Ученик Бешеного

Глава 4

Когда Константин Рокотов и его партнеры по охранному агентству насладились вниманием своих девушек по полной программе, Константин уединился с друзьями в комнате, выделенной для Колесникова. Внимательно взглянув на раненого, Рокотов с удовольствием заметил:

Кажется, я был прав: выздоровление идет семимильными шагами! Как я понял, с этой Машенькой ты давно знаком, Костик?

Давно, — кивнул тот, но ничего объяснять не стал.

Ладно, перейдем к делу. — Рокотов стер с лица улыбку. — Давай рассказывай: как тебя подловили и кто?

В тот день, когда ты, Константин Михайлович, поручил мне следить за этой зеленой «Ауди», она действительно объявилась рядом с домом нашей клиентки. Заняв удобную и скрытую позицию, я принялся наблюдать из своей машины за этой «зеленкой». Несколько часов не было никакого движения. В какой‑то момент в голову полезли мысли: может, я напрасно слежу за ней и в машине никого нет? Подмывало даже подойти и в наглую проверить…

Надеюсь, хватило ума не делать этого? — спросил Константин Рокотов.

Хватило. А вскоре и вообще пришлось забыть о своих сомнениях: к «зеленке» подошел здоровенный амбал, и перед ним дверца тут же открылась.

Заснял его?

Обижаешь, шеф! — бросил Колесников.

И где же фото?

Дайте расскажу все по порядку.

Хорошо, слушаем.

Залез, значит, этот амбал в машину, а минут через пятнадцать из нее вышел другой здоровячок. Заснял и его. Причем пожалел, что не удалось подслушать, о чем они говорили минут пятнадцать. — Он недовольно поморщился. — Решил попросить, чтобы Иван притаранил мне подслушивающее устройство, позвонил ему…

С устройством ясно. Что случилось, когда ты прервал разговор?

Понимаете, не знаю, как это могло произойти, но тот, первый бугай, неожиданно оказался позади моей машины: я его в зеркало заднего вида заметил. Стоит и смотрит, причем непонятно куда: в мою сторону или нет…

И ты, вместо того чтобы принять за основу худшее предположение, пошел на «авось», я правильно понял? — Рокотов не скрывал своего недовольства.

Виноват, шеф. — Раненый тяжело вздохнул.

И что дальше?

По всей вероятности, бугай засек меня, но ничего не стал предпринимать: это‑то и сбило меня с панталыку. Наша клиентка отсиживалась дома, никуда не ездила, не ходила, и «зеленка» как вкопанная стояла в засаде. А когда в очередной раз они меняли друг друга…

Ты решил подобраться поближе и подслушать, о чем они говорят, — закончил за него Константин. — Я прав?

На все сто! — Колесников понурил голову, помолчал немного, потом продолжил свой доклад: — Видимо, они не выпускали меня из виду и, несмотря на мои предосторожности, перехитрили меня.

Иван недовольно покачал головой, но ничего не сказал, и Колесников стал снова вспоминать:

Чтобы подобраться ближе, мне нужно было прятаться за кустарником, и на какие‑то секунды их машина выпала из поля зрения: наверное, в тот‑то момент один из них и выскользнул из нее. — Рассказчик виновато опустил глаза. — Когда я подкрался к «зеленке», в ней играла музыка, а разговора слышно не было. Хотел подобраться еще поближе и тут услышал шорох, моментально обернулся, что и спасло меня от прямого удара трубой по голове: он прошел чуть вскользь, но оказался достаточно сильным, и удержаться на ногах я не смог. Тут же вскочил и, несмотря на то что перед глазами плыло, стал отмахиваться, и пару раз мне удалось задеть его по почкам и фейсу, но вскоре я пропустил удар и потерял сознание.

А дальше? — нетерпеливо спросил Рокотов, когда тот замолчал.

Когда очнулся, ни этого бугая, ни моего фотоаппарата рядом не оказалось. Кое‑как добрался до своей тачки, а там отключился напрочь! — Он покачал головой. — Как оказался перед агентством, не помню: пришел в себя, когда услышал голос Ивана. Как вы сумели меня обнаружить?

Ты сам вышел на нас, нажав на кнопку «тревога», — пояснил Иван.

Тебе удалось запомнить их лица? — спросил Рокотов.

Того, что перехитрил меня, четко, а второго — не очень: видел‑то я его мельком. Можно попытаться фоторобот составить.

Да что толку? Вряд ли они теперь появятся вблизи нашей клиентки, — заметил Иван.

Эт‑то точно! — кивнул Рокотов. — Теперь их вряд ли найдешь. Наверняка и машину сменят. Вот блин, мне и в голову не могло прийти, что ты, такой опытный оперативник, можешь так проколоться!

Извини, командир, сам не понимаю, как мог допустить такую плюху. Поверьте, братцы, такого больше не повторится! — не нужно быть психологом, чтобы понять, насколько сильно переживал Колесников.

— Ладно, тезка: с каждым может случиться. — Константин примирительно потрепал его по плечу. — Теперь давайте думать: как выйти на этих незнакомцев.

А может быть, они все‑таки не сразу избавятся от своей «зеленки», — виновато предположил Колесников.

Константин с Иваном, как по команде, вопросительно взглянули на него, не понимая его озабоченности.

Перед тем, как тот на меня напал, мне удалось поставить маячок на машину, — пояснил тот.

И ты молчишь? Где прибор, Ваня?

В офисе.

Так что же ты сидишь?

А меня уже нет! — Иван моментально скрылся за дверью.

К их сожалению, установка маячка ничего не дала: через несколько часов Иван отыскал зеленую «Ауди». Преступники бросили ее на пустыре, за городом. Тщательное обследование салона машины ни к чему не привело.

Сыщики снова очутились в тупике, из которого пока не видели никакого выхода. Судя по всему,

они столкнулись с достаточно хитрым и изворотливым противником.

Однако, по мнению Константина, в их расследовании появился и кое–какой положительный момент. Оказанное им открытое сопротивление однозначно убеждало в том, что необходимо отбросить любые сомнения в случайной смерти Мордковича: кому‑то явно очень не хочется, чтобы вскрылась правда о его кончине.

«Вот и не верь после этого в то, что любящие люди иногда точно могут предсказать, что случилось с их близкими!» — подумал Рокотов.

Он сидел в своей машине и пытался проанализировать все известные факты: вдруг что‑то упустил или не обратил внимания на какую‑то мелочь, которая и не мелочь вовсе. Судя по тому, как они запросто расстались с достаточно дорогой машиной, бросив ее на пустыре, можно предположить, что этих парней, которые и сами тоже порядком засветились, сыщики вряд ли скоро увидят, по крайней мере в Москве. Но и пустить на самотек бытие вдовы Мордковича стоящие за этими бугаями силы вряд ли позволят, следовательно, эту «зеленку», как называет их машину Колесников, наверняка заменит другая. И в ней будут кататься новые парни.

Но Колесников и сам «засветился», может, даже его сфотографировали, поэтому его теперь нельзя использовать, по крайней мере в открытую. Остается Иван и он сам, чего явно недостаточно, чтобы не только расследовать это дело, но даже в случае опасности защитить самих себя, не говоря уж о клиентке с дочерью.

Обратиться в правоохранительные органы невозможно: на смех поднимут! Нет ни одной зацепки или улики, а ощущения, как говаривал один знакомый Рокотова, к делу не подошьешь. Конечно, можно обратиться за помощью к отцу, но разве он

имеет право подставлять батю? Он в своем частном агентстве, не достигнув желаемого результата, может просто списать эту неудачу в пассив и сказать: «Ну, не шмогла я, не шмогла!», как та старая кляча из анекдота.

Нет, все это не серьезно. Как жалко, что рядом нет Савелия! Уж кто‑кто, а он‑то наверняка знал бы что делать! Может, позвонить ему по мобильному номеру, который тот дал ему в Грузии? Нет, рано! Что он сможет Савелию рассказать по телефону, чтобы попросить совета? Нет, и еще раз нет! Здесь нужен обстоятельный разговор. Как говорится, прения сторон, глубокий анализ. Но вот пораскинуть мозгами о том, что предпринял бы Бешеный при имеющихся данных: об этом стоит подумать.

Итак, что имеется в активе?

Во–первых, резонные сомнения бедной вдовы Мордковича по поводу причины смерти своего супруга. И сомнения эти только укрепляются неопределенной позицией профессора Криницына Николая Самойловича.

Во–вторых, наглая слежка неких лиц в зеленой «Ауди» за вдовой. Их явное нежелание засветиться перед людьми Рокотова. И все!

А что в пассиве?

Во–первых, не найдено ни одного человека, ни в ближайшем, ни в дальнем окружении бизнесмена Мордковича, кому была бы выгодна его смерть.

Во–вторых, не найдено и орудие, с помощью которого был убит Мордкович, если он был убит.

В–третьих, нет серьезного мотива для возможного убийства.

Итак: два–три не в нашу пользу.

Не густо! Рокотов покачал головой…

Стоп! Мотив‑то как раз на месте: деньги! Больше половины имевшейся суммы исчезло. А это миллионы долларов! Не верится, что такая сумма могла пропасть, не оставив следа. НЕ ВЕРИТСЯ! Не нашли следов не потому, что они отсутствуют, а потому, что не СМОГЛИ обнаружить, то есть не хватило опыта, профессионализма.

Господи! Как он мог забыть об Андрюше Плешкове? Это же настоящий компьютерный гений, причем милостью божией! Прошел слух, что сейчас он преподает в частной финансовой академии. Не раздумывая более ни секунды, Константин резко развернулся и поехал в сторону, где проживал его приятель. Звонить предварительно ему не стал, хорошо зная характер Андрея: начнет отнекиваться, твердить, что занят или отдыхает.

Если хочешь от него чего‑то добиться, то появляться нужно нежданчиком, то есть ставить его перед фактом, когда волей–неволей приходится смириться.

Константин позвонил в дверь: открыла мама Андрея.

О, Костик, здравствуй, милый!

Здравствуйте, Тамара Владимировна, — Рокотов поцеловал ей руку.

Господи, ты единственный джентльмен среди приятелей Андрюши, — привычно засмущалась она, — давно ты нас не навещал. Работы много?

Пашу, как папа Карло!

Надеюсь, что получаешь не как Буратино, — улыбнулась добрая женщина. — Ты к Андрюше?

Да, хотелось бы пообщаться.

Вообще‑то он просил не беспокоить его… — замялась она.

Как всегда всю ночь в Интернете купался?

Ты ж его знаешь не хуже меня. — Она внимательно посмотрела на Рокотова и махнула рукой: — Ладно, ты давно у нас не был, так что, думаю, Андрюша не сильно разозлится. Вот что: пока я чай приготовлю, ты к нему нырни, хорошо?

Опасаетесь под горячую руку попасть? — догадливо спросил Константин.

Приходится изворачиваться. — Тамара Владимировна лукаво подмигнула.

Константин подошел к кабинету своего приятеля и тихонько постучал.

Мама, я же просил: меня ни для кого нет! — раздраженно выпалил из‑за дверей доморощенный гений.

Даже для меня? — с задором спросил Рокотов, вваливаясь внутрь.

Ба–ба–ба! — не поворачиваясь к вошедшему, пробубнил под нос хозяин кабинета. — Сколько лет, сколько зим!

Ты что, по запаху друзей узнаешь? — удивился Константин.

Нет, по голосу, — ответил тот, громко рассмеялся, потом указал на зеркало, в котором он и увидел вошедшего. — А еще Сыщиком называешься, — укоризненно проговорил он и оторвался от своей «игрушки». — Ну, здравствуй, Костик!

Они крепко обнялись, похлопывая друг–друга по спине.

Чай, кофе?

Тамара Владимировна уже готовит, — сообщил Константин. — Чем занят? — кивнул он на компьютер.

А–а, — отмахнулся Андрей, — программу одну стряпаю для ФСБ. — Он сообщил об этом таким безразличным тоном, словно эта была просьба друзей по лестничной площадке. — А ты с чем пожаловал? Не просто же так пришел.

Ты прав, как всегда! — не без пафоса польстил приятелю Рокотов. — В тупике я оказался в одном деле.

Константин подробно рассказал историю Мордковича с момента его странного исчезновения до гибели.

Это, конечно же… даже вполне вероятно… все интересно, но… — с явной скукой произнес Андрей и спросил: — Только не понимаю, чем я‑то могу быть полезным?

Дело в том, что единственная надежда хоть как‑то зацепиться за нечто конкретное, это отыскать следы пропавших миллионов долларов.

То есть ты хочешь, чтобы я помог выйти на тех, кто заполучил деньги твоего Мордковича, так?

Ну!

А прошло с тех пор около полугода, так?

В общем, да… — виновато признался Константин.

А обратиться ко мне при живом Мордковиче было слабо?

Понимаешь, тогда у меня была другая задача: найти его и вернуть семье, что я и сделал, — пояснил Константин. — А сейчас…

Найти возможного виновника его гибели, — закончил за него доморощенный гений.

Ты правильно понял.

Хочешь мнение профессионала?

Почту за честь!

Дохлый номер. Если кто‑то хотел замести следы прохождения этих денег, он и тогда‑то все подчистил, а по прошествии стольких месяцев… — Плешков покачал головой. — Уверен, что последней фирмы, на которую поступили деньги и со счетов которой они были сняты, уже не существует и в помине.

А я так на тебя надеялся… — Константин совсем поник духом, — твои слова, как приговор!

Я, конечно же, попытаюсь, — явно из жалости сказал Плешков, — но ничего не гарантирую.

Попытайся, друг, попытайся! — обрадованно воскликнул Константин и протянул ему записи.

Андрей быстро застучал по клавишам компьютера. Сейчас он напоминал музыканта, сочинявшего виртуозную симфонию, или скульптора, ваявшего статую Аполлона, или художника, создающего Сикстинскую мадонну. В такие моменты Андрей никого и ничего не слышал и не видел: он был погружен в невидимый виртуальный мир…

Так продолжалось около часа. В какой‑то миг Рокотову даже показалось, что его приятель что‑то нащупал: в его глазах он увидел вспыхнувший интерес, но буквально через секунду его глаза потухли, а еще через пару минут Андрей откинулся на спинку стула.

Сделал все, что смог, — недовольно выдавил он. — Как я и предполагал, последняя фирма закрылась на следующий день после того, как произвела выплаты. На всякий случай я попытался отыскать ее юридический адрес, но он оказался на Каймановых островах, причем уже и не существует в природе. Ап! Полный нокаут! Сожалею, дорогой мой друг!

Черт! — вырвалось у Рокотова. — Ума не приложу, от чего теперь отталкиваться.

Если хочешь выслушать совет дилетанта в твоих криминальных расследованиях, то…

Очень интересно.

Я бы, на твоем месте, начал с того, что попытался отыскать аналогичные случаи странных и труднообъяснимых смертей. — Андрей как будто внимательно смотрел на Рокотова, но его взгляд был устремлен в какое‑то неизвестное пространство. — Если ты прав и эта смерть неестественного характера, то вряд ли эти люди остановятся на одном преступлении. Безнаказанность развращает человека, делает его безрассудным и уязвимым, а значит, он или они рано или поздно допустят еще ошибку!..

Ты действительно гений, Андрюша! — воскликнул Рокотов. — Именно так я и поступлю!

Ребятки, давайте к столу: заканчивайте ваши дискуссии! — прозвучал голос Тамары Владимировны.

Конечно, Плешков выдал гениальную подсказку и ею нужно заняться всерьез, но вдове Мордковича и его дочери явно угрожает опасность и оставить эту опасность без пристального внимания, по меньшей мере, безответственно. И Константин, после недолгих размышлений, решил повстречаться с другим Андреем. Андреем Ростовским. Домашний телефон не отвечал, но в мобильнике сразу послышался рокочущий баритон Ростовского.

Привет, дружбан! — радостно поздоровался тот. — Какими судьбами? Есть проблемы?

Помнится, ты говорил, что не прочь отозваться на предложение твоим ребятам подзаработать.

Да, сейчас наступили сложные времена: некоторых моих друзей приняли, а адвокаты нынче недешевы.

И где их держат?

В Матросской Тишине.

Что‑то серьезное?

Да нет, просто оказались не в том месте и не в то время, вот и загребли по нахалке и беспределу!

Может, помощь какая нужна?

Пока вроде бы все путем катит, но спасибо: если что — обращусь. Так что ты говорил о возможности заработать?

Где можно поговорить спокойно? — спросил Константин, давая понять, что это не телефонный разговор.

Мне кажется, ты бывал в «Диане»?

Клуб–ресторан–бар в Зубовском проезде? А как же? Впервые меня туда мой Крестный затащил.

Возражения есть?

Какие могут быть возражения? И уютно, и кухня приличная. Да и с Димкой давно не виделся. Он все еще хозяйствует там? Если не изменяет память, он возглавляет «Диану» с кем‑то в паре, я прав?

С Андрианом.

С ним я меньше общался, но… Короче, когда ты сможешь там оказаться?

Через час, а ты?

Успею.

Ровно через час Константин вошел в «Диану» и свернул налево в первый зал. Ростовский уже сидел за столиком и медленно попивал неочищенное, судя по мутному цвету, пиво. Рядом с ним располагался Дима и о чем‑то темпераментно рассказывал. Первым Рокотова увидел Ростовский и призывно помахал рукой.

Давно, давно ты не появлялся у нас, — чуть укоризненно посетовал совладелец ресторана, дружески обнимая Константина, — в работе зашился, что ли?

Да знаешь, как‑то получается, что в этот район дела не приводят, — оправдываясь, пояснил гость, — но тебя очень рад видеть, поверь.

Присаживайся. Есть–пить что будешь?

Аты, Андрюша, что заказал?

Я здесь частый гость, так что вначале ты себе заказывай, — предложил Ростовский.

Тогда на твой вкус.

Значит, так, Дима, из закусок — рыбное ассорти, селедочку, салатик с креветками, двести водочки, потом борщик с пампушками, а на второе — форель с белым французским вийом. Нормально? — спросил он Константина.

Более чем, — улыбнулся тот.

Тогда я пошел. — Дмитрий встал из‑за стола и отправился передать заказ на кухню.

Сначала перекусим или сразу к проблемам? — поинтересовался Ростовский.

Сначала работа, потом желудок.

Тогда говори.

Сейчас я занимаюсь одним делом…

Сложным и опасным, — пошутил Ростовский.

В самую точку: дело действительно сложное и опасное. — Константин даже не улыбнулся.

Тогда слушаю. — Андрей стер с лица улыбку.

Не вдаваясь в ненужные подробности, Константин рассказал суть истории.

А с чего ты решил, что вдове и дочери угрожает опасность? — не понял Ростовский.

Во–первых, за ними ведется едва ли не круглосуточное наблюдение, во–вторых, нападали на моего сотрудника, которому я поручил последить за этой чертовой «Ауди».

Что ж, мне все ясно. Какова задача моих ребят? Ну, охрана, это понятно, а еще?

Охрана — главное! Ни один волос не должен упасть с головы ни вдовы, ни ее дочери! — серьезно сказал Рокотов. — Но если твоим ребятам удастся выяснить, кто заказал слежку: за это — отдельный гонорар.

Оплата?

Сколько ты думаешь отрядить на это ребят?

Для полной гарантии безопасности двух людей нужно постоянное дежурство четырех человек. При круглосуточном — три смены, если только в дневное время, то две смены!

Ночью Тоже! — категорически заявил Рокотов. — Три смены! Итого — двенадцать человек. По сто баксов в день нормально?

Лучше — сто пятьдесят: судя по всему, оружие тоже может понадобиться.

Почему‑то я в этом даже уверен.

Тем более.

Хорошо, условились. Единственная просьба: охранять втихую. Противник не должен обнаружить твоих ребятишек.

Мог бы и не говорить об этом: все будет тип- топ. Только ты мне вот что скажи: что моим ребятишкам делать, если они почувствуют реальную угрозу нашим клиенткам?

Если будет невозможно оградить их от опасности без крови, то… — Рокотов в упор взглянул Андрею в глаза, — сам понимаешь: главное — наш клиент!

Понял! А если удастся выйти на заказчика?

Ты об оплате? Доволен останешься, — заверил Константин.

Нет, я о том, что с ним‑то делать?

Там видно будет… — неопределенно протянул Рокотов.

А сам подумал, что Ростовский слишком торопится: нужно сейчас выйти хотя бы на тех, кто заменит бугаев из зеленой «Ауди». Почему‑то интуиция подсказывала: это расследование будет муторным и долгим, а потому нужно набраться терпения. Однако о своем скептическом настрое Константин Ростовскому ничего не сказал…

В этот же вечер у дома, в котором проживала семья Мордковичей, появилась неприметного цвета «копейка». За ее затемненными стеклами было невозможно кого‑либо разглядеть. Из машины никто не выходил, и к ней никто не подходил. Два раза в сутки она отъезжала на несколько минут и вскоре вновь оказывалась на своем обычном месте.

К серой «копейке» настолько привыкли, что вскоре на нее перестали обращать внимание.

Никто не заметил и старенькой двадцать первой «Волги», словно прилипшей к одному месту, но с другой стороны двора.

Если бы кто‑то постоянно держал весь двор под наблюдением, то, вполне вероятно, обнаружил бы одну интересную особенность: не было случая, чтобы одновременно на дворе не оказалось ни «копейки», ни «Волги».

Еще больше удивились бы дотошные наблюдатели, если бы узнали, насколько непрезентабельный внешний вид обеих машин не соответствовал их «начинке»: на «Волге» был установлен мерседесовский двигатель, а на «копейке» — двигатель от полуспортивного «Рено». И та и другая могла развивать скорость до двухсот километров в час. Да и оборудование на них стояло такое, какому могли позавидовать и спецслужбы.

Однако не машины, не приборы были самым уникальным приобретением Ростовского за последний год, а братья Губайдулины.

Ровно год назад Ростовскому позвонил Роман Ставропольский и попросил его принять в свою команду трех парней, которым стало «жарковато здесь», как выразился «русский Вор» на Кавказе.

Братья Губайдулины, татары по национальности, вполне могли сойти за русских парней по внешности. Они прошли Чечню и Карабах. До армии всерьез увлекались восточными единоборствами и даже выступали за сборную Татарстана по боевому карате. С честью выполнив долг на Чеченской войне, получив по легкому ранению, они решили не возвращаться в родную Казань, к своим многочисленным братьям и сестрам, которых набиралось еще на полтора взвода.

Верховодил в тройке старший — Рафик: именно он был непререкаемым авторитетом у братьев.

Именно он, познакомившись в Чечне с черноокой ингушкой из Минеральных Бод, решил поехать на ее родину и потащил за собой двоих младших.

Здесь необходимо уточнить, что старшим брат был потому, что появился на свет на пятнадцать минут раньше двух других. Дело в том, что братья были близнецами, причем однояйцовыми, и даже родные мать и отец часто их путали.

Эти трое красавцев великолепно дополняли друг друга.

Рафик — стремительный и подвижный, при этом весьма рассудительный и умеющий взвесить все «за» и «против», таким и должен быть руководитель группы.

Средний брат — Рифкат — этакий сильный увалень, которого очень трудно раскачать, но если он раскачивается, то остановить его невозможно: прет, как танк. Единственным авторитетом для него являлся старший брат.

Младшего брата отец почему‑то назвал Гантемиром. Гантемир был настоящим живчиком. Бездна выдумки и фантазии. Именно он являлся в тройке генератором всевозможных, порой просто фантастических идей. Из него мог бы вполне выйти отличный изобретатель, если бы не одна убойная черта: его крайняя леность вообще и к учебе в частности. Он был способен выдать уникальную идею, но воплотить ее самому — ни за что. Единственные, кто мог подтолкнуть его к каким‑то телодвижениям, — его братья, которых он просто боготворил.

Показательно, что на соревнованиях первое место, как правило, занимал старший брат, второе — младший, третье — средний. Причем поначалу младший плелся едва ли не в хвосте, но потом, подзуживаемый братьями, собирался и, выигрывая бой за боем, перебирался на второе место.

Постепенно завоевав авторитет в Минеральных Водах своей сплоченностью, преданностью друг другу и дерзостью, они попытались открыть свое дело, но вскоре придуманная Гантемиром «беспроигрышная» идея сорвалась из‑за охлаждения к ней именно младшего брата, и им пришлось пахать по пятнадцать часов, чтобы рассчитаться с долгами.

В какой‑то момент Рафик пришел к неутешительному выводу: в мирных условиях они никому не нужны, кроме криминальных кругов. Однажды он познакомился с Андреем Пятигорским, близким приятелем Романа Ставропольского, который и представил братьев своему «старшому». Роману Горицветову почти сразу пришлись по душе бесшабашные братья, к тому же прошедшие войну на Кавказе.

Не долго раздумывая, он взял их к себе в боевую группу. В их задачи входило, как заверил Смотрящий, защищать обездоленных, обиженных и усмирять беспредельщиков, мешающих жить «правильным пацанам». Все катило словно по маслу, пока они не столкнулись с безбашенным чеченцем, для которого не было авторитетов, кроме него самого.

Пару раз сделав ему красноречивые «внушения», братья надеялись, что тот поймет, как он не прав, однако «отмороженный» чеченец, залечив свои «боевые» раны, принимался за свое и продолжал грабить на их территории. И когда Губайдулины прихватили его в третий раз, желая «наставить на путь истинный», тот выхватил пистолет, и если бы не реакция старшего брата, средний мог оказаться на том свете.

Моментально посланный Рафиком нож вошел нахальному чеченцу прямо в сердце. На беду у того родственник работал в районной управе. Этот родственник поклялся на могиле отомстить за гибель члена своей семьи.

Во избежание осложнений с властями Роман Ставропольский предложил братьям «загаситься» на время в Москве. Сборы были недолгими, и вскоре они, получив от своего «старшого» приличную сумму подъемных, отбыли в столицу.

Ростовский был наслышан о подвигах Губайдулиных, а потому не раздумывая взял их в свою бригаду. К моменту обращения к нему Рокотова братья зарекомендовали себя с самой лучшей стороны. И когда зашла речь о защите семьи Мордковичей, Андрей Ростовский сразу подумал, что лучше них никто не справится. Очень удачно: три смены, трое братьев, трое звеньевых. Оставалось подобрать три группы толковых ребятишек. Но за этим дело не стало. С десяток молодых ребят давно рвались на стоящую работу, и Ростовский благословил их, дотошно проинспектировав на предмет готовности.

Отсеяв колеблющихся, Ростовский вызвал братьев, представил им подопечных, посвятил в суть дела. После этого вручил им две укомплектованные всяческими прибамбасами тачки, договорился о системе связи с ними и, в особых случаях, с работодателем, то есть с Константином Рокотовым.

В тот же вечер один из братья, как и было сказано выше, взяв с собой тройку боевиков, заступил на охрану матери и дочери Мордкович.