Узник Гримуара

Глава 22 (Горх)

Горх медленно распрямился над закручивающимся предателем и, оскалившись, стукнул его по голове, отчего тот снова упал в забытье. Он ничего не чувствовал когда выполнял указания Великого Духа. Дети, а это именно дети, просто ожесточенные человеческие дети, не смогли бы так легко все сделать. А Горх воин. Хоть и неопытный, но воин. Он воспитывался по традициям двух истинно воинственных народов. И согласно его воспитанию нет ничего хуже, чем предательство. Северяне бы заморозили такого насмерть или отдали Едокам из последователей страшного духа Селекционера на съедение. А Ахулы… Тут зависит от того к клану каких сторонников он бы относился. Если сторонников Морской орды, то его бы тащили под килем с множеством порезов, прям по водам красных акул. И его бы рвали под килем множество хищных, агрессивных, но небольших акул. Если же смотреть на традиции Древних Мок'Ран, ему бы отрезали руки и ноги, выкололи один глаз и уши. Вылечили и оставили на улице или повесили на воротах, если это государственный преступник, кормя каждый день. Ахулы же Ориса клановому предателю вскрыли бы грудную клетку и запустили туда хищных муравьев, магией поддерживая жизнь.

Так что Горх не видел ничего такого в наказании предателя. Даже более того, где-то в глубине души он считал, что Великий Дух обошелся с ним слишком мягко. Возможно ритуал, о котором говорил Дух и был более жесток к предателю, но… Дух мудрый. А еще не гонится за силой, подставляя своих последователей и даже его, должника, под удар. Хотя честь Горха и не позволила бы не выполнить приказ. Он даже специально передал это Духу.

Все-таки возможная гибель отца, а в то, что тот смог уйти Горх как бы ни хотел, не особо верил, сильно его подкосила, и он разрывался между обещанием продолжить род и погибнуть в бою. Он чувствовал себя одиноким. Горх не сказал, но его матушка погибла за два года до того, как Горх стал воином. Жара Ориса и болезнь ее доканала. Причем был слух, словно эту болезнь подослали Ваньяры — остроухие, высокомерные ублюдки. Более высокомерные по слухам только светлячки аурилы и утраньяры. С последними-то понятно, гадкие скверныши, погрязшие в грехе Гордыни их бога.

Горх чувствовал себя одиноким. И к его удивлению, стал более собранным и несколько спокойнее, когда признал долг перед Духом. Появилась какая-то определенность. Да и слова Духа, сказать по правде, запали ему в душу. Особенно, что тот не отверг его, а даже оценил… Если конечно это не кружева чтобы заманить его, Горха, в ловушку, а потом просто использовать и поглотить. Судить надо не по словам, а по делам, как говорила его матушка. А отец дополнял — следить надо внимательно.

С этими мыслями Горх разогнулся и оглядел комнату в тусклом свете стоящей на полу лампы. Все было готово. Парень что-то шептал девочке, а та очень сильно волновалась. Огонь все разрастался и уже начал подниматься по лестнице.

— Юдишка, как там тебя… Скверна, забыл его имя. Да-да, ты. Куда нам уходить? Великий Дух сказал уходить. Сейчас огонь запрет нас и мы не сможем выполнить его приказ.

Пацан, которого звали Ульрон, отцепился от своей самки и взглянул на меня с вызовом. И столько в нем было вызова и агрессии, что Горх невольно пересмотрел свои взгляды на этого юдишку. Теперь это уже не пацан, хоть и жестокий и потрепанный жизнью. Нет, это воин. Ему еще далеко до того, кто, управляя его телом, зашел и убил бандита. Но это уже явно волчонок степных лютоволков. Что он и доказал, оскалившись.

— Громила, звать меня Ульрон. И я знаю, что приказал МОЙ Великий Дух. И знаю, что он еще не твой, так что не надо указывать последователю ЕГО как следует выполнять ЕГО поручения. Мы готовимся. Дух так приказал. И мы готовы. Правда?

Под конец его голос стал уже более спокойным и даже каким-то ободряющим, когда он посмотрел на девушку. А девочка кивнула и к удивлению Горха начала раздеваться. Дрожа, стесняясь и чуть ли не плача. Горх даже отошел от этих сумасшедших, положив руку на рукоять меча. Эти психи… Сектанты, так похожи на последователей Владычицы Желаний или богини Скверны Удовольствий… и лишь невозможность нарушить клятву долга рода и отсутствие возможности избежать этой компании, не заставили Горха немедленно уйти. Возможно, он даже наплевал на долг, просто не убив этих сектантов. Они собрались проводить какой-то ритуал или заняться любовью под конец своей жизни? Может быть, этот ритуал имел в виду тот Дух? Заняться сексом на умирающей жертве? Горха аж передернуло от омерзения, а так как Горх не умел скрывать свои эмоции, то это отразилось на его лице.

Ульрон явно заметил эту реакцию, а также заметил, что Горх даже чуть вынул меч из ножен. Девочка же увидев гримасу отвращения, уже во всю зарыдала, но продолжила раздеваться. Ульрон же сам оскалился и тоже чуть вытащил оружие. Их взгляды пересеклись, тела напряглись, огромный полукровка и мелкий пацан смотрели друг на друга как два голодных хищника. Они были готовы набросится друг на друга… И вдруг оба повалились на пол. В голове Горха казалось, прогремел взрыв, который начал отражаться внутри его черепушки эхом. Но это был не взрыв. А команда высшего существа.

— СТОЯТЬ!!!

Именно это слово. Всего одно слово чуть не заставило Горха вопить от боли. Его! Шамана, хоть и в начале пути! На такое не были способны ни одни разумные и полуразумные духи. Разве что сильные Владеющие ментала или… Великие Духи. Но он же не принял его служения! Это же не Дух, ставший равным богам? Такое только в легендах происходит. Но что тогда? Горх потряс головой и прогнал непрошенные мысли. А потом, наконец, принял мыслеобразы от Великого Духа. Теперь уже точно Великого Духа. Ведь его мудрость и военная хитрость поражали. Он никогда не слышал ни о чем таком. И теперь по-другому посмотрел на девочку, что стояла голая, худая и прикрывая свои еще не особо проявившиеся прелести. И рыдала, но явно понимала, что по-другому никак. А Горху стало стыдно из-за того, какое пренебрежение и презрение он испытал к ней. Ведь она боится, ей стыдно, ужасно стыдно, а тут еще он со своей гримасой. Но она все равно делает и готова идти дальше. А ведь Великий Дух дал ей выбор и не забирает ее волю.

— Прости, я неправильно понимать. Моя очень стыдно. Ты большой молодец. Не надо этого стыдится. Это военный хитрость. Я хотеть сказать, — Горх перевел дыхание и попытался успокоиться. Вечно он начинает глотать окончания и коверкать слова, когда волнуется. Как же непривычен этот местный язык! — Я хочу сказать, что это военная хитрость. В этом нет ничего позорного. Ты настоящий воин, выполняешь важное задание, рискуя своей жизнью и даже честью. Я повел себя недостойно, сделал выводы, не разобравшись, и плохо подумав о той, кто спасла мне жизнь от бесчестного удара в спину. Извини.

Горх так и не поднялся полностью с пола, замерев в коленопреклонной позе и склонив голову. И рыдания вроде стали утихать, а через полминуты девушка совсем перестала плакать. Так, всхлипывала. С другой стороны Ульрон говорил ей что-то успокаивающее, параллельно собирая ее вещи. Горх так и стоял коленопреклонённый, не видя как девочка неуверенно кивнула. Зато увидел Ульрон и прекратил попытки неуклюже взбодрить свою подругу, перевел взгляд на нового союзника. Временного или нет — неизвестно.

— Горх, тебя же так зовут? Лира тебя прощает. Вон кивает. Просто она очень волнуется.

Горх поднял голову и увидел интенсивные кивки девочки. Невольно улыбнувшись, тем самым показав свои небольшие клыки, и кивнув в ответ в благодарность за прощение его ошибки. А отделался он по его кодексу чести довольно легко. Встал, поправил перевязь, проверил вещи. Правда, времени к этому моменту становилось все меньше. Дым уже во всю заполнял помещения, и первые языки пламени показались уже у входа. Надо было уходить.

Видимо к такой же мысли пришел и Ульрих, свернув все пожитки в заплечное подобие самодельного мешка, он взял свой тесак. Махнув рукой, парень повел их.

План был гениален и прост. В глазах стража, когда девочка выглянет, она будет весьма красивой женщиной. А главное она будет полностью в центре внимания, наведенного. И когда он, Горх, и молодой воин полезут в соседние окна, на них не обратят внимания, они даже будут невидимы для этих стражей.

А дальше их задача будет спустившись быстро устранить стражу, причем желательно не убивая, и помочь спустится девочке. Почему она раздетая? Как сказал Великий Дух для более простого воздействия и убеждения. Что-то там про то, что картинку заменить не сразу получится и будет сложнее если страж насторожится. Горх не стал в это вникать. Ему, как шаману, хоть и было интересно, но все равно такое не повторить. А как практику, по пути которого он идет, ему было все равно.

Дальше все прошло довольно просто. По крайней мере, когда девушка встала напротив окна и стала выбираться, страж смотрел только на нее и у него чуть ли слюна не капала. Он даже подбежал и предложил ей помочь слезть, активно разминая промежность. Совершенно не обращая внимания на то, как в двух метрах от окна Лиры, спускается массивная и тренированная фигура полуахула-полусеверянина. Горх, прошедший множество тренировок, не издал особых звуков, пока слезал вниз. Более того, он даже смог на одних руках пролезть по трещинам до более-менее сухого места и тихо приземлиться, сразу уйдя перекатом за кучку мусора. Так что когда стражник лениво обернулся, он ничего не заметил и снова вернулся к наблюдению за почти спустившейся Лирой, убеждая ту прыгнуть ему в руки. Даже свое копье отставил к стене и не подумав доставать нож или меч из креплений.

И когда Горх вырос у него за спиной, он тоже не заметил. А дальше тихий удар обмотанной в кожу руки по шлему и ноги стража подкосились. Но он так и не упал. Его заботливо поймал Горх и положил к стеночке. Сразу обезоружив и воткнув кляп. А следом снял легкий кожаный нагрудник и шлем, связал руки и ноги. Аккуратно наколол шейную вену, чтобы тот умер, но не сразу и обернулся. Девчонка смотрела на него во все глаза, однако в её взгляде не было особо отвращения, просто страх и холод. Только вот вещи были не у него, а у молодого воина, и Горх оглянулся, ища его взглядом, но никак не мог найти. А ведь тот должен был уже спуститься. Наконец он заметил его на верхнем этаже. Тот скинул импровизированный мешок и книгу в нем. Вместе с оружием. И стал махать уходить, показывая на руку.

Горх тяжело вздохнул. Снова бросать и уходить? У него видимо что-то с рукой и он не может слезть. Нет. Горх дал слово охранять, и Горх его исполнит. Списать ли за это долг? Нет, это его решение и вообще так надо.

С этой мыслью Горх полез вверх по стене, взобравшись туда довольно быстро, а потом не слушая каких-либо объяснений, довольно грубо взялся на ворот поддоспешника и буквально поднял этого худого парнишку над землей, тут же перекидывая его себе на плечо. Тот, как ахуллу показалось, почти ничего не весил. И Горх стал спускаться. Он думал, что этот Ульрон начнет вырываться, что-то кричать, может просто возмущаться. Но пацан просто вцепился в него и молча висел на плече, обхватив ногами торс. А когда они спустились и Горх снял его с плеча как котенка, то не увидел в его глазах ни злости, ни негодования, ни даже возмущения. Они были простыми, спокойными и без гнили. Ульрон же просто обозначил поклон и тихо сказал. — Спасибо, я запомню, — и кивнув, побежал к девочке, по пути подхватив мешок и доставая оттуда вещи. Причем на одевание эти двое времени не теряли. Парень только накинул на Лиру большую мужскую рубашку, что они сняли с бандита, да подхватили кожаный доспех и шлем. Горху ничего не оставалось, как подхватить копье. А дальше они побежали по темным закоулкам, что очень редко освещались огнями верхнего города и редкими-редкими фонарями. А за их спиной горел дом, и умирало двое врагов, вставших у них на пути.