В интересах государства. Величие

Глава 30

— Говори! — острые коготки Ирины впились мне в руку, и я поморщился от боли. — Что за вариант?

Видит Бог, я хотел этого избежать. Надеялся, что до этого выбора не дойдет.

«Со мной связалась Великая княгиня», — я перешел на ментальную связь. — «Предложила сделку. Хочет обменять тебя на мою сестру».

Глаза девушки округлились от удивления.

«И ты совершенно невзначай решил об этом упомянуть? Словно это не имеет никакого значения? И когда ты с ней говорил?»

«Ты только что задала три вопроса подряд. Хреновый из тебя выйдет дознаватель», — огрызнулся я. — «Ксения вышла на связь около часа назад. И у меня есть еще два часа, чтобы согласиться или отказаться».

«Я согласна», — тут же заявила Ира.

«А я — нет».

Конечно, она была согласна! Сколько бы Ирка ни корчила из себя в Аудиториуме избалованную стервозную девицу, а все равно первая лезла снимать с деревьев котят. Я все гадал, когда ее тяга к альтруизму вылезет наружу — и вот, в самый ответственный и неподходящий момент она проявилась.

«Я не пойду на поводу у Ксении», — пытался объяснить я, но не нашел понимания в глазах Ирины. — «Она играет со мной, хочет вынудить выбирать между вами. Хочет, чтобы я корчился. Но я не стану плясать под ее дудку».

Штофф фыркнула.

«Хреновый момент ты выбрал, чтобы тешить свое эго, Миша! Плевать. Я пойду к ней. Сама пойду, только выторгуй возможность исцелить Грасс».

«И с чего ты решила, что Ксения согласится?»

«С того, что Грасс мы обменяем на Воронцова».

Я усмехнулся. Попахивало двойными стандартами, однако. Значит, позволить Ане погибнуть, не попытавшись воспользоваться силой Великого Осколка — это предательство, а сдать Ксении Серегу со всеми потрохами, несмотря на то, что он нам помогал — это в ее понимании было нормально?

«Ну да. Это, конечно, будет очень справедливо».

Ира бросила взгляд на рюкзак с артефактами и печально усмехнулась.

«Ты меня не понял, Миша. Я тоже не собираюсь играть по ее правилам. Ни по ее, ни по чьим-либо еще. Надоело. Я просто хочу все это закончить».

Поздновато Ирка спохватилась. Что-то я и правда перестал ее понимать.

«Поясни, милая».

«Я не хочу, чтобы пострадал еще кто-то из наших. Государь хотел сделать меня оружием — вот я, вот моя сила. Я сделаю то, что он хочет, или хотя бы попытаюсь. Аня пошла бы с нами — она все это время нам помогала и рисковала собой множество раз. А я просто хочу отплатить ей шансом на жизнь. Сергей… Воронцов свой выбор сделал. Да, может где-то оступился, но сейчас он за нас».

«Уверена?»

«Я немного покопалась у него в голове. Когда решила, что у нас крот, первым делам подумала на него, но он чист. Сергей ошибся, но готов попытаться все исправить. А что до тебя…» — Ира снова улыбнулась. — «Я знаю, что ты меня не бросишь. И знаю, что ты никогда не простишь мне, если я хитростью или грубой силой оставлю тебя здесь. Я не хочу оскорблять тебя излишней заботой, поэтому прошу пойти со мной. Даже если проиграем, хоть помрем вместе. Какая-никакая, а романтика».

Про оскорбление излишней заботой — это она попала в точку. Выруби она меня сейчас и уйди одна, я бы и правда не смог бы ей этого простить. Дело не в заботе, а в том, что это я должен был защищать и беречь свою женщину, а не наоборот. Так было и так должно быть.

Оказывается, Ирина знала меня куда лучше, чем я предполагал.

«Значит, вчетвером», — кивнул я. — «Ксения ставила условия, что мы пойдем вдвоем».

«Поверь, если она требует меня, значит, знает о моей силе. А раз так, то пойдет на уступки, лишь бы меня заполучить. Не тупи, Миша. Это единственный шанс попасть в Зимний без лишних жертв. И нам нужно торопиться».

Ну, в какой-то степени мне даже полегчало. Чем меньше народу пойдет, тем проще контролировать группу. Возможно, Ирина задумала какую-нибудь хитрость. Хорошо бы, если так.

— Бери рюкзак, — велела она и направилась к двери. — Будем работать. Времени мало.

Я едва успел подхватить драгоценную ношу, когда на меня накатила тошнота. Собственная сила вздыбилась и тут же утихла, под ложечкой мучительно засосало, словно я слетал вниз на американских горках.

Ира не церемонилась.

Я сунул голову сквозь дверной проем как раз в тот момент, когда моя подруга вырубила одновременно Корфа и Бестужева. Оба внезапно повалились на пол как подкошенные, меня чуть не стошнило от резкого выброса энергии, а Воронцов охнул от неожиданности.

— Что ты делаешь? — вытаращившись от ужаса, он попятился и напоролся спиной на кровать, куда положили Аню. — Зачем…

— Нет времени, — сказала Ира и взглянула на меня. — Матильда может вернуться в любой момент. Активируйте осколки, быстро. Привязывайте все, сколько сможете. Скорее!

Я замер, уставившись на Воронцова.

— Ты точно в нем уверена?

— Я же сказала, — раздраженно ответила Ира. — Он с нами.

— Да что вы, мать вашу, задумали? — в крике Сереги зазвучали истерические нотки. — Объясните уже наконец, что происходит! Зачем ты ударила по ищейкам? Зачем…

Я подтащил рюкзак к середине комнаты.

— Заткнись и делай, что она говорит, — огрызнулся я и разомкнул застежку. — Мы идем в Зимний. Мы вчетвером, с Аней. И нам нужна вся эта сила.

Воронцов замер, явно не веря собственным ушам.

— Да вы совсем с ума сошли?!

Ира как раз склонилась над Грасс, провела ладонями вдоль ее тела и на пару секунд прикрыла глаза. Хмуро кивнула своим мыслям и уставилась на Воронцова.

— Делай, что велено. Я за тебя поручилась. И ты нам нужен.

Возможно, она добавила пару фраз ментально, потому как уже через несколько мгновений Сергей молча вытащил из рюкзака первую шкатулку с Осколком и принялся связывать себя с артефактом.

Мне тоже следовало поторопиться. Я выгреб из рюкзака сразу с десяток шкатулок и открыл каждую. Вообще ритуал связывания был, можно сказать, священным, и к нему надлежало относиться с особым почтением. Но сейчас времени на церемонии не было.

Я вытащил кусок покрывала из-под Ани, осторожно вытряхнул каждый Осколок на ткань, а затем потянулся к шее раненой подруги.

— Не трогай ее, — предупредила Ира. — Это может ей навредить.

— Не бойся. Мне не она нужна, а ее талисманчик.

Кулон с маленьким ножичком, которым Грасс пользовалась в ритуалах и для работы над артефактами. У меня возникла идея, как сэкономить время на привязке, но для этого требовалось что-нибудь острое. Просто Анькина подвеска первой пришла на ум.

Под пристальным взглядом Иры я осторожно открутил часть кулона и вытащил тонкое лезвие. Штофф приподняла брови.

— Интересно…

— Анька полна сюрпризов и находчивости, — я полоснул ножичком по ладони. Немного не рассчитал, и порез вышел глубоким и болезненным. Зато кровь проступила мгновенно, даже слишком много. — Даже сейчас, в беспамятстве, она нам помогает.

Я вытянул руку над Осколками так, чтобы на каждый камушек пролилась моя кровь. Только сейчас я заметил, что артефакты, хотя и были частью Великого Осколка, здорово друг от друга отличались. Почти как снежинки — каждый кусочек был уникальным, и их невозможно было перепутать.

На старом покрывале сияли, искрились и излучали свет разноцветные полупрозрачные камни неправильной формы — янтарный, рубиновый, изумрудный, хрустальный, сапфировый… Но когда на них пролилась моя кровь, все они разом вспыхнули ярким алым светом.

За моей спиной ахнул Воронцов, но Ира тут же на него шикнула.

А я завороженно наблюдал за тем, как все эти камни срастались в один. Они словно теряли твердую форму, вплавлялись один в другой, перетекали друг в друга, и внутри этой странной породы конфигурировалось нечто совершенно новое. Всего несколько мгновений — и на покрывале очутился крупный фиолетовый с белыми прожилками осколок, источавший бледно-сиреневое сияние.

— Ничего себе… — с благоговением выдохнул Воронцов. — Не знал, что подобное вообще возможно!

Я не ответил. Теперь оставалось самое главное.

Осторожно, даже с опаской я протянул руки к новорожденному артефакту и дотронулся кончиками пальцев до его неправильных граней. Рану на ладони начало жечь, словно моя кровь превратилась в жидкий огонь, и я с трудом заставил себя не отдернуть руки.

А затем крепко схватил камень, пропустил всю его силу через рану в себя. Тело словно пронзило тысячей игл — так больно, что я даже не смог закричать. Горло сдавило, из меня вышел весь воздух, а ноги пригвоздило к полу. Потенциал всех осколков обрушился на меня разом и едва не размазал по полу. Наверное, если бы не опыт с родовой силой, я бы не выдержал.

Но я справился.

Дрожащими руками я опустил новый Осколок на покрывало. Следов крови на нем не было, да и рана больше не зудела.

— Миша! — удивленно воскликнула Ира. — Твоя рука…

Я взглянул на раненую кисть — ничего. Но когда повернул ее ладонью вверх, не поверил своим глазам.

На месте раны зиял тонкой полосой шрам светло-аметистового цвета.

— Что это такое? — я поднял глаза на Иру. — Видела подобное когда-нибудь?

Девушка растерянно замотала головой.

— Впервые вижу. Но… Ты его чувствуешь?

Нет. Я ничего не чувствовал — никакого инородного тела, никакой боли. Ладонь как ладонь, только слишком уж быстро зажила. Воронцов поднял оброненный мною кулон-ножичек.

— Ну, от этого я вряд ли умру…

Он принялся доставать остальные шкатулки и повторять то, что делал я. Ира тем временем внимательно глядела на созданный мной артефакт.

— Он какой-то странный, Миш. Ты знал, что делал?

Я пожал плечами.

— Нет. Как обычно, положился на интуицию. Я же видел, как ты связывала себя с Константинопольским Осколком. Решил сделать примерно то же самое…

— А что с силой? Что чувствуешь?

Я прислушался к ощущениям. Голова была немного пьяной от мощного потока Благодати, еще недавно опустошенное тело заново привыкало к обилию энергии. Я чувствовал себя севшим после стирки шерстяным свитером, в который пытался втиснуться кто-то очень тучный. Но сила была, она распирала меня, и ее было много. Уже почти забытое ощущение, и оно вселяло надежду.

Только вот ранг обретенного потенциала я определить не мог.

— Чувствую, что получилось, — ответил я. — А вот что именно, выясним на практике.

Пока Серега складывал Осколки и возился с лезвием, Ира выгребла со дна сумки оставшиеся шкатулки.

— Это для Ани, — пояснила она. — Если добавить ей немного силы, возможно, она протянет подольше или мне понадобится меньше усилий, чтобы ее удерживать. Сделаешь такой сросток для нее?

«Сросток»… Забавное слово. Но Осколки и правда срастались. Что же это была за порода? Не металл, не самоцвет… Что-то настолько непонятное, что от этого становилось не по себе. Мы ведь все это время пользовались силой, толком не понимая, откуда она взялась, кому принадлежала раньше и для чего была предназначена. Сколько бы умов ни бились над разгадкой, никто не преуспел.

Может мы делали все лишь хуже. Может не использовали и одного процента истинных возможностей Осколков. Но все больше я убеждался в одном: возможно, без них миру будет лучше.

Люди, даже, казалось бы, самые достойные, оказались не готовы к владению такой грозной силой. Превратили ее в оружие, в предмет желаний. Топили друг друга в крови за нее и добивались власти.

Впрочем, не Осколки, так что-нибудь другое обязательно станет предметом всеобщего вожделения. Золото, власть, ресурсы — всегда найдется тот, кто будет обладать ими и тот, кто станет завидовать и желать чужих благ.

Самое нелепое убеждение — что люди равны. Ничего подобного. Не равны, не были и не будут. И сколько бы отдельные энтузиасты ни пытались искусственно нас выровнять под одну гребенку, ничего путного не получалось. Гены, среда, родители, статус, образование — все это на нас влияло и разделяло нас. Природе выгодна несправедливость, ибо по закону эволюции выживает сильнейший и хитрейший. Или везучий.

Но идея всеобщей справедливости была слишком уж соблазнительна. Поэтому Радамант так легко набирал соратников. Поэтому за ним в свое время пошла Грасс. И поэтому так разочаровалась, когда убедилась в том, что была лишь очередным инструментом для достижения цели.

Не будь Осколков, история давно пошла бы иным путем. Но какова вероятность, что тогда было бы лучше?

— Миша!

Я вздрогнул и с трудом вырвался из потока мыслей. Странно, что меня унесло в философские дебри в такой ответственный момент. Как-то это на меня было не похоже. Я снова взглянул на свою ладонь, на слабо светящийся шрамик.

Дурацкая идея — но может я начал понимать про эту силу чуть больше? Может она пыталась что-то мне сказать?

Да ну, вряд ли. Если уж кто и мог услышать «голос» Благодати, так наверняка Ира.

— Миш, поспеши, — взмолилась подруга. — Нас легко засекут, привязка дает много выброса энергии. Если рядом «следилка», скоро здесь будет толпа ищеек.

Да какая, собственно, разница, если мы и так собирались в гости к Великой княгине? Впрочем, я бы предпочел войти в Зимний на своих условиях и своими ногами.

Я быстро вывалил оставшиеся Осколки прямиком на грудь Ани. Ира подала мне ее ножичек, и я осторожно надрезал ладонь девушки. Она не вздрогнула, не открыла глаз. Но кровь пошла.

Осколки начали собираться в один. Как-то в музее я видел друзы камней — когда множество малюсеньких кристаллов горной породы красиво вырастали в одном месте. Сейчас Осколки сплавлялись друг с другом более плавно, но этот процесс завораживал. А результат — камень чуть поменьше моего — засиял бледно-голубым свечением.

— А у меня зеленый, — подал голос Воронцов из-за моей спины.

Я обернулся. В руках у бессмертного бледно светился кристалл неправильной формы. Серега глядел на него с ребяческой искренней радостью. Неудивительно. Только что на наших глазах произошли настоящие чудеса.

— Видимо, мы закончили, — сказала Ира. — Осколки нельзя брать с собой. Нужно припрятать.

— Они все равно будут фонить и светиться как рождественская елка, — отозвался я.

— Спрятать нужно, чтобы их от вас не отвязали раньше времени.

— Погоди-ка…

Я взял свой Осколок и вернулся на крохотную кухню. Приметил я там старую антресольку над раковиной…

Осторожно встав на древнюю табуретку, я пошарил руками в нише и кивнул. Места хватит.

— Несите их сюда. Припрячем.

Пока я устраивал схрон, Воронцов проверил Корфа и Бестужева.

— Живы, но врезала ты им знатно.

— Просто немного поджарила, — сказала Ира. — Времени не было работать тонко. Да и, признаться, желания.

Значит, она все же была обижена на дядюшку Вальтера. Ох уж эти мстительные женщины…

Дворцовый мост встречал нас тревожными красными огнями, сигнализировавшими об особом положении. Старая традиция — зажигать алые прожекторы, когда в город приходила беда.

Мы не скрывались. Чтобы довезти Аню, пришлось обзавестись транспортом. Я угнал древнюю «Ласточку», которая считалась старой еще при наших дедах. Машина чудом оказалась на ходу, но бензин закончился за сто метров до моста.

Казалось бы, следовало бояться и ужасаться грядущей участи, но почему-то у меня на сердце было легко. Может от осознания, что все это наконец-то скоро закончится. Как — неважно, лишь бы прекратилось.

— Аккуратнее, пожалуйста, — зашипела на нас Ира, когда мы с Воронцовым вытаскивали Аню с заднего сидения. Под укоризненные взгляды Ирки я закинул Грасс на плечо, но вслух никто ничего не сказал.

И лишь когда мы подошли к оцепленному австрийскими наемниками мосту, когда мне в лицо дунул ледяной ветер с залива, а рука Иры словно напоследок сжала мою, тогда на меня наконец-то накатил… Нет, не страх. Что-то другое.

Печаль.

Маленькие самонадеянные человечки пошли вчетвером брать Зимний. Звучало почти как начало скверного анекдота. Ну что ж, развлечемся напоследок.

Я остановился примерно за десять метров до оцепления. Не сказал австрийцам ни слова, но воззвал к Великой княгине ментально.

«Мы на мосту, ваш императорское высочество».

«И вас вдвое больше, чем договаривались».

«А я с подарками», — усмехнулся я. — «Негоже приходить в гости с пустыми руками. Правда, я рассчитываю на ответную любезность с вашей стороны».

Великая княгиня оборвала канал. Я переглянулся с Воронцовым и Ириной. Говорить не хотелось, но Серега напоследок улыбнулся.

— Я тебя не виню, Миш.

— Это за что такая щедрость?

— За то, что ты мне не веришь.

— А.

Оцепление расступилось перед одиноки человеком. Придерживая рукой шляпу, которую норовил сдуть ветер, он прошел по мокрому асфальту. В лужах отражались красные всполохи.

— Что б я сдох, — сказал Воронцов, узнав человека, который вышел за нами.

— Это вряд ли, ваше сиятельство, — криво улыбнулся Радамант. — Господа, прошу за мной.