В глазах бесконечности

ЧАСТЬ 2. ГЛАВА 27. ДАЖЕ ПОСЛЕ САМОЙ ТЁМНОЙ НОЧИ НАСТУПАЕТ РАССВЕТ

В полной темноте не было слышно звуков. Только лёгкий холодок щекотал её оголённые плечи. Амай с трудом открыла глаза, но подниматься не спешила. В боку сильно закололо. Именно в том месте, куда ударил Сукуна. Красноволосая заойкала, от чего кто-то рядом с ней зашевелился.

Полностью придя в себя, она осознала, где находится. Это была небольшая комната, куда отправляли шаманов после лечения. Госпиталь Сёко. Когда-то Амай помогала подруге и сама лечила собратьев или спасала им жизни, а потом навещала здесь. Теперь она оказалась на их месте.

— Давно я здесь не появлялась, — повернув голову, девушка увидела сидящего напротив Сатору. Тот улыбался ей.

— С возвращением, моя бесстрашная любовь!

Амай не могла сдержать улыбку. А ведь она злилась на него за глупый поступок. Но отчитывать Сатору сейчас не хотелось.

Мечница увидела, что тело её перебинтовано. Она всё ещё была без сил, проклятая энергия возвращалась, но для применения обратной техники её мало. Красноволосая ещё никогда в жизни не чувствовала себя такой слабой и опустошённой. Бой с Сукуной оказался самым трудным испытанием в жизни. И не только для неё.

— Сатору, что случилось с Итадори?

Мужчина улыбнулся. Он поцеловал Амай в лоб и взял за руку. Беловолосый выглядел так, будто съел ведро клубничного мотти. Не смотря на все ранения, полученные в бою, внешний вид Сатору казался безупречным, будто он и не сражался вовсе.

— Наш студент победил самое сильное из когда-либо существующих проклятий, — с гордостью произнёс мужчина.

— Что!? — Амай хотела встать, но раны дали о себе знать.

— Тебе лучше не двигаться какое-то время, малышка, — он погладил тыльную сторону её ладони.

— А Мегуми? Что с ним?

Сатору не стал ничего рассказывать, он посмотрел в сторону и, проследив за взглядом, девушка увидела мирно спящего Мегуми на соседней койке. К глазам подступили слёзы, Амай была искренне рада, что один из её студентов, наконец, вырвался из плена и спасён. В этот момент красноволосая испытала истинное счастье. Она закрыла лицо ладонями и, не выдержав потока эмоций, заплакала. Беловолосый присел на её кровать и аккуратно обнял. Он прислонил красноволосую голову к своей груди.

— Теперь всё будет хорошо. Никто больше не умрёт, — шептал мужчина.

Через несколько дней выжившие шаманы собрались в лекционном зале, где всего неделю назад планировали и утверждали варианты победы над Сукуной. Счастливые лица учеников, которые, пройдя через ад, оставались беззаботными, радовали Амай. Живые коллеги по цеху тоже делали девушку счастливой. Они все сумели выжить. Красноволосая понимала, что это случилось благодаря Сёко, но и свои достижения не забывала.

К сожалению, ощущение полного счастья омрачало одно «но». Когда Амай полностью восстановилась, Сатору рассказал ей о том, что Итадори не уничтожил Сукуну полностью. Он вновь разделил собственное тело с Двуликим, став его сосудом и тюрьмой. Шаманы не хотели повторения истории. Они понимали, что с этим надо что-то делать. Теперь, когда целая душа Сукуны полностью сидит в Итадори, есть смысл сделать то, что планировали в самом начале.

На трибуну вышел Кусакабэ, он уже давно стал лидером среди учеников и шаманов. Никто не возражал, даже Сатору, стоял поодаль, тихо смотрел на коллегу. Его глаза снова скрылись за повязкой, а на теле красовался привычный костюм колледжа.

— Сегодня мы обсудим несколько важных вопросов, которые меня беспокоят, — начал Кусакабэ. — Начнём с игры на выбывание. На территории «игры» всё ещё остаются живые игроки миграции. Нужно решить, что с ними делать.

— Мы с Ютой найдём их и приведём в штаб, — вызвалась Маки. Она сидела рядом с темноволосым шаманом. Эти двое постоянно были вместе и почему-то Панда с Инумаки на их фоне меркли.

— Если шаманы мирные, не стоит убивать их, — инструктировал Кусакабэ. — Поговорите с ними и адаптируйте для существования в современном мире. Пусть Инумаки с Пандой пойдут с вами.

— А что с "игрой"? — Амай помнила, что игра на выбывание должна всё ещё идти, пока не произойдёт слияние или не станет последнего игрока. В другом случае через девятнадцать дней всех игроков лишат техник.

— Она завершена, — ответил выздоровевший Мегуми. Он сидел на первой трибуне вместе с Итадори и Кугисаки. На его лице навсегда отпечатались шрамы от присутствия Сукуны. — Благодаря тому, что Тэнген была внутри меня, я смог использовать право, как мастер и остановил миграцию.

Амай вспомнила разработку той самой "игры на выбывание", её придумали Кендзяку и Тэнген очень много веков назад. Благодаря мудрой шаманке была разработана система с коганэ, однако Тэнген всё ещё могла управлять "игрой". Почему же она не отменила всё, когда это началось? Амай помнила, как сильно она боялась Кендзяку и, в итоге, так и не смогла избежать встречи с ним.

Кусакабэ поставил на трибуну банку, внутри которой в воде плавало нечто, похожее на маленького эмбриона. Амай сразу же узнала Тэнген. Сатору рассказывал, что зародыш выпал из тела Сукуны, когда произошло разделение с Мегуми. И теперь, Тэнген полностью превратилась в непонятное существо. Надо было принять решение, что с ней делать дальше.

— Мы не можем сделать из этого… шамана. Но если Сукуна смог съесть зародыш, то кто-то из нас способен повторить трюк.

— Ты говоришь о слиянии с Тэнген? — поинтересовалась Мэй Мэй, сидящая в первом ряду.

— Именно! У нас есть всё, что нужно. Шестиглазый и этот зародыш.

— Но мы не знаем, что случится после слияния, — запротестовала Амай. Ей не нравилось то, к чему всё вело.

— Без Тэнген мы не сможем создавать новые барьеры. Не мне говорить, что будет после того, как они исчезнут.

Барьеры, которые стояли в Японии много веков, могут пасть. И тогда зона проклятий расширится до небывалых размеров, от чего везде начнут возникать новые проклятия. Но это значило и то, что будут появляться новые шаманы.

— Что насчёт Каору? — вспомнил Ацуя. — Она умеет создавать барьеры. И Тэнген её обучала. Почему бы не использовать её в качестве новой Тэнген.

— Нет, — красноволосая нахмурилась. Каору была маленькой девочкой, которая не заслуживала такой участи.

Амай вновь вспомнила то, что видела в голове Сукуны. Как Тэнген пожертвовала собственной жизнью, чтобы защитить людей. Она добровольно заточила себя, хоть и не смогла отдать тело предшественнику.

— Есть вещи куда важнее нас с тобой.

Раздалось в голове эхом. Чтобы защитить людей, нужно чем-то пожертвовать. Тот болезненный диалог навсегда отпечатался в памяти мечницы. Она приложила ладонь ко лбу и глубоко задумалась. Можно ли пожертвовать одним человеком, чтобы спасти тысячи?

— Что, если попробовать слияние на Тэнген и Каору? — голос Хигурумы разнёсся по аудитории. Он сидел дальше остальных, но его было хорошо слышно.

— Отличная идея, — кивнул Кусакабэ. — В любом случае, мы ничего не потеряем.

— А если что-то пойдёт не так? — Амай не унималась. — Вдруг девочка умрёт или… Или…

Мечница вздохнула, она не могла найти слов. Поэтому присела на стул и замолчала. Но некоторые из собравшихся разделяли её тревогу. Они были знакомы с Каору и не готовы к такой жертве. Никто не знал, что может произойти после слияния, если оно пройдёт успешно. К сожалению, другого выхода придумать не могли.

— Зачем нам кем-то жертвовать? — молчащий Сатору внезапно присоединился к беседе. — Ведь барьеры пока ещё сохраняют свойства и какое-то время будут существовать.

— Но мы не знаем как долго это продлится, — запротестовал Кусакабэ.

— В любом случае, истончение барьеров мы ощутим и уже тогда что-нибудь придумаем.

Не всем понравилась идея Сатору, но Амай поддерживала его. Ей не хотелось жертвовать Каору, которая была ещё слишком мала для такой миссии. И если есть шанс избежать жертвы, то лучше выбрать то, что сохранит ей свободу.

— Все наши проблемы мы могли бы решить одним действием, — Кусакабэ положил перед собой небольшой блокнот. Это были записи Юки. — Я тщательно изучил каждую запись. В некоторых Цукумо намекает на то, что мир можно полностью избавить от проклятий. Но в этом случае пропадут и наши силы. А что станет с… одержимыми, — Ацуя взглянул на Итадори. — Неизвестно.

— Говоришь, что есть способ навсегда избавить мир от проклятий и избежать всего ужаса? — Амай вновь встала на ноги.

— Эта информация не должна выйти за пределы комнаты. Не думаю, что оставшиеся в живых кланы будут рады услышать о таком варианте, ведь многие полагаются на силы и таким образом управляют обществом.

В аудитории поднялся гул. Шаманы спорили надо ли лишать их сил, ведь на чаше весов находилось слишком много всего, чем надо было пожертвовать. Если они соберутся лишить остальных собратьев проклятой энергии, не спрашивая тех, что будет потом? Амай понимала, что действовать надо осторожно, но это был шанс, который она не могла упустить. Она готова навсегда избавиться от сил, пожертвовать ими, чтобы подарить студентам обычную жизнь без смертей и разочарований. Но готовы ли на такое другие?

— Если есть способ избавиться от проклятий навсегда, нужно использовать его.

— Да. Но сделать это непросто. Мы должны выяснить многое, прежде чем начинать новую операцию. И у нас нет времени на раздумья.

— О чём ты?

— О нём, — Кусакабэ вздохнул, он посмотрел на Итадори.

В розоволосом юноше сидело древнее проклятие, которое истратило почти все свои силы. Под его глаза вернулись маленькие щёлочки, означающие, что в теле находятся две души.

— Сукуна почти полностью лишён сил, но он всё ещё внутри Итадори. Мы не знаем, что может случиться, когда мир избавится от проклятий. И что будет, если в ближайшее время не убить Сукуну полностью.

Амай не нравилось то, к чему вёл разговор. Шаманы в аудитории помрачнели и тяжёлая атмосфера налетела на всё вокруг. Красноволосая сжала кулаки, она считала всё происходящее ужасной несправедливостью, ведь догадывалась о том, что Ацуя скажет дальше.

Сатору, обратив внимание на возлюбленную, незаметно подошёл ближе. Он обхватил её за плечо, будто сдерживая от необдуманных поступков. Беловолосый хотел поддержать девушку, ведь решение о том, что делать с Итадори приняли, когда она приходила в себя в госпитале. Её голос против большинства ничего не решал.

— Я с самого начала был за казнь Итадори, — начал Кусакабэ. — В нём сидит опасный проклятый, которого надо уничтожить. Мы уже видели, чем всё обернулось. Никто не хочет повторения.

Амай подалась вперёд, чтобы возразить Кусакабэ, но Сатору сильнее сжал её плечо. Он отрицательно покачал головой и девушка опустила взгляд.

— Теперь, когда все части Сукуны собраны и ослаблены, нам ничего не мешает провести казнь. Завтра на рассвете Итадори Юджи, шаман первого класса, будет казнён. Палачом выступит Кугисаки Нобара. До этого момента прошу Итадори никуда не сбегать.

— Что? Назначать Кугисаки его палачом бесчеловечно! — запротестовала Амай.

— Ничего страшного, сенсей, — девушка улыбнулась, она выглядела так, будто собирается убить проклятие, а не своего товарища. — Я справлюсь!

В аудитории воцарилась мёртвая тишина, некоторые из шаманов сделались угрюмыми. Чосо, сидящий позади брата, сдерживал слёзы, а сам Итадори не выражал каких-либо эмоций. Амай казалось, будто половина её товарищей спятила. Как можно казнить шамана? К тому же Итадори был тем, кто остановил Сукуну и поставил точку в долгой битве. А теперь его собираются казнить. Это что, такая награда за всё, что сделал юноша? Красноволосая не начала скандалить только из-за Сатору, который продолжал удерживать её и намекать, что перепалка ни к чему не приведёт.

Чтобы Итадори не сбежал, его решили отвести в изолированную комнату и приставить к нему надзор из двух товарищей － Мегуми и Нобары. Вместе с ними пошёл и Чосо, тому дали провести время с братом. Амай хотела пойти вместе с учениками, но Сатору не позволил девушке присоединиться к тем. Он отвёл красноволосую в комнату, где они жили вместе в последний месяц перед битвой.

— Почему ты не дал мне вступиться за Итадори!? — как только дверь закрылась, Амай взорвалась. Она ярко жестикулировала и яростно смотрела на мужчину. — У меня в голове не укладывается, как можно так поступать с ним!? Юджи не заслуживает такого обращения!

— Я понимаю, — спокойно отвечал Сатору. Его не пугали громкие крики спутницы. — Но, чтобы цикл рождения Сукуны не повторился мы должны уничтожить все его частицы.

— Почему ты так спокоен!? Тебе всё равно, что будет с ним?

— Мне не всё равно, — мужчина мягко улыбнулся. — Я знал с самого начала, что придётся сделать. Это было неизбежно. Ведь мы договорились и он согласился. Он всегда был готов к такому исходу.

— Это не то будущее, которое мы хотели построить для них.

Ярость Амай утихла и превратилась в отчаяние, в глубине души она понимала, что другого выхода нет и только так можно полностью уничтожить Сукуну. Она присела на край кровати и закрыла лицо ладонями.

— Все мы чем-то жертвуем ради лучшего будущего или спасения другого.

Мечница почувствовала, как Сатору сел рядом. Он снял повязку и его лазурные глаза уставились в одну точку. Мужчина обнял её за плечо и прижал к себе. Амай казалось, будто его что-то беспокоит. Открыв очи, она всмотрелась в задумчивое лицо Сатору.

— Мы так и не поговорили о том, что ты сделала.

Красноволосую прострелило, она перестала дышать и замерла. Девушка не ожидала, что мужчина поднимет данную тему, особенно сейчас, когда их студенту осталось жить всего лишь день. Сатору, который часто отгонял негативные мысли, скрывал многое в себе и не любил делиться даже с Амай мрачными думами, внезапно показался другим человеком. Он не улыбался и выглядел совершенно спокойно. Но его прямой голос без каких-либо эмоций сильно пугал девушку.

— Я… Мне нет оправдания, — она опустила глаза. — Вероятно, я буду ненавидеть себя до конца жизни. Но я не могла отпустить тебя. Я просто… не смогла.

— Ты пожертвовала нашим будущим.

Слышать такое из уст любимого человека было схоже с приговором. Амай хотела отстраниться, но он не позволил. Хватка беловолосого была сильна. Ей ничего не осталось, кроме как сидеть рядом и смотреть на него.

Впервые он сказал ей о том, что думает о своём воскрешении и обмене души их ребёнка на него самого. Хотел ли Сатору воскрешения или был готов оставаться мёртвым? Он не желал думать о своём решении, которое, казалось, уже принял тогда, на пороге смерти. Перед его глазами возникали образы друзей и тех, кем он когда-то дорожил. Они все были рады видеть его, а он － вернуться к ним. Но мужчина понимал, что это могли быть всего лишь галлюцинации перед неизбежным.

Амай часто мучили мысли о нерождённом ребёнке, душу которого она так легко обменяла. Девушка понимала, что поступила плохо, на поводу у своего эгоизма и теперь мучилась. Иногда красновлосая задумывалась － не убийца ли она? Чем она лучше Сукуны? Но Амай никогда бы не поменяла решения и поступила бы так же во второй раз.

— Я готова принять любое наказание, — в её голосе слышалась дрожь. — Если ты покинешь меня, я пойму. Если захочешь казнить рядом с Итадори, я не стану сопротивляться. Я приму любую судьбу.

— Если бездумно казнить всех подряд, чем мы будем лучше почивших старейшин?

— Тогда, что ты будешь делать?

— В такой ситуации нет правильного и неправильного решения. Для кого-то ты останешься монстром, а кто-то станет защищать выбор. Это был наш ребёнок. Наше будущее, которое мы могли бы создать вместе. Но ты пожертвовала им, чтобы вернуть меня назад. Кто бы что ни говорил, не сомневайся в своём решении. Ты сделала сложный выбор, который других мог бы сломать. Но я знаю, что ты сильная, Амай. Ты справишься и с этим.

— Мне действительно жаль. Я любила нашего ребёнка так же сильно, как и тебя, — красноволосая сдерживала рыдания. — Прости меня.

Сатору прижал её к своей груди, от чего рыдания девушки усилились в несколько раз. Она уткнулась в его грудь и, спрятав там лицо, позволила себе вдоволь нарыдаться. Амай не могла сдержать эмоции. Беловолосый слышал приглушённые слова прощения, которые постоянно повторяла его возлюбленная. Он нежно обнимал её, гладил по волосам, проводил руками по спине и убаюкивал, будто ребёнка.

— Такацудзи-сенсей, ты ведь знаешь, что без прошлого нельзя создать счастливое будущее?

Мужчина взял в ладони её лицо и заставил посмотреть на себя. Красные заплаканные глаза Амай, из которых продолжали литься слёзы, не хотели встречаться с взглядом Сатору. В конце концов она сдалась и всмотрелась в бездну голубых очей. В них не было злости и ненависти. Сатору стёр с её лица слёзы и улыбнулся.

— Мы создадим новое будущее. И будем это делать столько раз, сколько потребуется.

Он поцеловал Амай в губы. Ощутив солёный привкус, оставшийся от слёз, он только крепче обнял возлюбленную. Их недолгая связь оборвалась, как только девушка успокоилась. Освободившись от дурных мыслей, преследовавших её, Амай ощутила облегчение. Но вряд ли совесть так быстро отпустит её.

— Знаешь, обычно людей спрашивают, хотят ли они вернуться с того света.

— Как я могла спросить, если ты был мёртв!? — недоумевала девушка.

— Надо было спросить раньше. Когда я был жив.

— Ты… Ты что, шутишь сейчас!?

Сатору рассмеялся, на его щеках появились очаровательные ямочки и Амай тоже улыбнулась мужчине. Но в глубине души девушка чувствовала － что-то не так, странное напряжение не отпускало, не давало полного покоя. Красноволосая не понимала почему её преследует чувство тревоги, ведь враги побеждены и студенты в безопасности.

— Когда мы лишимся проклятых сил, то станем обычными, — тихо заговорила девушка. — Если есть способ избавить наших студентов от бесконечной борьбы с проклятиями, даже если это лишит сил всех нас…

— Это трудное решение, — кивнул Сатору. — Будущее в руках наших учеников и они сами должны решить какой дорогой пойдут.

— А если они выберут неверный путь?

— Это невозможно! Ведь их учитель － Годжо Сатору!

— Опять шутишь? — нахмурилась мечница. — Я ведь серьёзно!

— Я тоже, малышка, — мужчина провёл рукой по спине спутницы. — Они достаточно взрослые, чтобы принимать решения сами.

В голосе Сатору слышалась гордость за своих учеников, он искренне считал их достаточно сильными и умными для принятия решений, которые в будущем могут поменять мир шаманов. Казалось, будто беловолосый отпустил бремя сильнейшего, уступил место другим шаманам. Амай никогда не видела в глазах мужчины такого спокойствия.

— Ты на пенсию собрался?

— Почему бы нет? Или, может, устроить нам долгий отпуск?

— Ты и отпуск? — удивлению Амай не было предела. — Я ту душу вернула из загробного мира?

Вместо ответа Сатору взъерошил красные волосы мечницы.

Кутаясь в тёплый шарф, Амай наблюдала алый рассвет. Солнце озаряло крыши домов и лениво вставало из-за горизонта. Будто медленный светящийся шарик, оно выплывало и иногда скрывалось за белыми облаками. Сегодняшнее морозное утро ознаменовалось походом на высокий холм, часть которого была скрыта за красными клёнами. Везде возвышались столбы с высеченными кандзи на них и проклятыми амулетами. В это священное место ход проклятым духам был заказан.

Постепенно сюда начали приходить студенты токийского и киотского колледжей. Все они молчали и собирались вокруг деревянного пьедестала. Именно здесь казнили опасных магов-преступников, если не было приказано убить тех на месте.

Увидев, как по длинной лестнице на холм поднимается Итадори, за которым идёт Нобара и Мегуми, Амай сжала губы и нахмурилась. Её сердце стучало так, будто сейчас выпрыгнет из груди. Красноволосая не могла поверить в то, что нет другого способа избавиться от Сукуны. Сатору, который всё это время был рядом с ней, подошёл ближе.

Розоволосый юноша, увидев, что его ждёт такое количество людей, улыбнулся. Вряд ли он боялся смерти.

Итадори был одет нетипично. Сменил обычную форму на белое длинное кимоно, на шее у него висело несколько защитных амулетов, назначение которых было противоположным － они защищали не его, а от него. Руки юноши оказались скованы толстыми наручниками, что привело Амай в недоумение.

Чосо, находящийся на холме вместе с остальными, он утирал слёзы. Его полностью заплаканное лицо не могло скрыться от чужих глаз. Амай удивилась, что мужчина сюда явился и не сопротивлялся решению о казни. Когда он увидел брата, чуть было не зарыдал. Итадори обнял его впервые за всё время их существования вместе. Розоволосый что-то сказал Чосо, от чего тот ещё больше распалился. Кивнув младшему брату, он улыбнулся сквозь слёзы.

Как только юноша поравнялся с Амай, он посмотрел в синие глаза и улыбнулся. Девушка, не выдержав нахлынувших чувств, обняла студента. Он был дорог ей, не только как ученик, но и друг. Его не сломила тяжёлая судьба и смертоносный демон, сидящий внутри. Красноволосая восхищалась Итадори, она считала его одним из сильнейших шаманов современности.

— Прости меня, Юджи. Прости, что не смогла защитить тебя. О, если бы я могла что-то сделать, — шептала девушка ему на ухо.

— Всё хорошо, Такацудзи-сенсей, — спокойно отвечал студент. — Я благодарен Вам за всё.

Амай отпустила юношу только после того, как Сатору напомнил ей, что пора. Он лишь кивнул Итадори, что привело красновлосую в недоумение. Она знала, как Годжо относится к своим студентам и было странно видеть его сейчас таким спокойным.

Многие из собравшихся не смотрели на Итадори, будто чувствовали вину за решение, принятое не ими. Мива утирала слёзы, а Маки с Ютой о чём-то тревожно переговаривались. Амай знала, что никто не был согласен с казнью Итадори. Для всех он стал другом, надёжным товарищем и тем, кому можно доверить жизнь.

— Сатору, неужели нельзя ничего сделать? — обратилась Амай к мужчине.

— Сохраняй терпение, малышка, — шепнул он. — Всё будет хорошо.

— Куда уж там…

Чем выше поднималось солнце, тем сильнее закипала ярость Амай. Та несправедливость, которая случилась с Итадори, не должна была существовать в мире шаманов. Сатору самолично убил старейшин, которые принимали похожие решения. Но почему-то сейчас казалось, что в мире шаманов ничего не поменялось с тех пор. Сжимая кулаки, девушка наблюдала, как юноша поднялся на трибунал вместе со своим палачом и подругой － Нобарой. Он опустился перед ней на колени и, осмотрев собравшихся, снова улыбнулся.

— Я знаю, что не все согласны с решением. Но я всегда знал, что будет так. Ещё когда съел первый палец Сукуны, — красноволосая увидела слёзы в уголках его глаз. — Я умираю в кругу своих друзей и преданных товарищей. Это самая лучшая смерть, которую только можно пожелать. И я выбрал её сам.

Мечница закрыла лицо руками. Она не должна была показывать своё состояние студентам, но выдержать всё это было выше сил Амай. На помощь пришёл Сатору, который, обхватив её руками, повернул к себе. И теперь, когда можно спрятать лицо в его груди, стало чуть легче.

Нобара, сжав крепче рукоятку молота, вытащила всего лишь один гвоздь. На холме воцарилась тишина, которая прервалась резким и грубым стуком молотка.