В клетке у зверя

24. ♀

Валерия

Волжский пожирает меня взглядом несколько секунд, точно впитывая эмоции, которые из меня вот-вот брызнут слезами.

— Разденься, — приказывает. Нравится ему, что ли, выражение?

Подавленность сгребает волю в цепкие лапы. Хочу потянуть время.

— Зачем? — голос внезапно садится.

— Не думай, Валерия. Не анализируй. Просто исполняй, — недобрым тоном цедит Волжский. — Я хочу, ты делаешь. Только в таком виде у нас с тобой получится сосуществовать Ты моя любовница, если не забыла, а от любовницы я хочу покорности.

Да что он там не видел? Тем более, я совсем недавно перед ним уже раздевалась. Только вот сейчас все иначе. Я кожей чувствую его желание, и ужас того, что последует за раздеванием, меня душит, точно удавкой.

Встаю из-за стола. Тяну платье вверх и, сняв, откладываю на диван. Лифчик отправляется следом. Волжский подгоняет рокотливым голосом, вынуждая снять ещё и трусики. Исполняю. Стоит выпрямиться, руки сами норовят сцепиться внизу живота. А щеки начинают пылать.

— Руки, — хрипло тянет Волжский. — За спину убери.

Исполняю. И правда проще не думать. Зажмуриваюсь, чтобы не видеть его взгляда. По коже то и дело пробегает озноб, хотя тут не холодно.

Уши улавливают звук шагов. Волжский приближается. Я чувствую его тепло. Обходит меня по кругу. Кружит, как акула. Останавливается спереди, бережно убирает волосы мне за ухо.

— Открой глаза, — снова хриплый приказ.

Нехотя разлепляю веки. Ловлю на себе обжигающий взгляд Волжского. Он смотрит в глаза, и в его я читаю жажду.

— А теперь на чистоту, — он коварно улыбается. — Ты правда девственница?

Киваю и сжимаю губы, стараясь не заплакать. Кто не боится первого раза? А первого раза с незнакомцем, от которого зависит твоя жизнь?

Волжский хмыкает, оглядывает мою грудь. Ведет пальцем сверху вниз, задевая сосок. Не противно прикасается. В других обстоятельствах это могло бы быть даже приятно. Но это домыслы моего мозга. Тело реагирует инстинктивно. От прикосновения Волжского по коже разбегаются мурашки, и соски мгновенно твердеют.

— Ммм, какая ты чувствительная девочка, — довольным голосом мурлычет он, а затем указывает мне на диван. — Сядь на спинку и разведи ножки.

Не решаюсь спорить. К тому же хочется вырваться из его личного пространства. Но меня так штормит, что походка получается дерганой. Честно делаю как он сказал, но не могу пересилить себя, ноги ставлю чуть уже, чем на ширине плеч. Упираю ладони в колени.

Волжский напоминает мне хищника, аппетитно облизывающегося на пойманную жертву. Направляется ко мне и встает напротив. Берет за плечи и прислоняет меня лопатками к стене. А потом мягко кладет руки мне на колени и разводит в стороны. Мне жутко неловко. Стыдно. А ещё появляется затопляющее ощущение беззащитности. Опускаю руки между бедер, и Волжский снова приказывает убрать их. Жадно смотрит прямо туда. Скользит пальцами по внутренней стороне бедер, но останавливается на середине.

— Ты очень красивая, — произносит почти севшим голосом, потом упирает дикий маслянистый взгляд мне в глаза. — Оближи пальцы и поласкай себя.

Почти дергаюсь от такого приказа. Смотрю на Волжского, как баран на новые ворота, не в силах и слова сказать. Он хочет, чтобы я при нем… занялась самоудовлетворением?! Я, конечно, это умею. Как не уметь, когда живешь одна и ни о какой личной жизни не думаешь? Но делать это под пристальным взглядом мужчины?

— Валерия, ты слышала, — подгоняет Волжский. — Давай, кончи для меня.

Сглатываю тяжелый ком.

— Я не могу… — все же пытаюсь воззвать к здравому смыслу. — Как вы это себе представляете?

— Красиво и соблазнительно, — он непреклонен. Берет стул от стола и усаживается у дивана, аккурат напротив моих разведенных ног. — Сделай это. Я хочу посмотреть.

Черт. Не хочу выводить его из себя. А ещё больше не хочу рукоблудить при мужчине. Но Волжский в гневе страшнее, чем сколько-то минут позора.

Подношу правую руку к лицу и облизываю три пальца. Опускаю ладонь между ног и глажу себя. Закрываю глаза, чтобы сосредоточиться на ощущениях. Нащупываю нужный нажим и ритм, и мне становится приятно. Щеки так и пылают огнем, но возбуждение уже схватило мое тело, логика ослабляет позиции, на первый план выходит животная часть, которая обычно плотно закупорена наслоениями правил и норм морали.

Последние недели я так нервничала, что у меня не было таких радостей, и изголодавшееся тело мгновенно отзывается на ласку. По бедрам бежит первая дрожь, которую я все ещё пытаюсь унять. На задворках сознания маячит красным мысль, что я делаю это при незнакомом мужчине, что он смотрит, что это стыдно и так нельзя… но постепенно становится все больше плевать. Нарочно вспоминаю красивых актеров, которые мне в свое время являлись в эротических снах.

Внизу живота уже печет, ноги вытягиваются на носочки, напряжение охватывает каждую клетку тела. Я забываю про Волжского, про стеснение и полностью отдаюсь процессу. Сексуальные мужчины в воображении сменяют друг друга, мускулистые тела, соблазнительно напряженные мышцы. Да, я была бы не прочь оказаться наедине с Чарли Хэннемом, например…

От фантазий о Чарли меня накрывает сладосный оргазм. Тело охватывает приятная истома, а между ног все мокрое и пульсирующее. Но возбуждение неуклонно уходит, и на смену ему приходит ужасный испепеляющий на месте стыд. Открываю глаза — Волжский сидит, откинувшись на спинку стула, а на его матерчатых штанах отчетливо виден бугор вставшего члена.

— Мне понравилось, Валерия, — рокотливо произносит Волжский. — Ты очень соблазнительная.

Хочется в голос стонать от его слов. Лучше бы ему не понравилось. Наверное. Но уже не изменить.

— Что дальше? — спрашиваю от безысходности, а Волжский втыкает в меня жесткий тяжелый взгляд.

Замираю и опускаюсь на сиденье дивана на корточки. Обхватываю колени руками. Хочется уменьшиться до размеров точки.

Волжский встает, возвращает стул к столу, садится на свое место, делает глоток вина и наконец произносит:

— Свободна!