В мечтах о любви

Глава 10

– Замечательно, уже все в сборе! – нарочито бодро продекламировал Алистер и присоединился к актерам и помощникам, сидящим на передних рядах и смотрящих на меня в упор в ожидании представления.

Стараясь не обращать внимание на неприятные ощущения в животе, сказывалось волнение, я медленно прошла вперед и стала перед первым рядом. Сидящие на нем чародеи, явно ожидавшие, что я вскарабкаюсь на сцену и буду вещать оттуда, удивленно подобрались и сели ровнее. Так-то, а то устроили тут. Нет уж, это они будут играть на сцене, а мое место в первом ряду. Быть шутом не перед кем не собираюсь.

– Ну что ж, – включила воспитательный тон, – пожалуй, для начала познакомимся, хотя уверена, все вы меня знаете, да и вчера успели пообщаться, но все же.

Дальше я старалась объяснить свое видение будущей постановки и роль каждого персонажа в ней, особенности их характеров и действий. Определила основной вектор представления, идею и стиль, пояснила то, как должна работать моя команда, предложила попробовать несколько креативных решений, от чего помощники оживились и дружно зажужжали, обсуждая мои предложения. Невольно улыбнулась. У меня все получилось, я определенно смогу стать частью этого коллектива.

Пока вводила чародеев в курс дела старалась не смотреть на Генри, к его чести, он не стал усаживаться слишком близко, но его поза невольно приманивала мой взгляд: сидел он полубоком, опершись на подлокотник кресла согнутой рукой и периодически задумчиво касался пальцами губ, и я не могла не смотреть на эти губы. Да что же это такое? Как мне дальше-то тут работать, если я не могу даже контролировать температуру своего тела в его присутствии, меня кидает то в жар, то в холод.

Постаралась отвлечься и предложила актерам задать вопросы.

– Элена, у вас найдется небольшая роль для старой перечницы, на вроде меня? – еще раньше я заметила свою новую знакомую Августу среди актеров, чему очень даже обрадовалась. Своим теплым понимающим взглядом чародейка молча поддерживала меня.

– Конечно, мне нужна будет мать для героя, такая же мудрая, как вы, и такая же красивая, – с ответной теплой улыбкой обратилась к женщине.

– Ох, вы мне льстите, деточка, но это так приятно, – Августа скрипуче рассмеялась, – хотя в жизни мне роль матери не досталась, на сцене же я сыграла их достаточно, так что не подведу.

– А какую роль вы хотите отдать Сайверсону? – спросил Алистер, и мой взгляд невольно снова метнулся к Генри.

– Безусловно он может претендовать на главную роль, но нужно пройти прослушивание, – еле сдержала нервную дрожь в голосе.

Судя по мрачному взгляду Генри, он раскусил мою маленькую месть. Ну да, мелочно, но все равно приятно. Поймала себя на мысли, что хочу его мучить, чтобы ему было так же плохо, как и мне все это время. Что ж, учитывая наше с ним положение, у меня будет такая возможность. Решила замучить его придирками, может, он не выдержит и уйдет? Хищно улыбнулась про себя и, отвернувшись от объекта моих злорадных мыслей, продолжила свою речь как ни в чем не бывало.

Помощники Коди и Бэйли завалили меня вопросами, один больше интересовался техническим оформлением, а другой художественным. Оба были готовы хоть завтра предложить наброски оформления сцены, холла, облика актеров, и заняться звуковым окружением. Думаю, из таких помощников будет толк, все же на Нолана всегда работали лучшие – эта мысль одновременно и льстила, и напрягала, каждый раз приходилось доказывать себе и окружающим, что ты лучшая.

Когда шум в зале стал превышать допустимые нормы, Алистер просто кашлянул и все сразу же умолкли.

– Предлагаю перенести наши дебаты на более подходящую арену, а именно отправиться на предприятие культурного питания.

– Предлагаете переместиться в наш любимый ресторанчик? – тут же подхватила Августа.

– Вы как всегда проницательны, душечка, – директор легкомысленно хохотнул и поднявшись, предложил Августе руку.

В итоге все поднялись, и я чуть слышно скрипнула зубами, когда увидела, что уже знакомая мне Эдит повисла на руке Генри. Она точно не пройдет прослушивание на главную роль. От этой мысли дыхание выровнялось, и мне полегчало.

Когда все потянулись к выходу, Августа немного отстала от толпы, а я вообще плелась в конце, не желая толкаться с остальными на выходе. Чародейка подошла и ловко подхватила меня под локоть.

– Что-то вы загрустили, деточка? – фраза прозвучала вопросительно, и я пояснила:

– Просто немного устала, знакомство с коллективом всегда выматывает.

– Понимаю, но только ли в этом дело?

– Что вы имеете ввиду? – решила услышать ее ответ, а не играть в игру: «пойми, на что я намекаю».

– Что у вас с Сайверсоном? – взгляд собеседницы стал таким хитрым, в нем читалось, что все она понимает, но хочет знать мою версию.

– В том то и дело, что ничего, – не удержалась от грустного вздоха.

– Но очень хотелось бы? – я отрицательно мотнула головой. – Хм, понятно. Знаете, я полностью на вашей стороне и могу подыграть, – в этом как раз сомнений не было, эта, как она сама сказала «старая перечница» явно та еще интриганка.

– Мы сами разберемся, но спасибо за предложение.

– Понимаю, сама была молодая и гордая, но годы идут, деточка, стирая и красоту, и гордость, и надежду. Остается только пустота. Не идите по моему пути, эта дорога ведет в тупик, Элена.

– У меня уже есть дорогой мне мужчина, – не выдержала и немного повысила голос, мне надоел этот никчемный разговор. Она говорит так, будто все зависит только от меня!

– Судя по всему не такой уж и дорогой, – отмахнулась Августа.

Ничего не стала отвечать, и мое молчание восприняли, как согласие.

– Вы должны понимать, что актеры все озорники, им присуща изменчивость, но поверьте, я уже достаточно наблюдаю за Генри и он очень хороший актер во всех смыслах, – я хмыкнула, – и не надо так скептически реагировать, деточка, он явно давно и крепко влюблен, я поняла это еще при давнем нашем знакомстве, а теперь вижу в кого. Так что нечего заниматься ерундой и терять время на пустые обиды.

– Он мне изменил! – злым шепотом проговорила я, мы уже вышли из зала и шли к выходу из иллюзиума, а в просторном холле все слова разносились эхом. Все уже вышли из здания, только Алистер терпеливо поджидал нас у дверей.

– Уверена, он глубоко об этом сожалеет и мечтает повернуть время вспять.

– Даже, если это так, то все равно невозможно. И хватит об этом, я прошу вас.

– Хорошо-хорошо, я умолкаю, – Августа сделала жест, будто замыкает рот на замок.

– Что, милочка, уже втягиваете нашего нового постановщика в свои подпольные игры? – со смешком уточнил директор.

– Не наговаривайте, Алистер, у нас просто небольшие женские секреты.

– О да! Знаю ваши небольшие секреты, да еще и женские, вот именно от таких точно нужно бежать без оглядки.

Августа только пожала худыми плечиками и проворно для ее возраста начала спускаться по ступенькам, еще и меня за собой потащила под сочувствующим взглядом директора.

Безусловно, творческие посиделки – это один из самых любимых способов работы у чародеев, правда не везде такое практикуется. В Виджете, к примеру, никто бы и не подумал назвать вечер в ресторане с веселыми разговорами, пьянящими напитками и зажигательными танцами рабочим процессом, но как же мне этого не хватало. Хоть я и выступала в роли руководителя, но все же мне нравилась та непринужденная атмосфера, в которой порой рождались просто сумасшедшие идеи.

Как только я заняла место за длинным столом, с двух сторон тут же подсели Коди и Бэйли. Они стали рассказывать мне о своих грандиозных планах и замечательных идеях, разрывая мою голову своими спорами. Прямо как демон и ангел с двух сторон. При этом парни не забывали за мной ухаживать, все подкладывая и подкладывая угощения мне на тарелку, пока на ней не закончилось место. Не спорю, идеи у них были хорошие, но не все сразу, по порядку, а то я точно лопну либо от переизбытка информации, либо от поглощения содержимого тарелки. Когда уже была готова к побегу, над ухом прозвучал теплый шепот: «Тебя спасти?» Я так часто закивала, что звездочки замелькали перед глазами, и Генри увел меня танцевать под дружное: «Куда?» от моих не в меру активных помощников.

– Спасибо! – проговорила, когда Генри уже подхватил меня в танце, крепко прижав к себе.

– Сочтемся, – улыбнулся чародей.

***

Мы постепенно переместились в темный уголок зала, подальше от основной массы танцующих. Я сделала вид, что не замечаю маневр Генри. Танцевали молча, просто впитывая тепло друг друга, мне было хорошо и спокойно, пока не услышала:

– Я повел себя так глупо, что до сих пор не могу найти себе оправдание.

– Ты о чем? – не сразу поняла, что Генри решился поговорить о главном.

– До сих пор вспоминаю ту ночь и удивляюсь своему поведению.

– Отлично, ты явно запомнил все в деталях! – меня тряхнуло от нахлынувшей злости, ночь, видите ли, он ту вспоминает. Еще и мне об этом докладывает! Попыталась вырваться, но кто бы дал.

– Наоборот, все было, как в тумане. Я злился на тебя, но и в мыслях не было быть с другой, а потом пришла она.

– Прекрати, я не хочу это выслушивать, – снова задергалась, но его хватка была просто стальной. – Мне все равно, что и как у вас там было, это все в прошлом и не имеет значения. Я люблю другого мужчину, у нас все просто замечательно, так что не надо что-либо объяснять.

– Хочешь сказать, ты все забыла и равнодушна ко мне?

– Да, абсолютно, так что оставь свои воспоминания и оправдания при себе. Не сотрясай воздух впустую.

– Слова твои, какими бы они не были, ничего не значат. Я вижу твои глаза, как неосознанно тянется ко мне твое тело, как ты дышишь в конце концов. Так не может вести себя равнодушная женщина.

– Тебе просто хочется так думать. И вообще, зачем я тебе? С твоей славой ловеласа, любая будет твоей.

– Ты все же узнавала обо мне? – на удивление спокойно отреагировал Генри на мою претензию, мне же хотелось услышать опровержение моих слов. Хотелось, чтобы он сказал, что нет у него никого и не было.

– Ничего я не слышала, – отвернулась насколько смогла в тесных объятиях.

– Вот и правильно, и не слушай, – Генри притянул мою голову к себе на плечо, а я не стала сопротивляться, все равно бесполезно. Решила насладиться его близостью, пока есть такая возможность.

Не знаю сколько мы так согревались, но нашу идиллию разрушил холодный голос Эймона:

– Хороша же у тебя работа, дорогая, – он стоял вплотную и зло разглядывал нашу пару.

Резко отпрянула от Генри, почему-то испугавшись и вовсе не за себя.

– Я тебя ждал в номере и не дождался, потом решил зайти в твой иллюзиум, но охранник сказал, что вы все пошли в ресторан. Почему меня не позвала?

– Но ты же не любишь сборища, – взяла себя в руки и невольно начала сравнивать мужчин. Оба темноволосые, светлоглазые, с выразительными чертами лица и схожими фигурами, казалось бы, должны быть похожи, но нет. Черты Генри были плавными, органичными, приятными глазу, лицо же Эймона словно высечено неудобными для мастера инструментами: резкое, четкое, без плавных линий, но при этом весьма выразительное. Позы мужчин тоже кардинально отличались: Генри стоял ровно, на первый взгляд, совершенно расслабленно; Эймон же был напряжен, словно готовился напасть. Поспешила предотвратить скандал:

– Но я очень рада, что ты пришел, как раз познакомлю тебя со всеми: это вот исполнитель главной роли Генри Сайверсон, а там вон мои помощники Коди и Бэйли, – помахала парням, – а там, – обрадованно показала в самый дальний угол и потащила Эймона знакомиться с Алистером и Августой.

Может, даже и к лучшему, что он пришел, отпадут ненужные вопросы по поводу моей личной жизни.

Быстро протащила Эймона по всему залу, со всеми познакомила, говорила, не замолкая, лишь бы он не поднял шум, а потом так же ловко увела его домой, помахав всем напоследок и напомнив, чтобы завтра не опаздывали на прослушивание.

– Ну и что это было? – спросил Эймон, когда мы вышли из ресторана.

– Что именно?

– Не прикидывайся дурой и из меня дурака не делай! Ты зажималась с тем смазливым актеришкой, – впервые видела Эймона таким, да, его настроение сейчас больше соответствовало его демоническому облику, но обычно он так не говорил со мной. Его тон по отношению ко мне всегда был мягким, ласкающим, временами подобострастным.

– Не выдумывай, мы просто танцевали.

– Зачем мне что-то выдумывать, я видел все своими глазами. Ты ластилась к нему, как голодная кошка. Если уж ты так голодна, то я могу тебе помочь, дорогая, – Эймон развернул меня к себе и жестко поцеловал. Этот поцелуй не имел ничего общего с лаской, скорее был похож на наказание за провинность. Я забилась в сильных руках в безуспешной попытке освободиться.

– Пусти! – у меня наконец получилось прервать поцелуй, губы горели, глаза помимо воли наполнились слезами.

Эймон тяжело дышал и смотрел на меня каким-то безумным взглядом.

– Прости, – отдышавшись глухо проговорил он и низко наклонил голову, – со мной никогда такого не было, просто я не могу тебя потерять. В тебе весь смысл.

– Ты и не потеряешь, если только сможешь мне доверять, – мне вдруг стало так стыдно, я обвиняла Генри в предательстве, а сама сейчас что делаю?

Мы молча дошли до отеля, задумчиво глядя под ноги. Всю дорогу Эймон держал меня за руку.

Пошел небольшой дождик, но мы будто не замечали его, погрузившись в свои мысли.

Проводив до номера Эймон неожиданно сказал, что ему нужно уйти по работе. Спорить не стала, даже обрадовалась, что смогу остаться наедине.

Оставшись одна в шикарном номере, вдруг почувствовала себя так неуютно. Захотелось домашнего тепла и уютной обстановки. Решила, что нужно заняться поиском небольшой квартирки поближе к любимому парку и, желательно, в пешей доступности к работе. Довольная своим решением села писать. Что же еще делать писателю поздно ночью, когда на душе неспокойно.

Когда только задумалась над тем, что же я хочу сказать листу бумаги, услышала легкий шум маленьких крылышек, но, когда поняла, что шум какой-то непривычный, подняла глаза. Муз как Муз, только пузико отрастил небольшое и стал такой деловой, степенный, хотя задор юности и иронию он не растерял. Удивляло только то, что рядом с моим любимым золотистым мотыльком порхало такое же удивительное создание, только еще более крохотное.

– Привет! – поздоровалась первая, а сама то и дело поглядывала на забавную малышку.

– И тебе здравствуй, Эля, что сегодня пишем?

– Да вот захотелось накидать несколько строк про нечто уютное, теплое и домашнее.

– Про печку писать что ли будешь? – бабочка-малышка тоненько пискнула, очевидно, посмеявшись над шуткой Муза.

– Пока не знаю, как пойдет, – подхватила игру, – ты лучше скажи, кто это с тобой?

– Моя младшенькая. Не с кем было оставить, пришлось взять с собой на работу.

– Ой прости, наверно, не стоило мне начинать так поздно, мешаю вам отдыхать.

– Не говори глупости, Муз и отдых понятия несовместимые. Писательство – в большей степени труд, и только отчасти талант. Так что и писатель, и его Муз всегда должны быть готовы трудиться, иначе, все без толку, – мой золотистый друг снова включил свой поучительный тон, на который я только и могла, что кивать. Спорить даже не пыталась, он ведь совершенно прав.

– Папа, я буду много трудиться, когда вырасту! – важно произнесла малышка.

– И запомни, крошечка моя, люди любят читать, потому что могут безопасно пережить любой опыт в литературе, поэтому работа Музом крайне ответственная, я бы сказал жизненно необходимая! Но нужно не забывать еще одну важную вещь: хотя ум писателя зачастую острый, а то и колкий, за ним прячется душа чувствительная и ранимая. Так что сильно не наседай, постепенно, потихоньку учи его дисциплине, – мотыльки, устав махать крыльями, уселись на настольную лампу, почти что сливались с ее фоном, излучая очень теплый золотистый свет.

Мы чудесно поболтали со старым другом, его мудрые слова успокоили и убаюкали, я даже не заметила, как уснула.

***

Утром снова ощущая покой и уверенность в душе после общения с любимым Музом, собралась пораньше, не дожидаясь, пока вернется Эймон, и отправилась на прослушивания. Сегодня один из самых важных дней в подготовке к будущему представлению. Уверена, актеры волнуются, не хотелось волновать их еще больше, но все же мне надо выбрать самых подходящих для будущей постановки.

В зале было оживленно, актеры переговаривались, что-то бурно обсуждая, надеюсь, не вчерашнее появление Эймона. Зря надеялась. Как только зашла в помещение, все взгляды скрестились на мне. Эмоции в этих взглядах были самые разные: от праздного любопытства до мрачного осуждения. Последнее, конечно, принадлежало Генри. Его взгляд был таким тяжелым и настойчивым, будто он хотел что-то этим сказать. Вот как работать в такой обстановке? Передернула плечами и прошла на место рядом с директором.

Обычно директора не присутствуют на прослушиваниях, но Алистер видимо боялся, что я обижу его любимчиков. Зря, я же профессионал и не пущу ненужные эмоции к пульту управления.

До обеда мы были заняты прослушиванием, естественно, начали со второстепенных ролей, главные роли оставив напоследок. Постепенно я втянулась в процесс и забыла обо всех посторонних мыслях, увлекшись работой. Объясняя очередной группе претендентов на роль генерала, что и как им надо делать, я подумала о том, что все-таки здорово, когда тебя так внимательно слушают. Пытаясь донести суть характера каждого персонажа, я размахивала руками, жестикулировала, хотя постановщик должен вести себя спокойнее, но мне так хотелось показать все эмоции героя, все причины его поступков, что просто не могла усидеть на месте.

Алистер сначала недоуменно смотрел на меня, а потом втянулся и мы уже вместе почти что орали на актеров. Довольные полученным результатом с чистой совестью отправились на обед в светлую и ароматную кафе-булочную, где подавали любимое блюдо нашего директора: суп в круглом хлебе – объедение, но уж слишком сытно. Хотя мы потратили уйму энергии и могли позволить себе немного расслабиться, ведь еще предстояло выбрать главных героев.

Когда мы вышли из иллюзиума, Августа уже хотела снова взять меня в оборот, но быстро ретировалась, стоило Генри направиться в нашу сторону. Легким поклоном поблагодарив пожилую актрису, он, несмотря на мой полный возмущения взгляд, подхватил меня под руку. И перешел сразу к делу:

– Эля, уйди от него! Он очень странный, – я хмыкнула и ответила, не став делать вид, что не понимаю о ком он:

– Он же демонолог, ему положено таким быть.

– Согласен, но этот на тебя так смотрит, не знаю, но мне его взгляд не нравится!

– Ты просто ревнуешь и пытаешься командовать. Ты потерял на это право, изменив мне. Ты стал для меня никем! – на нас стали оборачиваться впереди идущие и шептаться. – Хватит уже всех этих пустых разговоров!

– Мне не привыкать ревновать тебя, Элечка, но тут дело в другом. Уверен, он опасен.

– Глупости, он очень внимательный и заботливый, а, главное, верный!

– Это ли главное, Эля? Что-то ты снова ни слова не говоришь о любви. Ты его любишь?

– Никого я не люблю! Только себя! Ты был прав, так что не надо за меня переживать, я как-нибудь сама разберусь в своих отношениях. И вообще, я хотела поиздеваться над тобой, но не буду. Много чести! На прослушивании постарайся и роль будет твоя. Не зря же Алистер платит тебе больше остальных актеров. Видимо ты чего-то стоишь.

– Ну спасибо на добром слове! – Генри, наконец, отцепился от меня и, ускорив шаг, прошел вперед.

На весь день настроение испортил. Да и потом легче не стало. Мне было сложно находиться рядом с ним в иллюзиуме. На репетициях невозможно было расслабиться и не думать о том, что он так близко, мой взгляд то и дело соскальзывал на Генри и часто пересекался с его тяжелым взглядом.

Напряжение было таким, что казалось, вот-вот полыхнет молния. Иногда я даже использовала Небесное око, чтобы подглядывать за Генри, что тоже не добавляло радужности моему настроению. Раньше на него девушки так не вешались. В труппе было множество молодых и привлекательных актеров, но буквально все актрисы, да и помощницы сходили по нему с ума! Даже Августа как-то призналась, что не встречала мужчины более привлекательного, чем Генри. Когда я уставилась на нее после этих слов, не в силах скрыть удивление, пожилая актриса по-девичьи разулыбавшись подмигнула мне, и пояснила, что Генри ей нравится не только своим идеальным лицом и сильным телом, но и тем самым благородством, которое в последнее время редко встретишь в молодых людях. Я скептически хмыкнула, на что Августа снова загадочно улыбнулась. Ну и пусть витает в облаках, а мне вредны подобные полеты. Падать слишком больно.

Еще часто размышляла, почему прощение дается нам так сложно? Наверно, причиной тому является боль, которую причинили нам и излечить ее не так просто. От этой боли есть только одно лекарство – любовь. Только любовь является противоядием, только она способна научить прощению. Но как любить человека, который растоптал твою душу? Хотя, судя по всему, любовь никуда так и не делась. И это напрягает.

Из-за Генри стала избегать общих посиделок с коллективом, предпочитая прогулки в Оуд парке в одиночестве.

Как-то ближе к вечеру, освободившись пораньше, снова отказалась от предложения директора сходить в ресторан и поужинать всем вместе, и отправилась в любимый парк. Шла, глядя себе под ноги, не особо всматриваясь в лица встречных прохожих, пока передо мной не возникло препятствие в виде детской коляски.

– Здравствуй, Элена, – услышала я. Мне не нужно было даже смотреть на говорившую, этот голос врезался в мою память, как и то, что она тогда говорила.

Первой реакцией было развернуться и уйти, что я и сделала, но краем глаза заметила, что Лита от меня не отстает, что она спешит за мной, с трудом маневрируя коляской, и, испугавшись за малыша, я все же притормозила и слегка развернувшись спросила:

– Что ты хочешь?

– Поговорить! Пожалуйста!

– И о чем же? – сухо уточнила я.

– О том, что тогда произошло.

– Не вижу в этом никакого смысла.

– Когда я узнала, что ты приехала, я была уверена, что смогу найти тебя здесь. Хочу все объяснить, он не виноват, это все моя вина!

– Ну да, конечно, а он просто рядом стоял? – снова эта горечь во рту, как же неприятно вспоминать, зачем вообще этот глупый разговор. – Тебе хочется меня помучить?

– Я так счастлива теперь и так жалею о том, что сделала, – Лита посмотрела на малыша, сладко спящего в коляске, и я не удержавшись тоже. Какие милые щечки. – Элена, прости его! – снова перевела взгляд на Литу, отметив, что черты ее смягчились, выглядела она теперь не как угловатый подросток, а женственно и свежо.

– Я и простила, просто теперь мы живем каждый своей жизнью, – с выдохом выпустила напряжение.

– Это неправильно, ваша любовь настоящая, ей ничто не должно было помешать… и никто, – тихо добавила Лита.

– Но помешал же, – ответила с горькой усмешкой.

– Послушай, один знакомый заклинатель научил меня нескольким трюкам воздействия на сознание, я использовала их, только тогда он и ответил.

– Глупости, он не поддался бы, если бы ничего не чувствовал, – я с силой сжала руки, злясь на то, что не могу найти в себе силы и прервать этот никчемный разговор.

– Он чувствовал исключительно злость и обиду на тебя, а я просто стала орудием мести. Я надеялась, что он забудет тебя, как только прикоснется ко мне, но он всегда любил только тебя.

– Да уж, хороша любовь, даром такая не сдалась.

– Зря ты так говоришь, просто влюбленные часто совершают ошибки, им сложно разобраться в себе. Сделать ошибку легко, а исправить, правда, сложно. Тут уже все зависит от тебя.

– Столько времени прошло, все уже не важно. Что было, то прошло.

– Любовь, если она настоящая вне времени и пространства. Теперь я это понимаю.

– Лита, давай оставим эту тему, прошу тебя. Лучше расскажи, как поживает Мелия?

– Хорошо, – со вздохом ответила Лита, – у нее уже двое деток и любимый муж, но она и в иллюзиуме успевает работать, неутомимая наша, – я невольно улыбнулась, вспомнив наши веселые деньки вчетвером.

Мы еще недолго говорили о том, как изменилась наша жизнь за все эти годы, и расстались на довольно-таки приятной ноте, даже решили как-нибудь встретиться с близняшками. Все-таки я скучала по нашей дружбе, удивительно, но это так.

В отель я шла, глубоко задумавшись, неужели Генри действительно изменил мне под воздействием? Он же говорил, что все было, как в тумане.

Я из всех сил пыталась заглушить глупую надежду, которая опасным лесным пожаром разжигалась в груди. Глупо надеяться, что все будет как раньше, не хочу снова мечтать о любви, слишком остры грани разбитой мечты, слишком сильно ранят.