Убийство на Потомаке

23 В тот же вечер

— Я поставил себе цель — больше узнать о моем герое, — сказал священник, исполнявший роль президента Бьюкенена.

— И что же?

— Мне кажется, я лучше стал его понимать.

— Очень хорошо.

Режиссер театральной труппы «Потомак плейерс» Сеймур Флетчер намеревался уйти, но священник придержал его за рукав.

— Я пришел к заключению, что, если буду говорить мягким, тихим голосом, это послужит подтверждением всех грязных сплетен.

— Что же это за сплетни? — спросил Флетчер, оборачиваясь.

— Из того, что я прочел, следует, что президент, по мнению некоторых, был гомосексуалистом.

— И что же дальше?

— Если же все не так, он оставался девственником. И это еще один бездоказательный гадкий слух. И нельзя считать подтверждением подобных непристойных предположений тот факт, что он оставался холостяком и предпочитал мужскую компанию. Мне кажется, Сеймур, если я буду произносить его реплики вполголоса, это укрепит почву для такого рода сплетен. Я вижу его крепким, сильным мужчиной с громким голосом, предпочитающим мужское общество.

— Полагаю, что вы абсолютно правы, ваше преподобие. Вам следует говорить рокочущим басом. Извините, мне нужно начинать репетицию.

Первоначально планировалось провести репетицию в пятницу, но из-за возникших осложнений в отношениях с артистами и церковной администрацией (небольшой зал еще за несколько месяцев до этого был снят для проведения концерта детской хореографической студии) оставался свободным только четверг.

Артисты расположились в разных частях зала. Некоторые читали газеты, где речь шла о предстоящей субботней постановке. Как отмечалось в статье, грядущий спектакль театра должен был стать самой крупной благотворительной акцией общества «Алый грех». Приводились слова Венделя Тирни: «Этот спектакль станет выдающимся событием. Вниманию зрителей будет представлена сценическая версия одного из самых громких убийств, совершенных в столице, Синоптики обещают нам хорошую погоду. Этот спектакль явится настоящим событием в жизни Вашингтона».

— Внимание, послушайте меня. — Флетчер встал посреди сцены и хлопнул в ладоши. — Это наш последний шанс сгладить все оставшиеся шероховатости, чтобы быть в полной уверенности, что нами подготовлен первоклассный спектакль. Мы начнем с самого начала и устроим полный прогон. В субботу мы играем на открытом воздухе, так что технические детали не будут нас сегодня отвлекать. Но хочу напомнить: несмотря на акустическую систему, всем надо говорить максимально отчетливо и достаточно громко, чтобы донести свои слова до зрителей. Публики соберется много, и она будет рассредоточена. — Сеймур взглянул на священника, тот улыбнулся в ответ. — Я узнал сейчас от мистера Тирни, что на спектакле, возможно, будет присутствовать президент с супругой. И хотя это прибавит нам престижа, но одновременно может создать дополнительные сложности. — Он посмотрел в сторону Тирни и Чипа. — Хотите что-нибудь добавить?

— Нет, — ответил Тирни.

— Ну хорошо, — подытожил Флетчер и скомандовал: — Все по местам!

Он стоял рядом с женщиной-бутафором. Перед ней на столике лежали два старинных пистолета, оружие такой конструкции было в ходу в те времена, когда Дэн Сиклс убил Филипа Бартона Ки. Как говорилось в газетной статье, эти пистолеты предоставил из своей коллекции банкир Сэм Танклоф. С тех пор как Танклоф, находившийся в этот момент вместе с Сунь Беньчонгом в деловой поездке на Каймановых островах, стал по совету своего друга Венделя Тирни членом общества «Три С», у актеров труппы не возникало проблем с оружием для спектаклей — их выручала коллекция Танклофа. Сэм не только предоставил для постановки пистолеты, но и заказал их переделку, чтобы они могли стрелять холостыми зарядами.

На столике лежало два пистолета, поскольку в последний момент сценарий подвергся изменениям. Когда Маделон Сент-Сири писала сценарий, она включила только один пистолет, который достал Сиклс из кармана. Но Монти Джемисон уточнил, что Сиклс имел два пистолета, один из которых он выронил во время первоначальной стычки с Ки. В результате в действии появился второй пистолет, хотя его не успели переделать для холостой стрельбы.

Актеры заняли свои места в начальной сцене. Флетчер сел в третьем ряду перед Венделем и Чипом Тирни.

— Начали! — крикнул он.

— А где Карл? — спросила Сюзен Тирни.

— Да, где же Карл? — оглядел зал Флетчер. — Карл Мейберри исполнял роль Филипа Бартона Ки. Флетчер встал. — Где же, черт возьми, Карл? — Не получив ответа, Флетчер вскочил на сцену и в отчаянии простер в зал руки. — Позвоните ему, — обратился он к своей помощнице, — передайте, чтобы он немедленно приехал сюда.

Она позвонила по имевшемуся в церкви телефону и вернулась нахмуренная.

— Он сказал, что не приедет.

— Почему?! — завопил Флетчер. — Разве он не знает, что у нас генеральная репетиция?

— Я ему так и сказала, Си, но он ответил, что ему это безразлично. А еще он просил передать, чтобы вы сценарий и пьесу… засунули куда-нибудь подальше.

— Не могу поверить, — несколько раз повторил весь побагровевший Флетчер. — Генеральная репетиция и…

— Чип может заменить Карла, — предложила Сюзен.

— Кто? — резко повернулся к ней Флетчер.

— Мой брат Чип, он знает все роли.

— О нет, — раздались голоса, послышался смех.

Флетчер вышел на авансцену, сложив ладонь козырьком, и посмотрел в зал.

— Чип, дружище, — попросил он, — ты не мог бы нам помочь? Я хочу сказать, не можешь ли ты выйти сюда и сыграть вместо Карла, чтобы другие актеры смогли прорепетировать?

— А что будет в субботу? — поинтересовался Тирни.

— Когда будет нужно, мы все уладим, — пообещал Флетчер. — По крайней мере, у остальных будет возможность повторить свои роли. Это нам очень нужно. — И добавил, обращаясь к Чипу: — Пожалуйста, Чип, если надо, возьми сценарий.

— Давай, — сказал Тирни сыну, — нельзя, чтобы из-за одного безответственного актера сорвалась генеральная репетиция.

В другой ситуации Чип отказался бы, но его просил отец. Он вздохнул, медленно встал и присоединился к актерам на сцене. Суфлер протянула ему сценарий, но он отказался.

— Сюзен права. — На красивом, по-юношески свежем лице Чипа появилась широкая улыбка. — Я действительно знаю все роли.

Репетиция началась и прошла на удивление гладко, принимая во внимание сделанную в последнюю минуту замену. Флетчер был поражен. У Чипа обнаружилось умение прекрасно держаться на сцене, и реплики свои он произносил убедительно и без лишних эмоций. Не чувствовалось ожидаемой неловкости в любовных сценах, где он играл вместе с сестрой и которые через день предстояло показать на одной из сцен в парке Ла Файет. И сцену смерти Ки, сраженного выстрелами Сиклса, Чип играл натуральнее, чем Карл Мейберри.

Репетиция затянулась до полуночи. Вендель Тирни уехал в одиннадцать часов. Перед уходом он поднялся на сцену и поздравил Чипа с прекрасной игрой, а также сказал Флетчеру:

— Чип будет играть и в субботу, если нужно. — При этом он не потрудился спросить согласия у сына.

Актеры не торопились расходиться, обсуждая прошедший вечер. К Флетчеру подошел ассистент режиссера по техническим средствам, в реальной жизни — программист, он хотел выяснить ряд вопросов, касающихся записанных на пленке звуковых эффектов, которые беспокоили Флетчера, словно заноза. И неудивительно: пистолетные выстрелы слышались, когда должен был греметь гром, грохотание грома неслось из динамиков вместо щебета птиц.

— Постарайся, чтобы все было в порядке, и следи внимательно за действием.

— Один из магнитофонов меня беспокоит, — пожаловался программист-помощник режиссера.

— Отрегулируй его.

— Я постараюсь. Может быть, нам стоит проверить пистолет, из которого стреляет Сиклс?

— Нет, не нужно, — ответил Флетчер, представляя, как в тишине подвала раздается оглушительный выстрел, и на фреске, изображающей Тайную Вечерю, появляется внушительная дыра. Конечно, холостой выстрел не может дать подобного результата, но такое уж было у Флетчера образное мышление, часто убеждавшее его в правильности принимаемой решения.

— С пистолетом будет все в порядке. Оружие мистера Танклофа никогда не подводит.

Флетчер спросил о заключительных замечаниях и предложениях, и они посыпались одно за другим. Большую их часть Сеймур оставил без внимания.

— Может быть, мне стоит примерить на мистера Тирни костюмы? — предложила костюмерша. — На всякий случай.

— Хорошая идея, — поддержал ее Флетчер, и Чип последовал за костюмершей в комнату, где облачился в черный фрак и надел черный котелок. И то и другое сидело отлично. Чип был одинакового роста и комплекции с Карлом Мейберри, даже размер головы у них совпадал.

— Выпьешь что-нибудь? — спросил Чип сестру, вернувшись после примерки в зал.

— Не могу. Должна лететь первым рейсом в Нью-Йорк.

— Еще один урок у гуру?

— Да. — Она не могла определить, прозвучала ли в его словах насмешка или это был обычный вопрос.

— Желаю летной погоды, — сказал Чип.

— Надеюсь, бури не будет. Между прочим, ты здорово сыграл. Может быть, тебе стоило стать актером?

— Нет, это занятие не для меня, — от души рассмеялся Чип. — Если составить список из тысячи профессий, которыми я бы хотел овладеть, то слово «актер» заняло бы последнюю строку. — Он поцеловал сестру в щеку и ушел.

Со сцены убрали декорации и мебель. Два пистолета, переданные Сэмом Танклофом в распоряжение театральной труппы, были заперты в костюмерной и ключи переданы Си Флетчеру.

— Здравствуйте, Алисия, — сказал Смит, сняв трубку в своем кабинете. — Как поживаете?

— Отлично, Мак. Тони просил позвонить вам.

— Звучит интригующе.

— Тони для меня всегда загадка, — рассмеялась жена Буффолино. — Он позвонил по таксофону и попросил связаться с вами. Если можно, он хотел бы встретиться с вами сегодня вечером.

— Где и зачем?

— Могу ответить на первую часть вопроса: вы встречаетесь в маленьком баре в здании Уотергейт.

— По какому поводу, не догадываетесь?

— Нет, он сказал только, что дело важное и вы не пожалеете, что пришли.

— И когда же должна произойти эта таинственная встреча?

— Через час. Конечно, если вы сможете прийти. Тони сказал, что подождет вас немного.

Было одиннадцать часов. Анабела рано легла спать. Ей нездоровилось, и она хотела пресечь недомогание в зародыше, чтобы не разболеться.

— Хорошо, — ответил Смит Алисии, — я выезжаю через несколько минут.

Смит выпустил Руфуса побегать в их маленьком огороженном забором дворике, потом свистом позвал обратно. Предложенное хозяином пашущее колбасой собачье угощение без звука исчезло в широко раскрытой пасти пса.

— Да, Руфус, — заметил Смит, — не мешало бы тебе сходить к дантисту. Есть у меня тут один на примете. — Он погладил собаку по голове. — Не буди хозяйку. Подремли, я скоро вернусь.

Мак взял желтый блокнот, которым они пользовались, если нужно было оставить сообщение, и записал: «Должен отлучиться ненадолго, Тони попросил встретиться с ним, зачем, не знаю. Сейчас одиннадцать часов. Вернусь, как только смогу. Люблю».

Когда Смит вошел в зал, Буффолино уже сидел за столиком. Вид у него был вконец измученный. Его щеки покрывала щетина такой густоты, словно он не брился не один день, а целый месяц. На Тони была зеленая с черным фланелевая рубашка, черные мешковатые брюки и желтовато-коричневая ветровка. Его одежда не совсем подходила для престижного столичного бара, где одетые в темные костюмы мужчины потягивали спиртное, похлопывали друг друга по спине и рассказывали анекдоты, а сухощавые женщины чересчур громко смеялись, при этом их глаза горели честолюбивым огнем от сознания близости к влиятельным темным костюмам.

— Ты выглядишь черт знает как, — сказал Смит, поздоровавшись с сыщиком. — Должно быть, потому они тебя и усадили за этот столик между туалетами.

— Все это результат напряжения и давления, Мак. Чего стоит следить, чтобы парни приходили на смену. А еще Алисия долбит меня, как дятел. Если на человека слишком сильно давят, это может для него плохо кончиться.

— Может, тебе нужен отпуск? — предположил Смит.

— Алисия говорит то же самое. Может, возьму его, после того как закончу работу у Тирни. Хочешь что-нибудь выпить? — На столе стоял наполовину пустой бокал и бутылка «Роллинг рок».

Появился официант, на которого произвели впечатление рубашка и галстук Смита. Мак заказал один коньяк.

— Итак? — спросил он.

— Да, — самодовольно улыбнулся Буффолино. — Ничего, что я вытащил тебя из дома среди ночи, а?

— Ничего. — Смит поднял свой бокал. — Твое здоровье.

— Твое тоже. — Буффолино взял конверт, который был прислонен к спинке его стула, и поднял его над столом.

— Что это? — спросил Смит.

— Подарок.

— Подарок? Мне? Так поэтому я здесь?

— Точно так, Мак.

Смит потянулся за конвертом, но Буффолино убрал руку.

— Сначала я хочу тебя кое о чем спросить.

— Слушаю.

— Как бы мне это выразить? — наморщил Тони лоб. — Ты ведь честный и непреклонный человек, правда?

— Не во всем, — пожал плечами Смит.

— Я имею в виду закон. Ты ведь не станешь нарушать закон, даже не попытаешься его обойти. Я прав?

— Продолжай, мне кажется, меня втягивают в компрометирующую ситуацию.

— Я никогда не поступлю с тобой так, Мак. — Тони украдкой оглядел зал. — Хочу, чтобы ты знал, если ты прогонишь меня, я пойму.

— Но почему я могу так поступить? Что в этом конверте?

— Кое-что из того, что ты хотел бы получить.

— Выигрышный лотерейный билет?

— Твое желание — мое желание. В этом конверте у меня копии очень важных писем.

— Как ты их достал? — спросил Смит.

— Тебе это не интересно.

— Неправда, я очень хочу знать.

— Тебе это не понравится.

— Мне уже не нравится. Здесь письма Тирни?

— Копии.

— Слушаю тебя.

— Ладно, слушай. У меня неполный рабочий день трудится приятная молодая леди. Она еще и писательница. Пишет стихи и статьи в журналы. Ей пока не очень везет, но, может быть, когда-нибудь все изменится. Тем не менее я вычислил для себя, как попала в газету информация о письмах Тирни. Там есть полицейский Фрэнк Честер, неудачник, много лет командует отделом вещественных доказательств. До меня доходили слухи, что за хорошие деньги он готов продать информацию. И я решил, что стоит попробовать. Я попросил мою знакомую связаться с ним и сказать, что она хочет написать рассказ о Полин Юрис, поэтому ей надо узнать, что было в тех письмах. Честер ответил, что помочь не может, тогда она вскользь намекнула, что для написания рассказа предусмотрена сумма в пять тысяч баксов, из которых две тысячи выделены на проведение «исследовательской работы». Честер продолжал упираться, но моя знакомая о-о-очень настойчивая и обаятельная. Она продолжала его уговаривать, и Честер согласился встретиться, но всего лишь для того, чтобы обсудить этот вопрос. Так вот, Мак, они встретились сегодня за обедом, и когда они разделались с яблочным пирогом и кофе, у моей знакомой уже были копии писем, которые Честер «случайно» захватил с собой.

Смит не отрываясь смотрел на Буффолино.

— Вот они. — Тони подтолкнул конверт к Маккензи.

— Ты подкупил офицера полиции двумя тысячами долларов?

— Тысячей. Я обошелся тысячей.

— Мне все равно, сколько это стоит. Ты нарушил закон.

— Это не я, это моя знакомая.

— Но по твоему указанию.

— Я не говорил ей о деньгах, но она знала, как я, нет, ты хотел увидеть эти письма.

— Ты назвал ей мое имя?

— Нет, я сказал: один мой заинтересованный друг.

— Ясно, Тони, ты же помнишь, как сам чуть не попал в тюрьму, за то что принял взятку.

— Но там были наркотики, а здесь обычные письма. Ничего ведь не пропало. Оригиналы благополучно хранятся в отделе. Это копии, только и всего.

Смит не мог решить: либо встать и уйти, либо придушить Буффолино. Он не сделал ни того, ни другого.

— Ты выложил за это тысячу долларов? — спросил он.

— Да, подумал, что Тирни охотно возместит мне расходы. Он ведь захочет увидеть письма. Верно?

Смит не мог с этим спорить и задал логичный вопрос:

— А почему здесь сижу я? Передай конверт Тирни.

Буффолино покачал головой.

— Лучше тебе отдать ему письма.

— Почему?

— Потому что он не станет расспрашивать тебя, как ты их достал. У меня он начнет выпытывать. Может быть, еще и разозлится. Ты мне говорил, что я иногда захожу слишком далеко.

— Иногда, и это как раз такой случай.

— Послушай, Мак. — Буффолино откинулся на спинку кресла, на его лице с резкими чертами отразилась обида. — Сожалею, Мак, возможно, я и совершил ошибку. Мы ведь все их совершаем, не так ли?

— Кто-нибудь еще их видел? — спросил Мак, беря конверт. — Кроме твоей знакомой?

— Их даже она не видела, — просиял Буффолино. — Когда Честер передал ей конверт, он был так же запечатан, как и сейчас. Я сказал, что ей, может быть, следовало Их проверить, но она ответила, что очень обрадовалась, когда конверт оказался у нее, и боялась испортить сделку.

— Значит, в этом конверте могут оказаться и не письма, — предположил Смит.

Буффолино хотел возразить, но передумал. Он ясно представлял себе ход мыслей Смита. Вот Мак обязательно бы вскрыл конверт, чтобы точно знать, что в нем. Настоящий адвокат, сделал для себя вывод Тони.

Смит подал знак, чтобы принесли чек.

У стойки бара крупный мужчина с красным лицом пьяницы прижимал молодую женщину. Она хихикала. Смит расплатился, и они вышли из бара вместе с Буффолино.

— Никогда больше не делай подобного, Тони, — твердо сказал он. — И никогда не действуй от моего имени, предварительно не переговорив со мной.

— Ты все понял, Мак? Ты поговоришь с Тирни, чтобы он вернул мне тысячу?

— Иди домой, Тони.

— Пока, Мак, привет Анабеле.

Когда Смит вернулся домой, Анабела читала в их кабинете.

— Я беспокоилась, — проговорила она.

— Ты видела мою записку?

— Конечно, зачем нужно было встречаться с Тони так поздно?

Он протянул ей конверт.

— Что это?

— Увижу, когда открою. Почему ты встала? Ты спала, когда я уходил.

— Проснулась, на душе беспокойно, я пошла на кухню попить, там увидела твою записку и подумала, что ты отправился на свидание с той загадочной дамой, о которой я говорила тебе.

— Мне придется еще почитать, — сказал Смит. Когда позвонила Алисия Буффолино, он был занят семейной хроникой Полин Юрис. Теперь прибавились еще и письма.

— А нельзя это отложить? — спросила Анабела.

— Чтение? Конечно, а что такое?

— Мне кажется, мы кое о чем забыли.

— О чем же?

— Несколько дней назад я отвергла твои любовные порывы. Тогда я сказала, что разумнее отложить все до другого раза.

— Полагаю, что этот момент наступил, — торжественно произнес Смит, принимая театральную позу.

— Если твое тайное свидание не подавило в тебе всякое желание.

— Увидим. — Он взял ее за руки и поднял с дивана. Они обнялись.

— Я обожаю тебя, — прошептал он ей на ухо. Возбужденные его дыханием искорки волнения побежали по ее телу.

Через несколько минут они забыли обо всем, сминая гладь простыней сплетенными в порыве страсти телами. Такую ночь нельзя было тратить на чтение.

Сеймур Флетчер сидел в гостиной своей квартиры в районе Адамс Морган, тупо уставившись в телевизор, где шел какой-то старый фильм. На нем были только спортивные трусы. Из кухни появилась Сюзен Тирни, она уже успела одеться. Ей не хотелось ехать к Флетчеру, потому что ей действительно нужно было успеть на ранний рейс в Нью-Йорк. И в этом состояла проблема. Флетчер не желал, чтобы она летела. Как он выразился, у нее в этот день не было занятий с этим шарлатаном Артуром Саулом.

Потом они занялись сексом, не получив от этого удовлетворения. Затем Сюзен рассказала Сеймуру, что достала деньги и хочет отдать их Саулу для постановки шоу для одной актрисы по ее сценарию.

Флетчер пришел в ярость и заявил, что она его предала, после того как он помог ей со сценарием и много сделал для ее карьеры. Это было правдой, но только отчасти. Прочитав ее сценарий, он ограничился двумя замечаниями, но в спектаклях группы «Потомак плейерс» давал ей ведущие роли, это же касалось и постановок в обществе «Три С».

— Это ведь Нью-Йорк, Си, — сказала она, стараясь убедить его.

— Ты там ничего не добьешься, поставь шоу здесь, а потом покажи его в Нью-Йорке. Я знаю тебя. Саул жулик, а не режиссер. Только я могу помочь раскрыться твоему таланту.

— А несколько минут назад ты этого не знал, — съязвила Сюзен.

Спор продолжался, пока Флетчер не поставил точку, запустив тяжелой вазой в зеркало.

— Извини, Си, — произнесла она, стоя у двери. — Я просто считаю, что мне больше подходит Нью-Йорк.

— Поступай как знаешь, — проговорил он, не отрывая взгляда от экрана. — Трать деньги отца черт знает на что, твое дело.

— Это деньги не отца. Это… ну, до свидания, Си.

Все еще продолжая злиться, Флетчер оделся, собираясь пойти в бар по соседству.

— Проклятье, — выругался он, не обнаружив вместе с другими ключами связки ключей от репетиционного зала в церкви. Он решил, что забыл их там. — Ну и черт с ними, черт побери все на свете. Они должны были попасть ко мне, — пробормотал Флетчер себе под нос, имея в виду деньги, о которых говорила Сюзен.