В интересах государства. Величие

Глава 14

«Да пошел ты на…»

Голос Воронцова исчез из моей головы так же внезапно, как и появился. Моего ответа бывший друг уже не услышал.

Я растерянно застыл на перекрестке двух аллей Таврического сада. Здесь не затеряться. Нужно уходить, отсюда, срочно! Только куда?

С Аней мы условились встретиться вечером в одном баре на Апрашке, поэтому нужно было спрятаться на несколько часов. Пошарив в кармане, я ощутил успокаивающую тяжесть ключей, которые передал Бестужев.

Значит, проверим адресок.

Стараясь не привлекать к себе внимания, я направился к выходу из парка. Достал из нагрудного кармана смятую бумажку, развернул и сделал вид, что сверялся с адресом — в конце концов, униформа курьера превращала меня в неинтересного человека. Прохожие обходили меня стороной, даже не присматриваясь ко мне. Вот уж действительно кепка-невидимка.

Но сердце колотилось как бешеное. Не попадаться, не сейчас. Я едва успел выйти за ограду, перейти дорогу и шмыгнуть в арку, когда заметил двоих в штатском, но уж с очень характерными манерами. Ищейки как раз заходили в сад. Один что-то коротко сказал второму, тот кивнул, они разошлись по разным дорожкам.

— Фууух…

Колени предательски дрогнули, но я заставил себя собраться. Выдыхать рано. Пока не выйду из этого квартала, не расслабляться.

Я вытащил связку ключей и повернул бирку на свет. Камская улица, дом восемнадцать.

— Камская… Камская… — задумчиво шептал я, вспоминая город. — Васька что ли?

«Васькой» петербуржцы в моем старом мире пренебрежительно называли Васильевский остров. Место знаковое для истории города: и первое каменное здание — Меншиковский дворец, и Петербургский университет, и Академия Художеств. А кроме этого улицы, которые именовались линиями, куча промзон и заводов, ледокол «Красин» и дико неудобное сообщение с остальным городом.

Если я ничего не путал, Камская улица располагалась рядом с кладбищем — знаменитой «Смоленкой», где, по легенде, была похоронена няня Пушкина Арина Родионовна.

У Бестужева, однако, было своеобразное чувство юмора…

Ладно, мертвых бояться бессмысленно. Бояться нужно живых. Я поправил кепку, нырнул дальше во дворы и вышел обратно на Фурштатскую. Что ж, совершим прогулку.

Пройдя по Фурштатской, я перешел Литейный и двинулся к Фонтанке. Там, обогнув Летний сад, оказался на набережной Невы. Проходя мимо Зимнего, я почувствовал себя неуютно. Со стороны казалось, что дворец не особенно и охранялся, но я знал, что это впечатление было обманчивым.

Весь Зимний и раньше был напичкан защитными и сигнальными артефактами — даже публичная его часть, где располагался музей. А сейчас, когда к власти пришла параноидальная Ксения Константиновна, наверняка бдительность охраны выкрутили на максимум. С другой стороны, завладев силой Великого Осколка единолично, Великая княгиня могла испепелять толпы одним движением бровей.

Короче, каким бы ни казался дружелюбным Зимний в этот теплый осенний денек, я пытался пройти мимо как можно шустрее.

Оказавшись на Дворцовом мосту, я выдохнул. Осталось относительно немного, хотя после прогулки по набережной я начал подмерзать. Не спасал шерстяной рыбацкий свитер, надетый под комбинезон. Такая вот, блин, питерская золотая осень. Черт знает, где Горький вообще достал все это барахло…

Путь до Камской оказался чуть менее нервным: северная часть острова не была фешенебельной. Наоборот, стоило отойти от набережных или оживленных проспектов хотя бы на двести метров, и ты словно попадал в другой мир. Мир с обоссанными подворотнями, ржавыми решетками на окнах первых этажей, странными жильцами дешевых доходных домов и питейными заведениями, куда лишний раз поостережешься заходить.

— Почти как дома, — втянув ноздрями ароматы местной жизни, шепнул я.

Почему-то этот упадок сейчас успокаивал.

Пару раз пришлось отболтаться от желающих поживиться посылками. Как я понял, здесь обчистить курьера было в порядке вещей. Правда, демонстрация пустых рук несколько поумерила пыл начинающей гопоты. Да и физиономия у меня уже не тянула на лощеную аристократическую после всего пережитого.

— Камская четырнадцать, шестнадцать… — считал я дома, вырулив с набережной Смоленки. — Восемнадцать. Вот оно.

Зрелище передо мной предстало весьма колоритное. С одной стороны дома у давно не использовавшихся ворот старушки торговали венками, цветами и прочей траурной атрибутикой. С другой примостилась группка нищих, собиравших «на хлебушек». Все бы ничего, кабы не характерно опухшие лица и вывеска рюмочной в десятке шагов от них.

А сам дом-схрон оказался совершенно неприметным двухэтажным зданием традиционного светло-желтого оттенка. Из удивительного — отсутствовали решетки на окнах, правда, их заменяли стальные жалюзи-ролеты.

Я еще раз взглянул на бирку. Указания квартиры не было, а на самой связке болтались три ключа. Один явно от ворот или калитки, два других — от дверных замков. Ладно, сейчас разберемся.

Я как раз обошел дом со стороны торговок, когда одна из старух окликнула меня.

— Милок, ты наверняка адресом ошибся!

— Прошу прощения?

— Дом-то заброшенный. Ты б адрес перепроверил, паря! А то влетит по башке.

Какие бдительные, ты погляди. Сама забота. И вот эти бабуськи точно меня запомнят, если что.

— Так выкупили его, бабушка, — широко улыбнулся я. — Ремонт здесь делать будут.

— А хто купил-то?

Я не нашел ничего умнее, чем ткнуть в логотип курьерской службы у себя на груди.

— Контора доставки. Склад здесь будут делать.

— Ааа… — старушка обернулась к другой торговке. — Архиповна, слыхала? Дом купили! Погонят нас отсюда, как пить дать! А ты говорила развалится…

Кажется, я случайно переполошил местное торговое сообщество. Ну, зато им будет чем заняться. Правда, теперь я оказался под пристальным вниманием этого сарафанного агентства. Спокойно отсидеться могут и не дать. Оставалось надеяться, что старушки ограничатся только сплетнями и не побегут к местному главе округа за подробностями.

Ключ идеально подошел к замку калитки. Улыбнувшись и кивнув торговкам, я скользнул на территорию небольшого дворика.

Местечко и правда казалось запущенным. Гор хлама не было, но опавшие листья лежали ковром, в углах скопились кучки пыли, успевшей спрессоваться за время. В остальном довольно мило и, казалось, безопасно.

Только вот на крыльце кто-то недавно побывал. С определенного ракурса я смог заметить, что толстый слой пыли был стерт по форме подошв. Следы обуви на плоском ходу, но размер ноги не очень большой. Женщина? Или не очень крупный мужчина?

Так, дело принимает интересный оборот. Бестужев — человек крупный, и нога там размера сорок третьего. Точно не он. Мог дознаватель послать кого-нибудь проверить схрон? Мог. Могли местные удальцы попытаться вломиться в здание с целью поживиться цветметом? Могли, теоретически.

И все же я настроился на худшее. Например, на то, что следы показывали, что человек зашел в здание, но обратно не выходил.

Я огляделся по сторонам в поисках какого-нибудь подручного оружия. Ничего, кроме старого эмалированного ведра, когда-то использовавшегося как мусорка, не увидел. Ладно. Будем действовать по обстоятельствам.

Я тихо отпер наружную дверь — подошел ключ побольше. Сразу за ней обнаружилась еще одна — неприятный сюрприз для воров. Эта казалась более надежной. Но к ней подошел второй ключ. Значит, внутри не было запирающихся помещений или мне туда доступа не дали.

Осторожно, перехватив связку так, чтобы остальные ключи не звенели, я медленно открыл замок. Петли не скрипели, но, едва я открыл дверь, как мне в нос ударил хорошо знакомый запах покинутого жилья. Прелые вещи, затхлость, смешанная с повсеместной питерской сыростью. Дом явно не отапливался.

Бесшумно затворив обе двери, я осторожно шагнул вперед. Темно как в заднице. После областных приключений в компании друзей Грасс я завел привычку иметь при себе фонарик, но сейчас замешкался. Включу его — тут же себя обнаружу. С другой стороны, лучше уж попытаться разглядеть угрозу, если она вообще там была.

Я зажег свет и скользнул лучом по помещению. Нет, это место никогда не было жилым домом. Возможно, старое офисное здание. Облупившаяся краска на стенах, потолки в разводах, вымощенный кафелем коридор. На полу в пыли валялись старые газеты — луч выхватил дату «Вечернего Петрополя» — 1998 год, ноябрь. Ну, не так уж и давно в масштабах Вселенной.

В углу валялся молоток — небольшой, но я поднял его и, переложив фонарь в левую руку, приготовился бить правой. Ничего лучше пока все равно не нашел. Двинувшись дальше, я попал в коридор шириной пару метров, оттуда расходились в две стороны кабинеты. В самом конце с одной стороны был выход в зал побольше. Я направился туда, заглядывая в каждую дверь.

Сплошной хлам. Только казалось, что это помещение люди покидали в спешке. На письменных столах стояли печатные машинки, лежали в лотках для бумаги конверты, даже чашки побросали — все разные, каждая принадлежала определенному человеку. Странное место. Словно все люди исчезли в один миг или убежали по тревоге, еще не зная, что больше никогда сюда не вернутся.

Со стороны большого зала послышался шорох. Я тут же повернулся туда и посветил фонариком. Чисто. Показалось?

Да вряд ли.

— Выходи, — твердо сказал я, покрепче перехватив молоток. — Покажись. Не трону. Только без глупостей.

Ответом была тишина.

Ладно, не хочет по-хорошему, будет, как получится. Я двинулся вдоль стены, уже особо не прячась. А смысл?

— Обещаю, вреда не причиню, — снова вслух сказал я. — Но я хочу убедиться, что ты тоже не сделаешь мне ничего плохого.

Едва договорив, я метнулся в зал и резко развернулся к выходу из него, предполагая, что гость мог прятаться у дверного проема.

И увидел перед собой дуло пистолета. Рука женская, изящная. Фигура скрыта под темным костюмом, похожим на тот, в каком я рассекал по Лебяжьему, когда готовился к поступлению в Аудиториум.

— Твою ж лейку! — шепнула она. — Михаил, чтоб тебя!

Женщина опустила пистолет и стянула капюшон с головы. Могла этого не делать — я узнал ее по голосу. Да я бы из тысячи голосов узнал ее.

— И вам желаю здравствовать, Матильда Карловна, — выдохнул я. — Вот уж кого точно не ожидал здесь встретить, так это вас.

— Тише, — она приставила палец к губам. — Здесь безопасно, но лучше не шуметь. Фонарь выключи, чепушила. Ослепишь же!

Матильда отошла к стене, убрала оружие и зажгла свет. Под потолком загорелась тусклая лампочка. Но даже этого света мне хватило, чтобы удивиться.

Баронесса — та женщина, которую я знал как блистательную светскую львицу — исчезла. Вместо нее я видел перед собой… Кого-то другого.

Темный мешковатый костюм явно был с мужского плеча. На ногах — берцы, под курткой теплая толстовка с капюшоном. Роскошные волосы баронесса стянула в тугой узел. Ни украшений, ни косметики — без марафета она оставалась симпатичной, но уже выглядела не так молодо. Но главное — взгляд. Совсем другое выражение лица. Так глядит охотник, рыщущий в лесу. Так смотрит голодный зверь. Жажда и целеустремленность.

Такой резкий контраст с образом, к которому я привык. А может именно это и было ее истинным лицом. Лицом с тех времен, когда она служила в Управлении и вместе с Корфом ловила помешавшихся на собственной безнаказанности одаренных? Кто знает?

— Что вы здесь делаете? — отойдя от удивления, спросил я.

Матильда покосилась на меня и подтянула ремень.

— Работаю.

— Я имею в виду, что вы делаете в Петрополе? Вроде была договоренность, что вы с Корфом останетесь в Константинополе на время.

Баронесса пожала плечами.

— Императорскую семью доставили в безопасное место и окружили надежными людьми. Я добыла все, что могло быть нам полезно. Поэтому теперь я здесь.

— Значит, снова работаете на Корфа?

— Думала, ты давно уяснил очевидную мудрость — бывших сотрудников не бывает, Михаил, — усмехнулась бывшая наставница. — Только я делаю это не только потому, что дала клятву государю и дружу с Вальтером.

— Ради Ирины, — добавил я.

— Именно. Ради Ирины.

— Несмотря на то что она вам вовсе не родня.

— Да плевать мне, кто ее мать обрюхатил! — выпалила женщина, но осеклась. — В данном случае это, конечно, имеет значение, но скорее как вопрос государственной безопасности. Я всегда была и останусь теткой Ирины, ее опекуном и другом. Вот что важно, Михаил. Есть связи прочнее кровных.

В случае Матильды я в этом и не сомневался. Ира стала для нее дочерью, которой у баронессы не было. Я не знал, исцелил ли тогда Великий Осколок ее проблемы по «женской» части — все же вопрос был слишком деликатным, чтобы его задавать. Но точно я знал одно: Матильда фон Штофф пойдет на все ради своей любимой девчонки. И то, что я встретил ее именно здесь, в очередной раз доказывало эту истину.

Матильда вернулась в петропольскую игру. Осталось понять, как это могло нам помочь.

— Теперь моя очередь задавать вопросы, — нахмурилась баронесса. — Откуда ты узнал об этом месте?

— Бестужев дал ключи. Мы виделись. Он с нами. Сказал, здесь можно схорониться, а мне нужно где-то отсидеться до вечера.

Женщина вздохнула.

— Гаврила как всегда. Перестраховщик хренов.

— Не понимаю, о чем вы.

— О том, что это не простая конспиративная квартирка, Мишенька. Впрочем, чего рассказывать — сейчас сам все и увидишь. Иди за мной.

Она погасила свет, и небольшой зал снова погрузился во мрак. Я тут же почувствовал себя беспомощным, но баронесса взяла меня за руку и мягко потянула за собой. Я послушно ступал за ней, поражаясь, как ловко она ориентировалась в пространстве. Значит, была здесь не просто не в первый раз. Нет, Матильда провела здесь очень много времени.

Но зачем? Зачем ей было таскаться в это богом забытое здание?

Мы вышли в коридор и подошли к лестнице. Я включил фонарик и увидел, что еще один длинный пролет уходил вниз и упирался в массивную стальную дверь.

— Нам сюда, — Матильда достала из кармана ключи и отперла несколько замков. Я заметил, что пространство перед дверью было чистым. Значит, пользовались ею активно.

— Что здесь? Комфортабельное убежище?

Баронесса вздохнула и открыла передо мной дверь.

— Если бы… Заходи.

Проходя через проем, я ощутил действие блокирующих артефактов. Нечто вроде того, какими меня обвешала Анька, чтобы заглушить фон силы, но здесь, казалось, сами стены были обшиты особым сплавом. Прямо как в допросных в Отделении.

— Почувствовал?

— Ага, — удивленно ответил я. — Это что за место такое?

— Тайный подвальчик твоего начальника.

— Корфа?!

— Почему тебя это удивляет? Вальтер может позволить себе и не такие хоромы. Просто скромничает, да и вообще придерживается аскезы. Но место это крайне полезное.

Матильда включила свет, и я смог осмотреться. Да, на номер в гостинице не тянуло, но баронесса явно расположилась здесь с относительным удобством. Кровать, чайник, забытый пакет с лапшой быстрого приготовления — а в нас запихивала смузи из сельдерея, зараза такая! Могла же питаться как обычный человек.

— Так это тайная допросная? — уточнил я.

— Вроде того. Не всех задержанных целесообразно тащить прямиком в Отделение. Особенно если они могут помочь, но не особенно жаждут сотрудничать…

Вот, значит, как. Тайное местечко для воздействий любого рода. А толстые стены заблокируют и звуки, и силовой фон…

— Работаете с Благодатью, раз прячетесь здесь?

— Пока да, — ответила Матильда и потянулась к чайнику. — Разбираю архивы.

Я снова взглянул на стальную дверь.

— Но если вы были в подвале, то как поняли, что я пришел?

Матильда улыбнулась.

— У меня тоже есть сигнализация. Видел тех милых старушек с венками и букетиками?

— Ваши агенты?

— Помощники. Неужели ты думаешь, что мы в работе полагаемся только на Благодать?

Я усмехнулся.

— И правда.

— Но вернемся к задаче. Раз Гаврила отправил тебя сюда, значит, сможем поработать вместе. У тебя ведь есть в запасе несколько часов.

— Рад помочь. Вы говорили про какие-то архивы?

Матильда подошла к кровати и отбросила в сторону покрывало. На одеяле лежала целая куча тетрадей, блокнотов и папок.

— Кое-что досталось в наследство от покойного Великого князя, — пояснила баронесса. — Жаль, поздновато он решил это показать. Оказывается, его высочество давно следил за своей хитрой сестрицей…