В интересах государства. Величие

Глава 27

Я озадаченно вертел в руках хрустальный бокал. Что это значит — уничтожить на моих глазах? Это еще как понимать?

И, что важнее, зачем он рассказывал мне об этом?

— Боюсь, я не успеваю за вашей мыслью, Валерий Аркадьевич, — стараясь сохранять невозмутимость, сказал я. — Вы говорите загадками.

Кушнарев потянулся за бутылкой и снова наполнил наши бокалы шампанским. Пузырьки весело прыгали в стеклянных сосудах, а вот мне было не до веселья. Кушнарев явно затеял хитрую многоходовочку. Когда к нему обратилась Грасс, наверняка она упомянула о Корфе. Кушнарев связал Корфа и меня — что логично, ведь уже не было секретом, что я работал на Отделение. И — вуаля, таким образом решил заполучить меня для этого разговора.

Видимо, весь этот фарс с мешком на голове был скорее для Корфа или просто, чтобы проверить мою готовность играть по установленным правилам. Потому что, чуяла моя задница, Кушнареву был нужен именно я.

Не нравилось мне все это, хотя к подобному повороту следовало быть готовым. Ясное дело, что делец вроде Кушнарева не откажется выжать из ситуации всю выгоду. Но требовать от меня ходатайствовать о награждении Осколком? Не переоценивал ли он мое влияние на государя?

Да, я был посвящен во многие тайны. Да, делал грязную работу во имя императорской семьи. Но рассчитывал ли я на благодарность венценосной фамилии? Не особо. Потому что, во-первых, мог и не выйти из этой передряги живым, а во-вторых, слишком уж много я знал. И, если быть совсем честным, то на месте государя я бы постарался от меня изящно избавиться.

Не факт, что меня устранят физически, но вот закрыть рот вполне могут. А уж чем его заткнут — деньгами ли, титулом ли или же чем-то менее гуманным — увидим.

— Признаюсь, есть за мной такой грешок, — улыбнулся Кушнарев и откинулся на спинку кресла. Он глядел на огонь в камине, и всполохи пламени отражались в стеклах его золотых очков. — Люблю употреблять поэтичные формулировки и различные метафоры. В жестком бизнесе, особенно полузаконном, порой не хватает изящества.

Я пожал плечами.

— Какие метафоры ни используй, законнее он от этого не станет.

Я глотнул еще немного восхитительного и прохладного напитка. Все же вдовушка Клико и ее наследники свое дело знали. Правда, то ли я отвык от шампанского, то ли просто вымотался — волшебная сила пузырьков начинала немного давать в голову. Хотя, скорее всего, виной тому был голод — на ужин у Козлянинова подавали печеную треску, а я никогда ею не наедался.

— Разумеется, не станет, ваше сиятельство, — задумчиво кивнул Кушнарев. — Суть не изменится. Однако моя цель — полностью вывести свою деятельность на белый свет. Полная легализация всех бизнесов, если вам угодно.

Интересный поворот. Подпольный король решил выйти в люди? Подходящее же, блин, время он выбрал.

— Не поверю, что спрос на запрещенные развлечения упал. Неужели вам надоело прятаться? — спросил я.

Кушнарев повернулся ко мне всем корпусом. Интересный все-таки мужик. Не будь на нем дорогущего костюма и стильных золотых очков, он был бы ну типичным таким банковским клерком. Лицо невнятное, каких на улицах тысячи. Фигура слегка поплывшая, хотя небольшая дряблость мышц удачно скрывалась ладно скроенным костюмом.

Словом, переодень Кушнаерва в шмотки попроще, и в жизни не признаешь в нем короля Апрашки. Разве что глаза были цепкими, колючими, а за подчеркнутой вежливостью в речи скрывалась едва уловимая угроза.

— На самом деле чем дольше работаешь, тем накладнее становится прятаться, — вздохнул Кушнарев. — Хочется расширить круг общения, знаете ли, получить новые возможности. И хотя я несколько подустал от бизнеса, но остановиться уже сложно. Это затягивает и не дает расслабляться. Поэтому хочется перевести всю эту энергию в мирное русло. Часть активов уже стали открытыми — например, это здание и все, что в нем находится. Но впереди много работы. В том числе поэтому я заинтересован в том, чтобы государь вернул контроль над столицей. Ведь о какой работе в белую может идти речь, когда никто не знает, что будет завтра? Когда люди попрятались по домам и лишний раз боятся нарваться на австрийский патруль… Нет, Михаил Николаевич, официальная деятельность требует стабильности., ибо стабильность дает возможность прогнозировать. Старого правителя мы знаем и предполагаем, чего от него ожидать. А вот Великая княгиня… Сдается мне, у ее императорского высочества железная рука в бархатной перчатке. Я бы не хотел напороться на этот кулак.

— Разумно, — согласился я. — А чем вы занимаетесь сейчас, если не секрет?

Хозяин тихо рассмеялся.

— Не скромничайте, ваше сиятельство, — сказал он. — Полагаю, уж вы-то догадываетесь.

Разумеется, я догадывался — в общих чертах. Апрашка-то была тем еще злачным местом. И контрабанда, и запрещенные товары, и целые магазины поддельных брендовых вещей — бессмертный бизнес во всех мирах, судя по всему.

А еще несколько борделей, стриптиз-клубов, кафе и рестораны, за вывесками которых скрывались подпольные казино… И все эти заведения — каждый владелец, каждый торговец — отдавали небольшую дань Кушнареву за право вести дела на территории Апрашки, охрану и покой. Причем справедливости ради люди Кушнарева действительно соблюдали условия этого договора. Любые разборки проходили через местный «суд», маргиналы с других районов не совались… Этакий уголок романтизированных лихих «девяностых», где все получилось держать под контролем.

— Меня в большей степени интересует легальная сторона вашей деятельности, — улыбнулся я.

— А, вы об этом… Недвижимость и сервис. Два деловых центра, ресторан традиционной русской кухни и, например, этот отель, в котором я имею удовольствие вас принимать.

Значит, я не ошибся с предположениями. И, видимо, отель как раз был любимой игрушкой Кушнарева. Либо же «авторитет» просто хотел меня впечатлить убранством президентского люкса. Что ж, оказывается, у моей славы были и плюсы.

— Полагаю, все это приносит вам скромный доход относительно того, что вы имеете с Апрашки, — отозвался я.

— Понимаете ли, Михаил Николаевич… Самое ценное в Апрашке — не то, чем там занимаются и что там можно найти. Самое ценное — земля, на которой расположен этот квартал. Впрочем, что я просто говорю? Можно ведь показать!

Кушнарев поднялся, накинул пальто на плечи и, взяв бокал, указал на одно из окон.

— Сейчас вы сами все увидите.

Он распахнул тяжелые светонепроницаемые шторы, и перед нами оказалось красивое арочное окно с выходом не то на балкон, не то на террасу. Кушнарев толкнул створки, и те распахнулись, явив нам восхитительный вид на ночной Петрополь.

Я покинул свое кресло и покачнулся. Да, забористый «шампунь». Может на воздухе хмель выветрится…

Кушнарев первым вышел на балкон и поманил меня за собой:

— Глядите, какая красота.

Судя по виду, что мне открылся, отель располагался на Фонтанке. Вид на реку, парадные фасады фешенебельных домов, а за ними — на саму Апрашку. Отсюда можно было увидеть, насколько большим на самом деле был этот район. Действительно, город в городе. Там даже были собственные котельные.

— Видите, ваше сиятельство? — Кушнарев указал в сторону своего «королевства». — Такой гигантский кусок земли — и совсем рядом с дворцами князей, соборами и прочими достопримечательностями. Знаете, сколько лет это место свербит у городской управы?

— Уверен, давно.

Местечко-то и правда козырное. Совсем рядом Невский, Казанский собор, Екатерининский канал и множество других символов Петрополя. Здесь и жилье-то стоило безумных денег, а уж такой здоровенный кусок земли…

Кушнарев пристально на меня уставился поверх очков.

— Как, по-вашему, Михаил Николаевич, смог бы я грамотно распорядиться этой землей, окажись она у меня в собственности?

Я хмыкнул. А он хорош.

— Не сомневаюсь, — ответил я. — Разве что почти все придется пустить под снос, кроме, разве что, зданий с исторической ценностью.

— Именно так, Михаил Николаевич, — улыбнулся Кушнарев. — Чтобы построить что-то новое на месте старого, нужно сперва разрушить это старое. Уверен, найдутся люди, которые будут скучать по Апрашке в том виде, в котором все знают ее сейчас. Однако я намерен превратить это место в нечто совершенно иное. После всех этих событий городу не помешало бы обновление, вы не считаете?

— Допустим. Но для этого вам нужно иметь землю в собственности, — догадался я.

— Либо в сверхдолгосрочной аренде у ее владельцев. Вижу, вы начали понимать, к чему я веду.

Черт. А ведь его план был стар как мир, но от этого не терял актуальности. До меня начало доходить, как именно Кушнарев собирался заполучить землю в свое пользование.

Это как если большая строительная компания решает купить землю, на которой находятся маленькие участки в собственности обычных горожан. Сперва приходят, предлагают выкупить по некой фиксированной ставке. Если хозяева соглашаются, подписывают бумаги и все хорошо.

Но находятся и те, кто ни в какую не желает расставаться со своей собственностью. И тогда начинают прижимать. Дойти может и до поджога дома — я знал несколько таких случаев еще в старом мире. После такого собственник чаще всего соглашается отдать землю почти что за бесценок. И напуган, и расстроен…

— Значит, я правильно вас понял, Валерий Аркадьевич? ВЫ готовы принести в жертву львиную долю своего текущего дохода ради…

— Ради новых возможностей, конечно же. Это ведь не только шкурный интерес. Могу же я позволить себе сделать подарок родному городу?

Мне к горлу подкатила тошнота. Нет, Апрашку было не жаль. Действительно, бельмо на глазу, а не квартал. А вот то, что Кушнарев собирался заграбастать такую площадь в собственность, уже было серьезнее. Значит, вот что он на самом деле хотел от Корфа — чтобы Пистолетыч воспользовался связями и надавил на кого следует, когда ценность квартала резко упадет…

Я слабо улыбнулся и поставил бокал на парапет. Как бы ни было обидно это признавать, но напиток сегодня не пошел. Лучше не допивать.

— Что ж, теперь мне стало понятнее. И вы рассчитываете, что я, впечатлившись вашим планом, замолвлю за вас словечко, когда придет время.

— Конечно же, я бы не стал этого требовать, кабы не был уверен, что буду этого достоин. Поэтому я пойду дальше — представьте меня государю человеком, который действительно помог в возвращении Петрополя владыке. Вы же хотели рассредоточить силы Ксении Константиновны — вам ведь за этим нужен стадион. Так идите дальше. Сделаем несколько очагов одновременно, чтобы люди Великой княгини сбились с ног.

Я поперхнулся.

— Предлагаете устроить провокацию на Апрашке?

— Почему нет? Это удобно мне и полезно вам. Уж поверьте, мы точно знаем, как и что обставить, чтобы в этот квартал оттянул значительные силы. Вы получите то, что хотите, а я расчищу дорогу к реализации замыслов.

Звучало разумно.

— А вопрос с собственностью?

— Один из моих юристов уже подготовил список необходимых действий, и в самое ближайшее время он будет передан вашему начальнику. Дальше дело за ним — дернуть кое-какие ниточки, уговорить кое-кого… Сами понимаете.

— Понимаю, — кивнул я и ухватился за парапет.

Кушнарев застыл с поднесенным ко рту бокалом и с тревогой на меня взглянул.

— Михаил Николаевич, с вами все в порядке? Как вы себя чувствуете?

Меня натурально мутило. Надежда на то, что голова проветрится после выхода на воздух, быстро угасала. Лучше не становилось.

— Кажется, я отвык от коллекционных шампанских вин, — сказал я, продолжая держаться за парапет. — Не заметил, какого года был бутылка…

— Восемьдесят второго. Отличный был урожай. Пойдемте, ваше сиятельство. Думаю, вам лучше присесть. Вы ведь так и не притронулись к закускам…

Кушнарев осторожно взял меня за плечи и, придерживая, вывел с балкона. За нашими спинами в глубокой осенней ночи полыхал неоном и фонарями центр Петрополя.

Проводив меня внутрь люкса, хозяин отеля подвел меня к кушетке в римском стиле.

— Присаживайтесь, ваше сиятельство. Может, воды? Или позвать врача?

— Нет, я в порядке. Но от стакана воды не откажусь.

Пока Кушнарев возился с графином, я откинулся на спинку кушетки и медленно сполз набок. Хрень какая-то. Неужели отрава? Но мы оба пили это вино, а «Авторитет» был в полном порядке.

Что за…

Я с трудом держал глаза открытыми. Веки словно стали свинцовыми и неумолимо опускались, все тело расслабилось в сладкой сонной неге. Не похоже на отравление, если честно — слишком уж приятные ощущения. Может все-таки паранойя и я просто перебрал?

Кушнарев подошел ко мне и встал напротив, держа в руках стакан воды. Он улыбался.

— Сморило наконец-таки, — вздохнул он. — Вот уж действительно крепкие организмы у одаренных.

Меня охватила паника, но было слишком поздно — тело и мозг сдались.

— Что вы… Зачем…

— Спите, Михаил Николаевич. Все будет в порядке и вам никто и ничто не будет угрожать, — вкрадчивый голос Кушнарева с каждой секундой казался все более далеким. — Вы проспите около двух суток — как раз к самому финалу. Надеюсь, вы понимаете, что такой человек, как я, не мог не подстраховаться. Вне зависимости от того, чем закончится противостояние, я должен получить свое. И для этого я должен вас уберечь.