Уральская весна

Дорога нас попутная связала,

Мечты…

Они сбывались наяву…

Мы прямиком

с Казанского вокзала

Втроем вошли

в рассветную Москву.

Высотный дом, на снежный пик похожий,

Глазами окон говорил:

— Не сплю.

У первых встречных москвичей-

прохожих

Мы спрашивали ближний путь

к Кремлю.

…Что может быть

торжественней и проще? —

Заря вставала кумача алей

И золотила вековую площадь,

Где ели охраняют мавзолей.

На высоте, и в грохоте, и в звоне,

При вспышках сварки в переплетах ферм,

В косынке синей и комбинезоне

Проходишь ты, распоряжаясь всем.

Там, наверху, и сварщик, и монтажник

Ждут не дождутся помощи твоей.

И, может быть, тебе совсем неважно.

Кто о тебе скучает на земле.

А я внизу работаю. И часто

С тревожным чувством взгляд кидаю вверх…

Но вниз сойдешь ты —

и простое з д р а в с т в у й

Не смею я сказать тебе при всех.

Как будто путь мой в грохоте и звоне

Ведет к тебе, к тревожной вышине…

В косынке синей и в комбинезоне

Ночами ты все чаще снишься мне.

Фуражку сняв и брови чуть прихмурив,

На горном взлете,

где ветра поют,

Стоял Аносов здесь

на Косотуре,

Большую думу

думая свою.

Внизу о берег пруд волною бился,

Теснил завод слепых домишек ряд…

Посланцем сердца он сюда явился,

Чтоб свой создать невиданный булат.

Та цель его вела во мраке ночи,

Звала его на подвиг и на бой.

Он от печей

склонялся к связи строчек,

России славу видя пред собой.

Он русский был по духу и по крови,

Он русским был по сметке и уму.

Недаром просто:

— Наш отец, Петрович, —

Мастеровые кланялись ему.

И день настал. Счастливая година!

Сверкнул клинок его булатной стали,

И на персидские ковры Конкрина

Обломки сабель иноземных пали.

…В работе вечной он на пьедестале,

В руках — булат. На лбу морщинок сеть…

Да, этой стали, нашей русской стали

На счастье людям

на земле звенеть!