Укрепленный вход

Глава 34

Мари Портер не знала, то ли ей разозлиться, то ли вздохнуть с облегчением. С одной стороны, она забралась черт знает куда, в этот Бруклин, и осталась ни с чем. Мари принадлежала к тем жителям Манхэттена, которые рассматривали каждую поездку за пределы центра, как путешествие в неведомое. Если она проехалась зря, естественно, ее усилия должны быть хорошо вознаграждены. Но, с другой стороны, когда Марека Ножовски не оказалось дома и она поняла, что сегодня ей не придется обслуживать Извращенца, это ее обрадовало. Не придется готовить ужин, опустив глаза, отвечать на вопросы, тереть и без того чистейший пол.

Мари глубоко вздохнула, внезапно ощутив прелесть весеннего воздуха. Невысокие тюльпаны цвели в палисадниках перед домами, на деревьях, которые, казалось, росли прямо из тротуара, зеленели молодые листочки. До следующего свидания оставалось почти шесть часов. Куда бы пойти? Всего лишь в нескольких шагах — прогулочная дорожка по Бруклинским холмам. С нее открывался великолепный вид на Южный Манхэттен. Она часто сюда приходила после свиданий с Извращенцем. Но на этот раз вместо бетона под ногами ей хотелось ощутить землю.

Внезапно появилась заманчивая идея: быстро поехать домой на такси, переодеться и отправиться в Центральный парк. Там, по южной стороне, огромные клумбы тюльпанов, деревья и кустарники со всех концов света. Долгая прогулка в парке вместо секса с Извращенцем и легкий обед в таверне вместо ведра с горячей мыльной водой, плохо ли? Самое интересное, что Джордж Вэнг оплатит ей это время, как рабочее. Еще месяц назад она хотела послать Извращенца куда подальше, но Вэнг всего лишь поднял цену. Может быть, этот случай убедит его, что с Извращенцем надо покончить раз и навсегда.

Мари повернулась и решила, что пора уходить. Она взглянула на блестящие листочки молодого клена и еще раз глубоко вздохнула. Ей казалось, вместе с ветерком она может перелететь через реку в Манхэттен. Неизвестно, сколько бы еще так простояла Мари, если бы сзади к ней не подошел Мудроу. Его негромкий голос вернул ее к действительности.

— Интересно, что ты тут делаешь? — спросил он.

— Кто вы такой? — Человек был не просто большим, а громадным. Мари подняла глаза на Мудроу и сразу узнала в нем полицейского.

— Офицер полиции. — Это произнес Джим Тиллей, встав впереди Мудроу и показывая ей удостоверение.

Как и любая черная женщина из Северного Манхэттена, Мари почувствовала сильное желание убежать, но напомнила себе, что не совершила никакого преступления, просто находилась в белом районе Бруклина без своего сутенера, так что и в проституции ее не уличить. Может, все дело в наркотиках? Несколько лет назад Мари перешла на слабые снадобья в небольших дозах, но страх перед арестом и принудительным лечением сопровождал ее постоянно. Однако уже больше года она не пользуется наркотиками, запрещенными законом.

Внезапно Мари поняла — эти охотятся не за ней. Они охотятся за Извращенцем, а она оказалась втянутой в это дело. Мари захлестнула такая волна ненависти, что ее затошнило. Но все же она заставила себя улыбнуться.

— Меня зовут Тиллей, а это — Мудроу, — сказал человек пониже ростом. — Мы хотим задать тебе несколько вопросов.

Мари поколебалась, а затем кивнула. Если уж она влипла, лучше без возражений последовать за ними в их старый «бьюик».

— Вы сюда пришли, чтобы встретиться с Мареком Ножовски, не так ли? — спросил Тиллей.

Мари согласно мотнула головой.

— А что тебе надо от Марека Ножовски? — задал вопрос гигант. Она ожидала этого вопрос и ответила без промедления:

— Я — горничная.

— Горничная? — В голосе Мудроу послышалась насмешка. — Жалость-то какая! — Он кивнул на ее туфли, двести долларов пара, от Карла Лагерфельда, которые она купила в магазине Сакса. Мари перед тем долго раздумывала, все ждала, когда их уценят. Потом начала бояться, что модель перестанут выпускать до того, как она сможет ее приобрести. — Это что, какие-нибудь специальные ботинки для мытья полов?

— То, что я — горничная, совсем не означает, будто мне не могут нравиться красивые вещи.

— Ты — шлюха, — спокойно сказал большой полицейский. — Но мне на это наплевать. Мы ищем Ножовски, и нам нужно твое содействие. Извини, но ты все равно будешь с нами работать. Да и на что тебе сдался этот Марек? Зачем тебе его защищать?

— Я не сделала ничего противозаконного, — ответила Мари.

Мудроу показал на ее руки со следами уколов.

— И еще ты наркоманка, — заявил он.

— Я была наркоманкой, — согласилась Мари. Она поняла, большой полицейский пытается придраться к ней, как будто она партнер Марека в бизнесе, а не в сексе. Но ей наплевать, что они узнали в ней шлюху. Она же и есть шлюха. — А зачем вам нужен Марек? — вдруг спросила она с неподдельным любопытством.

— Я-то думал, что здесь задаем вопросы мы, — сказал Мудроу своему партнеру. — Я думал, что это мы — полицейские! Джим, ты лучше мне помоги, а то я совсем запутался.

— Успокойся, Стенли, — подхватил Тиллей. — Кажется, дамочка нам собирается помочь, ведь так?

— Конечно, — согласилась Мари.

— Как тебя зовут?

— Мари Портер. — Почему бы ей этого им не сказать. Все документы, включая кредитные карточки, были на ее настоящее имя с тех пор, как она ушла с улицы.

— Так слушай, Мари. Твой дружок Марек — плохой парень, — сказал Мудроу. — Он заказал пожар, и одна старушка погибла в дыму, а потом он сделал так, что другую старушку изнасиловали. А еще избили одного старичка и убили шестнадцатилетнего парнишку. Вот такие-то дела! Знаешь, может, он и не плох в постели. Может, он хорошо платит, но ведь он же убийца! Он даже меня пытался убить, и именно поэтому ты нам поможешь.

Мари вспомнила прикосновения Извращенца и все те унижения, которым он подвергал ее, будто быстро пропустила через проектор серию слайдов.

— Я всегда знала, что он ненормальный, — сказала она. — Я пыталась смотаться от него, но мой сутенер…

Мари почувствовала, как повышается интерес полицейских к ее словам, поскольку обладала профессиональной чувствительностью к смене настроений клиентов.

— Что вы хотите знать о Мареке? — спросила она.

— Расскажи про его партнера с Чертовой Кухни.

Мари постаралась точно воспроизвести обрывки разговора, которые она слышала из спальни Ножовски.

— Они ужинали и говорили о каком-то здании в Куинсе, не помню, правда, каком, — сказала она осторожно. — Некоторые клиенты очень любят поговорить. Ну вы знаете, что я имею в виду. Особенно после того, как я о них позабочусь. Обычно я мало обращаю на это внимания, но в тот раз запомнила про дом в Куинсе, из которого они пытались выбросить всех жильцов. Мухлевали с документами на аренду и заселяли в пустые квартиры торговцев кокаином. Марек был так горд собой! Но у меня сложилось впечатление, что грязной работой занимался его партнер.

— А у тебя есть хоть какое-нибудь предположение, где может быть сейчас Марек? — Голос Мудроу стал дружелюбным.

— У меня на квартире, — сказала Мари, — в записной книжке найдется еще один его адрес.

— А где ты живешь?

— В Манхэттене, на Девяносто пятой улице, около Йорк-стрит.

Она почувствовала колебание полицейских. Мари испугалась, что они решат не иметь с ней дела и отошлют домой, чтобы она продиктовала им информацию по телефону. Но те решили иначе.

— Ты поезжай с ней, — сказал молодой полицейский, — вдруг что-нибудь действительно стоящее, а потом возвращайся за мной. Я пока останусь здесь на стреме.

Они ехали по Бруклинскому мосту, и большой полицейский рассказывал ей о преступлениях, совершенных в «Джексон Армз» ради наживы. Он перечислял их в хронологическом порядке и объяснял подробности.

— Я все надеялся на какого-нибудь свидетеля, чтобы можно было предъявить доказательства. Хочешь посмотреть фотографии?

Фотографии с места преступления обычно настолько ужасны, что не приходится сомневаться в их подлинности. Лицо задохнувшейся Сильвии Кауфман, искаженное агонией. Голова Инэ Алмейды, левая сторона которой практически отсутствует, потому что через нее навылет прошли три пули. Были и другие снимки. Мари, к удивлению Мудроу, рассматривала их очень внимательно. Ее дыхание участилось.

— И он все это делал из-за денег, да?

— Да. Других видимых мотивов не было, хотя вряд ли он хотел, чтобы кого-то убили, — усмехнулся Мудроу. — Должен тебе сказать, что у него еще есть возможность улизнуть. Тот партнер, которого ты видела, мертв. Ножовски может выдать его адвокат, но он не знал, что именно происходило в «Джексон Армз».

Мари и Мудроу вместе прошли мимо портье, который подумал, что полицейский — ее клиент, и понимающе улыбнулся.

— Что за чушь! — воскликнул Мудроу в лифте. — Этот мужик из Румынии, что ли? Полный идиот!

— На самом деле он из Болгарии. Но не думайте, что он так уж глуп. Маленький конвертик, который я ему передаю раз в месяц, он очень даже хорошо воспринимает.

Они прошли коридором в однокомнатную квартиру, которая стоила Мари тысячу восемьсот долларов в месяц. Прилагательным «роскошный» обычно сопровождается упоминание о любой квартире в верхней части Восточного Манхэттена, но жилище Мари таким не казалось. Вместо комнат небольшие кубики, и никакой оригинальности. Даже вид из окна был точно таким же, как из окон другого здания в тридцати футах от этого.

Мари взяла книжку для деловых записей, пролистала ее и швырнула в ящик.

— Адреса нет, — заявила она. — Но я помню, однажды, около года назад, я ездила к нему на север штата, только мне его не найти, этот маленький городишко, и за миллион лет.

— Надеюсь, ты мне не пудришь мозги, — сказал большой полицейский. — Я не расположен к этому.

— Я хочу, чтобы полиция его достала не меньше вашего, — заявила Мари. Ее искренность была очевидна, и Мудроу понимал это.

— Ты уверена, что адрес нигде не записан? — спросил он.

Мари какое-то время поколебалась.

— Я могу позвонить своему сутенеру, — негромко сказала она. — Он хранит все записи, не выбрасывает ни одной. Но вы должны мне пообещать, что не будете иметь к нему никаких претензий. — Она посмотрела в глаза Мудроу, пытаясь понять, что он за человек. — Потому что, если я потеряю Джорджа Вэнга, то опять окажусь на улице.

К ее удивлению, гигант-полицейский начал негромко смеяться.

— Джордж Вэнг? Ты что, меня разыгрываешь?

Мари положила руку на локоть Мудроу.

— Вэнг — мой сутенер. Я с ним работаю так давно, что уже забыла, как странно звучит его имя для постороннего.

Она прошла в спальню, в которой бушевали яркие тона и чувствовался слабый запах жасмина. Мари рассмеялась над Мудроу, который помедлил у входа.

— Для тебя есть информация, — сказал Мудроу, показывая на автоответчик. — Вдруг один из звонивших — Ножовски.

Мари вышла, чтобы взять карандаш и записную книжку.

— Не может быть, чтобы был Ножовски. Я никогда ему не давала свой номер телефона. Он созванивается с Вэнгом.

Мудроу просительно сложил руки.

— Не беспокойся, — сказал он, — меня не смутит, если я услышу что-нибудь этакое.

Понимая, что он не выйдет из комнаты до тех пор, пока не прослушает все записи, Мари перемотала пленку и нажала на пуск. Послышался голос Вэнга.

— Знаешь, Мари, Марек так тебя любит, он хочет, чтобы ты для него сделала что-то особенное. Он заплатит за то, что ты сегодня днем зря потратила время. Позвони мне, как только придешь домой.

— Ну вот. — Ухмылка Мудроу казалась не менее опасной, чем месть Извращенца. — Звони, Мари. Кажется, он торопится с тобой поговорить. Только сделай так, чтобы я слышал вас обоих. Для меня важны все подробности.

— Джордж, — сказала Мари, когда после третьего гудка сутенер поднял трубку, — это Мари.

— Ты завтра работаешь, — весело сказал Вэнг. — Марек говорит, он готов заплатить за все.

— За целый день? — простонала Мари, глядя на Мудроу.

— Да, — сказал Вэнг. Он предвкушал немалую прибыль и игнорировал тон Мари. — Только ты должна притвориться, будто не понимаешь, что происходит. Марек будет делать вид, что насильно тебя удерживает в доме, а ты не должна об этом знать заранее. Я обещал сказать, что предстоит обычная двухчасовая работа. Но я никогда не вру моим девушкам, ты же знаешь.

— А что будет, если я не поеду? — спросила Мари.

— Ты обязана поехать! — Голос Вэнга зазвучал октавой выше. — Марек не заплатит нам за сегодняшний день, если ты не приедешь. Речь идет о тысяче с половиной баксов. Представляешь? Целую штуку за небольшое приключение на севере штата. Наверное, он очень хочет. Я думаю, Мари, он в тебя влюблен. Говорит, только ты одна можешь удовлетворить его желания.

Мари глубоко вздохнула. Она играла роль, как всегда, успешно.

— Ну ладно, давай адрес, Джордж.

Сутенер объяснил ей, как добраться. Сначала надо ехать на поезде, а затем взять такси. Все будет как обычно, пока не подойдет время уезжать. Он откажется отпустить Мари и будет говорить, что задержит ее против воли на неопределенное время. Мари должна подготовиться к такому сюжету. Джордж Вэнг считал, что сначала она должна изобразить вызывающее поведение, а затем всепоглощающий страх.

— Тебе действительно придется все это проделывать? — удивился Мудроу.

— Я в этом деле большой мастак. Даю людям возможность фантазировать.

— Ты, наверное, актриса? — опять ухмыльнулся Мудроу.

— Да, здесь больше игры, чем секса, — ответила Мари.

— Это точно.

— Именно за это они платят.

— Ты, наверное, хорошо это делаешь. Мне кажется, ты нам сможешь помочь.

— Да. — Мари именно на это и надеялась, но делала вид, что ей все уже надоело. — Слушайте, вы получили адрес. Я вам больше ничего не должна!

— Ты мне ничего не должна была с самого начала, — ответил Мудроу.

— Хорошо, говорите, что вам нужно, — быстро сказала Мари.

— Ты еще должна сделать так, чтобы Марек разговорился и рассказал тебе, почему он смотался из Нью-Йорка, а также о том доме в Куинсе. Как думаешь, у тебя получится?

Не отвечая на вопрос, Мари села на кровать.

— Он собирается держать меня под арестом, — произнесла она больше для себя, чем для Мудроу. — Он предлагает деньги Вэнгу, как будто я машина, которую он берет напрокат. — Она немного помолчала, вспоминая руки Ножовски на своем теле, выдох облечения, когда он проникал в нее, жест, которым отпускал Мари после того, как заплатил. — Почему бы и нет, — сказала она, пристально глядя на Мудроу. — Вы хотите, чтобы я спрятала магнитофон?

— Всего лишь передатчик, — сказал Мудроу. — Мы будем записывать в машине. Если попадешь в беду, то мы тут же появимся. Ты должна раздеваться? Ты можешь что-нибудь спрятать в одежде?

— Он никогда не дотрагивается до моей груди. Я не знаю почему, но он никогда этого не делает. А какого размера ваш передатчик?

— Не больше спичечной коробки.

Мари кивнула.

— Я сделаю это.

— Мне надо, чтобы ты осталась со мной сегодня вечером. Только не пойми меня превратно. Я должен быть уверен, что ты не предупредишь Ножовски. К тому же надо обсудить, что именно ты будешь делать.

— Вообще-то сегодня я должна работать еще с одним клиентом, но придется отменить встречу. — Мари улыбнулась. — У меня в запасе всегда есть единственно легальный предлог женщины. Извините, я на минуточку. — Она заставила себя не спеша направиться в ванную, медленно закрыла за собой дверь и заперлась. Ее сердце громко стучало. Она дотянулась до туалетного бачка и вытащила «смит-и-вессон», который был приклеен скотчем к его обратной стороне. Пистолет 38-го калибра с двухдюймовым дулом и весом в четырнадцать унций прекрасно помещался в ее сумочке. Мужчина, который дал ей это оружие, был полицейским на пенсии. Его фантазия состояла в том, что он должен был подвергаться насилию и требовал, чтобы пистолет всегда был заряжен. Полицейский в конце концов пропал, как это частенько бывало с клиентами, а пистолет остался у Мари. Сидя на краешке ванной и вспоминая Извращенца, она поняла зачем.

Когда Мудроу и Мари ехали в Бруклин к Джиму Тиллею, они услышали по радио сообщение о гибели Уильяма Хольтца. Когда Хольтца перевозили из его офиса в патрульной машине, он пытался сбежать и оказался под колесами автобуса «М-101». Этот случай, достаточно странный, сам по себе казался еще более подозрительным в связи с обвинениями, предъявленными Хольтцу. Официальный представитель нью-йоркской полиции заявил, что с Хольтцем обращались в соответствии с установленными правилами. В полицейской машине он находился в наручниках, и конвоиры были застигнуты врасплох.

— Это связано с Мареком? — спросила Мари.

— Да, — ответил Мудроу. — Он был юристом Ножовски.

— Это означает, что наша операция — последняя ставка в этой игре?

— Именно так.

— Марек узнает, что именно я выдала его?

— Не беспокойся об этом. Как только мы его возьмем, он уже будет не опасен.

— Но он будет знать, что это я, не так ли?

— Да. Он будет знать.

— Хорошо. Именно это мне и нравится.