18 глава

Александра рывком села на кровати. Странное ощущение… Как будто что-то не так…

Что, собственно, произошло? Задав себе этот вопрос, она застонала и ничком повалилась на кровать.

Произошло ужасное… Сначала была ТА НОЧЬ, потом она узнала об этой ночи правду, потом додумала еще что-то ужасное… Потом она весь день пробродила по Городу — одна, голодная и промокшая под дождем. Потом она обнаружила малиновое платье у себя в шкафу. При этом на платье, которое она еще ни разу так и не надела, было маленькое пятнышко грязи на подоле, как будто его уже надевали и даже выгуливали где-то на грязных улицах. А потом она просто купила семь бутылок пива и две баночки куриного паштета и все это, так сказать, употребила внутрь.

Что там было дальше, вспоминалось крайне неотчетливо. Кажется, после первой же бутылки ударило в голову. После второй перестал ощущаться страшный запах в комнате. После третьей она пыталась написать письмо в Лигу наций. После четвертой звонила Анджею жаловаться на жизнь. После пятой… Что было после пятой, она не помнила, но пятая бутылка валялась под кроватью пустая. Шестой и седьмой отыскать не удалось…

Утром, ни свет ни заря, приперся Алексис. Александра только что встала с постели, а потому к его приходу едва успела убрать последствия своих "ночных бдений" и натянуть халатик поверх ночной рубашки. Алексис на тазики с подоконника и веревочки из-под кровати внимания не обратил, а вот ночную рубашку заметил, залился румянцем и от неловкости за рубашку и за румянец вместо "доброго утра" спросил:

— А что это у тебя за запах такой ужасный в комнате?

Александра схватилась за голову. Да что же это такое? Все, кто бывает у нее в комнате в последнее время, считают своим долгом указать ей на этот запах. Можно подумать, она сама его не чувствует и не страдает от этого. Заметив ее вздох, Алексис устыдился еще больше, бормотнул:

— А ты все еще на меня обижаешься? — и завел очередную лекцию на абстрактную тему.

Слушая его болтовню, Александра вдруг поняла, что ее обида на этого сноба испарилась, и на ее место пришла жалость. Какой-то он нелепый, этот Алексис. Громко вдохнув и выдохнув воздух, словно набираясь сил, она радушно улыбнулась и сказала:

— Знаешь, Леш, а я ведь больше на тебя не обижаюсь. Наоборот, ты даже стал мне нравиться — с тех пор, как начал вести себя по-человечески. Надеюсь, моему любимому Анджею ты тоже понравишься, — оценив по его взгляду, что он правильно понял ее слова, она протянула ему руку: — Так что предлагаю остаться друзьями.

Алексис тяжело вздохнул и уставился с укоризной на ее руку.

— Значит, тот парень — не мифический агент КГБ, а твой… как это называется… возлюбленный?

— Да. Прости, что дезинформировала тебя тогда. Так надо было.

Алексис вздохнул еще раз:

— Что ж, не только в литературе и кино, но и в жизни часто встречается сюжет, когда два интересных, сильных, незаурядных мужчины… ну… словом, влюбляются в одну и ту же женщину. Например, Безухов и Болконский, герои Михалкова и Меньшикова из "Утомленных солнцем", герои "Двух капитанов"… Ой, да сколько примеров можно привести! В чем-то такое повторение даже банально.

— Сильных и интересных?

— Нет?

— О, да…

Вздохнув напоследок, он пожал протянутую ему руку и, не удержавшись, поцеловал Александру в губы.

Александра отодвинулась.

— Тогда — прощай… — он неуклюже вывалился за дверь.

Провожая его взглядом, она испытала укол совести и даже чуть не заплакала от жалости к Алексису и неловкости ситуации.

********************

Сегодня ей предстояло разобраться с предпоследним зачетом — по психологии.

Со всеми остальными преподавателями она уже встречалась, и в зачетке ровными рядами стояли оценки и подписи. Неизвестной оставалась лишь участь зачета по средневековой философии и мистике. Ситуация явно отдавала мистикой: как только Александра намеревалась встретиться с преподавателем по этой дисциплине, обязательно что-нибудь происходило. Аура, что ли, у него такая специфическая?

По дороге в университет она пыталась собраться с мыслями. Но мысли были все больше печальные, нежели те, с которыми собираться приятно. Значит, записка с игрой? Алексис? Лиза? Валерий? Призрак? Кошка? Пытки? «Взаперти»? И, к тому же, еще и дедулька-вахтер, который при ее выходе из общаги почему-то услужливо кинулся открывать перед ней дверь и похвастался, что пиво вчера было ужасно вкусное? А это-то к чему?!? Александра понуро брела, повесив нос и натыкаясь на спешащих людей, собак и промозглый ветер.

И вдруг посреди всего этого понурого, промозглого и печального на нее налетели, схватили, сдавили по бокам и подбросили в воздух. Приземляясь, она успела заметить знакомые темные волосы, любимые серые глаза и самую замечательную на свете улыбку.

— Сашка!!!.. Вот ты где!!! А я тут… После твоего ночного звонка оставляю бабушку на руки соседке, кидаюсь на вокзал, приезжаю с товарным поездом (на пассажирские-то билетов нету!), несусь в общагу — а тебя там нет! А ты — на улице лужи меряешь!

— Анджей! — только и смогла сказать Александра, а потом просто уткнулась ему в плечо и заплакала в первый раз за все это время.

********************

Они стояли в коридоре университетского корпуса. Лекция у психолога была в самом разгаре, надо было дождаться, пока он ее закончит, а потом выставить у него зачет. Но Александра с Анджеем не скучали. После такой долгой разлуки они никак не могли наговориться. Александре пришлось все-таки рассказать и о том, почему она позвонила ночью, и о том, что это за записка с игрой такая, и о том… В общем, она рассказала все — все, с самого начала и до того момента, как они встретились сегодня.

Вокруг них время от времени метеоритами проносились студенты и степенно проплывали преподаватели. Из аудитории доносились слова лекции, которые Александра невольно ловила краем уха, и которые смешивались со всеми остальными звуками:

— Эксперименты в психологии играют важную роль, а подчас, имея явное преимущество перед другими исследовательскими процедурами…

— …он мне и говорит, что ты только что ушла. И еще добавляет, что пиво, которое ты ему принесла за то, что он позволил тебе ночью позвонить мне с телефона в его вахтерской будочке, было очень…

— …эксперимент, проведенный Филиппом Зимбардо, может служить остроумным примером того, как тюрьма вторгается в повседневную жизнь обыкновенного человека…

— Вах-вах! Анджей! Сколько лет, сколько…

— …и разрушает его личность…

— О, Тома, Вадим! А вы здесь…

— …и были настолько неожиданными, что эксперимент пришлось прекратить на самой первой, начальной стадии — настолько велик был риск того, что…

— …пойдем все вместе, а потом мы с Томой убегаем в кино. А после этого можно встретиться где-нибудь всем вчетвером — например, в кафе. Приходите с Сашей…

— …таким образом, Зимбардо сделал вывод, что модели поведения, продемонстрированные в этих тюрьмах, не являются устойчивыми в повседневной жизни, и определяются, прежде всего, самой ситуацией, а не…

Пока Анджей разговаривал со случайно встретившимися им в коридоре корпуса Томой и Вадиком, Александра натужно размышляла. Странно все-таки получилось: она была твердо уверена, что сделала телефонный звонок Анджею не более, чем в своем воображении. Воображении, воспаленном этими… стимуляторами мозговой активности. Вспомнив про «стимуляторы», Александра сморщилась и подумала, что отныне никогда в жизни больше не прикоснется к куриному паштету. Какая же это гадость — всю ночь на голодный желудок накачиваться пивом, закусывая исключительно куриным паштетом!

Интересно, а, может, письмо в Лигу наций она тоже писала? И, может, даже отправила? Александра уже начала переживать по этому поводу, но вспомнила, что никаких адресов никаких Лиг у нее нет, и успокоилась.

И в этот момент она вдруг почувствовала что-то необычное. Какое-то странное ощущение, будто в ее голове завелся посторонний наблюдатель и теперь внимательно и осторожно присматривается там к ее мыслям. Александра повела плечами, словно хотела что-то с них скинуть, и уперлась глазами во Взгляд. Взгляд был черный и затягивал внутрь.

— Саш, что с тобой? — позвал ее Анджей, обнимая за плечи.

Александра стряхнула с себя наваждение и обнаружила, что Взгляд принадлежал ни кому иному, как преподавателю по средневековой философии и мистике. Вот это встреча! А она уже начала опасаться, что так никогда с ним и не встретится!

Уже здороваясь с мистиком и начиная свой рассказ о похождениях с зачеткой, Александра вспомнила, как однажды они с Томой пробовали классифицировать университетских преподавателей согласно типам, описанным Толкиеном. И вывели, что многие философы — маги. И самый загадочный из них ведет историю средневековой философии и мистики. Отсюда — демонический взгляд. Поговаривали даже, что мистик этот — сильный вампир. И некоторые студенты на его лекциях даже свечи под партами держат, спасаясь от утечки энергии.

Когда преподаватель, незаметно усмехаясь, расписывался у нее в зачетке, она взбудоражено думала: "И еще те, кто имеет опыт похождений по параллельным мирам, обязательно в своих странствиях с ним сталкиваются… А в мире Атлантиды он — один из воинов…".

Когда с подписью мистика было покончено, раздался звонок на перемену, и из аудитории повалили толпы студентов, подгоняемых голодом и жаждой жизни. Тома, Вадик, Александра и Анджей, протискиваясь мимо них, подошли к психологу.

— Здравствуйте, Григорий Афанасьевич, — начала Александра.

— Витя, салют! Какими судьбами? — непонятно отозвался на ее приветствие психолог.

Александра расширила глаза от удивления, но тут же обнаружила, что слова относились к мистику, который, как оказалось, зашел в аудиторию вместе с ними и теперь стоял сзади.

— Шествующие незримыми путями неизбежно сталкиваются, — усмехнулся мистик.

— И зримыми большими дорогами — тоже, — в тон ему ответил психолог, и они оба засмеялись.

— Кажется, ваши преподаватели не чураются игры в бисер, — прошептал Анджей на ухо Александре.

— Да-да, и балагурного скоморошества — тоже, — в ответ прошептала ему Александра.

Пока они перешептывались, а преподаватели разыгрывали следующий раунд пресловутой игры в бисер, толпа студентов, выходящих после лекции, стала иссякать. Через пару минут в аудитории остались только мистик, психолог, Александра, Анджей, Тома, Вадик и… Наташка Маркушкина. Она сидела за партой и глядела на них во все глаза. Когда она поняла, что ее заметили, то тихо встала, подошла непривычно медленным для нее шагом и протянула Александре какие-то смятые листочки:

— На, возьми. Мне кажется, ты должна была это искать.

— Что это? — Александра схватила листочки и тут же поняла — ЧТО это.

— Наташ, — сказала она, облизывая пересохшие губы. — Откуда у тебя — ЭТО?

— Да ладно тебе, — старческим голосом сказала Наташка. — Ты ведь наверняка уже и сама обо всем догадалась…

С этими словами она повернулась и поплелась такой непривычной для себя медленной шаркающей походкой к двери и скрылась за ней.

— Что это? — одновременно спросили два голоса.

Александра повернулась и увидела обращенные на нее глаза Анджея и мистика. Тома, Вадик и психолог стояли рядом и молчали, но в глазах у каждого из них тоже светилось по знаку вопроса.

Александра набрала в легкие воздуха и вдруг принялась долго и путано объяснять.

— Так, значит, все-таки герменевтика? — спросил под конец ее объяснений Анджей.

— Да…

— Интересно-интересно, — мистик потер руки, — разрешите полюбопытствовать.

— Витя, не будь эгоистом, мне тоже интересно, — заявил психолог. — Я все-таки, как никак, специалист по психологической интерпретации почерка, графолог.

— Ну-ка, ну-ка, посмотрим, — говорил мистик.

— Давненько не брал я в руки шашек, — поддакивал ему психолог.

********************

Александра и Анджей остались вдвоем. Он в сотый раз спросил, кого же она теперь, после процедуры графолого-герменевтической интерпретации текста, подозревает. И почему отказывается об этом сообщить — и ему отказала, и Томе с Вадиком, и психологу с мистиком. А она в сотый раз ответила, что как раз ему-то — Анджею то есть — она ни в чем не откажет. Но просто ей надо еще немного подумать, потому что дело сложное, а вот так вот взять, и обвинить человека в убийстве — это, знаете ли…

— А почему ты скрывала это расследование от меня? — с упреком спросил Анджей.

— Ну, Анджей, не сердись, я же…

— Думаешь, я ничего не понимал, ничего не чувствовал? У тебя голос по телефону был такой какой-то… — он укоризненно качнул головой. — Если бы ты знала, как я за тебя переволновался! Места себе не находил! У меня перед глазами все время было твое лицо. Просто думать больше ни о чем не мог, только о тебе!

— А почему ты волновался? — замирающим голосом спросила Александра.

— Ты же — самая замечательная девушка, любимая моя… — и он потянулся к ней с поцелуем.

— Постой-постой, как ты меня назвал?

— Самой замечательной…

— А потом?

Глядя ей в глаза с бесконечной нежностью, он сказал:

— Моей любимой и единственной на всем свете.

В это время где-то в одном из находящихся рядом домов включили магнитофон, и далеко полилась песня:

— Опустела без тебя земля…

Двое стояли на тротуаре под шатром из красно-желтых листьев и страстно целовались. Вокруг них бегали и толкались люди, шумел город, но это было неважно. Они стояли вдвоем, а до остальных им не было дела.

— Хорошая песня, — улыбнулся Анджей. — Как-то, знаешь, отражает мои чувства.

— Мои — тоже, — Александра еле перевела дыхание.

— Правда? — он снова поцеловал ее и вдруг рассмеялся. — А я думал, что в толпе поклонников ты тут без меня не скучала.

— Да что ты, — ей вспомнились герои Ремарка: — Я ни с кем не встречалась без тебя, так только, разве что с музыкантами одного симфонического оркестра и игроками одной футбольной команды…

— То-то я смотрю — что это за лужи крови у тебя под окном, — он потянул ее в сторону автобусной остановки. — Наверное, поклонники между собой на дуэлях бились?

— Что? Лужи крови? Под моим окном?

— Да не бери в голову.

Обнявшись, они пошли в сторону остановки.

Солнце светило во всю мощь, птицы голосили, как полоумные, словно и не осень на дворе стояла. Все вокруг выглядело так сказочно, что казалось, сейчас из кроны старого таинственного вяза вылетит фея, взмахнет волшебной палочкой и начнет исполнять самые заветные желания.

— Что-то не так? — спросил ее Анджей, когда они уже стояли на остановке. — Ты о чем задумалась-нахмурилась?

— Послушай, Анджей, — она судорожно облизнула губы, и, стараясь говорить самым безмятежным голосом, выпалила: — Мне тут надо зайти в одно место. Ну, спросить кое-что. Ты пока иди к себе домой и подожди меня там, ладно? Я скоро вернусь, — и, не дожидаясь его ответа, она впрыгнула в закрывающиеся двери автобуса.

Двери тут же захлопнулись, и автобус стартовал с остановки, оставляя недоумевающего Анджея позади.

Выйдя на нужной остановке, она прошла два квартала и остановилась возле серого блочного дома. Какая там была квартира? Достав из сумочки бумажку, она сверилась с записанным на ней адресом и зашагала в сторону нужного подъезда.

Хозяин квартиры открыл ей дверь не сразу. Она долго жала на продавленную кнопку звонка, пока он не вышел ей навстречу.

— Здравствуй, — сказала она тихо.

В горле у нее моментально пересохло от страха. Хозяин стоял молча и выжидательно смотрел на нежданную гостью. Интересно, что он сделает, когда она скажет, что все про него знает? И как прикажите разговаривать с человеком, который..? Может, существует какой-нибудь специальный церемониал, согласно которому в подобных случаях нужно делать и говорить что-то вполне определенное? "И вот стою я перед тобой, простая русская баба", — совершенно не к месту подкинула глумливая память. Стряхнув с себя страх и неуверенность, она сказала:

— Владимир, я знаю, что ты — убийца.

Загрузка...