В мечтах о любви

Глава 5

С трудом, но мы все же успели на пару. Сегодня еще предстояло чтение ролей с Коппером и близняшками. Женских ролей было не так уж и много, дриада да русалка, и, конечно, дварф… Вот парней нужно будет еще поискать для массовки. Генри обещал и с этим помочь, что бы я без него делала.

Мы собрались в пустой аудитории сначала вчетвером, и я уже подумала, что так все и останется, но потом начали подтягиваться ребята, которых позвал Генри. Само собой, это были его одногруппники, надеюсь то, что в моем представлении будут участвовать одни новички, не обречет его на провал, хотя можно же и это как-то обыграть, главное, понять, как. Вечерком нужно будет обсудить идеи с Музом.

И вот, когда мы уже начали обсуждать начало постановки вальяжной походочкой зашел Коппер. Оглядел нашу несерьезную (это читалось в его взгляде) компанию и слегка обреченно вздохнул (мол, что я тут такой великий и ужасный делаю).

Я тепло улыбнулась зашедшему и указала ему на противоположный стул, мне нужно было видеть его лицо, когда мы начнем читать роли.

Коппер нехотя принял сценарий из рук раздающей их Мелии и уставился на меня.

– Ну что ж приступим, – я зачитала вступительную часть, которая говорила о безнадежном детстве обыкновенного мальчишки, который только и мог, что мечтать. Но как только он сделал шаг к мечте, к нему навстречу шагнул весь мир.

– Получается, мне нужно сначала стать намного меньше? – уточнил Генри.

– Да, чуть ли не ребенком, – подтвердила я.

– Так? – Генри встал со своего места и одним движением наложил на себя иллюзию и стал похож на своего племянника, удивительно: рост уменьшился, лицо приобрело детскую пухлость, веснушки стали еще ярче, но вот улыбка осталась прежней. Ничего не могу с собой поделать, всегда улыбаюсь в ответ.

– Я не понял, – прервал нас Коппер, который, наконец, удосужился прочитать свою роль. – Какой еще дварф? Да еще и женщина?! – парень угрожающе привстал, и показалось, что в мое лицо сейчас полетит мой же сценарий.

– А что? Не справишься? – задорным мальчишеским голосом ответил Генри, все еще пребывая в образе главного героя.

– Пф, это раз плюнуть, но что это за чушь? Почему капитан корабля не могучий орк или на крайний случай человек? Я бы мог изобразить богатыря!

– Это не интересно, – отозвалась я, стараясь сдерживать смех, казалось, что блондин вот-вот меня пошлет и уйдет по своим делам, но нет, он все еще стоял, упирая руки в бока и стараясь переубедить меня сердитым взглядом. Меня таким не проймешь.

Мы еще недолго пободались взглядами и Коппер, что удивительно, сел на место.

После его выступления все пошло в рабочем порядке. Чародеи первокурсники поразили меня своим рвением, каждый моментально погрузился в роль и загорелся ею. Живое, активное обсуждение побудило желание еще лучше отточить сцены, отжать из них как можно больше воды, чтобы постановка стала динамичнее и проникновеннее.

Близняшки тоже приятно поразили меня своей готовностью к экспериментам, девчонки в отличие от многих актрис не боялись показаться не красивыми. Обычно морские создания представляются в воображении такими легкими, нежными, обтекаемыми, но по факту у них со всех сторон должны торчать зубы и когти, иначе в воде их ждет погибель. Вот этого я и хотела добиться. Худенькие девчонки с помощью иллюзий высушили свои тела до невозможности и позеленели до необходимого мне цвета, а, когда Лита показала острые зубы, когти и хребет, все даже подпрыгнули в непритворном ужасе, а я выдохнула: «Шикарно!»

Завершив чтения уже ближе к ужину, мы стали собираться, абсолютно довольные результатом. Мы весело переговаривались с близняшками и Генри, пока не заметили, что Коппер подошел к нам и чего-то ждет. Я вопросительно глянула на парня, он ответил с непонятной интонацией:

– Нужно поговорить.

– Хорошо, говори.

– Наедине.

– Ммм, ладно, – я просительно глянула на девчонок, а, главное на Генри. Они нехотя вышли из аудитории, оставив нас наедине с блондином. – Что ты хотел?

– Узнать за что ты так со мной, выскочка.

– А сам будто не понял?

– Да понял я все, – многозначительно ответил Коппер и сделав серьезную моську продолжил: – нравлюсь?

– Нравишься, – не стала отрицать очевидное. – Ты отличный чародей, даже не слишком подходящая роль тебе дается.

– И все? – мне снова с трудом удается сдерживать улыбку, разочарованное лицо Коппера забавляло. – Дразнишь? – парень быстро сориентировался и приобнял меня.

– Дразню, – лучшее в таких случаях – оставаться честной до конца.

– Ты должна мне свидание, – блондин снова запел свою песню.

– А я думала, что мы в расчете, – моя подача.

– Не согласен, – прижимает меня плотнее, я не сопротивляюсь, все же парень очень хорошо сложен, и сейчас мне было сложно отказаться от удовольствия заигрывать с ним, хотя червячок сомнений уже грыз меня, перед глазами то и дело вставала грустная улыбка Генри.

– Думаю, твоя подруга тоже, – червячок победил, и я отстранилась.

– Ее здесь нет, – сильные руки снова притягивают меня, но игривое настроение уже пропало и стало как-то неуютно, а Коппер все тянется ко мне с явным намерением поцеловать.

– Нет! – отворачиваюсь.

– Ну почему? – снова обиженное выражение лица, будто у мальчика конфетку отобрали.

– Потому что мама не разрешает мне делать то, чего я не хочу!

– Понятно, – по лицу было видно, что ничего ему не понятно.

– Вот и отлично, до завтра! – я поспешила выскочить из аудитории, пока Коппер не одумался.

Выйдя из аудитории, отправилась в сторону перехода из академии в общагу и заметила Генри, который стоял, прислонившись к стене. Взгляд в пол, обозначены скулы, злится. Я не стала ему ничего говорить, просто притормозила, проходя мимо. Он оттолкнулся от стены и пошел следом за мной. Так и дошли молча до холла общежития, после опять же молча разошлись по своим половинам. Пусть молчит, я уж точно оправдываться не буду. Не в чем.

Что мне больше всего нравится в Генри – это то, что он отходчивый, как, впрочем, и я. Мы помирились на следующее утро. Ну как помирились, просто сделали вид, что ничего не случилось, хотя так и было на самом деле. Просто ревность и нежелание ей подыгрывать.

Коппер тоже делал вид, что не было никаких разговоров и вообще игнорировал меня, ну и пусть, главное, чтобы на репетиции приходил. И он являлся, правда, каждый раз с кислым видом, но в виде маленькой, кругленькой, рыжей, бородатой женщины он был неотразим. Я удивлялась тому, как его характер не совпадал с его способностями. На вид самый настоящий разгильдяй первой гильдии, а на деле оказался весьма неплох. Вот только их постоянное противостояние с Генри меня бесило, они часто пытались переиграть друг друга и увлекались. Иногда, признаться, это шло на пользу. Соревнуясь во владении актерскими навыками, играли они божественно!

Все настолько закрутилось: обучение, подготовка к спектаклю, прогулки с Генри, к которым я уже начала привыкать. Его спокойное, порой даже холодное отношение к происходящему утихомиривало зарождающуюся бурю внутри меня. По мере приближения зимы и творческого вечера у меня начался мандраж. Казалось, что ничего не готово! Ничегошеньки.

Генри взял на себя подготовку всех необходимых артефактов, начиная от осветительного прибора, позволяющего менять время суток и даже погоду, заканчивая оружием и сундуком с золотом, которое обращает в прах при прикосновении (создавая очень правдоподобную иллюзию и пряча актера). Близняшки где-то откопали чародея-художника со второго курса. Он, конечно, не с первого раза, но понял, что я от него хочу, в итоге мы сошлись во мнениях и решили остановиться на иллюзионном оформлении, но корабль будет все же материальной конструкцией, передвигаемой магически.

Осень я заметила только благодаря другу, который выгуливал меня при любой возможности, вытягивая чуть ли не силой то в мой любимый Оуд парк, то в его любимую булочную, где мы часто завтракали на выходных, замедляя темп. Я настолько привыкла к присутствию Генри в своей жизни, что теперь казалось, мы знакомы с детства.

В один из прекрасных уже зимних дней, зайдя после занятий в комнату я вдруг обнаружила, что на второй кровати лежит книга. Очень интересно, кто сюда ее принес и как этот кто-то смог зайти в комнату?

Тут же я услышала, как дверь открывается. На пороге появилась симпатичная довольно высокая темноволосая девушка в необычном теплом платье. Она приветливо мне улыбнулась и приветственно помахала рукой.

– Привет! – удивленно поздоровалась.

– Привет, – с каким-то странным акцентом ответила девушка, – меня отправили в эту комнату ночевать, ты не против?

– Нет, а кто направил-то?

– Академик какой-то, – снова странный акцент и что-то неправильное в речи.

– Ты имеешь ввиду профессора?

– Да, седой такой, на бандита похож, – хм, понятно, Кеншин ее сюда поселил.

– А почему сейчас в середине семестра?

– Так я только попала сюда.

– В академию?

– Нет, в этот мир.

– Да ну! – я знала, что такое возможно, тем более, наши разведчики путешествовали по разным мирам, в том числе и обжитым, но к нам мало кто попадал из других миров. Разведчики скрывали свое присутствие в ином мире. – Тогда понятно почему мне твой акцент кажется непривычным.

– Скажи спасибо тому профессору, что вообще мою речь понимаешь, а я твою. Это помогает, – девушка подняла кулон, висящий на ее шее на тонком кожаном шнурке. – А еще книгу для обучения дали, сказали, прочитаю и смогу обходиться без кулона, – она кивнула на книгу на кровати.

– Очень любопытные артефакты.

– У вас тут все любопытное, – протянула девушка, а до меня вдруг дошло, что мы даже не познакомились.

– Меня зовут Элена Бэвер, я учусь на чародейку-постановщика, пишу истории и статьи.

– Я Расима Ахметова, училась на художницу, сейчас потихоньку выставляюсь в галерее.

– Так как же ты сюда попала?

– О, это долгая история.

– Я готова слушать, люблю интересные истории.

Мы проговорили с Расимой до ужина, после этого я, спохватившись, дала ей платье полегче и отвела в трапезную, познакомила с друзьями, приревновала к Генри, потом грела уши на ее разговоре с каким-то разведчиком-выпускником, хотя разговором это было сложно назвать, они в основном друг на друга шипели. После этой милой беседы Расима попросилась обратно в комнату, и я проводила ее.

Подготовившись ко сну, мы снова принялись болтать, мне было так интересно узнать о другом мире, о девушке, жившей совсем другой жизнью, о ее планах, с которыми ей сложно было определиться, учитывая ситуацию, но возвращаться в свой мир она точно не торопилась. Расиму восхитил потолок, она назвала его прикольной проекцией, что бы это еще значило...

Проснувшись утром, увидела Расиму сидящей на подоконнике и задумчиво рисующей на стекле морозные узоры: она прикасалась к гладкой поверхности пальчиком и от этих прикосновений расходились заснеженные веточки.

– Красивая у тебя магия, необычная, – проговорила тихо, чтобы не напугать соседку.

– Магия? – удивленно отозвалась та.

– Конечно, никогда о такой не слышала, очень красиво. Ты поговори с Кеншином, может, тебя возьмут учиться в академию.

– Думаешь? – Расима радостно подскочила и начала суетиться.

– Конечно, пойдешь со мной на лекцию, первая как раз пара по истории искусств, а потом поговорим с профессором.

– Хорошо! – у соседки заблестели глаза, еще бы, учитывая, что родной мир девушки не магический, то я ее интерес понимаю и восторг разделяю. Мне же было весьма любопытно, что будет дальше с героиней моей следующей истории.

***

После пары мы подошли к Кеншину, и Расима продемонстрировала свою магию, она так старалась, что разукрасила морозными узорами все стены аудитории. Профессор был явно впечатлен и попросил оставить их наедине.

Теперь у меня, кажется, будет постоянная соседка. Я и не была против, пусть мне и нравилось жить в комнате одной, но Расима не была шумной или противной, наоборот, она была такой одухотворенной и интересной, какой-то мягкой и приятной в общении, которое давалось ей все легче, что я только радовалась ее присутствию.

Мне хотелось знать все о жизни девушки, а еще о том, почему она постоянно ругается с тем разведчиком.

Появление Расимы немного отвлекло меня от беспокойства о предстоящем творческом вечере, который неумолимо приближался. Кажется, нас ждет грандиозный провал!

Я металась по комнате и пыталась понять, что же еще упустила. Муз успокаивал:

– Уверен, ты впорхнешь в мир иллюзий, как бабочка!

– Как ты что ли? – неудачно подколола своего незаменимого помощника.

– Я мотылек! Сколько можно напоминать?!

– Да помню-помню, просто нервничаю, а ты под руку попался, прости!

– Прощаю, – мне милостиво даровали очищение совести.

Расима тихонько зашла в комнату, она знала, когда я в таком состоянии, меня лучше не трогать.

– Раси, ну скажи, как мне успокоиться? Никогда не думала, что подготовка к представлению может быть такой нервной!

– А ты представь все будущее действо, как картину, рассмотри детали, линии и цвета. Что ты видишь?

– Какой-то непроходимый, безнадежный черный квадрат!

– Пусть так, – усмехнулась соседка, – но на этом квадрате безусловно уже есть след от золотистой пыльцы, – Расима показала на Муза.

– Ты его видишь? Ты меня видишь? – удивились мы одновременно.

– Вижу, – с удивлением ответила и соседка, – а не должна?

– Меня никто не видит, – подлетел к ней Муз и опустился на протянутый пальчик.

– А жаль, ты такой волшебный! – соседка принялась рассматривать моего польщенного советника.

– Возможно, у тебя скоро тоже такой появится, ты же чувствуешь чье-то легкое, невесомое присутствие, когда создаешь картины?

– Да, безусловно, иногда ощущаю ветерок на щеке или прохладу на руке, – подтвердила мою мысль девушка.

– Тогда он скоро покажется, твой личный Муз. В этом мире чародеи могут видеть своих вдохновителей.

– Потрясающе!

– Так что ты там говорила про квадрат?

– Это ты говорила, а я уверена, что твоя история полна красок, которые скоро увидят все! Один Генри чего стоит, он удивительно красив, – я сощурила глаза, чувствуя нешуточный такой укол ревности и сама себе удивляясь, – ох, ты не то подумала, я говорю это как художник! У него потрясающие голубые глаза, чистые, как горное озеро, а улыбка наполнена таким светом, особенно, когда он говорит с тобой.

– Он хороший актер, хотя и первокурсник, – попыталась перевести тему.

– Хороший, – согласилась Расима, – но ты поняла, о чем я. Ты зря игнорируешь его чувства, он может устать бегать за тобой.

– Если я действительно нужна ему, то не устанет.

– Ну не знаю, даже опытные бегуны не могут выдержать бесконечной дистанции.

– Я подумаю об этом после творческого вечера, сейчас мне ни до чего и ни до кого.

– Как знаешь, – Расима пожала плечами.

Конечно, соседка безусловно права, Генри ласков со мной и весьма терпелив, но мне всегда казалось, что любовь должна быть настоящим цунами, а не теплым нежным мягким приливом. Да и родительский пример не утешал, даже их, казалось, незыблемая любовь закончилась. Лучше пусть мои герои будут страдать от любви, чем я.

Столько ждали творческий вечер, но он все равно наступил неожиданно. Меня с утра подташнивало от напряжения. На завтрак даже не пошла. Мы вчера допоздна репетировали уже на сцене, не в аудитории. Все говорили, что получается здорово, даже Кеншин похвалил, но мне казалось, что нельзя останавливаться, нужно продолжать репетировать. Ночью все взмолились об отдыхе, пришлось закончить после пятого прогона.

В общаге нас никто не ругал за позднее появление, тем более переход из учебного корпуса в жилой на ночь не закрывался, только внешний.

Все разошлись по комнатам, а мы с Генри все еще стояли в фойе обнявшись. Только положа голову ему на грудь и слушая мерное биение сердца, я успокаивалась. Хоть не отпускай. Так и стояли: я, уткнувшись в его грудь, он, уткнувшись в мою макушку.

Утро выдалось одним из самых сложных в моей жизни, да и день не из лучших. Я, наконец, вспомнила, что забыла купить себе наряд на премьеру. Конечно, можно было выбрать из тех, что уже имеются в избытке, но мне хотелось подчеркнуть свою серьезность, хотелось, чтобы меня воспринимали взрослой и мудрой, а не просто начинающим постановщиком, который ничего не понимает. В общем, мне именно это и надо было скрыть уместным нарядом, и почувствовать себя хотя бы немного спокойнее.

Когда представление началось, меня стало трясти уже вполне заметно. Все мои актеры и то не так нервничали. Наоборот, вели себя слишком расслаблено. В итоге я разозлилась и сорвалась, естественно, в первую очередь на Генри, как на самого близкого. Парень отреагировал спокойно и объяснил общее состояние актеров:

– Элечка, ну скажи, с чего бы нам всем нервничать, если все проработано до самой мелочи. На мой взгляд, ты отлично справилась с подготовкой и представление ждет успех.

– Ты серьезно так думаешь или просто успокаиваешь? – я искоса посмотрела на Генри, пытаясь прочитать его мысли, но он, как истинный чародей показывал только то, что хотел.

– Я сейчас более, чем серьезен. Ты умница, зрители оценят.

– Надеюсь не криками и топотом.

– Я им тогда ноги в рты затолкаю, – удивительно, но сказанная грубость успокоила меня лучше прочих слов, и получилось немного выдохнуть.

Чародеи, участвующие в творческом вечере, были великолепны: звуки голосов одних отзывались в душе; другие танцевали так, будто научились летать; иллюзии казались реальными и заставляли буквально задерживать дыхание от восторга. Даже Расима выступила, разрисовав весь зал морозными узорами, делая помещение еще более сказочным.

Вот и наша очередь, в самом конце, что, безусловно, на пользу моим нервам не пошло. Все представление я стояла за кулисами, почти не дыша. И вот последняя сцена и финал. Мои актеры застыли в ожидании реакции зрителей.

Ой, мамочки, почему все молчат? Массовый инфаркт или онемение конечностей? Осторожно выглянула в зал и тут меня чуть не снесло волной оваций. Некоторые украдкой вытирали слезы, многие смеялись, не сдерживая эмоций. У меня внутри стало так тепло, практически жарко, дрожь восторга охватила все тело. Как будто я сейчас не за кулисами, а лечу с высокого уступа, распахнув крылья! Какое потрясающее чувство!

Переживаю овацию и выхожу на поклон к остальным. Точнее выплываю, будто не касаясь пола, не веря в происходящее. Может это все сон и мне только приснилось, что представление завершилось и все получилось?

Все же мне не приснилось, зрители были в восторге. По завершении творческого вечера был организован грандиозный банкет в трапезной. Чародеи, участвовавшие в представлении, были звездами этого вечера.

Генри и его одногруппников засыпали комплиментами, но парни все как один кивали в мою сторону и говорили, что это моя заслуга. Я же просто сидела за столом и немного заторможено улыбалась. Мне сейчас ничего не хотелось, внутри была такая пустота, но не тяжелая и затягивающая, а спокойная и звонкая, как в пустом зале, в котором стоит только сказать слово и эхо разнесет его по всем уголкам.

Я ловила на себе понимающие взгляды Генри, который был сегодня в центре внимания. Ответила ему слабым кивком и чуть не уснула от этого движения. Парень усмехнулся и махнув рукой обступившим его поклонникам и поклонницам подошел ко мне.

– Может, проводить тебя в комнату? – спросил самый заботливый в мире парень.

– Нет, – протянула я, речь и та давалась слабо, – хочу погреться в лучах славы, хотя она вся и досталась тебе.

– Прости, – Генри заглянул мне в глаза, я же потянула его за руку, вынуждая сесть рядом, мне нужна была опора. Парень понятливо усмехнулся и сел, а я положила голову на его плечо и блаженно вздохнула. – Почему ты ничего не ешь?

– Ты и сам, смотрю, к еде не притронулся.

– Не хочется. Не зря же говорят: артисты ужинают аплодисментами.

– Согласна, это было нечто, овации можно сравнить с ударной волной: они оглушают, отрывают от земли, пронизывают насквозь, даря почти болезненные ощущения, настолько сильно затрагивают каждый нерв.

– И когда они обращены в твою сторону – это восторг в чистом виде, мне даже не с чем сравнить, – подхватил мою речь Генри. Я была счастлива разделить с ним это блаженное состояние.

Мы так и сидели, прислонившись друг к другу, а вокруг бушевало море из множества голосов, лиц, движений. Мой взгляд остановился на Коппере. Ему меньше всех понравилось представление и даже успех не порадовал. Все потому, что роль парня стала предметом насмешек. Да, я и добивалась этого, но только теперь убедилась, что все, кто окружает Лесела ему не друзья. Вместо комплиментов потрясающему исполнению, они обсмеяли его и сейчас даже не обращали внимание на его настроение. Да уж. При этом талант Коппера был неоспорим, в этом я точно не ошиблась, он так тонко передал настроение своей роли, так ловко показал нюансы. Даже у такого придирчивого постановщика, как я, не было к нему ни одного вопроса. Надо будет с ним поговорить, но потом, наедине.

– Знаешь, у меня уже появилась задумка для выпускного спектакля, – встрепенулась и, кажется, разбудила Генри.

– Давай только не сейчас! – взмолился парень.

– Ладно, – со скрипом согласилась я и снова легла на твердое плечо, за что получила мимолетный благодарный поцелуй в носик.

– Вы все милуетесь? – близняшки наконец смогли вырваться из толпы поклонников и присоединились к нам.

– Ну кто-то уже строит новые грандиозные планы, – Генри покосился на меня, а близняшки в одинаковом жесте закатили глаза.

– Пощади нас, Элена! – взмолились девчонки.

– Душа обязана трудиться – слышали? Так что не время расслабляться, – притворно нахмурившись, я глянула на этих лентяев и рассмеялась. – Ладно, живите! Я как раз на каникулах продумаю сюжет, а после соберемся и обсудим.

– Ты хотя бы в новогоднюю ночь Муза не мучай, – к нам присоединилась Расима, которая постоянно мигрировала между нашим столом и столом своего разведчика. И частенько возвращалась злая-презлая.

– Посмотрим, может, ему и самому будет скучно в праздники, и он захочет общения (обычно так и было).

– Ты поедешь к маме? – спросил Генри.

– Да, планы не изменились. Мы с ней и так с поступления не виделись. Я ужасно соскучилась!

– Я бы мог поехать с тобой, – неожиданно проговорил парень.

– Не стоит, – как-то слишком резко ответила я.

– Почему, Эля?

– Я уже говорила тебе: мама у меня слишком мнительная, не так поймет.

– А я думаю, она поймет все, как нужно.

– Вот поэтому и не надо со мной никуда ехать! – настойчивость Генри снова вывела меня из себя. – Тем более я Расиме обещала показать свою страну, она поедет со мной.

– Понятно! – парень встал и куда-то пошел.

На меня же уставились три пары глаз с весьма недовольными взглядами.

– Что вы на меня так смотрите? Что вы от меня все хотите?

– Просто ты не права, вот и все, я могу и не ехать, – за всех ответила Расима.

– Дело не в этом же.

– Понятно, но ты его каждый раз отталкиваешь, испытываешь терпение парня, а оно у них обычно не железное.

– Если ты такая мудрая, то почему постоянно испытываешь его терпение? – кивнула в сторону разведчиков, догадаться о ком я было не сложно.

– Это другое дело, – нахмурилась художница.

– Ну конечно, как что касается меня – это дело каждого, все вы любите лезть не в свое дело, за своими лучше следите! – чтобы не наговорить еще больше, встала и пошла в общагу. Нужно все же отдохнуть, иначе теряю самоконтроль.

Идя по празднично украшенным коридорам со слегка приглушенным светом, никого из знакомых не встретила, зато заметила Генри возле одного из окон. Он стоял спиной ко мне и был погружен в свои мысли.

Мне стало как-то не по себе: Генри все время был рядом, утешал, подбадривал, внушал уверенность в своих силах, а я снова оттолкнула его. Пусть не специально, пусть больше из-за своих страхов, а не волею чувств, но обидела, не желая того.

Тихо подошла и обняла Генри со спины, он вздрогнул от неожиданности, но тут же обвил своими руками мои.

– Прости, – приглушенно проговорила я, уткнувшись в спину парня.

– И ты меня, не хотел снова давить, просто стало очень обидно, что ты предпочитаешь поехать с новой подругой, а не со мной.

– Мама не поверит, что мы просто друзья и проест мне плешь своими вопросами, она слишком переживает за меня.

– Насчет меня ей не стоит переживать, ты же знаешь.

– Знаю и понимаю, что дело во мне, но и ты пойми наконец.

– Хорошо, – Генри развернулся ко мне и слабо улыбнулся, – только обещай вспоминать обо мне на праздниках и отвечать на звонки.

– Обещаю и даже могу подтвердить обещание, – я потянулась к Генри, встретив его взгляд, в котором сквозило удивление и вопрос, быстро сменившиеся радостью. Не теряя больше ни секунды, он поцеловал меня: так ласково, так бережно, но чувствовалось, что он сдерживается, поэтому я сама подалась навстречу, все ближе прижимаясь, получая неимоверное удовольствие от этого поцелуя.