В интересах следствия

НОВЫЕ ОБСТОЯТЕЛЬСТВА

— Дежурная открыла нам эту комнату. — Милиционер показал на номер, из которого накануне выехал критик Двориков. — Там и побеседуем. Не возражаете?

Окна комнаты выходили на север. В ней было прохладно. Пахло лекарствами.

Они сели друг против друга возле журнального столика с темной столешницей. Столешница носила на себе следы многочисленных выпивок — большие и малые круги от бутылок и рюмок наводили на мысль о том, что многие поколения обитателей номера пили не водку, а по крайней мере концентрированную кислоту.

Гость из милиции, не знавший особенностей литфондовской мебели, сел на уютный с виду диванчик. Теперь этот диванчик противно поскрипывал даже тогда, когда милиционер просто задавал вопросы.

Фризе сидел на стуле и думал о том, что вся его беседа с милиционером, которую записывал маленький магнитофон, поставленный на журнальный столик, будет идти под аккомпанемент этого скрипа.

Звали милиционера Леонидом Ивановичем. Работал он следователем в местном отделении внутренних дел и имел чин лейтенанта.

— Я веду предварительное дознание, — предупредил он Фризе, внимательно ознакомившись с его паспортом. — Следователь прокуратуры с минуты на минуту подъедет.

Владимир понял, что его предчувствие оправдалось. Прокуратура расследует убийство.

… Тело Ирины Карташевой обнаружили сотрудники патрульно-постовой службы, проезжавшие в три часа ночи по главной улице поселка, Большому проспекту. На пересечении с Морской, рядом с когда-то популярным, а ныне никому не нужным полуразрушенным кафе. Фризе почти каждый день проходил мимо него. Одному из патрульных померещилось что-то белое в кустах. «Уазик» подъехал поближе. Водитель включил дальний свет… Рядом с дорогой лежала женщина в белом платье. Тут же валялась мягкая кожаная сумочка.

Обо всем этом Леонид Иванович рассказал Фризе перед тем, как начал задавать вопросы. Не раскрыл только самого главного — как погибла Карташева.

Лейтенант медленно перелистал странички паспорта. Демонстративно сравнил фотографию с оригиналом.

— Отдыхаем?

— Стараемся.

— Залив нынче сильно зацвел, — словно бы извиняясь за главную местную достопримечательность, констатировал лейтенант.

Не дождавшись ответа, следователь нахмурился:

— Ваше место работы?

Фризе знал, что такой вопрос неминуем, и продумал ответ. Докладывать стражу порядка о том, что занимается частным сыском, он не собирался.

— В настоящее время нигде не служу.

— Безработный?

— По образованию юрист. Последнее время работал в еженедельнике «Сыщики и воры». — Он положил перед лейтенантом визитную карточку. — Еженедельник закрылся. Сейчас пишу книгу.

— Понятно. С Ириной Карташевой давно знакомы?

— Со дня приезда. Здесь, в Доме творчества, так мало обитателей, что все друг с другом знакомы.

— Карташева москвичка, как и вы.

— До приезда в Комарове мы знакомы не были.

— Понятно.

«Этим своим „понятно“ он меня достанет!» — подумал Фризе.

— Вчера поздно вечером вы пришли домой вместе с Карташевой…

— Да. Ужинали в ресторане «Олень». Встретились в семь у залива. За столик, наверное, сели в половине восьмого.

— С Карташевой вы провели вечер в ресторане, а ночь…

— А ночь с другой женщиной.

— Не мои заботы! — Лейтенант порозовел и опять насупился. — Ночью вы с Карташевой не встречались?

— Нет, Леонид Иванович, мы разошлись по своим номерам. Моя соседка, Лидия Павловна, услышала, что я не сплю, и заглянула на огонек. Почитать свои стихи.

На этот раз сакраментального «понятно» не последовало. Заглянув в маленькую записную книжку, лейтенант спросил:

— У вас с Карташевой были близкие отношения?

— Нет. — Фризе чуть не сказал: «Мы же с ней только познакомились». С Лидой он познакомился на день раньше.

— Но вы же пригласили ее в ресторан?

— Захотелось потанцевать с красивой женщиной.

— Вы не обратили внимания — у Ирины Георгиевны не было здесь… мужчин… которым бы она уделяла много внимания?

— Она подолгу беседовала с человеком, который вчера вечером выехал из этого номера.

— Это кто? — В серых глазах лейтенанта вспыхнул огонек.

— Петр Петрович Двориков. Известный питерский критик. Он говорил мне, что стихи Ирины великолепны.

— В какое время он уехал?

— Леонид Иванович, Дворикову восемьдесят семь лет. Но мужчина крепкий. Вы не хотите мне рассказать, как погибла Ира? Может быть, и я смогу оказаться полезным.

Лейтенант с сомнением посмотрел на магнитофон. Крошечный красный огонек, похожий на кончик зажженной сигареты, свидетельствовал о том, что аппарат работает.

— Эта поэтесса… Лидия Павловна, всю ночь была с вами?

— Вплоть до вашего прихода.

— Ночью из номера не выходила?

— Нет. Спала как сурок. — Фризе мельком взглянул в окно. В скверике перед столовой несколько женщин о чем-то взволнованно разговаривали. О чем — догадаться было не трудно.

— Понятно, — следователь выключил магнитофон. — Отвечу на ваш вопрос — Карташеву сбила машина. Она куда-то отправилась ночью, в сторону Зеленогорска.

— О господи! — Фризе с горьким сожалением подумал о том, что все могло бы обернуться иначе, если бы…

— Вопросов возникает много. — Лейтенант опять включил магнитофон. — Почему она ночью ушла из своей комнаты? Куда направилась? Не знаете?

— Дежурная видела, как Ира уходила?

— Нет. Крепко спала. А утром заметила, что дверной запор открыт.

— Но кто-то должен был вызвать Иру? Криков под окнами мы не слышали. О телефонном звонке дежурная бы знала.

— Зачем было звонить дежурной? У Карташевой имелся сотовый телефон. Мы нашли в сумочке.

«Фризе! Вы теряете квалификацию, — с огорчением подумал Владимир, — в Ирочкиной сумочке лежал не пистолет, а сотовый телефон. Надо же так обмишулиться!»

— Вас это удивило? — Наверное, следователь почувствовал замешательство Владимира. Фризе все больше и больше проникался уважением к лейтенанту. Судя по молодости, он только-только начал службу. Но в его манере выстраивать свои вопросы, прятать среди, казалось бы, пустых, очевидных ключевые угадывалась природная интуиция. И особая хватка, без которой невозможен хороший следователь.

— Удивило, — подтвердил Фризе. — Когда мы вернулись вечером из ресторана, дежурная сказала, что Карташевой дважды или трижды звонил мужчина.

— Знаю.

— И еще. По дороге из ресторана Ира просила меня остановиться у телефонной будки в Зеленогорске.

— Кому она звонила?

— Я не спрашивал. Судя по тому, как быстро она управилась, абонент был занят. Или автомат не работал.

Фризе придумал этот эпизод в надежде, что лейтенант расскажет о том, что «выжало» следствие из Ириного телефона. Кому, например, сделала она последний звонок? Но лейтенант не собирался делиться с ним информацией.

— Карташева не говорила вам о своих близких в Москве? Домашний телефон молчит. Надо же сообщить о несчастье родным.

— Позвоните в Администрацию президента.

— Это еще зачем? — спросил лейтенант. Похоже, он воспринял совет Фризе как неудачную шутку.

— Там работает ее муж. Большой чин.

Владимир видел, как уходит краска с тугих, гладких щек следователя, а глаза, долю секунды назад проницательные, по-милицейски давящие, становятся тревожными. И даже беспомощными.

— Вы не шутите, Владимир Петрович?

— Какие тут шутки? Валентин Эмильевич Карташев близок к Самому. Наверное, в Ириной сумочке есть его служебный телефон. Правда, она мне говорила, что супруг последнее время пропадает за границей. В Швейцарии и Германии.

— Понятно. — Щеки лейтенанта медленно приобретали нормальный цвет. — Почему же никто мне об этом не сказал раньше? Дежурная, например? И вот что странно — такие дамочки обычно отдыхают в элитных санаториях. Здесь «Белые ночи» рядом.

— Ира поэтесса. Может быть, ей хотелось пообщаться с коллегами? Помните: «Девушкам из высшего общества трудно избежать одиночества»?

— Ради этого она поехала с вами в ресторан?

Фризе промолчал.

— Простите, сказанул что-то несуразное. Вы не знаете, с кем еще общалась Карташева?

Владимир рассказал о белой «ауди». Его так и подмывало, сославшись на Ирочку, которая теперь уже не сможет ничего опровергнуть, сообщить следователю подробности — номер машины, имя ее владельца, его место в Ирочкиной жизни. Но осторожность взяла свое — показывать информированность было опасно.

— Моя соседка, Протулис-Проневич, наверное, сможет рассказать подробнее. Это она видела «ауди», видела ее владельца.

— Вы надолго приехали в Комарово?

— Купил путевку на десять дней. Сегодня — четвертый. И такой печальный.

— Да, не самый удачный денек. — Лейтенант положил перед Владимиром визитную карточку. Поднялся с дивана. — Соберетесь уезжать — поставьте меня в известность. У следователя прокуратуры наверняка будут вопросы. Где вас найти?

— В номере. Или на пляже.

Наблюдая за тем, как следователь убирает в кейс магнитофон, Фризе подумал: «Лейтенант и представить себе не может, какая начнется здесь нервотрепка, когда приедет Ирочкин супруг! Поставят на уши всех силовиков. А когда наткнутся на свидетеля по фамилии Фризе, будут очень удивлены».

Он подумал об Ирочкином кулоне с «тигровым глазом». Спросил:

— Драгоценности были при ней?

— Кулон? Нашли рядом. С оборванной цепочкой.