В интересах государства. Величие

Глава 24

Аня выслушала Корфа с кривой улыбкой. Стрельнув у Матильды сигариллу, она закурила и небрежно поставила локти на стол под неодобрительные взгляды хозяев.

— Значит, опять нас под пули бросаете? — она выдохнула дым в потолок и уставилась на Пистолетыча. — Что ж, ожидаемо.

— Напротив, — возразил шеф. — Самое пекло будет в Цейхгаузе. Там серьезно подготовленная охрана, да и строили хранилище на века. Очень рискованное мероприятие намечается. Вас же мы как раз отправляем подальше — похулиганьте вдоволь, оторвитесь, как вы умеете. Да, вас задержат. Да, будут травмы. Возможно, кому-то достанется очень серьезно. И все же ваши ребята отделаются легким испугом по сравнению с тем, что ждет группу в Цейхгаузе. Я бы не хотел напрасно жертвовать жизнями ваших людей. Особенно после того, что случилось вчера.

— Как будто вам есть до этого дело, — огрызнулась Аня.

— Есть, Анна Петровна, — спокойно ответил Корф. — Мне жаль, что часть ваших попала под раздачу. По-человечески жаль.

Казалось, Аню этот ответ удовлетворил. Грасс отхлебнула кофе и кивнула.

— Хорошо, я согласна. Если вы видите это так…

— Именно так и вижу, — не терпящим возражений тоном сказал Корф. — Полагаюсь на ваши фантазию и опыт.

— В таком случае мне понадобится выйти отсюда. Нужно незаметно нанести несколько визитов. Неплохо бы понять, кто вообще остался после вчерашних событий. Не исключено, что другие убежища тоже пострадали. Хотя сразу предупрежу, что мыслить нужно шире: если вы хотите устроить по-настоящему веселое представление, то одними нашими не ограничится.

Я рассеянно слушал разговор. В голове зудела зарождающаяся идея — щекотала мозги, билась о стенки черепа, но никак не оформлялась в предложение. Дурацкое состояние. Все-таки спать нужно больше.

Наконец я жестом попросил у Корфа утреннюю газету.

— Сегодняшняя?

— Да, пятничная. С блоком на выходные.

— Отлично.

Я схватил хрустящую и еще пахшую типографской краской газету. Не удержался и с удовольствием вдохнул этот запах — в моем старом мире почти перестали читать бумажную прессу.

— Что ты ищешь? — удивленно подняла голову Ира.

— Погодите… — я торопливо переворачивал страницы, ища нужный раздел. — Есть идея…. Сейчас…

Нашел!

Я развернул газету и разгладил листы на разделе спорта. Корф удивленно приподнял брови.

— Это еще зачем?

— Футбол! — я ткнул пальцем в таблицу с расписанием матчей. — В это воскресенье «Андреевский» принимает у себя московскую «Волхонку». Стадион будет забит под завязку. Это почти идеальное место, чтобы стянуть много сил правопорядка.

Грасс посмотрела на меня с уважением.

— А ты хорош, Соколов. Идея прекрасная. Только матч еще могут и отменить: в городе все же объявлено особое положение.

— Если отменят, тогда уж точно начнутся беспорядки, — отозвался Бестужев — кстати, ярый болельщик. — Матч-то ключевой… Еще и домашний. Если «Волхонка» выиграет, не видать нашим кубка. Так что отменять не станут, но контроль ужесточат. Пропуск по билетам, обыск, строгие правила поведения на трибунах…

Гавриил Петрович разочарованно вздохнул — видимо, мечтал попасть на этот матч, да теперь уже и не помышлял о такой удаче. Ну ничего, если Корф определит его приглядывать за Грасс и компанией, то может одним глазком и глянет на игру.

А футбол у нас в столице любили. Да и не только в столице — во всей империи. В Петрополе было три футбольных клуба, но всенародной любовью пользовался именно «Андреевский». Старейший, образованный Военно-морским университетом апостола Андрея Первозванного.

Футбол вообще интересно развивался в империи: все начиналось с соревнований команд высших учебных заведений, а затем переросло в большой спорт. Но бело-синие цвета Андреевского флага, в которые облачались игроки, стали одним из символов Петрополя. Так что «С нами Бог и Андреевский флаг!»

Корф улыбнулся.

— Если удастся привлечь самых хулиганистых фанатов к этому отвлекающему маневру, я вас в обе щеки расцелую, Анна Петровна. Мне известно, какие беспорядки способны устроить эти сорвиголовы.

Аня многообещающе улыбнулась.

— Ваше счастье, что я знакома с парочкой отморозков из движения.

Я с опаской покосился на подругу. Где, блин, у нее не было друзей, приятелей, заказчиков или иных знакомцев? И как она в свои столь юные годы умудрилась обрасти такими связями? Может и хорошо, что Анька в свое время выбрала для себя пусть и подпольную, но революционно-политическую деятельность. Ибо подайся она с такими талантами в криминал…

— Коней не гоните, Анна Петровна, — предостерег ее Корф. — Если удастся заинтересовать ваших отморозков, я желаю присутствовать на встрече. Мне есть что им предложить.

— Даже так? — хмыкнула Грасс. — Умеете вы удивлять, Вальтер Макарович.

— Отчаянным временам — отчаянные меры.

Да уж, кто бы мог подумать. Ну да ладно, пора уже привыкнуть, что шеф мог переходить черту дозволенного, когда вопрос касался достижения цели. На войне все средства хороши — так говорят?

Матильда слушала все это с выражением полнейшего недоумения на лице. Да, видать, отвыкла баронесса от того, как у нас нынче дела делались. Но в этот вопрос она не полезла. Значит, наметила для себя иную цель. И, кажется, я догадывался, какую.

Аня поднялась из-за стола и обернулась к хозяевам.

— Благодарю за гостеприимство. Если никто не возражает, я начну работать немедленно. Если кто-нибудь одолжит мне автомобиль, будет восхитительно.

Корф взглянул на Бестужева. Тот обреченно вздохнул и вытащил из кармана ключи.

— Это личный автомобиль, — он бросил связку девушке, и та ловко ее поймала. — Пожалуйста, постарайтесь не угробить его.

— Обижаете, Гаврила. Вечером верну.

Она удалилась, и лишь после этого Корф перевел взгляд на Матильду.

— Ты обдумала ту идею? Получится?

Баронесса пожала плечами.

— Нужно провести разведку. Не факт, что они действительно занимаются этим именно в клинике. С другой стороны, там наиболее подходящие условия…

— Что вы задумали? — дрожащим голосом прошептал Воронцов. — Вы хотите уничтожить проект?

— Он в любом случае будет уничтожен, как только о нем прознает Синод, — отозвалась Матильда. — У нас запрещены искусственные манипуляции с зачатием и плодами. Да, закон несовременный. Да, его обходят. Но если работа Великой княгини над выведением нового поколения аристократов всплывет, всю клинику сровняют с землей вместе с теми, кто в ней работает. Я лишь предлагаю ускорить процесс и использовать уничтожение проекта как один из вариантов деморализовать врага.

Я внимательно глядел на бывшую наставницу. А ведь она сама не могла продолжить род. Насколько же, должно быть, соблазнительной казалась для нее эта лаборатория, да и весь проект… Ведь Ксения могла дать ей то, чего Матильда не смогла бы получить при государе. Да, она любила Иру, любила всей душой, но Ирка была не ее крови. И сейчас Матильда намеревалась собственными руками уничтожить единственный призрачный шанс на продолжение рода Штоффов.

Долг и воля оказались сильнее. За это я ее и уважал. Долг и воля превыше всего.

— Действуй, — согласился Корф.

— Мне нужна Ирина. Одна не справлюсь.

Ирка не успела и рта открыть, как шеф перебил ее.

— Исключено. Нельзя светить ее раньше времени. Еси нужна молодая девица, возьми кого-нибудь другого. Хоть с Фросей своей свяжись.

Интересно, зачем ей была нужна именно Ирка? Силой на разведке она воспользоваться не сможет — мгновенно засекут. Для чего тогда? За компанию?

Матильда на удивление быстро сдалась.

— Хорошо. Сейчас это не обязательно. Но если мы решим действовать, то Ирина не все же понадобится.

Сама Ирка откинулась на спинку стула и хмуро взирала на старших. Наверняка тихо негодовала из-за того, что ей не давали помогать. Ничего, перевернется и на твоей улице грузовик с противниками, которых нужно уничтожить.

Бестужев залпом допил остывший кофе.

— Тогда с меня подробности по Цейхгаузу. Попробую раздобыть в архивах подробную карту — нужен детальный план.

— А я? — озадаченно спросил Воронцов. — Мне что делать? Я же теперь ни свой, ни чужой ни для тех, ни для других.

Корф и Матильда переглянулись.

— Формально вы — наш заложник, ваше сиятельство, — улыбнулась баронесса. — Темница, правда, у вас весьма символическая.

— Он мой заложник, — вмешался я. — У Ксении моя сестра, у меня он. И пока он у нас, я могу надеяться на то, что Ольга жива. Как только сестра вернется ко мне, пусть Сергей гуляет на все четыре стороны.

Воронцов дернулся как от пощечины.

— Ты это серьезно? Я же и правда пытался помочь. Как мог.

— Хочешь помочь — сиди тихо и не отсвечивай, — раздраженно ответил я.

Возможно, это было слишком жестоко. Возможно, я был с ним несправедлив. Но сейчас у меня не было ни времени, ни желания с этим разбираться. Когда все кончится, и если все кончится, тогда и будем выяснять отношения. Я даже извинюсь, если пойму, что иначе было невозможно. Но пока — так.

Воронцов молча поднялся из-за стола и направился к выходу.

— Буду у себя.

Когда он скрылся за дверью, остальные тоже засобирались. Бестужеву требовалось вернуться на службу и действовать, не вызывая подозрений. Корф тоже планировал отправиться в город — обкашлять пару вопросиков с какими-то мутными личностями. Я не вникал, да и он не посвящал в детали. Матильда намеревалась записаться на прием в клинику и провести разведку.

А я, видимо, должен был сторожить Воронцова и Ирину, чтобы не давали хода своему энтузиазму.

Вскоре все разошлись, и лишь Матильда осталась на перекур. Я направился было на выход, но баронесса тихо меня окликнула.

— В чем дело? — спросил я, вернувшись к столу.

Она пристально на меня уставилась, словно пыталась что-то прочесть на моем лице.

— Михаил, после всех приключений, что свалились на твою голову, у тебя не было проблем с памятью?

— Вроде нет, — озадаченно ответил я и почесал затылок пятерней. — Не замечал. А в чем дело?

Матильда криво улыбнулась и сделала глубокую затяжку.

— В таком случае, очевидно, ты просто оборзел, раз сознательно проигнорировал предупреждение, что я некогда тебе сделала, — она уставилась на меня ледяными голубыми глазами. В них плескалась неистовая ярость, но голос баронессы оставался обманчиво спокойным. — Я предупреждала, что голову тебе откручу, если ты посмеешь тронуть Ирину. Предупреждала и слов на ветер не бросала. У нас был уговор, Михаил — ты пообещал держать чресла в узде. И ты даже на это согласился.

А, понятно. Кажется, Ирка все же спалилась, когда думала, что незаметно пробралась ко мне в комнату. Недоработка вылезла: следовало отвести глаза или наложить иллюзию пустого коридора. Почему Ирка об этом не подумала? Или она хотела, чтобы Матильда узнала? Если так, то как-то жестко все вышло…

Что ж, однажды это все равно бы вскрылось. Разве что я собирался сделать все по-человечески, если повезет остаться в живых. Давно следовало расставить точки над «i», просто Матильда несколько ускорила события.

— Это обоюдное желание, ваше благородие, — я выдержал ее взгляд и не собирался сдаваться. — К вашему сведению, это уже не впервые. Другое дело, что я честно ждал ее совершеннолетия и никогда не настаивал на близости. Да и в связях с другими особами замечен не был. И, разумеется, я готов делать все дальнейшие шаги, какие положены в данном случае. Только бога ради, давайте сперва разгребем все дерьмо, что устроила императорская сестрица!

Вероятно, Матильда ожидала от меня другой реакции. Может привыкла считать себя старшей, привыкла руководить и отдавать мне приказы. Только обстоятельства изменились. Теперь я был главой рода и держался соответствующе. И хотелось бы снова стать тем сбитым с толку Михой, каким я впервые попал в Лебяжье. Но с тех пор изменились не только мы, но и сам мир вокруг нас.

— Что бы ты себе ни думал, я никогда не дам разрешения на ваш союз, — ответила женщина. — Особенно сейчас, когда Ирина стала той, кем стала. У нее должно быть другое будущее. Яркое, в котором она сможет реализовать всю себя. Ты не сможешь ей этого дать, Михаил. У тебя ничего не осталось.

Я понимающе улыбнулся. Ох уж эта гиперопека…

— Может все же предоставите ей право решать? При всем уважении, Ирина уже не просто достигла совершеннолетия. Она де-факто и не Штофф вовсе. Связав себя с Константинопольским Осколком, она это подтвердила. Теперь она принадлежит роду Романовых, Матильда Карловна. И не думаю, что ваше мнение будет решающим.

Баронесса насмешливо на меня взглянула.

— Я и правда тебе поражаюсь, Михаил. Вроде и не самый глупый парень, а порой оказываешься ну настолько наивным, что не знаешь, куда деваться. Поверь, договориться с императорским домом у тебя еще меньше шансов. Ирина для них сейчас — надежда и спасение. Ты всерьез думаешь, что они отдадут ее тебе? Графу без родового гнезда и со спящим источником силы? Поразительная самоуверенность, Соколов. Просто восхитительная.

— Закончили издеваться?

— Я не издеваюсь, Михаил. Я говорю все как есть.

— Раз мы заговорили о том, как есть, позвольте напомнить, что ни вас, ни меня прямо сейчас в Петрополе видеть не рады. И прежде чем разговаривать о будущем вашей подопечной, сперва нужно отбить город и Великий Осколок у Ксении. В этой мясорубке можем погибнуть мы все, и тогда ваши страхи не реализуются. Вы же понимаете, что Ирина сейчас самая большая угроза для Великой княгини?

— Разумеется, понимаю, — раздраженно бросила Матильда.

— В таком случае прошу вас, давайте решать проблемы по мере поступления. А дальше протестуйте сколько влезет.

Баронесса оскорбленно поджала губы, но быстро вернула самообладание. Лишь то, как яростно она ткнула окурком в пепельницу, выдало ее истинные чувства.

— Перемирие, Соколов, — тихо сказала она. — Я не стану тебе врагом, пока мы не вернем Петрополь государю. Но не думай, что я забуду. Не думай, что позволю тебе испортить ей жизнь. Когда все закончится, если Господу будет угодно, я взыщу с тебя по всем счетам, Михаил. Сейчас я оставлю тебя в живых лишь потому, что ты можешь быть полезен. Но позор ты смоешь кровью.