Укрощение

Глава 12

Повернувшись, он пошел в лес, прочь от нее и от деревни. Лайана побежала за ним. Она была рада, что короткая крестьянская юбка позволяла перепрыгивать через поваленные деревья и кочки. Но догнать Рогана она не могла. Уже через несколько минут он исчез из виду.

— Будь проклят он и его характер! — громко воскликнула она, гневно топнув ногой.

К сожалению, она не заметила, что стояла слишком близко от воды. Часть берега внезапно отвалилась, и она с громким криком заскользила вниз на спине. А когда оказалась в яме, над ней уже стоял Роган с коротким мечом, извлеченным откуда-то из-под туники.

— Кто это сделал? — прорычал он.

У Лайаны не было времени поблагодарить судьбу за такую удачу.

— Я упала, — пояснила она. — Гналась за тобой и упала.

— Вот как? — равнодушно бросил он, пряча меч. И продолжал стоять, словно не имея представления, что делать дальше.

— Неси меня к воде, раб, — с повелительным жестом приказала Лайана, но когда он не пошевелился, добавила: — Пожалуйста.

Он нагнулся, поднял ее на руки и зашагал к ручью. Она обняла его и припала губами к шее.

— Жанна была красивой? — прошептала она.

Он уронил ее в ледяную воду.

Когда Лайана, задыхаясь, выбралась на поверхность, Роган уже снова уходил.

— Ты самый плохой раб на свете! — крикнула она. — Не соблюдаешь условий пари!

Он снова вернулся, и, глянув на него, Лайана почти пожалела об этом.

— Дело не в пари! — прорычал он. — В моей жизни есть вещи, которые никого не касаются, и…

— Жанна Говард, — повторила она, стуча зубами.

— Да, женщина, ставшая причиной гибели моих…

— Бэзила и Джеймса, — подсказала она.

Он остановился и злобно уставился на нее.

— Ты смеешься надо мной? — прошептал он.

Она умоляюще смотрела на него.

— Роган, мне не пришло бы в голову шутить над ужасами смерти. Я просто расспрашиваю мужа о его первой жене. Всем женщинам любопытно узнать о других женщинах в жизни мужа. Я так много слышала о Жанне, и…

— Кто сказал тебе?

— Леди.

Роган недоуменно вскинул брови.

— По-моему, это дама Северна, хотя выглядит чуть старше, чем он, — пояснила Лайана.

Лицо Рогана несколько смягчилось.

— На твоем месте я не посмел бы напомнить Иоланте, что она старше Рогана. И она сказала тебе о…

Он, похоже, не в силах был выговорить имя первой жены, и это беспокоило Лайану. Неужели до сих пор так влюблен?

— Я никогда не встречала Иоланту, хотя Леди упоминала ее имя. Роган, я замерзла. Не могли бы мы поговорить где-нибудь на солнышке?

Дважды он уходил от нее, когда она упоминала имя Жанны, и дважды возвращался, а вот теперь даже согласился поговорить, потому что молча схватил Лайану за руку и вытащил из воды.

Когда они вышли на солнце, Роган скрестил руки на груди и поджал губы. Больше он никогда не согласится провести день с женщиной, особенно с этой. У нее просто талант наносить удары в его больные места.

— Что ты хочешь знать? — буркнул он.

— Она хорошенькая? Ты очень любил ее? Именно из-за нее в замке такая грязь? Ты поклялся больше не любить ни одной женщины, потому что она так безжалостно тебя ранила? Почему она предпочла тебе Оливера Говарда? Какой он? Она могла тебя рассмешить? Ты из-за Жанны так редко улыбаешься? Как по-твоему, могу я заменить ее в твоем сердце?

Когда поток вопросов наконец иссяк, Роган не знал, что ответить. Просто стоял перед Лайаной, раскрыв от изумления рот.

— Ну? — подбодрила она. — Рассказывай!

Роган сам не знал, чего ожидал, когда спросил, что она хочет знать. Но эти легкомысленные, глупые, романтические вопросы были не… Его глаза смешливо заискрились.

— Красива? Луна боялась взойти над замком Морей, потому что не могла состязаться с красотой э… э…

— Жанны, — задумчиво подсказала Лайана. — Так она намного красивее меня?

Поверить невозможно, что она все это принимает всерьез! По правде говоря, он уже не помнил лица первой жены. Прошло столько лет с их последней встречи!

— Намного, — с серьезным видом подтвердил он. — Она была прекрасна настолько… — Он осекся в поисках сравнения. — Что боевые кони замирали перед ней и ели из ее рук.

— Вот как? — пробормотала Лайана, тяжело опускаясь на камень. — Вот как…

Роган с отвращением глянул на ее склоненную голову.

— Она даже не могла надеть дорогое платье. Потому что при взгляде на нее мужчины жмурились от блеска. Приходилось носить крестьянскую одежду, чтобы их не ослепить. Если она выезжала из замка, обязательно надевала маску, иначе поклонники бросались под копыта ее коня. Бриллианты выглядели рядом с ней простыми стекляшками…

Лайана резко вскинула голову.

— Ты смеешься надо мной, — с надеждой пробормотала она. — Какая она была на самом деле?

— Не помню. Очень молодой. По-моему, с каштановыми волосами.

Лайана поняла, что по крайней мере последнее было правдой и он действительно забыл лицо Жанны.

— Как можно забыть того, кого так любил?

Он уселся на траву спиной к ней и стал смотреть на воду.

— Я был совсем мальчишкой, а мои братья приказали мне жениться на ней. Она… она предала меня. Джеймс и Бэзил погибли, пытаясь вернуть ее.

Лайана подошла к нему и села рядом, наслаждаясь идущим от него теплом.

— Именно поэтому ты так печален? Из-за нее?

— Нет. Из-за гибели братьев. Видеть, как они умирают один за другим, знать, что Говарды отбирают все, чего я ждал от жизни…

— Даже твою жену, — прошептала она.

Роган повернулся и взглянул на Лайану. Он много лет не думал о Жанне как о женщине. Не помнил ее лица, тела, походки, жестов, голоса. Но, глядя на Лайану, вдруг подумал, что, если уйдет она, он запомнит все. И не только тело. Он вспомнит некоторые ее слова.

Протянув руку, он коснулся ее влажной щеки.

— Неужели ты так проста, какой кажешься? И считаешь самым важным в жизни любовь мужчины и собственную красоту?

Лайана вовсе не хотела показаться ему такой легкомысленной.

— Я могу вести счета поместья. Разоблачать воров. Судить крестьянские тяжбы. Я могу…

— Судить? — повторил Роган, наклоняясь к ней. — Разве женщинам под силу судить мудро? У них в голове одна любовь и чистые полы. Вот в этом они разбираются.

— Приведи пример, — спокойно потребовала Лайана.

Роган предпочел не обременять женский ум серьезными делами, но в то же время хотел преподать ей достойный урок.

— Вчера ко мне пришел мужчина с тремя свидетелями и документом, заверенным печатью. В документе говорилось, что этот мужчина — владелец фермы, но предыдущий хозяин не желал уходить. Он поставил печать на документ, отдав ферму в залог, за долги. Долги так и не были выплачены, но первый хозяин по-прежнему упорствует и отказывается покидать насиженное гнездо. И как бы ты рассудила дело? — самодовольно осведомился Роган.

— Сначала я выслушала бы показания прежнего хозяина. Дело в том, что королевский суд объявил, что печать слишком легко подделать. Если этот человек достаточно образован, чтобы иметь печать, возможно, он умеет подписать собственное имя и тогда наверняка поставил бы его рядом с печатью. Я узнала бы также, кто эти свидетели: друзья первого хозяина или нет? Что-то в этом деле мне кажется нечистым.

Роган вытаращил глаза. Документ действительно оказался фальшивым, подделанным истцом, который обозлился на сына подлинного владельца, застав его за разговором со своей молоденькой женой.

— Ну? — спросила Лайана. — Надеюсь, ты не послал людей выкинуть бедного фермера с его земли?

— Нет, конечно! — отрезал он. — И не сжег никого из тех, кто ел моих крыс.

— Может, ты сделал ребенка дочери фермера? — шутливо осведомилась она.

— Нет, но его жена была настоящей красоткой. Большие…

Он очертил в воздухе два полушария.

— Ах ты… — рассердилась Лайана, бросившись на него.

Он поймал ее, сделал вид, что она сбила его с ног, прижал к себе и поцеловал.

— Но я правильно рассудила, верно? И документ оказался подложным?

Она лежала на нем, с наслаждением ощущая под собой его упругое тело.

— Ты совсем промокла. Может, разденешься и развесишь одежду на кустах?

— Не уходи от разговора. Так был документ поддельным или нет?

Он поднял голову, чтобы поцеловать ее, но она отвернулась.

— Итак? Был или не был?

— Да, он оказался фальшивым, — раздраженно процедил Роган.

Лайана рассмеялась и стала целовать его шею.

Роган закрыл глаза. Очень немногие женщины не боялись его. Придворные аристократки обычно задирали перед ним носы, поэтому Роган убедил себя, что предпочитает служанок. Но те всегда тряслись при виде его хмурой физиономии. А вот эта женщина смеялась над ним, кричала на него и отказывалась повиноваться.

— …и я могу помочь, — договорила она.

— В чем именно?

— Судить тяжбы.

Она стала лизать его ключицу.

— Только через мой труп, — жизнерадостно хмыкнул он.

Лайана принялась зазывно извиваться.

— Я лежу на твоем теле, только вот мертвым оно мне не кажется.

— Ты наглая девчонка, — объявил он, целуя ее.

— И как же ты меня накажешь?

Он ловко перевернул ее, лег рядом и перебросил ногу через ее бедра.

— Я тебя измотаю.

— Невозможно, — успела ответить она как раз за мгновение, как он завладел ее губами.

Среди деревьев раздались шаги, которых любовники сначала не услышали.

— Габи, говорю я тебе, это плохая идея, — донесся мужской голос.

— А я отвечу, что под лежачий камень вода не течет, — возразила женщина.

Лайана ощутила, как напряглось тело Рогана. Поспешно вынув короткий меч из-под туники он встал на колени перед женой, защищая ее своим телом.

В просвете между деревьями показались Бодуин, маленькая пухленькая женщина с девочкой на одной руке и корзинкой — в другой. Между взрослыми брел мальчишка.

Лайана и Роган непонимающе переглянулись.

— А вот и мы, — объявила толстушка, выступив вперед. — Бодуин рассказал мне все. Простите его вспыльчивый нрав. Я его жена, Габриела, но все зовут меня Габи, а это наши дети, Сара и Джозеф. Я сказала Бодуину, что если мы собираемся жить с вами, следует сначала познакомиться. Мой отец был рыцарем, конечно, не графом и без всякого титула, но человеком уважаемым. Я знала, что Бодуин — сын лорда, и умолила отца разрешить мне выйти за него. — Она окинула высокого красавца обожающим взглядом. — И ни минуты об этом не пожалела. Миледи, вам не холодно в этой мокрой одежде? С ваших волос сходит краска и перепачкала вам все лицо. Позвольте помочь вам умыться.

Роган и Лайана, так и не оправившиеся от изумления, не шевелились. Роган по-прежнему стоял на коленях с мечом наготове. Когда Габи протянула руку, Лайана не двинулась с места.

— Продолжай, — посоветовал Бодуин. — Все привыкли делать так, как она прикажет.

Слова были недобрыми, но в голосе звучала любовь. Однако они казались на редкость неподходящей парой: Бодуин — высокий, стройный, красивый и явно рассерженный и Габи — маленькая, пухленькая, хорошенькая, далеко не красавица, но с лица ее не сходила улыбка.

Лайана взяла протянутую руку женщины и последовала за ней к ручью. Она привыкла, что женщины класса Габи боятся ее, но с тех пор, как она появилась на земле Перегринов, мир словно перевернулся.

— А ты сиди и веди себя прилично, — велела Габи, усадив дочь на землю. — Миледи, я слышала, что произошло сегодня утром. Братья не должны драться. Я всегда говорила, что в один прекрасный день его братья из замка увидят истину, и оказалась права. Он хороший человек, мой Бодуин, и сделает все, что от него потребуют. Взгляните на них! Как две капли воды!

Лайана обернулась к стоящим рядом мужчинам. Они не смотрели друг на друга. Не разговаривали. Втиснувшийся между ними мальчик тоже молчал.

— Наклонитесь над водой и дайте мне вымыть ваши волосы, — велела Габи.

Лайана послушалась.

— Ваш так же неразговорчив, как мой? — спросила Габи.

Лайана не знала, что делать. Стоит подружиться с женщиной или нет? Странно, как одежда влияет на точку зрения! Будь сейчас на ней лучшее платье из голубого шелка, она ожидала бы от этой женщины поклонов и подобострастия. Но в крестьянской юбке… она чувствовала себя почти… почти ровней Габи.

— Если приковать его цепями, может, он и откроет рот. Но много от него не услышишь, — откликнулась наконец Лайана.

— Не сдавайтесь, иначе он окончательно уйдет в себя. И смешите его побольше. Как он выносит щекотку?

— Щекотку? — удивилась Лайана, по лицу которой струилась черная краска, перемешанная с водой.

— Угу. Щекочите ему ребра. Они, ничего не скажешь, хорошие люди. И не изменчивы в своих привязанностях. Если он любит вас сегодня, значит, будет любить вечно! Не то что некоторые люди, которые любят вас сегодня, а завтра еще кого-то. Ну вот, все в порядке. Ваши волосы снова посветлели.

Лайана села и принялась выжимать волосы.

— Но теперь мы не можем вернуться на ярмарку. Кто-нибудь меня узнает.

— Верно, — серьезно кивнула Габи. — Не можете. Крестьяне только и говорили, что о таинственном человеке, который побил Бодуина. Вам не следует возвращаться. — Но тут ее лицо просветлело. — Я принесла с собой еду, и мы можем посидеть здесь, в этом чудесном местечке.

Габи не сказала Лайане, что истратила на еду сбережения за целый год. Несмотря на внешнюю жизнерадостность и некоторое легкомыслие, она была очень амбициозной. Но не в отношении себя. Она была готова сделать все для мужа, которого любила больше жизни.

Ей было двенадцать лет, когда она впервые увидела красавца с холодным взглядом, и решила, что получит его во что бы то ни стало. Отец хотел выгодно выдать дочь замуж, а не вручить ее судьбу какому-то бастарду без всяких надежд на будущее. Но Габи ныла, умоляла, упрашивала, приставала, пока отец не пошел к отчиму Бодуина.

Бодуин женился на ней ради приданого, и первые годы брака были для нее нелегки. У него было много других женщин, но любовь Габи оказалась сильнее его похоти. Постепенно он начал замечать ее, приходить в поисках любви и утешения, а когда родились дети, он с удивлением обнаружил, что привязался к ним всем сердцем.

За шесть лет их супружеской жизни Бодуин из распутника, переходившего из одной постели в другую, превратился в процветающего торговца, горячо любившего жену и детей.

Утром он увидел Рогана на ярмарке и немедленно узнал. Впервые за эти годы прежняя ярость вернулась. После разговора с братом он нашел Габи, и та вытянула из него всю историю. Бодуин стыдился того, что напал на человека из-за спины, но честно рассказал жене обо всем и заявил, что теперь они должны покинуть эти места и начать жизнь заново, потому что он не может смотреть лорду Рогану в глаза.

Габи вознесла молитву Господу за то, что дал им наконец великолепную возможность, и принялась уговаривать Бодуина. Она из кожи вон лезла, чтобы убедить мужа. Добившись своего, она поняла, что теперь придется подружиться с лордом и его доброй всепрощающей женой. Очевидно, лучшего случая, чем сегодня, когда они одеты в костюмы крестьян и разгуливают по ярмарке, просто не представится. Завтра, когда они будут разодеты в шелка, пропасть между ними окажется непреодолимой.

Она взяла из тайника деньги, купила говядину, свинину, цыпленка, хлеб, апельсины, сыр, финики, инжир и пиво, положила все это в корзинку и отправилась на поиски благородных родичей Бодуина. Она не позволяла себе думать о репутации Рогана, так точно изображенной в пьесе (а заодно отказывалась думать о том, что лорд Роган видел, кто играл лорда Стервятника), но старалась быть веселой и дружелюбной и держаться на равных. И поэтому непрерывно болтала, так что Лайане не удавалось вставить ни слова. Сначала Лайана старалась быть сдержанной. Ей не нравилась навязчивость Габи. Не нравилось, что женщина мешает им с Роганом побыть наедине.

Но постепенно Лайана оттаяла. Как приятно иногда послушать женские разговоры, тем более что из Рогана приходилось силой вытаскивать каждое слово, а в замке Морей никогда не бывало гостей. Не с кем побеседовать, кроме служанок и Леди, дверь которой слишком часто бывала закрыта.

Кроме того, Лайане нравилось, что Габи обожает Бодуина. Она то и дело следила за ним странным взглядом собственницы, не то жены, не то матери, не то чудовища, намеревавшегося высосать из него жизнь. Неужели она сама точно так же смотрит на Рогана?

Мужчины настороженно переглядывались, не зная, что сказать и как реагировать друг на друга. Но тут Габи предложила, чтобы Роган научил Бодуина драться длинными шестами.

Женщины уселись на землю и принялись за сыр с хлебом, наблюдая, как тренируются мужчины. Роган был хорошим, хоть и строгим, учителем. Он трижды сбил Бодуина в холодную воду ручья. Но и Бодуин не зря назывался сыном своего отца. Когда Роган намеревался в четвертый раз послать Бодуина в ручей, тот ловко увернулся, и Роган полетел лицом вниз в ледяной поток.

Лайана немедленно вскочила и метнулась к мужу. Сидя в воде, он выглядел таким растерянным, что Лайана расхохоталась. Ей вторила Габи. Даже Бодуин улыбнулся. Роган не сразу, но все же ответил улыбкой.

Лайана протянула руку, чтобы помочь ему встать, но Роган, все еще улыбаясь, потянул ее на себя.

— О, какая несправедливость! — вскричала она. — Я уже почти высохла!

Он встал, вытащил ее из воды, отнес на солнышко и сел рядом, а сам стащил рубашку. И когда Лайана вздрогнула, обнял ее и прижал к себе. Лайана поняла, что в жизни не была так счастлива.

— А где еда? — спросил Роган. — Я проголодался.

Габи принялась вытаскивать из корзинки аппетитные блюда. И четверо взрослых и двое детей принялись пировать. Габи по-прежнему говорила больше всех, развлекая присутствующих веселыми историями из деревенской жизни, однако тактично избегала упоминания о том, что семья Перегринов всячески угнетает и запугивает своих крестьян.

Роган постепенно стал расслабляться, задал Бодуину несколько вопросов о торговле шерстью и даже спросил, не знает ли тот, как увеличить настриг шерсти.

Малышка Сара, только что научившаяся ходить, взяла финик и, забавно ковыляя на пухленьких ножках, с помощью отца подошла к Рогану. Тот взглянул на нее. Он никогда не уделял особого внимания детям, но отметил, что девочка очень хорошенькая, темноглазая и кудрявая. Она протянула ему финик, а когда Роган взял фрукт, приняла это за приглашение и плюхнулась к нему на колени, прижавшись спинкой к его груди.

Роган в ужасе уставился на мягкие детские локоны.

— Никогда не видела чужих людей, — пояснила Габи. — Это моя Сара.

— Возьми ее, — прошептал Роган Лайане. — Немедленно убери девчонку.

Но Лайана неожиданно оглохла.

— Ну-ка, Сара, отдай инжир дядюшке Рогану.

Девочка торжественно взяла ягоду и поднесла ко рту Рогана. Когда он попытался взять ягоду у нее, та протестующе завизжала. Бедняга с таким видом, словно его пытают, открыл рот и позволил ей скормить ему инжир.

Лайана беседовала с Габи, делая вид, будто не замечает ни Рогана, ни ребенка, но то и дело подсовывала девочке фрукты. Устав кормить дядю, Сара прижалась к Рогану и заснула.

Скоро, слишком скоро солнце опустилось за горизонт, и Лайана поняла, что пора идти домой. Она не хотела, чтобы этот чудесный день кончался. Не хотела возвращаться в мрачный замок Морей. Она вложила руку в ладонь Рогана и опустила голову ему на плечо. Они еще долго сидели так, втроем, со спящим ребенком.

— Это был лучший день в моей жизни, — прошептала она. — Жаль, что все приходит к концу.

Роган крепче обнял жену. Совершенно пустой, никчемный день, и больше его на такое легкомыслие не уговорить! Впрочем, он согласился, что это было… скажем… приятно.

Сара проснулась и заплакала. Пора было возвращаться.

— Вы придете завтра? — спросила Лайана и увидела слезы благодарности в глазах женщины.

Лайана уже задумала назначить Габи кем-то вроде домоправительницы. Габи сделает все, чтобы служанки сохраняли чистоту в доме, а Лайана сможет проводить с мужем больше времени.

— Жаль, что нужно возвращаться, — повторила Лайана. — Хотелось бы, как Габи и Бодуин, жить в простой хижине и…

— To-то они с такой радостью отказались от своей простой хижины, — фыркнул Роган. — Этот обед стоил им годового дохода!

— Полугодового, — поправила Лайана тоном человека, проводившего много времени над счетными книгами. — Зато они влюблены. — Она мечтательно вздохнула. — Я видела это в глазах Габи. Должно быть, я смотрю на тебя точно так же.

Но Роган уже смотрел вперед, на стены замка Морей. Сегодня они с такой легкостью покинули замок. Что, если Говарды переоделись продавцами овощей и попросили разрешения войти? Нужно усилить бдительность.

— Ты слышал, что я сказала? — спросила Лайана.

Может, потребовать от крестьян, которым позволено беспрепятственно бывать в замке, чтобы носили бляхи с гербом Перегринов? Конечно, бляху можно украсть, но…

— Роган!

Лайана остановилась и дернула его за руку.

— Что тебе?

— Ты слышал меня?

— Каждое слово, — отмахнулся он. Может, что-то, кроме бляхи? Может…

— Что я сказала?

Роган тупо уставился на нее.

— О чем именно?

Лайана поджала губы.

— Я сказала, что люблю тебя.

Может, лучше каждый день менять пароль? Или запретить крестьянам вообще входить в замок? Никаких новых лиц… это…

К досаде Рогана, жена отбросила его руку и пошла вперед. Судя по походке, она очень разозлилась.

— А теперь что? — пробормотал Роган. Он сделал все, что жена от него требовала, и все же она опять недовольна.

Он поспешно догнал ее.

— Что-то не так?

— А, ты все же заметил меня! — надменно объявила она. — Надеюсь, я не помешала тебе своими признаниями в любви?

— Нет, — честно ответил он. — Я просто думал о другом.

— Не позволяй моим глупым речам отвлечь тебя! — яростно прошипела она. — Уверена, что сотни женщин клялись тебе в любви. Все «дни недели». А ведь когда-то у тебя были даже «месяцы». И разумеется, Жанна Говард каждый день твердила что ты для нее — единственный.

Роган начинал потихоньку прозревать. Это обычные женские выходки, и не стоит придавать им значения.

— Она не была Говард, когда вышла за меня.

— Понятно. Но ты не отрицаешь, что она постоянно повторяла тебе слова любви. Ты, возможно, слышал их так часто, что мои слова ничего для тебя не значат.

Роган немного подумал.

— Не помню, чтобы какая-то женщина признавалась мне в любви.

— Вот как? — бросила Лайана и снова взяла его за руку. Несколько минут оба молчали. — Ты любишь меня? — тихо спросила она.

Он стиснул ее пальцы.

— Любил. Несколько раз. А сегодня ночью я…

— Я не про такую любовь. Я имею в виду — душой и сердцем. Как ты любил мать.

— Мать умерла, когда родился я.

— Тогда мать Северна, — нахмурилась она.

— Она тоже умерла, рожая Северна. Тогда мне было два года. Я ее не помню.

— А мать Зареда?

— Вряд ли я что-то испытывал к ней. Она боялась нас до смерти. И все время плакала.

— Неужели никто не пытался ее утешить.

— Роуленд велел ей прекратить вой, чтобы мы могли немного поспать.

Лайана подумала о бедняжке, одной, в грязном замке, полном грубых, бесчувственных людей. Именно ее уморили голодом в замке Бивен. Но если Роган в жизни не любил ни одну женщину, то, должно быть, любил братьев.

— Когда твои старшие братья умерли…

— Роуленд не умер. Его убили Говарды.

— Ладно, пусть так, — нетерпеливо бросила она. — Убили. Прикончили. Погубили безвинно. Ты тосковал о нем после его смерти?

Роган не сразу ответил. Перед глазами как живой встал его сильный, могучий брат.

— Я тоскую о нем каждый день, — ответил он наконец.

— А если бы умерла я? — тихо спросила Лайана. — По мне ты тосковал бы? Скажем, если бы меня унесла чума?

Роган повернулся к ней. Если она умрет, его жизнь станет прежней. Одежда будет кишеть вшами. В хлебе будет полно песка, «дни недели» вернутся. Больше некому будет проклинать его, издеваться, подтрунивать, публично позорить и заставлять тратить время.

Роган нахмурился. Да, он будет тосковать по ней.

И черт побери, ему совсем не понравилась эта мысль!

— Мне больше не придется ходить на ярмарки, — буркнул он и пошел дальше.

Лайана словно примерзла к месту. Не хотелось думать о том, как больно ранили его слова. Они пробыли вместе так немного, но он уже значил для нее все, а она для Рогана — меньше чем ничего.

Она поклялась себе, что никогда не даст увидеть ему, как сильно он ее обидел. Пусть боль останется при ней.

Она воображала, что ничем себя не выдала, сохранив бесстрастное лицо, но Роган, обернувшись, увидел свою хорошенькую жену в полном расстройстве: нижняя губка выпячена, в больших глазах стоят непролитые слезы. Да что с ней такое?! Не хочет возвращаться в замок?

Он попытался приподнять ее подбородок, но она отпрянула.

— Я тебе безразлична! — всхлипнула она. — И если я умру, ты найдешь себе другую жену с богатым приданым.

Рогана передернуло.

— От женитьбы одни неприятности, — буркнул он. — Мой отец был отважнее сотни человек, если позволил себе иметь четырех жен.

Несмотря на решимость, слезы покатились по лицу Лайаны.

— Если я умру, ты, вне всякого сомнения, швырнешь мое тело в ров.

Роган окончательно растерялся.

— Если бы ты умерла, я…

— Что? — спросила она, глядя на него сквозь мокрые ресницы.

— Я… знал бы, что тебя больше нет.

Лайана поняла, что большего все равно не добьется. Поэтому обняла его и стала целовать.

— Я знаю, что тебе не все равно, — прошептала она.

К величайшей досаде обоих, люди, собравшиеся вокруг, стали аплодировать. Супруги были так поглощены собственными спорами, что не заметили окружающих, жадно прислушивавшихся к каждому слову.

Роган, куда более смущенный, чем Лайана, схватил ее за руку и пустился бежать. Они остановились недалеко от стен замка, и ему вдруг тоже не захотелось туда идти. К ним подошел уличный торговец с подносом на ремне. На подносе громоздились деревянные игрушки: куклы, танцевавшие на конце палочки. Заметив взгляд Рогана, торговец протянул им поднос и показал смешную куколку. Видя, как радуется Лайана. Роган неожиданно для себя расстался с двумя драгоценными пенни.

Лайана крепко прижала к груди куклу. Подари ей Роган изумруды, она и то не была бы так счастлива. В ее глазах светилась любовь.

Роган поспешно отвернулся. Все это глупости и пустая трата времени и денег. И все же…

Он обнял ее за плечи и долго смотрел, как она забавляется с игрушкой. И на душе стало легко и спокойно. Ничего подобного он не испытывал ранее.

Роган нагнулся и поцеловал ее в макушку. Просто так. В поцелуе не было ни капли похоти.

Лайана прильнула к нему, и Роган понял, что она довольна. Чистый абсурд, конечно, но сознание этого доставило ему радость.

Тяжело вздохнув, он повел жену к замку.