В мечтах о любви

Глава 11

Как и всегда при подготовке к премьере все в иллюзиуме забывали про покой. Мои помощники Коди и Бэйли постоянно что-то спрашивали, советовались, предлагали, суетились. Актеры были готовы репетировать днями и ночами, забывая про еду и сон. Алистер постоянно спрашивал меня все ли идет по плану, заставляя нервничать еще больше. В общем, обычные рабочие будни в иллюзиуме.

В один из таких дней я сидела в зале и наблюдала, как репетирует Генри со своей партнершей. Я уже привыкла к уколам ревности, словно терпеливый пациент.

Такой легкости, такой гибкости, такой целеустремленности, как у него, я не замечала ни у одного из актеров. У меня ком в горле стоял, когда я видела его в роли Паоло. Он так хорошо передавал ту нежную любовь, которую тот испытывает к принцессе, не оставляя попыток защитить ее, рискуя всем.

Украдкой вздохнула и услышала рядом немного хриплый голос:

– Как я вас понимаю, деточка, он так хорош, – рядом со мной незаметно присела Августа.

– Да, хорошо играет, у него всегда неплохо получалось изображать чувства, – не смогла удержать горечи в голосе.

– Я бы так не сказала, глядя на вас он ничего не может с собой поделать.

– Значит, ему есть куда стремиться, – не поддалась на намеки.

– Элечка, я так не хочу, чтобы вы повторили мою судьбу! Мои непростительные ошибки. Девочка моя, вы любите его, так простите. Не терзайте больше ни его, ни себя.

– Я не могу, Августа, я ему не доверяю и не могу простить.

– Простить другого можно, если простить себя за несовершенство. Простить, девочка моя, это лучшее, что могут сделать любящие люди друг для друга.

Я посмотрела прямо в блекло-голубые глаза женщины, в них стояли слезы. Она явно видела перед собой не меня, а свое прошлое. Помимо воли на глаза навернулись слезы, прерывисто выдохнула и снова взглянула на Генри, который тащил на середину сцены какой-то совершенно ненужный стул и что-то говорил партнерше, улыбаясь, но заметив мой взгляд споткнулся и остановился. Посмотрел на меня, как бы спрашивая, что случилось. Я отрицательно мотнула головой и вышла из зала. Слезы, не удержавшись, горячими дорожками скользнули по щекам. Хорошо, что никто меня не видел в этот момент.

В холле была полутьма, вечер уже давно наступил. Пожалуй, надо идти в отель, но там Эймон, с которым мне никак не удавалось серьезно поговорить. Я решила расстаться с ним, но все никак не получалось объясниться. Его то не было, то он был в очень хорошем настроении, и я просто не решалась ему что-то говорить. Он будто чувствовал, что я отстранилась и даже с поцелуями не лез. Просто терпеливо за мной ухаживал и говорил, как любит, каждый раз обрывая мои попытки серьезно поговорить на полуслове. Мне казалось, что, если я его брошу, он сойдет с ума. Но решиться надо, непременно, или с ума сойду я.

– Ты уходишь? – тихий голос Генри заставил меня вздрогнуть.

Я быстро вытерла слезы и кивнула.

– Провожу, – безапелляционно заявил чародей, и мы двинулись к выходу.

Выйдя из иллюзиума, я ахнула, прямо перед нами висела абсолютно круглая будто глянцевая голубая луна. Засыпающие улицы Несанета были сплошь залиты ее светом, откликаясь в душе переливом хрустальных колокольчиков. Воздух был теплым, каким-то тягучим и насыщенным разными ароматами. Лето близилось к концу и, казалось, каждое растение решило зацвести напоследок. Глубоко вдохнула, подхватила Генри под руку, и мы не спеша отправились к Гран-отелю.

– Как дела у твоих родителей? – Генри спросил, прервав умиротворенное молчание.

– Хорошо, замечательно.

– Я рад.

– А как поживают твои родные? Все ли здоровы?

– Бабушка с дедушкой, конечно, не очень, но держатся. У остальных все отлично. У меня появилась еще и племянница, у Тони теперь есть сестра. Ты помнишь Тони?

– Я всех хорошо помню, рада за Вивиан, она всегда хотела много детей, помню, как твоя сестра об этом говорила. Как дела у Люси?

– Тоже ждет малыша. Так что скоро наша семья станет еще больше.

– Я скучаю по ним.

– Так за чем дело стало. Приходи в гости, мы тебя часто вспоминаем, – сказал Генри и осекся под моим скептическим взглядом. – И ничего я не выдумываю. Мы все по тебе скучаем.

– Не надо, – у меня не было настроения снова заводить разговоры о прошлом, Генри пожал плечами и послушно замолчал.

Как-то совершенно незаметно наш путь свернул в сторону от отеля. Мы забрели в небольшой сквер, вдоль которого располагалось множество удобных лавочек под необычными фонарями, которые выглядели, как стеклянные шары с имитацией свечей внутри. Смотрелось очень интересно и создавало праздничное настроение.

Мы присели на одну из лавочек. Генри, совершенно не обратив внимание на мое сопротивление, хотя сопротивлялась я скорее из вредности, обнял меня.

Недолго думая, положила голову ему на плечо. Я могла бы и уснуть в таком положении, так мне было хорошо и спокойно сейчас.

Мы ничего не говорили, исполняя молчаливое обещание тишины. Мы просто сидели и смотрели на луну, которая проглядывала сквозь деревья напротив.

Генри нежно провел ладонью по моей щеке, будто повторяя путь горячих слезинок и обхватил мой затылок. Я подняла голову и посмотрела ему в глаза, которые сейчас сверкали словно в них зажгли яркие огоньки.

Поцелуй под нежным светом луны был таким волшебным, долгожданным, невозможно было отказаться от этих ощущений. Этот момент был настоящим, а все остальное ложь и притворство.

***

Следующее утро наступило так быстро, что произошедшее ночью показалось просто сном, но именно таким, после которых ты летаешь весь день. Я на самом деле словно не касалась земли.

Моему хорошему настроению способствовали теплые взгляды Генри, я то и дело ловила его на том, что он разглядывает меня. Когда его взгляд попадался в ловушку, он с улыбкой кивал головой, будто отрицал, что попался, и нехотя отрывался. Сегодня все шло просто замечательно, все в иллюзиуме словно боялись нарушить идиллию, которая возникла в зале, были милыми и послушными. Очевидно, что нервная обстановка, накал страстей между мной и ведущим актером пагубно влиял на общую атмосферу, а теперь все стало на свои места. Где еще увидишь мир и покой на генеральной репетиции.

Мои помощники были в восторге от моих похвал, у них так мило зарделись щеки и уши. Я на самом деле была довольна тем, как отработал коллектив, все было, как я задумывала, начиная от магических декораций и подготовленных иллюзий, до актерской игры и их образов. Даже партнерша Генри меня почти не бесила, хотя на их финальный поцелуй на крепостной стене замка смотреть спокойно не могла.

Вечером мы снова задержались допоздна. Заработавшись, я не заметила, как куда-то делся Генри и немного расстроилась. Думала снова проводит, а, когда отправилась на выход, меня неожиданно остановил охранник и, вручив мне свечу вместо пальто, попросил проверить кое-что в бутафорской. Я попыталась отказаться, но он был так настойчив, и я со вздохом решила, что проще уступить и сходить куда он просит, чем продолжать спорить. Без пальто идти в отель прохладно, осень в этом году резко отобрала свои права и уже сегодня стало ощутимо прохладнее и срывался мелкий дождь.

Я шла по темному коридору к небольшой комнатке, в которой хранились все артефакты для представлений и увидев свет, который вырывался в пустой темный коридор из этой самой комнатки, почти перестала обижаться на охранника, хотя мог бы и сам проверить.

Кто же не погасил свечи? Странно, там же были и лампы, кому понадобилось зажигать свечи в маленьком помещении, где хранились все самое ценное? Я нахмурилась, когда услышала еще и тихую мелодию. Включили артефакт-проигрыватель. Он же разрядится. Вот о чем только думали. Узнаю, кто был здесь, прибью.

Узнала.

Когда я зашла в тесное помещение, то не поверила своим глазам, повсюду горели свечи: на стеллажах, где хранились артефакты и книги, на полу, на столах, все поверхности излучали теплый танцующий свет. Навстречу мне шагнул Генри.

Понятно. Решил вспомнить былое и устроить сюрприз. Я, конечно, соскучилась по его сюрпризам, но все же опасаюсь за артефакты. Не дай Небо что-то загорится, будет вовсе не до романтики.

– И как это понимать?

– Хотел порадовать тебя, – Генри так светло и радостно улыбнулся, что я не смогла сдержать ответной улыбки.

– Пожаром на кануне премьеры? – уточнила я.

– Эээ, – чародей почесал затылок и осмотрелся, – как-то не подумал.

– Бывает, – усмехнулась я.

– Вредина моя, – Генри подошел и обнял меня, я не стала более вредничать, а просто прикрыла глаза и позволила усталому после долгого дня телу расслабиться. Как же хорошо в его объятиях, спокойно и тепло. Вдохнула глубоко, и сама потянулась за поцелуем. Весь день о нем мечтала.

– Я хотел кое-что тебе показать, но, может, тогда перейдем в малый зал? Там тоже будет удобно.

– Хорошо, но сначала все здесь потушим.

Мы управились довольно быстро и взяв с собой по свече переместились в пустой малый зал.

Было что-то по-настоящему волшебное в пустом ночном иллюзиуме. Зал казался замершим во времени, представлялось, что стоит только щелкнуть пальцами, и он заполнится зрителями, звуками аплодисментов и запахом дорогих духов. Но сейчас было так тихо и мирно, как будто мы попали в межмирье, где ничего и никого нет и не будет, а всегда будет тишина и безмолвие.

– Что ты хотел показать? – я осмелилась нарушить тишину.

– Тебе точно понравится, только вот опасаюсь, что мир тогда тебя в ближайшее время не увидит, – Генри загадочно улыбался, а я совершенно не понимала на что он намекает.

– Садись, сейчас все настрою и покажу.

Генри куда-то ушел и вернулся с ширмой на колесиках, которая тоже была доработана волшебниками и могла расти и сжиматься с помощью скрытых рычагов. Он долго возился, настраивая нужный непонятно для чего размер. Потом сел рядом со мной в первом ряду и довольно спросил:

– Готова?

– Знать бы еще к чему, – ответила с подозрением.

– Тебе понравится.

– Тогда готова.

Генри достал какую-то странную штуку, похожую на стеклянную улитку, а внутри нее были какие-то мелкие шестеренки.

– Смотри, – он сжал артефакт с двух сторон, надавив на серединки спиралей по двум сторонам прозрачного панциря, и глазами указал на ширму.

Луч света метнулся к светлому полотну, и я замерла, ведь там отразилась именно я. Вот сижу в зале, задумчиво накручивая локон на палец, вот смеюсь, а вот ору на кого-то, размахивая руками. Все эти действия сопровождаются незамысловатой мелодией и кажутся обрывком какого-то сна.

– Как это? – наконец отмерла.

– Это все Тони придумал, записывающий артефакт.

– Твой племянник? – удивленно переспросила.

– Да, он очень талантливый волшебник, кажется, он станет одним из лучших.

– Судя по этой штуке, уже стал, – я взяла артефакт и повертела его в руках. Предмет был гладким и небольшим, выглядел очень необычно. – Ты понимаешь, что это прорыв в мире иллюзий? Если записать, к примеру, постановку, то можно посмотреть ее где угодно! Хоть дома!

– Но пока не получается записать звук, Тони над этим работает.

– Все равно, можно же записать что угодно и использовать для представлений. Ох, это такие возможности, такой простор для творчества!

– Говорил же, увидишь это, и мир тебя потеряет, – с улыбкой сказал Генри и притянул меня к себе. – Я заслужил небольшую награду?

Целоваться сидя в зале иллюзиума было очень романтичным занятием, мы не могли оторваться друг от друга. Но все же Генри прервал поцелуй и сказал:

– Жаль, что я не поехал тогда за тобой. Я был непроходимо глуп и упрям, но постарался измениться, вот только прошлое изменить не в силах.

– Почему ты не попытался со мной связаться тогда? Поговорить?

– Я не считал, что имею право просить у тебя прощения.

– А сейчас?

– Сейчас мне все равно, я вообще удивляюсь тому, как жил все это время без тебя, как смог говорить, двигаться, дышать. Теперь я буду бороться за нас, несмотря ни на что. Я тебя больше жизни беречь буду и хочу, чтобы ты ничего не боялась. Я не хочу быть больше сдержанным! Выходи за меня! Я готов на любые твои условия! Но не готов больше с тобой расставаться.

Я все еще молчала, поэтому Генри продолжил:

– Я действовал неверно, прошел все десять шагов до любви один, не дал тебе время пройти свои пять. Теперь скажу одно: я по-прежнему люблю тебя всем сердцем и это неизменно.

– Мне нужно время, – ответила на выдохе, – но я готова пройти свои пять шагов.

Генри порывисто обнял меня и поцеловал, вкладывая, кажется, всю страсть, которую испытывал.

Мы еще долго так сидели, то целуясь, то вспоминая какие-то интересные моменты и курьезы, которые произошли в работе за эти годы. Наш смех оглашал пустой зал и рассыпался вокруг искристым звоном.

Потом мы перебрались в квартирку Генри, идти было недалеко. Он купил ее, чтобы жить поближе к иллюзиуму.

Мы зашли, и даже не включая свет набросились друг на друга словно два изголодавшихся путника, насыщались не в силах остановиться. У меня промелькнула мысль, что обратного пути уже не будет, что теперь я окончательно пропала, но, когда почувствовала его руки на обнаженной коже, все мысли улетучились, как стайка испуганных птиц.

***

Проснулась рано от того, что кто-то будто крикнул рядом. Резко села на кровати, осмотрелась, не поняла, где я, но увидев рядом Генри успокоилась. Он сонно пошевелился, и я поспешила лечь обратно, чтобы окончательно не разрушить предрассветную негу. Было еще очень рано.

Я лежала и смотрела по сторонам. Комнату осветили первые лучики солнца и стало еще уютнее. Спальня была выполнена в светлых тонах, без особых излишеств, но за счет теплых коричневых тонов в мебели смотрелась приятно. Лежать было так мягко и тепло, и я никак не могла заставить себя подняться. Да и смысла не было, сегодня выходной перед премьерой и можно было бы не торопиться, но у меня все же имеется очень важное дело. Поговорить с Эймоном.

Дальше нет никакого смысла оттягивать разговор, давно надо было с ним расстаться, но молчаливая преданная мольба в его глазах постоянно останавливала. Теперь я не имею права и дальше проявлять малодушие.

Тихонько встала и прошла в гостиную, которая соединялась с маленькой, но очень симпатичной светлой кухней. Небольшой прямоугольный стол разделял их между собой.

С наслаждением прошлась по мягкому ковру, который застилал почти все это пространство и решила впервые за долгое время приготовить завтрак. Ничего особенного, просто нашла в холодильнике яйца и молоко, в шкафу муку и принялась замешивать оладьи. Когда по квартире разошелся запах угощения, вышел хозяин дома.

Так хорошо сидеть на уютном диванчике возле окна рядышком с любимым и наблюдать, как просыпается мир, есть вкусные оладьи с медом и обсуждать планы на день. Мои планы Генри не понравились.

– Я пойду с тобой, не хочу отпускать.

– Но я хочу поговорить с ним сама, все же он не чужой мне.

– Надеюсь сегодня станет, – Генри скрипнул зубами.

– Не злись, я обещала, значит, поговорю, – зябко передернула плечами, мне так не хотелось переживать момент расставания, не самая приятная часть отношений.

– Заберешь свои вещи и переедешь сюда, я тебе целый шкаф оставил.

– Ммм, как заманчиво, – улыбнулась я и снова спряталась от всего мира в его объятиях.

С трудом вырвалась из плена уюта и тепла и отправилась в Гранд-отель. Малодушно надеялась, что Эймона не будет в номере и я смогу собрать свои вещи, написать записку и улизнуть. Но чутье мне подсказывало, что меня ждут, ведь я впервые за время наших отношений не ночевала дома. Такой вариант мне представлялся грандиозным скандалом, но чего я не ожидала, так это накрытого для позднего завтрака стола и нарядного Эймона с улыбкой.

– Дорогая моя, твоя работа тебя доконает, нельзя же ей так отдаваться, – такими словами демонолог поприветствовал меня. – Проходи-проходи, садись.

Эймон подскочил, снял с меня пальто и уткнулся в мои волосы. Глубоко вдохнул и спросил:

– Ты была с ним?

– Т-там многие были, почти все сотрудники иллюзиума, – меня напугали угрожающие нотки в его голосе.

Поспешила сесть за стол, Эймон, тут же успокоившись, уселся напротив.

– Угощайся, – он принялся есть, улыбаясь и энергично жуя, а я ковырялась в тарелке, пытаясь собраться с духом.

– Эймон, прости, но нам нужно расстаться, – решила рубануть с плеча, так как других слов просто не нашла.

Он подавился, закашлялся, пришлось стучать ему по спине, пока не отошел.

– Ты хочешь вернуться к нему? К этому никчемному смазливому актеришке? Ты променяла меня на предателя? – Эймон встал во весь свой рост, и я забыла, как дышать. – Да, я все знаю! Вы были любовниками, но ты моя!

Он так угрожающе выглядел, что казалось готов был убить меня. Надо было послушать Генри и пойти с ним.

Эймон резко со злостью дернул скатерть на столе, и посуда со звоном полетела на пол. Я вскочила на ноги, готовая бежать, куда глаза глядят, но он подлетел ко мне и, упав на колени, обнял мои ноги и горячо зашептал:

– Богиня моя, ты не можешь уйти сейчас, только не сейчас, пожалуйста, мне нужно еще немного времени, я прошу тебя.

Он что-то еще бормотал, уткнувшись в мои колени, но я только и смогла ответить:

– Прости, но это невозможно, я не могу больше быть с тобой.

Эймон поднялся и сжал кулаки, снова напугав меня резкой переменой в поведении, и процедил сквозь зубы:

– Согласно старинному правилу воина то, что не можешь удержать в руках: не твое. Если человек отказался от тебя, имей гордость не появляться больше в его жизни, но он так и кружил возле тебя!

– Так отпусти меня, докажи свои слова делом.

Эймон зло посмотрел на меня.

– Не могу, не сейчас!

– А потом можно будет? – подивилась такому странному ответу.

– Потом будет не важно.

– Ты говоришь чушь, – я начала отступать к шкафу, думая уже, что ничего лучше и не собирать, но стало жалко вот так бросать любимые наряды.

– Прошу всего несколько дней.

– Даже несколько минут ничего не изменят.

– Не изменят, – повторил он мои слова и отошел к окну, пропуская меня, стал спиной и замер, будто статуя.

Я, с трудом справляясь с нервной дрожью в руках, покидала что-то в чемодан, половину проигнорировав. Ужасная ситуация.

Собрав кое-как вещи, я неловко потопталась на месте.

– Прощай, – тихо проговорила я.

Эймон промолчал, и я, так и не дождавшись ответа, вышла из номера. У меня будто камень с души свалился и кандалы с лодыжек. Странно, мне казалось, что буду грустить, но кроме облегчения ничего не почувствовала.