Увядающая надежда

Глава 33

Эйми

Десять лет спустя

Последние лучи солнца проникают в окно, их отражения создают радугу в моем бокале с шампанским. Сегодня день празднования. Так или иначе, мы празднуем каждый день. Но сегодня особенный день. Я пришла домой пораньше с работы, чтобы приготовить вкусную еду. Если бы я все еще была адвокатом, это было бы невозможно. Я даже не думала о том, чтобы вернуться на свою старую работу.

Кое-что, что Тристан сказал мне в тропическом лесу, запало мне в душу. Я могу помочь по-своему. По одному человеку за раз. В двадцать шесть лет я отказалась от того, что могло бы стать блестящей карьерой юриста, и снова поступила в колледж — на этот раз для изучения психологии. Многие друзья критиковали мое решение, но я научилась не обращать на это внимания. Никогда не поздно начать все сначала. Тристан последовал моему примеру и поступил изучать медицину. Оказывается, мы оба сделали правильный выбор, чувствуя удовлетворение от нашей карьеры.

Годы учебы в колледже и последующие годы в одном аспекте напоминали наше время в тропическом лесу. Мне казалось, что мы были только вдвоем, пробираясь в место, которому нам не принадлежало. Хотелось бы, чтобы мы всегда были вместе, как в лесу. Всякий раз, когда мы разлучаемся больше чем на день, где-то глубоко внутри меня пробуждается иррациональный страх, что с ним что-то случилось. Это нормально — я узнала об этом во время учебы. Это чувство, которое никогда не исчезнет, но я могу жить с ним. И когда руки Тристана обнимают меня, и его губы касаются моих, как они делают прямо сейчас, я забываю об этом.

— Счастливой десятой неофициальной годовщины, — бормочет он мне в губы, чокаясь бокалом шампанского, который он держит, с моим. Я восхищаюсь красотой своего мужа, прежде чем ответить. Его черные волосы теперь усыпаны двумя белыми прядями, которые я обожаю. Его темные глаза ничуть не утратили своего блеска.

— Для меня это официальная свадьба.

У нас была официальная свадьба через месяц после нашего возвращения из тропического леса. У нас были золотые обручальные кольца и все такое. Но каждый год мы празднуем нашу годовщину в тот день, когда обменялись кольцами из проволоки в лесу. Сегодня наша десятая годовщина. Каждый год в этот день мы вынимаем стеклянную коробку, где мы храним эти кольца. Шкатулка — это наш маленький стеклянный пузырь, хранящий чистоту леса и силу нашей любви.

Кольца из проволоки с годами заржавели; они хрупкие. Мы никогда не вынимаем их из коробки, боясь повредить. Мы просто смотрим на них и чокаемся бокалами с шампанским над коробкой. Мы сохраняем их для неизвестного особого случая. Никто из нас не знает, когда это произойдет, но мы уверены, что узнаем его, когда он наступит. Татуировки, которые мы сделали в лесу, с годами выцвели, но их все еще можно прочесть. Мы подумывали о том, чтобы сделать их заново, на этот раз в настоящем тату-салоне, но решили этого не делать. Это просто не будет ощущаться так же.

— Мама, мама.

Голос доносится из маленького сада за нашим домом. Он принадлежит пятилетней девочке с черными волосами Тристана и моими зелеными глазами. Я смотрю на нее через открытую дверь кухни. Она бежит от входных ворот во внутренний дворик, одним прыжком преодолевая обе ступеньки, ведущие к нашему крыльцу. Когда она приходит на кухню, она запыхалась, прижимая к груди прямоугольную коробку, завернутую в коричневую бумагу.

— Посмотрите, что принес почтальон, — с гордостью говорит она. — От дяди Криса.

— Откуда ты знаешь, что это от него? — спрашивает Тристан, изображая подозрение. Он подавляет улыбку.

— Здесь так написано.

Она кладет свой крошечный пальчик на посылку, где написано имя отправителя.

— Я могу прочитать все буквы алфавита.

— Ты можешь, да?

Тристан сажает ее к себе на колени и щекочет, пока она не начинает хохотать. Это заразительно, и мы все трое начинаем смеяться.

— Я думаю, что это еще одна фарфоровая кукла, — говорит она после того, как мы успокаиваемся, ее глаза наполняются надеждой. — Для моей коллекции.

— Ну, так чего же ты ждешь? Открой ее, — маню я. Она разрывает коричневую бумагу, открывая действительно фарфоровую куклу.

— Когда он снова приедет к нам? — спрашивает она.

— Давайте позвоним и спросим его, хорошо? — говорит Тристан, поднимая Линду на руки. Повинуясь прихоти, я приподнимаюсь на цыпочки и целую его. Легким поцелуем, такими мы всегда обмениваемся, когда Линда может нас видеть. Тристан подмигивает мне, выходя с Линдой на крыльцо, чтобы позвонить Крису.

Нам с Крисом потребовалось много времени, чтобы снова начать общаться. Я отправила ему электронное письмо со всеми своими мыслями и извинениями за день до того, как вышла замуж за Тристана. Я так и не получил ответа, но я его и не ждала. Я не пыталась установить какой-либо контакт в течение нескольких лет после этого. До тех пор, пока я не увидела его фотографию в новостях — он получил награду как бизнес-новатор года. Под руку с ним шла красивая светловолосая женщина. Я подумала, что было бы безопасно написать ему снова. Он все еще был в Нью-Йорке. Мы переписывались по электронной почте в течение нескольких месяцев, и после того, как она стала его женой, они впервые посетили нас. Я была очарован ею, и они оба были очарованы Линдой. Постепенно я вернула себе лучшего друга, у Тристана появился друг, а Линде было кого называть дядей. Все прошло более гладко, чем я ожидала. Более гладко, чем многие другие вещи, за которые нам приходилось бороться. Мое здоровье, например. Несмотря на все усилия врача (и мои собственные во время восстановительной терапии), у меня осталась легкая хромота на ноге и шрам в том месте, где меня укусили.

Иногда у меня болит нога, и я ничего не могу сделать, кроме как свернуться калачиком с книгой. У нас есть библиотека, полная книг. Всевозможные книги. Романы о любви, приключениях и ужасах. Стихи — веселые и мрачные. Когда Линда вырастет, она сможет читать о чем угодно: о боли и счастье, о тьме и свете. Она должна узнать обо всем, хотя, как мать, я надеюсь, что она встретит только счастье. Что касается меня, то я не обижаюсь на страх и боль, которые я испытала в тропическом лесу. Если бы я не прошла через все это, я могла бы не ценить каждый день, каждую минуту так, как я это делаю.

Те ужасные месяцы в тропическом лесу были, в некотором смысле, подарком. Может быть, это правда, что говорят, что без тьмы вы никогда не сможете по-настоящему оценить свет.

Наблюдая за Тристаном и Линдой на крыльце, смеющимися по телефону, я опускаюсь в свое любимое место во всем доме: кресло-качалку. Может быть, это из-за всех тех месяцев, что мы провели в самолете, но мне удобнее спать в кресле-качалке, чем в нашей кровати. Я могу часами сидеть в нем, читая рассказы Линде или ожидая возвращения Тристана из больницы по ночам, когда он должен работать допоздна. На кресло-качалку я набрасываю чехол, который сделала, сшив лоскутки. На каждой нашивке есть фотография нас с Тристаном или нас троих. Каждый год я добавляю несколько нашивок на одеяло с фотографиями из тех моментов, которые выделяются. Тристан говорит, что если я буду продолжать в том же духе, то, когда мы состаримся, одеяло станет достаточно большим, чтобы накрыть весь дом. Я надеюсь, что так и будет. У вас никогда не может быть достаточно хороших воспоминаний. Легкая боль пронзает мою левую лодыжку. Это случается время от времени. Но я улыбаюсь. Какие бы трудности ни бросала нам жизнь, я встречаю их с улыбкой. Потому что я всегда буду помнить то время, когда все, на что я могла надеяться, — это еще один вдох, еще одно сердцебиение. Теперь у меня их предостаточно.

И я намерена отпраздновать каждый из них.