Укрощение

Глава 17

Целых шесть длинных великолепных недель Лайана была самым счастливым человеком на земле. Она и Роган боялись, что над ними будут подшучивать, но оказалось, люди были так благодарны за вкусную еду и изгнание крыс, что совершенно не обратили внимания на долгое отсутствие господ. Главное, что замок Морей разительно изменился. Мужчины почтительно дергали вихры на лбу, когда Лайана проходила мимо. Северн не знал, как ей угодить, а Иоланта взяла за обычай спускаться к ужину.

Но разительнее всех изменился Роган. Он неизменно провожал взглядом жену, куда бы та ни пошла. Входил в комнату для размышлений, только чтобы захватить оттуда какую-то вещь, и проводил вечера в соларе с Лайаной и ее дамами. Северн, вместо того чтобы продолжать войну с Лайаной, стал тоже заглядывать туда, вместе с Заредом и Ио.

Как-то утром Лайана поняла, что у нее будет ребенок. Она всегда полагала, что станет мучиться тошнотой и недомоганием, как другие женщины, но этого не случилось. Она не уставала, не ощущала ничего необычного, за исключением того, что одежда стала ей тесновата. Она клала руки на твердый, выпуклый живот и мечтала о маленьком рыжем ребенке.

— Миледи, — спросила вошедшая Габи, — вы здоровы?

— Совершенно. Никогда не чувствовала себя лучше. Что ты делаешь?

У Габи на руке висела корзина с травами.

— Лорд Роган и Бодуин боролись и закатились в крапиву. Я приготовлю настой, чтобы смягчить боль.

Лайана поморщилась. Ожоги крапивы были очень болезненными. Недалеко от дома ее отца росла трава, которая помогала гораздо больше, чем та, которую принесла Габи. Она вспомнила, что, когда впервые подъезжала к замку, видела эту траву на обочине дороги. Далеко это было? Десять, двенадцать миль? Если взять резвую лошадь, она вполне сможет вернуться до заката. И сегодня, втирая траву в горящую кожу мужа, она расскажет ему о будущем ребенке.

Она отпустила Габи. Незаметно покинуть замок будет нелегко. Роган отдал строгий приказ никому не выезжать со двора без эскорта. А после нападения Говардов он запретил ей выходить за ворота даже в сопровождении всех рыцарей Перегринов.

Лайана глянула на свое парчовое платье и улыбнулась. Конечно, ей нужно срочно переодеться, и тогда некого и нечего будет бояться.

Она полезла в сундук у изножья кровати и нашла крестьянское платье, в котором ходила на ярмарку. Теперь остается закрыть волосы, опустить пониже голову и украсть лошадь.

Час спустя она мчалась галопом на восток, прочь от замка Морей, прочь от деревни, к той дороге, где росла трава, которая принесет облегчение мужу. Ветер бил в лицо, и настроение было чудесным. Она громко смеялась при мысли о ребенке, которого носила, и о счастье, которое останется с ней навсегда.

И была так поглощена своими мыслями, что не увидела и не услышала выехавших из-за деревьев всадников. И не успела опомниться, как ее окружили пять человек.

— Взгляните только! — сказал старший. — Крестьянка — и на таком коне!

Лайана мгновенно сообразила, кто эти люди. Все они были богато одеты и вели себя с высокомерием, присущим слугам богатого человека. Говарды! Оставалось только надеяться, что они не поймут, кто она.

— Я украла лошадь, — заныла Лайана. — О, пожалуйста, не говорите госпоже.

— А что ты нам за это дашь? — ухмыльнулся молодой красивый мужчина.

— Все, что угодно, сэр, все, что угодно, — пообещала Лайана со слезами в голосе.

И тут сзади подъехал еще один всадник, постарше, с седыми висками, мускулистый, хотя и успевший располнеть, и с хмурым, хотя и красивым когда-то лицом.

— Сбросьте девчонку с седла и заберите лошадь, — скомандовал он. — Это лошадь Перегринов, так что я возьму ее.

Лайана, забыв об осторожности, зорко оглядела мужчину. Неужели это Оливер Говард, негодяй, укравший первую жену Рогана? Она тут же опустила голову и попыталась слезть с седла, но двое мужчин стали бесцеремонно лапать ее груди и бедра. Она ловко увернулась, и капюшон сполз на плечи. Длинные белокурые волосы рассыпались по спине.

— Только посмотрите! — воскликнул кто-то, дернув золотистую прядь. — Хотел бы я попробовать прелестей этой маленькой конокрадки!

— Приведите ее сюда! — приказал пожилой мужчина.

Ей заломили руки и поставили перед ним. Она старательно смотрела в землю.

— Взгляни на меня! — скомандовал он. — Взгляни или пожалеешь!

Лайана вызывающе, не желая, чтобы он видел ее страх, вскинула голову и уставилась на него. По мере того как он изучал ее, морщины, оставленные гневом, словно разглаживались. Наконец он разразился безрадостным смехом.

— Ах, леди Лайана, позвольте мне представиться! Я — Оливер Говард. А вы, дорогая леди, помогли мне осуществить мечту, которую я хранил в душе целую жизнь. Вы отдали Перегринов в мои руки.

— Никогда, — бросила она. — Роган никогда вам не сдастся.

— Даже если на условиях вашего возвращения?

— Он не сдался ради Жанны и тем более не пожелает драться ради меня, — ответила она, надеясь, что голос не дрожит. Потому что внутри ее трясло. Что подумает Роган, когда ее похитят? Посчитает, что она предаст его, как в свое время Жанна?

— Взять ее! — приказал Оливер одному из своих людей. — Посади ее на лошадь перед собой. Если она сбежит, ответишь головой.

Лайана как-то мигом ослабела. Она виновата во всем, и теперь Рогану грозит смертельная опасность!

Мужчина, посадивший Лайану на коня, прошептал ей на ухо:

— Говарды питают пристрастие к женщинам Перегринов. Выйдешь за младшего Говарда? Разведешься с Перегрином и примешь фамилию Говард, как первая жена.

Лайана не потрудилась ответить, что весьма позабавило рыцаря.

— И не важно, что бы ты ни делала, — засмеялся он, — лорд Оливер заставит твоего мужа поверить, что ты согласилась стать леди Лайаной Говард. В конце концов мы победим.

Лайана сказала себе, что Роган никогда не поверит в ее измену, но на самом деле ужасно испугалась.

Они ехали два дня, а когда останавливались на ночлег, Лайану заставляли сесть и привязывали к дереву. Мужчины по очереди сторожили ее.

— Может, следует выделить для охраны двух рыцарей? — язвила Лайана. — Я настолько сильна и могуча, что, если разорву веревки, сумею задушить обоих!

Но Оливер не улыбнулся.

— Ты — Перегрин, а все они — люди коварные. Вдруг дьявол поможет тебе сбежать?

Он повернулся и вошел в один из трех небольших шатров, спрятанных в деревьях.

Ночью пошел дождь, и теперь стражи менялись каждый час. Но Лайану никто не подумал отвязать и увести в шатер. К утру она промокла насквозь, замерзла и ужасно устала. Мужчина, везший ее на своем коне, не распускал рук, как обычно, Лайана немного расслабилась. Она заснула, прислонившись к нему спиной, и не просыпалась до самого заката, когда они добрались до поместья, который Роган называл своим.

Башни замка были видны за милю, и Лайана мгновенно оживилась. Такого величественного строения ей еще не приходилось видеть. Огромное, гигантское, обширное, громадное — у нее не хватало слов описать его размеры. Ряд из шести «малых» башен охранял внешнюю стену и арку, ведущую к воротам во внутренней стене замка. Каждая из башен была больше единственной башни замка Морей.

За внутренними стенами стояли башни такой величины, что Лайана могла лишь в изумлении взирать на них. Далее шла еще одна стена, за которой виднелись здания, крытые черепицей.

Сначала они пересекли деревянный мост надо рвом, широким, как настоящая река. Во время войны мост было легко разрушить. Потом последовал каменный мост, еще один, деревянный, и только потом они оказались в арке. Над ней светлели специальные отверстия, называемые «дырами смерти», через которые во время войны лили кипящее масло на головы врагов.

Уже в сумерках они переехали еще один деревянный мост над вторым рвом и, наконец, оказались у внутренних ворот, по обе стороны которых возвышались массивные каменные башни. Железная решетка, усеянная острыми пиками, была на этот раз поднята.

В этом дворе росла трава, и у стен были выстроены дома из камня и дерева. Место выглядело чистым и ухоженным.

После этого они проехали еще через одну арку, охраняемую башнями куда больше тех, что были в замках отца. В этом дворе стояли каменные строения с застекленными окнами: церковь, солар, парадный зал, кладовые, откуда люди выносили еду и бочонки с вином и пивом.

Лайана молча оглядывалась. Даже в самых безумных мечтах она не предполагала, что на свете существуют такая роскошь и такое богатство. Так вот за что борются Перегрины! Вот что послужило причиной гибели многих поколений Перегринов! Вот в чем кроется секрет ненависти между Перегринами и Говардами!

Глядя на все это богатство, она стала лучше понимать Рогана. Неудивительно, что он с презрением отзывался о маленьком полуразрушенном замке Морей! Внутри этого замка может поместиться три таких!

Именно здесь место Рогана! Оно как нельзя лучше подходит для его роста, внешности, фигуры и силы!

— Отведите ее на самый верх северо-восточной башни! — велел Оливер Говард. Лайану стащили с коня и поволокли по длинному двору к массивной башне в северо-восточном углу. Мужчины вели ее по каменной винтовой лестнице, так что она едва успевала разглядеть комнаты. Но было видно, что хозяйство здесь налажено: нигде не было ни соринки.

На самом верху виднелась дверь, запертая на железный засов. Один из рыцарей отворил дверь и толкнул Лайану внутрь. Комната оказалась маленькой. В одном углу на деревянной раме лежал тощий тюфяк, в другом стояли маленький столик и стул. Имелась также дверь, ведущая в гардероб. Единственное окно выходило на север, и она разглядела сотни ярдов внешних стен, окружавших замок. По парапетам расхаживали стражники.

— И все это против ничтожных сил Перегринов, — горько вздохнула Лайана.

Внезапно у нее закружилась голова от усталости. Последняя ночь окончательно измучила ее. Она легла, накрылась шерстяным одеялом и заснула, пробудившись только в середине следующего утра. С трудом поднялась, чтобы пойти в гардероб, но покачнулась, а когда приложила руку ко лбу, он оказался горячим. Кто-то побывал в ее комнате и оставил на маленьком столике воду, хлеб и сыр. Она залпом проглотила воду, но на еду посмотрела с отвращением и из последних сил потащилась к двери.

— Я должна видеть Оливера Говарда! — кричала она, колотя кулаками в дубовые доски. Но если кто ее и слышал, то ответа она не получила.

Лайана обмякла и соскользнула на холодный каменный пол. Нужно не пропустить момента, когда кто-нибудь придет сюда, а потом поговорить с Оливером и убедить его освободить ее. Если Роган и Северн попытаются вытащить ее отсюда, их попросту убьют.

Она заснула, а проснувшись, обнаружила, что лежит в постели, не накрывшись одеялом, и вся мокрая от пота. Значит, в ее комнате снова кто-то был, а она лежала как мертвая!

Кое-как Лайана встала с постели, налила себе воды, едва удерживая кувшин трясущимися от слабости руками, напилась и свалилась на тюфяк.

Очнулась она оттого, что кто-то грубо тряс ее. С трудом открыла глаза и увидела наклонившегося над ней Оливера Говарда. В комнате горела единственная свеча, и все происходящее казалось нереальным.

— Муж совсем не жаждет твоего возвращения! — яростно бросил он. — Не ответил на все требования о выкупе.

— Почему ты стремишься отобрать то малое, что у него осталось? — прошептала она сухими, потрескавшимися губами, но, не дождавшись ответа, продолжала: — Этот брак устроил мой отец, так что муж, вне всякого сомнения, рад избавиться от меня. Если спросишь людей в нашей деревне, они расскажут о тех гадостях, которые я ему сделала.

— Я знаю все. Даже то, что он, безоружный, ходил на сельскую ярмарку. Прослышь я об этом раньше, обязательно явился бы туда и захватил его в плен. И прикончил бы этого Перегрина, как он убил моего брата.

— И как ты расправился со всеми его братьями!

Слова Лайаны были почти неслышны: она настолько ослабела, что не могла поднять головы. Но даже в этом состоянии пыталась спасти Рогана.

— Можешь отпустить меня или убить, ему все равно. Только сделай это поскорее. Он захочет взять в жены богатую наследницу.

Она посчитала, что, если ее убьют сразу, у Рогана не останется времени для атаки.

— Я проверю, насколько ему все равно, — объявил Оливер и сделал знак одному из своих людей.

В свете свечи блеснула сталь ножниц.

— Нет! — ахнула она, и попыталась увернуться. Но силы были слишком неравны. Жаркие, лихорадочные слезы покатились по ее щекам, но мужчина безжалостно отрезал ей волосы по самые плечи.

— Это самое красивое, что у меня было, — прошептала она.

Но Оливер и его слуги, не обращая на нее внимания, покинули комнату. В руке Оливера были зажаты срезанные волосы Лайаны.

Лайана долго плакала, боясь коснуться коротких волос.

— Теперь он никогда не полюбит меня, — повторяла она. И заснула бредовым сном только перед рассветом, а когда проснулась, не хватило сил, чтобы встать и напиться. Она снова заснула и, проснувшись, обнаружила, что на лбу лежит смоченная прохладной водой тряпка.

— Лежи тихо, — прошептал мягкий голос. Открыв глаза, Лайана увидела женщину с седеющими каштановыми волосами и глазами нежными и добрыми, как у оленихи.

— Кто ты?

Незнакомка продолжала смачивать тряпку и вытирать пот с лица Лайаны.

— Вот выпей.

Она поднесла ложку ко рту Лайаны и поддержала ее голову, чтобы та смогла пить.

— Я Жанна Говард!

— Ты! — ахнула Лайана, поперхнувшись травяным настоем. — Прочь от меня! Ты предательница, лгунья, демон из ада!

Женщина слегка усмехнулась:

— А ты — из семьи Перегринов. Не съешь немного бульона?

— Только не из твоих рук.

Жанна покачала головой:

— Вижу, ты подходящая жена для Рогана. Ты и вправду подожгла его постель? И действительно нашила монеты на эннен? Вас в самом деле заперли в одной комнате?

— Откуда ты знаешь обо всем этом?

Жанна со вздохом поднялась и подошла к столу, где стоял маленький железный котелок.

— Ты и не подозреваешь о глубине ненависти между Говардами и Перегринами. Они стараются знать все друг о друге.

Несмотря на слабость и жар, Лайана жадно рассматривала Жанну. Так вот она, женщина, из-за которой Роган столько страдал. Внешне совсем обычная, среднего роста, с не слишком красивыми каштановыми волосами.

Волосы!

И тут она вспомнила. Дотронулась до коротких концов своих волос и заплакала.

Жанна обернулась и с жалостью уставилась на пленницу.

— Вот поешь. Ты нуждаешься в хорошей еде, а волосы отрастут. На свете существует кое-что и похуже.

— Во мне если и было что красивого, так это волосы, — продолжала всхлипывать Лайана. — Теперь Роган никогда не полюбит меня.

— Полюбит? — презрительно бросила Жанна. — Оливер скорее всего убьет его, так что какая разница, полюбит он тебя или нет?

Лайана, собравшись с силами, выбила чашку из рук Жанны.

— Убирайся отсюда! Это ты все затеяла! Если бы не предала Рогана, он не был бы таким, как сейчас!

Жанна устало нагнулась, подняла чашку, поставила на стол, и уселась рядом с Лайаной.

— Если я уйду, больше никто не придет. Оливер запретил ухаживать за тобой. Но мне никто не посмеет преградить дорогу.

— Потому что Оливер убьет каждого, кто ослушается женщину, которую он любит? — злобно спросила Лайана. — Женщину, изменившую моему мужу?

Жанна встала и подошла к окну. А когда вновь обернулась, ее лицо словно постарело на десять лет.

— Да, я предала его. И единственным извинением может послужить то, что тогда я была глупенькой, наивной девочкой. Мы с Роганом поженились, когда я была почти ребенком. И так мечтала о семейной жизни! Я осиротела в младенчестве и считалась подопечной короля, поэтому воспитывалась у монахинь: нелюбимая, нежеланная, никем не замечаемая. Я думала, что брак даст мне любимого, что по крайней мере у меня появится настоящий дом.

Она снова вздохнула и заговорила уже медленнее:

— Ты не знала его старших братьев. После свадьбы они превратили мою жизнь в ад. Для них я была всего лишь деньгами, деньгами на войну с Говардами и ничем больше. Если я говорила, никто не слушал, если я приказывала слуге, никто не подчинялся. И приходилось жить в невообразимой грязи… день ото дня…

Гнев Лайаны постепенно унялся: в словах Жанны было слишком много правды.

— Иногда Роган приходил ко мне по ночам, но чаще спал с другими женщинами. Это было ужасно. Для этих красивых негодяев я была никем. Просто не существовала. Они переговаривались друг с другом над моей головой. Если я случайно оказывалась на их пути, меня просто отталкивали. А бесконечные драки!

Она нервно вздрогнула.

— Желая привлечь внимание друг друга, они швырялись топорами! Я так и не поняла, почему им удалось дожить до таких лет. Услышав, что ты подожгла его постель, я обрадовалась. Наконец хоть кто-то нашел силы постоять за себя! Подобные действия Роган способен понять. Вне всякого сомнения, ты напомнила ему братьев.

Лайана не знала, что ответить. И при этом понимала, что каждое слово, сказанное Жанной, было правдой. Она хорошо помнила то время, когда сама словно не существовала. И, да, она правильно поступила с Роганом, но оказалось бы этого достаточно, если бы пришлось иметь дело еще и с его братьями?

Но тут она опомнилась. Нечего слушать изменницу!

— И все это, — она показала на окно, — стоило твоего предательства? Два брата погибли, пытаясь вернуть тебя. Ты радовалась, услышав об их смерти?

Глаза Жанны сердито блеснули.

— Эти люди не пытались вернуть меня! Они не отличили бы меня в толпе! И погибли, сражаясь с Говардами! Все, что я слышала, живя с Перегринами, — рассказы о подлости Говардов. Все, что я слышу, живя здесь, — истории о порочности Перегринов. Когда кончится весь этот кошмар?!

— Но твое предательство лишь способствовало его продолжению, — едва слышно пробормотала Лайана.

Жанна немного успокоилась.

— Все верно, но Оливер был так добр ко мне, а его дом… здесь звучали музыка и смех, а в воду для купания лили благовонные масла, и слуги кланялись мне. А Оливер был так внимателен…

— Что ты зачала от него ребенка, — докончила Лайана.

— После грубого обращения Рогана Оливер оказался чистой радостью в постели, — парировала Жанна и встала. — Я оставляю тебя. Поспи немного. Утром я вернусь.

— Не стоит. Я сама справлюсь, — заверила Лайана.

— Как хочешь, — буркнула Жанна и вышла. Лайана услышала скрежет засова и заснула.

Последующие три дня она оставалась одна в холодной нетопленой комнате. Жар все усиливался. Она не ела, не пила и лежала в полузабытьи, иногда горя в лихорадке, иногда стуча зубами от озноба.

На четвертый день Жанна вернулась, и Лайана мутными глазами уставилась на нее.

— Я боялась, что мне лгут, — пояснила Жанна. — Меня убеждали, что ты здорова и устроена как нельзя лучше.

Она отвернулась и постучала в дверь. На пороге появился стражник.

— Подними ее и неси за мной, — велела она.

— Лорд Оливер приказал, чтобы она оставалась здесь.

— А я отменяю его приказы. Ну?! Если не хочешь, чтобы тебя выбросили из замка, делай, как велено.

Лайана смутно осознала, что сильные руки поднимают ее.

— Роган, — прошептала она, но тут же снова потеряла сознание. И очнулась, только когда нежные руки дам Жанны раздели ее, смыли пот с тела и положили на мягкую пуховую перину.

Отныне Лайана видела лишь Жанну Говард. Та кормила ее бульоном, помогала сесть на горшок, обтирала лоб и тело и сидела рядом. За все это время Лайана ни слова не сказала Жанне. Так и не простила ей измену. Но на четвертый день ее решимость несколько ослабла. Лихорадка прошла, и только слабость еще осталась.

— Мое дитя… — пробормотала она, — …он жив?

— Здоров и растет с каждым днем. Таким пустяком, как обычная простуда, Перегрину не повредишь.

— Да, для этого требуется по меньшей мере жена-изменница, — съязвила Лайана.

Жанна воткнула иглу в шитье, поднялась со стула и направилась к двери.

— Подожди, — окликнула Лайана. — Прости, я не хотела тебя оскорбить. Ты была очень добра ко мне.

Жанна вернулась, налила в кружку травяного настоя и протянула Лайане.

— Пей. Вкус омерзительный, но ты нуждаешься в подкреплении.

Лайана послушно проглотила отвратительную смесь и, протянув кружку Жанне, спросила:

— Что произошло с тех пор, как меня захватили? Роган атаковал замок?

Жанна помолчала, прежде чем ответить:

— Роган передал, что ты… ты ему больше не жена и Оливер может оставить тебя в своем замке.

Лайана во все глаза уставилась на нее.

— Боюсь, Оливер поддался неразумному порыву вспыльчивости. Он приказал отрезать тебе волосы и отослать их Рогану.

Лайана отвернулась от жалостливого взгляда Жанны.

— Понятно. Но даже когда они обрезали мне… волосы… — она с трудом выговорила последние слова, — Рогану было все равно. И как теперь поступит твой муж? Пошлет меня Перегринам по частям? Сегодня руку, завтра ногу и так далее?

— Конечно, нет! — отрезала Жанна. Говоря по правде, Оливер пригрозил сделать именно так, но она знала, что все это лишь слова. Она была вне себя от злости на мужа за похищение леди Лайаны, но теперь, когда постоянно находилась рядом с пленницей, а Роган к тому же не попался на удочку, Оливер растерялся и не знал, как быть.

— Что вы сделаете со мной? — прошептала Лайана, пытаясь опереться о слабые руки, чтобы встать. Жанна вручила ей бархатную тунику и помогла накинуть ее на голое тело.

— Не знаю, — честно ответила она. — Оливер поговаривает о том, чтобы обратиться к королю с просьбой аннулировать ваш брак, и затем выдаст тебя за своего младшего брата.

Лайана изо всех сил старалась не заплакать.

— Хорошо, что Роган не стал рисковать жизнью, своей и братьев, чтобы попытаться меня освободить.

— Поскольку у него остался всего один брат, можно понять его нерешительность, — саркастически хмыкнула Жанна.

— Но если бы он вздумал напасть на Оливера, наверняка заставил бы юного Зареда сражаться в первых рядах.

Жанна ответила странным взглядом.

— Сомневаюсь. Даже у Перегринов есть моральные принципы, — спокойно ответила она и, присмотревшись к Лайане, нахмурилась: — Неужели никто не объяснил тебе, что Заред — девушка? Ее по-прежнему одевают мальчишкой?

Лайана недоуменно хлопнула ресницами.

— Девушка? Так Заред — девушка?!

Она вдруг представила Заред, разбивающую кулаком голову крысы. И Заред в ее спальне посреди ночи… А как она злилась, застав Заред в постели с тремя женщинами! Как Северн и Роган веселились, когда она набросилась на них!

— Нет, — процедила она, сжав кулаки. — Никто не позаботился объяснить мне, что Заред — девушка.

— Когда я приехала туда, ей было около пяти лет, и, похоже, братья были немало смущены тем, что их отец произвел на свет девчонку. Они во всем винили вечно ноющую, трусливую, но богатую четвертую жену отца. Я пыталась заменить Заред мать. Но ничего не вышло: она так же свирепа, как братья.

— А я — последняя дура, поскольку мне подобное даже в голову не пришло.

И они не дали себе труда просветить ее! Старались не впускать в свою жизнь. Она так и не стала членом их семьи, и теперь они не желают ее возвращения.

— Скажи… с тех пор, как Перегрины получили мои… мои волосы, ответа от них не было? — прошептала она.

Жанна нахмурилась.

— Кое-кто видел, как Роган и Северн вместе пили и охотились с соколами.

— То есть праздновали. Я думала…

Продолжать ей не хотелось. Она думала, что если они и не любили ее, то по крайней мере нуждались. Думала, что Северн запер их с Роганом в башне, потому что тосковал по тому хорошему, что она делала для обитателей замка.

Жанна сильно сжала руку Лайаны.

— Таковы Перегрины. Они не похожи на других людей и заботятся только о своих. Для них женщины — лишь средство раздобыть денег и ничего больше. Не хочу быть жестокой, но посуди сама: Перегрины получили твои деньги, так к чему им ты? До меня доходили слухи, что ты пыталась навести чистоту в замке и готовить вкусную еду, но эти люди не ценят подобных забот. Дожди, прошедшие на прошлой неделе, наполовину заполнили их ров, и, говорят, в нем плавают уже три конских трупа.

Лайана не имела оснований сомневаться в правдивости ее слов. Как она вообще могла поверить, будто что-то значит для Рогана? Больше ему не придется терпеть вмешательство в его жизнь.

— А его наложницы? — прошептала Лайана.

— Уже вернулись.

Лайана глубоко вздохнула.

— Так зачем я вам? Муж не хочет меня, а мачеха вряд ли примет назад. Боюсь, твой муж остался в дураках.

— Оливер ничего еще не решил.

— Роган и Северн, должно быть, смеются над ним во все горло. Как ловко все вышло: они избавились от меня, оставили себе приданое и посадили на шею врагу уродливую, вечно сующую нос в чужие дела фурию.

Жанна ничего не сказала. Она жалела женщину, потому что прекрасно понимала ее чувства. Первые недели в плену были тяжкой мукой для Жанны. Она не любила ни своего молодого мужа, ни его грубиянов братьев, но все же страдала, услышав, что они погибли из-за нее. Кроме того, Роган был тяжело ранен, а очнувшись, узнал о смерти братьев.

Но рядом был Оливер. Он вовсе не думал влюбляться в молодую жену врага, но его первая жена умерла год назад, так и не родив ему наследника. Он был одинок, как и Жанна, и их влекло друг к другу. Сначала Жанна сторонилась его, храня верность мужу, который почти никогда не говорил ей ласковых слов и изменял на каждом шагу. Но очень скоро спокойная доброта Оливера заставила ее смягчиться. Пока за стенами замка бушевала война и умирали люди, Жанна лежала в объятиях Оливера.

Узнав, что Жанна носит его ребенка, Оливер буквально помешался от ревности. Его ненависть к Перегринам усилилась, потому что женщина, которую он любил, мать его ребенка, была чужой женой. Жанна умоляла его разрешить ей пойти к Рогану и просить аннулировать брак, но Оливер рвал и метал. Он страшился, что Жанна навсегда останется у Перегринов или, того хуже, что, увидев жену и услышав новости, Роган убьет ее.

Но она, ослушавшись Оливера и подвергая себя опасности, все же отправилась к Рогану. Самым трудным оказалось выбраться из осажденного замка. В темную, безлунную ночь служанки помогли ей спуститься по стене, а подкупленный слуга перевез через внутренний ров. Дальше она согнулась в три погибели, чтобы казаться невидимой, и пустилась бежать. Большие деньги ушли на то, чтобы убедить стражников на парапетах смотреть в другую сторону, но ей это удалось.

Накинув поверх платья плащ из грубой шерсти, она легко прошагала через лагерь Рогана, и ни один человек не распознал ее, хотя сама она видела немало знакомых лиц. Она прошла мимо Северна и Заред, и те даже не посмотрели в ее сторону. Когда она предстала перед Роганом, тот не обрадовался, узрев жену, не поспешил снять осаду. Она попросила его прогуляться в лесу и там, торопливо глотая слова, рассказала, что полюбила Оливера и носит его ребенка.

На какой-то момент Жанне показалось, что настал ее последний час. Но Роган взял ее за руку и объявил, что она — Перегрин и останется с ним. Что он никогда не отдаст ее Говарду. Она успела позабыть, каковы эти Перегрины. При мысли о том, что она никогда больше не увидит Оливера и проведет остаток жизни в грязном и зловонном замке Морей, Жанна расплакалась. Она не помнила, что говорила, но, кажется, пригрозила убить себя, если придется остаться с Роганом.

Выслушав жену, он отпустил ее руку и оттолкнул с такой силой, что она ударилась о дерево.

— Иди, — бросил он. — Прочь с глаз моих!

Жанна пустилась бежать и не остановилась, пока не оказалась в крестьянской хижине. В этот день Роган снял осаду, а через месяц Жанна услышала, что он обратился к королю с прошением аннулировать брак.

Жанна сумела сделать так, что Оливер не узнал о ее разговоре с мужем, и тем самым спасла себя от многих ревнивых обвинений. Но даже спустя много лет оба так и не забыли того обстоятельства, что Жанна была когда-то женой Перегрина. И все эти годы Оливер искоса поглядывал на старшего сына, а однажды Жанна увидела, как он рассматривает волосы мальчика.

— Ни малейшей рыжины, — бросила она и прошла мимо. Оливера с детства учили ненавидеть Перегринов, но его ненависть все росла. Ему казалось, что это Перегрины предъявили права на все, чем он владел: на его замок и жену.

И вот теперь, через столько времени, Оливер снова пытался отомстить Перегринам, похитив вторую жену Рогана. Только на этот раз Роган пальцем о палец не ударит, чтобы вернуть жену. Не станет рисковать жизнью единственного брата ради женщины, которую не хотел с самого начала.

— Не знаю, что будет дальше, — честно призналась Жанна.

— Я тоже не знаю, — вздохнула Лайана.