Уничтожь меня

Глава 16

Миша

Эбби, как дикая кошка, борется с захватом Алека, пока мы с Армани привязываем ее к стулу.

— Похоже, тебе нравится грубость, — насмехается над ней Алек, и я замечаю, что его руки сильно впиваются в ее бицепсы.

— Ублюдок, — шипит ему Эбби, ее глаза горят огнем.

— Она связана, — бормочет Армани, которому явно наскучило это занятие.

Алек мрачно усмехается:

— Посмотрим, сможешь ли ты освободиться.

Эбби натягивает веревки, словно это поможет ей освободиться.

Потеряв интерес, я бросаю взгляд в сторону якудза. Никаких признаков ублюдков или Авроры.

— Детка, если ты не освободишься, то будешь срать, есть и спать здесь, — насмехается Алек над Эбби.

Что-то подсказывает мне идти к ящикам, и когда я делаю шаг, Армани спрашивает:

— Куда ты идешь?

Не отвечая на его вопрос, я направляюсь в заднюю часть склада. Я натыкаюсь на Сейджо и Такахару, пока они прохлаждаются и курят.

— Где Кадзуо? — Спрашиваю я.

Сейджо качает головой, глядя на меня, затем спрашивает:

— Ты ищешь девушку? — Он наклоняет голову. — Так вот почему ты меня избил?

Бросив на него предупреждающий взгляд, чтобы он не связывался со мной, я отхожу вглубь ящиков. Если эти ублюдки подумают, что я заинтересован в Авроре, они могут причинить ей вред, чтобы отомстить мне за побои, которые я нанес Сейджо.

Я нутром чую, что что-то не так, и останавливаюсь между двумя ящиками, чтобы прислушаться.

Я слышу, как Эбби проклинает Алека, как албанцы смеются над тем, что они делают с близнецами, но больше ничего.

Я не слышу Аврору.

Следуя интуиции, я углубляюсь в лабиринт ящиков и, повернув налево, вижу Кадзуо, прислонившегося к ящику, но Авроры нигде не видно.

Только через мгновение я понимаю, что происходит.

— Ты посадил ее в ящик? — Рявкаю я, направляясь к нему.

Кадзуо делает шаг вперед, бросая на меня раздраженный взгляд.

— Отъебись, Петров.

Я хватаю его за рубашку и притягиваю ближе к себе.

— Где. Она?

Его губы кривятся в жестокой усмешке, затем он машет рукой в сторону ящиков.

— Не могу вспомнить.

Прежде чем я успеваю что-либо обдумать, мой кулак врезается ему в лицо.

Он, блять, запихнул Аврору в ящик. У нее клаустрофобия!

Когда Кадзуо отшатывается, я крепче хватаю его за рубашку, притягиваю к себе и обрушиваю кулак на его челюсть.

Удар настолько силен, что он теряет сознание. Я отпускаю ублюдка, затем кричу:

— Аврора!

Я пытаюсь вскрыть ящик, но это невозможно без лома.

Блять!

— Что за хрень? — Говорит Армани, обходя ящик с Сейджо и Такахару прямо за ним. Он замечает Кадзуо, лежащего без сознания на полу, затем бормочет: — Господи. Только не снова.

Армани разворачивается как раз в тот момент, когда Сейджо и Такахару бросаются в бой. Он отбрасывает Сейджо назад и бьет плоской стороной ладони по груди Такахару, заставляя его отшатываться, пока тот не падает на задницу.

— Алек! — Кричу я. — Мне нужен лом.

Бросаясь вперед, я атакую Такахару, в то время как Армани сосредоточен на Сейджо.

— Что, черт возьми, здесь происходит? — огрызается инструктор Елена.

Мы все четверо замираем, а Кадзуо издает стон, вертя головой слева направо.

— Они запихнули Аврору в ящик, — объясняю я.

— И что? — Инструктор Елена сердито смотрит на меня. — Пусть женщина сама во всем разберется.

— У нее гребаная клаустрофобия.

— И все же. Она должна сделать это сама, — утверждает инструктор Елена.

Алек обегает штабель ящиков с ломом. Я выхватываю его у него и начинаю вскрывать ящик, к которому прислонился Кадзуо.

Душераздирающий крик Авроры заставляет меня работать быстрее, и когда я откидываю переднюю панель, то вижу, как она откидывается в сторону.

— Христос! — Приседая, я просовываю руки под ее тело и вытаскиваю ее из гребаной коробки. Мое сердце колотится со скоростью мили в минуту, когда я кладу ее на пол, затем проверяю, дышит ли она.

Ее дыхание слишком поверхностное и быстрое.

— Ну же, моя маленькая лань, открой глаза, — выдавливаю я из себя слова.

Ее лицо призрачно-бледное, и когда ее ресницы трепещут, я рявкаю:

— Очнись, Аврора.

Когда она приходит в себя, ее дыхание невероятно учащенное, а когда она открывает глаза, они темнеют от паники и страха.

Прямо как той ночью.

— Дыши, моя маленькая лань.

Все ее тело содрогается, и она начинает безудержно рыдать, пытаясь принять сидячее положение. Ее руки вцепились в грудь, и она дико трясет головой.

Я притягиваю ее к себе, и как только мы оказываемся лицом к лицу, я позволяю своему дыханию овевать ее дрожащие губы. Однажды это сработало, и я молюсь, чтобы сработало снова.

Наши взгляды встречаются: ее — наполненные ужасом, а мои — решимостью.

— Дыши, — рычу я, желая, чтобы она послушалась.

Она с болезненным звуком втягивает воздух, и это вызывает у меня желание убить каждого члена якудза до единого.

— Вот так. Дыши со мной, — бормочу я, поднося руку к ее лицу и обхватывая щеку.

Как только она набирает в легкие достаточно воздуха, из нее вырывается прерывистый всхлип.

Наплевав на то, что у меня будут неприятности, я поднимаю Аврору на руки и выношу ее со склада.

— Что случилось? — кричит Эбби оттуда, где она все еще привязана к стулу.

Аврора всхлипывает, прижимаясь ко мне, ее руки крепко обхватывают мою шею.

— Шшш… с тобой все в порядке, — говорю я, выходя в коридор и направляясь в свои апартаменты.

Мое сердце все еще колотится о ребра, словно пытаясь добраться до Авроры.

Все, что происходит вокруг, не имеет значения, есть только женщина в моих объятиях.

Последние недели, в течение которых мне приходилось ее тренировать, были настоящей пыткой. Мне постоянно приходилось бороться со своими чувствами к ней, и эти гребаные эмоции только усиливались.

Каждый раз, когда она чего-то добивается, моя грудь наполняется гордостью.

Всякий раз, когда она испытывает трудности, моя защитная сторона хочет вмешаться и помочь.

Я вынужден проводить с ней каждый день, а по ночам она снится мне.

Она сводит меня с ума.

Добравшись до своих апартаментов, я опускаю ее ноги на пол и позволяю ей прислониться ко мне, пока достаю ключ-карту из кармана. Как только я открываю дверь, то втаскиваю ее в комнату и пинком захлопываю за собой дверь.

Мои руки обвиваются вокруг Авроры, пока она безудержно плачет.

— С тобой все будет хорошо, — говорю я, надеясь, что эти слова ее успокоят.

Внезапно она отстраняется от меня, качая головой и прикрывая рот дрожащей рукой. Она подходит к окну, затем меняет направление и возвращается ко мне.

Только когда она проходит мимо меня, я понимаю, что она направляется к двери.

— Нет! — Я хватаю ее за руку и тяну в сторону своей спальни.

— От…отпусти.

Она сопротивляется, но я без особых усилий затаскиваю ее в комнату. Я закрываю дверь и запираю ее, засовывая ключ в карман.

— Почему? — кричит она, вырываясь из моих объятий.

У меня нет ответа, я только знаю, что не могу позволить ей уйти.

Уклоняясь от ответа, я говорю:

— Тебе нужно успокоиться.

Ее глаза начинают гореть гневом, когда они встречаются с моими.

— Успокоиться? — задыхается она. — Я прошла через ад с тех пор, как приехала сюда, и вдобавок ко всему, мне приходится иметь дело с твоим дерьмовым отношением. А потом… — ее лицо искажается, и она закрывает глаза, прежде чем выдавить слова напряженным голосом, — А потом меня запирают в ящике. — Она качает головой. — С меня хватит. Я так не могу.

— Можешь, — рявкаю я, мой тон неоправданно резок.

Она не может сдаться.

Она обхватывает себя руками и, подойдя ближе к двери, требует:

— Открой ее.

— Нет.

— Миша! — кричит она с таким отчаянием, что я едва не теряю рассудок.

Дикий взгляд ее глаз наполняет мое сердце беспокойством, и, не зная, как ее успокоить, я делаю единственное, что приходит мне в голову. Я делаю шаг вперед и обнимаю ее, прижимая к своей груди.

— П-пусти, — кричит она, напрягаясь от моих объятий.

Я практически поглощаю ее тело своим и, зная, что причиню ей боль, если крепче обниму, чтобы не дать ей вырваться, говорю:

— Пожалуйста, остановись. Всего на минуту. Переведи дух.

Пальцы Авроры впиваются в мою рубашку, и ее тело сотрясается в конвульсиях, когда беззвучный крик вырывается из нее.

От этого зрелища у меня подкашиваются колени, и я опускаюсь на полированную плитку, притягивая ее к себе на колени, чтобы я мог убаюкать ее.

— Просто дыши, моя маленькая лань.

Наконец, она перестает сопротивляться, и я чувствую, как борьба покидает ее тело, когда она прислоняется ко мне.

— Хорошо, — хвалю я ее. — Позволь мне просто обнять тебя.

Господи, смогу ли я отпустить ее?

Каждый раз, когда с ней что-то случается, я теряю самообладание.

Как долго я буду продолжать лгать себе? Да, мы враги, но я не могу заставить свое сердце перестать заботиться о ней.

Заботиться?

Ха, ты перестал заботиться несколько недель назад.

Мои руки сжимаются вокруг нее, и я прижимаюсь ртом к ее волосам, глубоко вдыхая ее цветочный аромат.

Блять.