В мечтах о любви

Глава 12

Возвращалась к Генри с чувством, что спешу домой, наконец-то его обретя. Когда я зашла в его квартирку, он метался из стороны в сторону, переживая за меня.

– Я уже хотел идти за тобой, Эля! – он подлетел ко мне и сгреб в охапку. – Больше никуда одну не отпущу!

Мы так и сели на диванчик вместе, Генри не хотел меня отпускать. За окном снова заморосил дождик, сидели молча, глядя в окно и думая о чем-то своем.

– Надеюсь завтра все пройдет успешно, – тихо сказал Генри, нарушив молчание.

– Я уверена, но все равно волнуюсь, впрочем, как всегда.

– Представление будет иметь грандиозный успех, ты его заслужила.

– Мы его заслужили.

Утром впервые выходили вместе на работу, держась за руки, и я с удивлением замечала, что меня и не трясет вовсе. Теплая родная ладонь действовала лучше любого успокоительного отвара. На душе было всего лишь небольшое волнение, но больше радость и ожидание праздника.

Мы быстро прогнали представление, в основном останавливаясь на технических деталях. Дневной прогон нужен для отработки систем, нежели ролей. Декорации были подготовлены, иллюзии тоже, меня устраивал и звук, и свет. Осталось преобразиться просторному холлу.

К вечеру иллюзиум ожил. Мы с Августой и Алистером стояли и смотрели, как в одной стороне холла возникает иллюзия леса с ручейком, переходящая в небольшую деревеньку, затем мой родной город показал себя во всей красе.

Если идти со стороны входа, то ты будто проникаешь сквозь временные слои, попадаешь то в одну, то в другую часть истории. Книга была довольно-таки известная, поэтому не нужно было скрывать каких-либо деталей, чтобы приберечь их для сюрприза. Мою историю Теи зрители знали и любили, поэтому я выбрала ее для инсценировки. Где же устраивать премьеру, если не в Несанете, тут все решилось, и история получила свой счастливый финал.

На лестнице мы сделали мостик, по которому зрители проходили словно в трюм корабля, а не в зал, проникая сквозь ледяной панцирь. Мостик лизали настойчивые хмурые волны, создавалось ощущение, что тебя вот-вот утащит в пучину. Было и страшно, и завораживающе. Зрители могли прочувствовать, что ощущали героини «Школы для не магов», попав в сложную ситуацию.

– Элечка, я так рада за вас с Генри, вы оба просто светитесь, – тихонько шепнула мне Августа, положив руку на мое предплечье.

– Спасибо за поддержку, – я погладила сморщенную руку в порыве благодарности. Редко встретишь человека, который будет так искренне переживать за тебя.

– Так, ну что, осталось дело за малым, – громогласно сказал Алистер, подняв руки вверх, – открыть наши двери для зрителей.

Со всех сторон раздались аплодисменты. Все актеры и работники иллюзиума вышли в холл и радовались самому главному моменту их труда: первое представление, первые зрители, первые впечатления. Невероятный восторг!

Мы с Августой тоже захлопали в ладоши и побежали переодеваться.

Сегодня витражи дверей были особенно хороши, сплошь увитые красными розами, как в сцене поцелуя главных героев.

Я надела такое замечательное платье. Элегантное за счет темно-серого цвета, но из легкой летящей ткани, чтобы не стеснять движений, по корсажу золотистое кружево и рукава крылышками – это придавало наряду праздничного настроения и капельку задора, а множество тонких слоев юбки совершенно не ощущалось. В этом платье хотелось одновременно кружиться, весело хохоча, и делать элегантные поклоны со сцены. Чудесный наряд еще больше поднимал настроение.

Когда я увидела нарядного Генри, у меня перехватило дыхание. Он был так хорош в этом темном костюме с вышивкой, лучше и не при думаешь. Конечно, во время спектакля он наложит на себя иллюзию, поменяв одежду и облик в целом, но на поклон все выходят в своих костюмах, обычно самых любимых и нарядных.

За что я так люблю работу в иллюзиуме, так это за ощущение праздника.

Обожаю это предвкушение, когда сердце замирает и ты будто летишь с огромной высоты, и вот ты почти упал, и тут за спиной вырастают крылья. Жаль Муз не бывает на моих представлениях, появляясь только, когда я одна или с близкими людьми. Он, уверена, порадовался бы успеху нашего представления.

Успех и правда был грандиозным! Нас вызывали на поклон бесчисленное множество раз. Мы от представления так не устали, как кланяться.

Я снова стояла на сцене рядом с Генри, и мы были счастливы.

Уже затемно мы вывалились все вместе из здания иллюзиума с веселым гомоном. Говорили все, перебивая друг друга, смеясь и толкаясь. Наш коллектив явно выглядел со стороны как большая дружная и очень веселая семья.

– Друзья мои! – каким-то непостижимым образом наш директор смог всех перекричать. – Отправляемся в ресторан праздновать и отказов не принимаю! – при этом посмотрел на меня. А я что, я за! Сегодня был самый счастливый день в моей жизни и конечно же мне не хочется, чтобы он кончался, хочется праздника шумного и яркого.

Праздник удался на славу! Стол ломился от угощений, музыка не смолкала, танцы не прекращались.

Августа с Алистером показали молодежи, как надо веселиться, а мы все, не ожидавшие от них такой прыти, обалдели. У нас то и дело образовывался круг, в котором кто-то вытанцовывал под общие аплодисменты. Когда настала наша с Генри очередь все заулюлюкали, послышались беззлобные выкрики: «Когда свадьба?», «Мы придем все!», «Нам уже горько!». Мы не стали противиться желанию толпы и поцеловались. Снова со всех сторон раздались бурные аплодисменты.

Когда мы совсем выбились из сил, Генри усадил меня за стол, а сам отправился в уборную. Я сидела и пыталась отдышаться. Ко мне подошел один из официантов и передал, что на входе меня ждет какой-то мужчина, и у него что-то случилось. У меня почему-то мелькнула мысль, что это отец.

Осмотрела зал и не увидела Генри. Сказала Коди, который как раз сидел рядом и что-то бурно обсуждал с Бэйли, что выйду на улицу ненадолго, попросила передать Генри, чтобы не волновался. Мой помощник закивал в мою сторону, давая понять, что услышал просьбу и снова продолжил разговор.

Выйдя на улицу, удивилась тому, что тут никого нет. Не сразу заметила того единственного, кто был здесь, а поняв, что ошибалась и это не папа, рванула обратно в ресторан, но меня крепко схватили за руку.

– Пусти! – потребовала, пытаясь вырваться из рук Эймона.

– Подожди! Поговори со мной в последний раз, прошу тебя! – перестала вырываться.

– Прости, но нам не о чем разговаривать. Я не люблю тебя.

– Очень жаль, конечно, но ты мне очень нужна!

– Пойми, сердцу не прикажешь, как бы банально это не звучало. Ты найдешь еще свою любимую.

– Я уже нашел, – Эймон до сих пор не отпустил мою руку.

– Но это же не я? – поняла по его интонации.

– Не ты.

– Рада за тебя! – искренне обрадовалась. – Тогда зачем ты здесь?

– Ты оставила мой подарок, а я хотел бы, чтобы он был у тебя, – свободной рукой он достал из кармана тот самый противный браслет.

– Хорошо, – я была готова на все, лишь бы отстал, его близость пугала, его пристальный взгляд напрягал.

Эймон надел браслет и тогда уже отпустил мою руку. Меня передернуло от холода, идущего от этой гадости. Я не в силах сдержать брезгливости посмотрела на руку, мечтая поскорее вернуться в ресторан, выкинуть эту дрянь и забыть, как страшный сон.

– Не нравится? – Эймон с насмешкой посмотрел на меня. – А вот ты ей очень.

Вдруг он сказал какую-то странную фразу на чужом языке, и браслет зашевелился. Я громко взвизгнула, но Эймон подскочил сзади, схватил и закрыл мне рот. Почувствовала, как по руке скользит что-то мерзкое, а потом резкую боль в той части запястья, где прощупывается пульс.

Мир померк.

Темнота никак не хотела уступать место свету. Я с огромным трудом разомкнула веки, попыталась пошевелиться и поняла, что это проблематично. Неудобная поза, полулежа на кресле, руки связаны за его спинкой, тело налито слабостью и ужасно занемело. Что происходит? Вспомнила разговор с Эймоном и вздрогнула.

– Эймон? – осмотрелась и позвала его.

В помещении больше похожем на зал во дворце, но очень старом и запущенном, никого не было. В зале царил полумрак, но не уютный, а тяжелый и зловещий. Мне показалось, что за колоннами, расположенными по периметру, кто-то пошевелился. Сердце забилось от страха. Снова громко позвала демонолога.

Послышалось, что отмыкают дверь и я, насколько смогла, развернулась на звук. Зашел Эймон и еще несколько демонологов, судя по темным, принятым у них балохонам. Распределившись вдоль колон, все остановились и повернулись ко мне.

– Что происходит? – строго спросила и в упор посмотрела на Эймона. – Ты сошел с ума? Меня будут искать! – на последней фразе голос дрогнул.

– Кто? Этот актеришка? Так я запер его. Когда он освободится, ты уже будешь совсем моя!

– Это ты уже совсем сбрендил! Ты понимаешь, что нарушаешь закон! Да и не буду я твоей, что хочешь делай, но это глупо! Отвяжи меня и верни обратно, а я так и быть, не буду об этом никому рассказывать.

– Глупая, наивная, никчемная девчонка, ты и так никому и ничего уже не расскажешь! – и прозвучало это так уверено, что мне стало по-настоящему жутко, хотя до сих пор не верилось в происходящее.

– Что ты хочешь сделать? – мой вопрос прозвучал глухо.

– Дать моей богине тело, твое, оно ей нравится.

– Какой богине?

– Я встретил ее в другом мире, она стала для меня всем, но не смогла пойти со мной такая, какая была, лишь ее душа живет в этом мире. А душе нужно тело. Все просто, согласна?

– Нет! Не согласна!

– Жаль, она говорила, что ты будешь против, что ты должна полюбить меня, тогда согласишься на все, почему ты меня не любишь?

– Может, потому что ты псих?

– Ты должна согласиться, иначе я убью всех твоих родных.

– Ты блефуешь! Отец сам тебя, как муху прихлопнет!

– Тогда моя дорогая огорчится, она хочет жить в тебе и со мной, – Эймон приблизился ко мне и стал рядом на колени. – Дорогая, тебе же нравится это тело? – позвал демонолог и куча грязного тряпья в углу снова заворочалась. Не показалось. Там точно кто-то есть!

– Тебе нравится эта белая кожа? – Эймон провел по моей руке, и меня заколотило. – А какое лицо, – мужские пальцы потрепали щеки и скользнули по губам, – а шея… – теперь он сжал мое горло, слегка придушив. – А грудь, – я часто задышала, получив доступ к воздуху и тут же снова затаила дыхание, когда его руки легли на грудь, слегка погладив, – ты посмотри какая талия! – он обхватил талию и сомкнул пальцы. – Ох, дорогая, как же я наслаждался этим телом, и рад, что оно нравится нам двоим, – меня передернуло от воспоминаний, знала бы с кем живу… брр.

Из тряпья послышался натужный хрип и показалась костлявая рука с темными пятнами на дряблой коже.

– Скоро, дорогая, скоро! Так что, Элена, ты согласна? Мы обещаем беречь твое тело.

– Немедленно отпусти меня! – прорычала ему в лицо, собрала волю в кулак, перестала дрожать и распрямилась, гордо задрав подбородок.

– Мы можем сделать тебе больно, не повреждая тело, поверь, среди нас есть заклинатели.

– Так за чем дело стало, давайте ее заклянем, чтобы стала послушной! – проговорил один из стоящих.

– Ты забыл? Она должна сама согласиться! – зло зашипел на него Эймон.

Я успокоилась. Вот, значит, как, не дождутся! С родными они явно блефуют, никаких доказательств, что им грозит опасность нет. Мне они тоже ничего не могут сделать, дилетанты какие-то. Буду тянуть время и надеяться, что Эймон оставил какие-то следы, и нас найдут.

– Слушай, Эймон, так что там у тебя за богиня? – спросила насмешливо, но на иронию внимания не обратили.

– Она прекрасна, ты бы видела ее прежнее тело, оно было совершенно, твое и в подметки не годится, – спасибо, конечно, приятно слышать.

– Так может стоит поискать другое? Более совершенное?

– Нельзя! – крикнул демонолог, вставая с колен. – Сейчас самое время! Слушай и повторяй ритуальные слова.

– Прости, но у меня со слухом проблемы, – Эймон зыркнул на меня, и я улыбнулась, – а ты не знал? Ах ну да, ты же пропадал ночами, очевидно, занятый своей богиней. Ну так вот, недавно мы с Коди пробовали новую систему звука в иллюзиуме, он так громко его врубил, что теперь я абсолютно глухая. Понимаешь?

– Заткнись! – Эймон навис надо мной и заорал прямо мне в лицо.

– О, вот так хоть что-то слышу, – изо всех сил старалась сохранить невозмутимость, помогал профессиональный опыт.

– Прекрати устраивать очередное представление! – Эймон снова заорал и замахнулся.

Я зажмурилась, ожидая удара, но из угла раздалось глухое рычание.

– Прости дорогая, но как ее убедить? Артефакт не подействовал, – и правда, как? Странное сборище, столько готовились к этому дню, судя по всему, а в итоге ничего не могут сделать. И хорошо, что я не носила ту змеюку, он явно про нее.

Куча снова что-то прорычала и затряслась, будто от смеха.

– И правда, как-то не подумал. Говоришь, уже скоро? Хорошо, подождем. А, может, все-таки попытать ее немного? – глухой рык. – Понял-понял, подождем.

Вот и хорошо, вот и ждите, и я подожду… спасения. Поерзала на кресле, пытаясь принять более удобную позу, как только устроилась, заметила дым, который повалил из-под закрытой двери. Ура! Так скоро! Уверена, это за мной.

– А вот и наш аргумент пожаловал! – злорадно усмехнулся Эймон.

Дым из-под двери повалил сильнее, постепенно заполняя зал.

– Быстро! – приказал Эймон, и все пришли в движение.

Маги в балахонах толпой ринулись к двери, глупо толкаясь и поднимая клубы дыма.

Сверху почти что на меня упала веревка, и по ней ловко спустился Генри. Он только крикнул:

– Эля, глаза! – не успев до конца понять, что от меня требуется, зажмурилась.

Даже сквозь плотно закрытые веки меня ослепило. Мощный артефакт.

Послышались вопли, а тварь, кажется, завизжала. Почувствовала, как путы падают с рук и подскочила, неуверенно пошатнувшись.

– Держись, – услышала рядом родной голос и почувствовала себя в крепких руках.

– Прекратить! – заорал Эймон. – Держите их! Богиня моя!

Эймон подлетел к корчующейся на полу куче тряпья и начал приговаривать:

– Дорогая моя, ты как? – тварь на него зашипела, но он, не обращая внимания, продолжал ворковать.

– Ползи вверх по веревке, – на ухо проговорил Генри, а сам, вооружившись подаренной мной дубинкой побежал к толпе балахонщиков.

Я сначала, как завороженная смотрела на то, как Генри колотит магов. Они уже пришли в себя и давали мощный отпор, он был один против десятка сильных мужчин, которые еще и боевую магию применяли. Но у меня получилось воочию убедиться, что тогда, еще, кажется, в прошлой жизни, на первом году обучения в академии Генри точно мог постоять за себя и даже за меня. Откуда в нем такая сила и ловкость?

Он кружил и пригибался, бил и уклонялся, мощно дав в челюсть одному кулаком, тут же присел и дубинкой подсек другого. В него не попадали боевые лучи, таким он был стремительным. Мой чародей великолепен!

Посмотрела вверх на веревку: и как по ней забираться? Это же невозможно, но надо попробовать.

Залезла на кресло, потом опираясь на спинку, схватилась и подтянулась. Обхватила ногами веревку, что было весьма проблематично в пышном платье. Снова подтянулась, руки скользили, тело, никогда не делавшее такого прежде, не слушалось. Болталась из стороны в сторону, как колбаса в мясной лавке, но упорно пыталась ползти, понимая, что сил мне все-таки не хватит.

– Куда собралась? – Эймон с силой сдернул меня с веревки, и я полетела вниз, упав ему в руки.

– Отпусти! Отпусти меня и убирайся, пока цел!

– Сиди здесь, – Эймон швырнул меня в кресло и направился к Генри.

Тот уже справился почти со всеми противниками, живописно раскинув их по углам.

– А ты, оказывается, не так уж прост, актеришка, – демонолог закатал рукава и пошел вперед.

Я закричала, чтобы Генри повернулся, но он и сам был готов к атаке, молниеносно развернулся и ударил Эймона в живот, тот отшатнулся и согнулся пополам. Но тут же распрямился и рванул вперед. Генри изящно увернулся и снова ударил Эймона по спине. Не удержалась и радостно захлопала в ладоши. Так его! Но тут же осеклась, когда заметила, что тварь снова высунула свою дряхлую руку из кучи тряпок.

– Генри! Осторожно! – он повернулся, не понимая, откуда грозит опасность. Я указала на тварь и тут же заметила, как с ее скрюченного пальца слетает бесформенная тень.

Тень метнулась так быстро, что даже глаза за ней не успели, не то, что тело. Она врезалась в Генри и впиталась. Он судорожно вздохнул и обмяк.

– Так-то лучше! – торжествующе произнес Эймон под мой исступленный крик.

Я подскочила и побежала к своему чародею, хотя от ужаса ноги не слушались, они его убили! Небо, прошу тебя, помоги!

Эймон перехватил меня поперек талии и отшвырнул обратно. Пролетела назад и ударилась спиной о кресло.

– Жив твой красавчик, пока еще жив. Но все зависит от тебя, потаскушка. Ты его любишь? – я кивнула. – Ну так вот, если ты хочешь, чтобы он и дальше был живым, слушай меня.

Кивать не стала, понимая, что теперь игры кончились. Напряженно всматривалась в лежащего на полу Генри, пока тот не зашевелился.

– Привязать! – приказал Эймон.

Балохонщики со стонами поднимались, некоторые были даже не в силах встать. Но Генри все же подтащили к колонне и привязали. Он почти очнулся и тряс головой, пытаясь скинуть наваждение.

Тварь снова что-то прошипела Эймону и тот кивнул.

– И так, – он снова подошел ко мне и наклонился, – ты сейчас повторяешь за мной и без фокусов.

– Эля, не смей! Слышишь! Не смей! Скоро будет подкрепление! Держись! – Генри пришел в себя.

– Заткнись, слизняк! Как же меня достала твоя смазливая рожа! – Эймон двинулся к Генри и, подойдя к нему, сказал: – Знаешь, это хорошо, что ты явился. Я, конечно, не ожидал от тебя такой прыти, но все же твое появление, как нельзя кстати. А то наша девочка ломается.

Эймон достал из кармана небольшой артефакт, применил, и его ладони покрыло пламя голубого оттенка.

– Давно хотел подправить тебе рыло, – Эймон сейчас казался абсолютным безумцем, я с ужасом затаила дыхание.

– Урод! – Генри дернулся в путах, но связали его крепко.

Руки Эймона приблизились к родному лицу, и зал огласил крик любимого мужчины. Я тоже закричала:

– Неееет! Прошу тебя! Нет! Прекрати! Прекрати!!! Я все сделаю!

Эймон тут же погасил огонь, а Генри безвольно опустил голову, явно потеряв сознание от боли. Кожа на его щеках была обуглена, по моим же непрерывно катились слезы.

– Повторяй слова! – приказал мне. – Иначе я выжгу ему глаза и не остановлюсь, пока ты не сдашься!

– Хорошо, – тихо отозвалась я.

Эймон начал произносить что-то на незнакомом языке со множеством шипящих. Я старательно повторяла, а сама смотрела на Генри и прощалась. Надеюсь, хотя бы его успеют спасти. Он пошевелился, поднял голову. На его опухшее лицо больно было смотреть, на нем живого места не было.

– Нет, Эля! – раненными губами произнес Генри. – Не надо! Умоляю тебя!

С каждым произнесенным словом я чувствовала себя все легче и легче, будто поднимаясь над землей. Мне стало так спокойно, только тоска еще напоминала, что я прощаюсь с самым главным: со своей жизнью и со своей любовью.

– Я тебя никогда не забуду, – добавила в конце.

– Ты моя Жизнь! – прошептал Генри. – Не уходи!

– Ты мое Небо, любимый, я всегда буду с тобой, – прошептала в ответ.

Вспышка света ослепила. Крепко зажмурилась, но это было бесполезно. Я была этим светом.

Разве может свет оглушать?

Видимо может.

Мне казалось, что я оглохла и ослепла… и умерла.

Буквально через мгновенье, я почувствовала свое тело, его неудобную позу поперек кресла. Потом услышала, как Генри зовет меня, без конца повторяя мое имя. Открыла глаза и удивленно осмотрелась. В зале стало светлее, отступил полумрак, воздух был прохладным и прозрачным.

– Нет! – послышалась сбоку, и я повернулась к Эймону.

Он стоял на коленях и пытался сгрести черный пепел, но он просыпался сквозь пальцы.

– Ты убила ее! Убила! Моя богиня! Вернись, прошу тебя! – Эймон развернулся ко мне, его глаза были налиты кровью. – Это все ты! Ты жива, а ее нет! Ты испортила ритуал! Призвала древних богов Хилала.

Ох и точно, Небо и Жизнь, неужели они откликнулись? Спасибо вам!

Я улыбнулась, но улыбка тут же увяла, стоило мне снова глянуть на Генри, он тяжело дышал, глаза почти закрыты опаленной кожей, и отчаяние накатило снова. Как же нам спастись?

Эймон встал и пошатываясь побрел ко мне, повторяя вновь и вновь: «Это все ты! Ты!»

Не сразу заметила нож в его руке. Замах: «Сдохни гадина! Сгинь!»

Нож блеснул в рассветном солнце, неумолимо приближаясь. Время будто остановилось, казалось, что можно увернуться, но на самом деле ничего уже не сделать. Оставалось только смотреть, как нож приближается к моей груди.

Метнулся светлый луч и руку, держащую нож, опалило.

Эймон заорал и схватился за нее.

– Рассредоточьтесь! – услышала знакомый голос, и сердце радостно забилось.

– Профессор! – я подскочила с ненавистного кресла и замерла, наблюдая, как ловко Кеншин хватает одного из балахонщиков и связывает.

Эймон лежал на полу, скорчившись и подвывая от боли. Не сдержалась. Пнула гада.

По залу летали лучи боевых сфер, которые, между прочим, давно запрещены. Но видимо я что-то не знаю о своем любимом профессоре.

Когда последних связали, Кеншин подошел ко мне.

– Ну что, лягушечка, допрыгалась? – спросил он в своей излюбленной манере, и я разрыдалась, отпуская все пережитое. – Ну все-все, не плачь. Ты же сильная девочка, а теперь еще и умная будешь, не плачь. Все хорошо, – профессор обнял меня, утешая, и крикнул остальным: – Давайте выбираться, мы тут все выжжем, чтобы никакая тварь в углах не попряталась. Лезут и лезут в наш мир, совсем обнаглели!

– Я не виновата, это все они! Эти психи пытались меня заставить пустить в себя какое-то чудовище! Посмотрите, что с Генри сделали, – показала на любимого, которого лечил странный растрепанный парень.

– Ничего, сейчас его подлечат. Марк очень хороший лекарь.

– Спасибо! – спрятала лицо на широкой груди, судорожно всхлипывая.

Меня гладили по голове, пока не прозвучало:

– Готово, жить будет.

Мы с Кеншином подошли к Генри. Я опустилась на колени и посмотрела на любимого, он на мой взгляд не ответил и лицо не поднимал, будто пряча его.

– Получилось, Марк? – спросил профессор.

– Да, следов почти не осталось, зрение не пострадало, а дальше лечебные мази помогут убрать шрамы. Силой тут уже не поможешь.

Генри упорно не смотрел на меня. Его уже отвязали, но он не спешил подниматься.

– Так, парни, уходим. Дом и все вокруг нужно сжечь и быстро.

Попыталась помочь Генри подняться, но он помощи не принял. Встал и пошел вперед, не глядя на меня.

Я шла за ним и не могла понять, что с ним.

Следом за нами из здания вышли все, кроме Кеншина и его племянника. Балохонщиков тоже вывели, и Эймона в том числе.

Постепенно огонь в здании разгорелся, вырываясь из окон. В итоге занялось все вокруг. Мы, как завороженные стояли и наблюдали за тем, как пламя очищает это странное место.

Генри очнулся первым и побрел куда-то в сторону. Пошла за ним, беспокойство захватывало меня, может, ему что-то еще повредили? Вдруг та тень не ушла бесследно.

– Подожди! – не выдержала и схватила чародея за руку. – Объясни, что с тобой.

– Ничего, – глухо отозвался он.

– Не молчи! Ты обещал, что между нами теперь все будет ясно и понятно! Но я не понимаю, что случилось?

– Посмотри на меня! – он резко повернулся, и его лицо осветило ярко горящее пламя. – Теперь я урод! Ты сможешь любить меня таким?

Я выдохнула, с трудом удержав смешок облегчения. Вот в чем дело, а я уже испугалась. Обхватила его лицо руками и придирчиво осмотрела. Генри закрыл глаза и молча ждал вердикта. Тонкая сеточка белесых шрамов была по всему лицу, но не портила его, тем более это излечимо. Да и не важно все. Главное, мы живы и снова вместе.

– Я люблю тебя, мой глупый чародей. Люблю больше жизни. Ты – мое вдохновение. Мой герой!

Генри порывисто обнял меня и прижал к себе. Я уютно устроилась на его груди. Вокруг трещал огонь, сметая все следы наших страхов и боли. И было так хорошо, как никогда еще не было.