В интересах следствия

СТРАНА БОМЖОВИЯ

— Эй, приятель!

Фризе оглянулся. Слегка припадая на левую ногу, к нему спешил один из новых знакомых — бомж в генеральской форме. Даже небольшое усилие давалось ему с трудом. Недавний сокамерник запыхался.

Владимир вспомнил — когда бомжей вышвыривали из милиции, Генерала среди них не было. Наверное, его отпустили на несколько минут позже.

— Ну? — сурово бросил Фризе, когда Генерал поравнялся с ним. — Чего надо?

— А ничего… — Мужчина шумно выдохнул. Улыбнулся. — Хотелось покалякать. Про Питер. Не возражаешь?

— Чего о нем калякать? Стоит себе… — У Фризе чуть не сорвалось с языка: «Есть не просит». Еще как просит. Он не удержался и тоже улыбнулся. — Мы с тобой в милиции уже поговорили о Питере. У тебя какой интерес?

— Да никакого. — Генерал пристроился рядом, подлаживаясь под широкий шаг Владимира. — Разве нельзя просто поговорить? Ради разговора.

Завязывать знакомства с бомжами, «поболтать ради разговора», было сейчас главной целью сыщика. Но неприкаянный бедолага Памперс исчез так же внезапно, как и появился. Да и весь его рассказ о черном «линкольне» пришлось поставить под сомнение. Байки Алексея были явно сдобрены фантазией и передавались с чужого голоса. Но намек погорельца Левона на доллары, купленные у бомжа, дорогого стоил. Фризе чувствовал — он на верном пути. Оставалось только порадоваться, что нашелся человек, сам проявивший интерес к общению. Нужный человек.

Вышагивая по пустынной в эту пору улице рядом с «генералом-погорельцем», Фризе вспомнил, как, приблизив к нему испитое лицо, выспрашивал бомж про питерские злачные места ночью в ментовке. «Почему ко мне лез? Не к другим? — Но тут же Владимир поправил себя: — Не только ко мне. Старика звал присоединиться. Старика со смешным прозвищем Колизей. Значит, не чужой в этой компании».

— Заметил я, — продолжал болтать бомж и ткнул Фризе локтем в бок, — вы, питерцы, все молчуны. Из вас слово клещами тащить надо.

— Когда у тебя желудок к позвоночнику прилипнет — и ты молчуном станешь.

— И сколько ж ты без жратвы?

— Вторые сутки.

— Вторые сутки! — Бомж хихикнул, растянув и без того тонкие губы. — Вторые сутки — не срок. Я и по три дня маковой росинки в рот не брал. А ты небось блокадник? — Он опять хихикнул. — В третьем поколении. Должен привычным к голоду быть.

— Дошутишься!

— Это я так, к слову. Не обижайся. У меня один знакомый был, сорок пятого года рождения. Первого мая родился. А туда же, блокадник. Все документы доподлинные имел. И значок тоже.

— И куда же твой знакомый подевался?

— Куда-куда! На кудыкину гору. — Бомж круто сменил тему. Спросил: — Жрать, говоришь, охота? А деньги есть?

— Банки откроются — валюту поменяю. И деньги будут.

— Понял, — опять растянул губы в улыбке бомж. — У меня тоже ни гроша. Обмелел. Но кое-чем побаловаться мы с тобой можем. — Генерал неожиданно остановился и протянул Фризе руку: — Василий.

— Владимир.

— Счас, Володя, я тебя побалую.

Он расстегнул генеральский китель, сунул руку за пазуху и долго шарил там. Фризе даже подумал, что просто решил почесаться. Блохи заели. Но Василий наконец вынул коробок спичек и, осторожно раскрыв его, показал Фризе. На дне коробка лежало несколько — штук пять, не больше — обыкновенных спичек. Только очень внимательный человек сумел бы заметить, что коричневые головки были более пухлые, чем обычно.

Продемонстрировав содержимое коробка, бомж так же аккуратно закрыл его и с таинственным видом спрятал в карман.

— За углом садик. Посидим. Словим кайф… — Последнюю фразу Василий произнес почти шепотом — из подъезда вышел молодой улыбающийся мужчина с модным кейсом. Одет он был в легкую бежевую куртку из лайки, в шелковые светлые брюки. Густой аромат хорошего французского одеколона, казалось, заполнил весь переулок. Аромат этот был хорошо знаком Фризе — бывшая любовница Берта дарила ему такой одеколон по большим и малым праздникам.

Мужчина на секунду остановился, вынул из кармана своей роскошной куртки ключи на брелоке и, по-видимому, собирался нажать на пульт дистанционного управления, когда встретился глазами со злым, ненавидящим взглядом бомжа. Улыбка на его лице погасла, сменилась холодным отчужденным выражением. Он круто развернулся, прошел с десяток шагов деревянной походкой и, остановившись рядом со своей машиной — белым сверкающим «опелем» последней модели, — нажал на пульт. Мигнули габаритные огни, мужчина сел в машину, включил зажигание и, не дожидаясь, пока прогреется мотор, рванул с места так, что завизжали шины.

— Не любишь? — тихо спросил Фризе.

— Ненавижу! — Бомж бросил быстрый взгляд на Владимира, и тот внутренне поежился — даже сквозь узкие щелочки опухших век чувствовалось, сколько ненависти таится в глазах этого странного человека. — Так чего это я хотел? — задумчиво спросил Василий, отведя взгляд от Фризе. — Оттянуться в садике? Ладно, потерпишь. Я тебе покажу, где можно погорбатиться за десятку. На батон хватит.

Они медленно пошли по переулку. Прохожих по-прежнему не было.

При упоминании батона Фризе вспомнились слова из широко рекламируемой песни: «…И вальсы Шуберта, и хруст французской булки!» Он представил себе врывающийся в мелодию вальса хруст этой самой французской булки и, как ни странно, расхотел есть. А воспоминание об «упоительных вечерах» направило его мысли в другое, горячительное русло.

Глубоко вздохнув, он постарался выбросить из головы непрошеные аллюзии.

По переулку прогромыхала поливалка. Шофер даже не убавил струю, поравнявшись со спутниками, и окатил их водой. Генеральскому мундиру Василия досталось больше всего. Но даже вода не смогла уничтожить едкий запах горелой резины, витавший в переулке после стремительного старта белого «опеля».

— Постоим? — Василий дотронулся до локтя Фризе. — Летишь как угорелый. А куда нам спешить? Нигде не ждут.

— Да я что? Иду куда глаза глядят.

Вообще-то у Владимира была цель. 6-й Ростовский переулок. Занимая бомжа рассказами о Питере, о злачных местах и забегаловках города, он как бы невзначай увлекал Генерала к месту недавней трагедии. Ведь в ней поучаствовали и бомжи.

Со студенческих лет Фризе помнил древнее изречение: молва растет, распространяясь. И слова Памперса о том, что Москва — одно большое ухо, вселяли надежду. По цепочке, от бомжа к бомжу, городские байки могли распространяться очень быстро. Вдруг появление в 6-м Ростовском разбудит отяжелевший мозг Генерала и развяжет ему язык.

Минут пять они постояли на перекрестке, подставляя палящему солнцу мокрые одежды. Неподалеку, под полосатым тентом, крошечный — не выше полутора метров — чеченец или еще какой-то пришелец с Кавказа колдовал возле сочащейся жиром шаурмы. Аромат созревающего мяса был таким аппетитным, одуряющим, что у Генерала стали закатываться глаза. Фризе на всякий случай взял его под руку и не спеша повел по улице. За следующим углом начинался 6-й Ростовский.