В ожидании тебя

Глава 17. Джейсон

Я практически не спал всю ночь. Попросту не знал куда себя деть.

Тео же в отличие от меня быстро заснула. Когда она громко засопела, то я перевернулся на другой бок и смотрел на неё, как она спит. Мне было так жаль её, нас и я так чертовски сильно злился на самого себя. А ещё я умирал от желания к ней прикоснуться, но приходилось держать себя в руках. И когда Дора вновь, как ту в ночь в мотеле закинула на меня свою руку и ногу, то я почувствовал себя счастливым, что ли.

Только-только наступал рассвет, как я аккуратно и не спеша встал с кровати, умылся, оделся, посмотрел на неё спящую и то как её волосы были раскиданы по всей подушке, заправил свою часть постели. Взял сумку с ноутбуком и вышел из хижины. Мне вдруг сделалось там дурно.

Казалось, там все теперь пропитано ею. Даже я сам.

Солнце только вставало и пока ещё не сильно грело. Это была отличная возможность, чтобы поработать и выпить пару чашек кофе, чтобы не уснуть. Я спал всего от силы пару часов.

Признаюсь, работать было тяжело, и я наделал кучу ошибок уже в привычных вещах. Я прятался в одной из ближайших к озеру беседок и хватался за голову. Мне просто надо все забыть и сделать вид, что ничего не было. Но проблема заключалась в том, что мне хотелось одновременно, держаться от неё как можно дальше, но при этом быть максимально близко, залезть ей под кожу. Это желание сжирает меня, что мне хочется проникнуть в свою грудную клетку, достать сердце и сжать его в кулаке. Развивая прах по ветру.

К чему сейчас это нытьё, Джей? Ты ведь знал, что так будет.

Верно, каждый раз так бывает, когда мы видимся, остаёмся наедине, разговариваем, а в этот раз было слишком много таких моментов. До этого мне удавалось прятаться в гараже под предлогом починить машину, ходить на вечеринки, где её не было или я встречался с девушками, которые отдалённо даже не были похожи на Тео. Я даже сбежал на другую часть страны. Каждый раз надеясь, перед тем как вновь с ней встретиться, что всё уже закончилось. Что больше я не буду ощущать, то ноющее и щекочущее чувство, которое не давало покоя. Но каждый раз ошибался. Похоже, из меня отвратный притворщик.

Чтобы я ни чувствовал и не говорил, но нам лучше держаться друг от друга, как можно дальше. Ведь я не самый лучший парень на свете. Это могут подтвердить мои бывшие. По их словам, я безразличный и эгоистичный ублюдок, думающий только о себе. Даже я начал в это верить. А причина была в том, что я первый отталкиваю от себя людей, когда чувствую, что ещё немного и они могут ко мне привязаться, а я не смогу дать то, что они хотят. А хотели они всегда от меня одного, чтобы я открылся, перестал скрывать всё за улыбкой и поделился тем, что творилось на душе.

Но я этого не хотел…

Может быть, дело в страхе, что нас не примут такими какие мы есть, особенно те, кто нам дорог? Никто из нас не хотел бы настолько обнажаться перед другим человеком. Я сейчас имел в виду не снять с себя одежду, а обнажить свою душу. Какой она есть. Где-то надломанная, поцарапанная, а где-то даже с дыркой, потому что там царапали уже не кошки, а саблезубые тигры. А где-то в уголке души таится кромешная темнота, что даже самому туда страшно спускаться.

А мне всегда, казалось, она видит меня насквозь. Не милым и очаровательным парнем, который прячет всё за улыбкой, а как раз таки знала другую сторону меня. Даже самую отвратительную, но она ни разу так и не отвернулась от меня. И, пожалуй, меня всегда это пугало и приводило в некоторое раздражение.

Может быть, поэтому по мере того, как мы начинали сближаться с Тео и я понимал, что ещё немного и обнажусь? Каждый раз пытался выстроить вокруг себя стену, только не подпустить её близко. Потому что страшно. Обычно мужчине не пристало бы в таком признаваться. Но к черту все эти ярлыки, которые вешают на людей с такой счастливой улыбкой, словно ярлыки — новогодние игрушки, а человек — рождественская ёлка.

Признаюсь честно, но я и сам мастер по навешиванию ярлыков. Особенно на самого себя. Человеческая жестокость обращённая на самого себя, пожалуй, самая жестокая вещь в этом гребаном мире.

А может, дело было в этом?

Я уже как-то упоминал про те семьи, которые дорожат своим имиджем образцовой, счастливой и просто замечательной семьи, которую ставят всем в пример. Но вот, стоит этой семье переступить порог собственного дома или разойтись гостям, как это всё оборачивалось совершенно в другое русло. Вот моя семья одна из таких.

Моя мать — прекрасная и хрупкая женщина, когда-то полюбила моего отца, и, забеременев моим старшим братом Джимом, бросила свою мечту о большом балете. За это мой отец спустя некоторое время подарил маме балетную школу, которую назвал в её честь.

Мой отец же, напротив, самая настоящая акула бизнеса, который если вцепился в чью-то глотку, то уже никогда не отпустит и просто поглотит вашу компанию, выплёвываю косточки из сотни или сотни тысяч сотрудников.

Но это все так к слову, чтобы понимать, кто есть кто.

Когда мне было девять. Я услышал вскрик и тут же последовавший глухой звук, словно что-то тяжёлое и мягкое упало. Я хотел побежать в родительскую комнату, но меня остановила моя няня, сказала, что мне лучше поиграть в своей комнате и не обращать внимания. Это спустя несколько лет я всё понял. А тогда мне все вокруг говорили, что мама заболела и слегла с простудой в больницу, и нам с братом нельзя её навещать для нашего же блага.

Впервые собственными глазами я всё увидел, когда мне было тринадцать лет. Мою тонкую мать, стоящую на коленях, сложившую руки в молитве, молила быть тише, чтобы я ничего не услышал. Моего отца тучного, наглого и властного нависающего над ней. Он только попытался вновь замахнуться на неё, чтобы на сей раз ударить кулаком, как я встал между ним и мамой. Тогда я и получил свой шрам на подбородке. Но это не остановило моего отца, чтобы несколько раз пнуть меня по рёбрам, называя сопляком и другими ругательствами за то, что лезу не в своё дело.

Я потом ещё несколько раз получал, защищая маму. А потом побои прекратились по какой-то причине. Мне уже тогда было почти шестнадцать. Но я больше не видел, как мама наносит большое количество тонального крема. Она даже стала носить открытые вещи.

Знал ли всё мой брат? Я не смогу дать ответ на этот вопрос. Он всегда сторонился меня и ему было плевать. Правда, он начал мне улыбаться, когда отец вычеркнул меня из завещания.

Вот причина всего.

Вот чего я боялся больше всего на свете.

Я боялся стать таким же монстром, как мой отец.

Поэтому всегда старался держаться подальше от любой привязанности.

Мне противна сама мысль, что я внешне хоть немного, но похож на того, кто когда-то дал свой биоматериал моей матери и назвался моим отцом. Я презираю любое насилие, но сам в то же время участвовал в драках. Оправдывая себя тем, что в это время защищал своих близких.

Как я мог рассказать подобное Тео или кому-то ещё? Уверен, она бы меня выслушала и посочувствовала. Но от этого мне становилось только тошно. Я боялся стать подобием своего отца и причинить Доре хоть каплю той же боли, что причинил мой отец моей матери. Я бы никогда себя за это не простил. Как и не прощу то, что причиняю сейчас ей боль своим поведением, но ничего не могу поделать. Как будто та самая гадкая сторона меня и есть настоящий я.

Я закрыл ноутбук, сложил его в сумку и посмотрел куда-то вдаль. Если после этого на меня навешают очередной ярлык, то не буду против.

Я встал и пошёл в хижину, в надежде, что там никого не будет. Я не был готов к диалогу. Внутри случился такой переполох, что впору вызвать клининговую компанию, чтобы там всё вычистили. Я больше не в силах справляться со всем в одиночку, и всем что касалось Теодоры.

Когда я пришёл, то с облегчением выдохнул. Никого не было. Но всё вокруг как и ожидалось, было пропитано ею. Я вдохнул полной грудью и на миг закрыл глаза. Чёрт подери, я веду себя как спятивший с катушек! И всё внутри вновь заныло и защекотало.

Мне вдруг стало интересно, когда это впервые произошло? Когда я почувствовал то самое чувство, когда сердце бешено заколотилось? И больше ничего не волновало, кроме девушки с рыжими и кудрявыми волосами, с поцелованным солнцем телом и карими, как горький шоколад глазами.

Может быть, когда мне было двенадцать и мы с Робертом сидели в подвале его дома и играли в приставку? Мы как раз не так давно с ним познакомились, но мне уже нравился этот парень из-за своей ненавязчивости и некой простоты. Я знал, что у него есть младшая сестра, о которой он мне все уши прожужжал. Сейчас её не было дома, но она должна была сегодня вернуться.

Я почти выигрывал Робби, как и в предыдущие пять раз. Но в тот раз я проиграл. Потому что в самый важный момент забежала его сестра, от которой я не смог оторвать свой взгляд. Её волосы были такими яркими и прыгали вверх и вниз, когда она спускалась по лестнице. Я засмотрелся на её курносый нос и веснушки, которые покрывали её лицо. Мне ещё не доводилось видеть таких ярких и необычных людей. Я тогда так засмотрелся, что не сразу расслышал, когда она заговорила.

— Привет! Я — Теодора.

Она так широко улыбалась.

— Дора, — прошептал я.

Кстати, после того дня я больше так и не проиграл Роберту.

Или это было тогда, когда Дора переросла девочку? Она стала чаще носить открытую одежду, а ещё у неё выросла грудь и многие парни в школе сразу же на это обратили внимание. Я тогда не понимал, почему меня это так раздражало, как какой-то придурок засматривался ей вслед. Но однажды Тео рассказала, что ей предложили встречаться.

Это был переломный момент.

Я думал, что свихнусь с катушек, мне хотелось тому парню врезать и прокричать, чтобы он держался подальше от неё. Меня тогда это так испугало. Я тогда впервые увидел в Доре женщину, в которую она превратилась. И меня снова пронзило то чувство, как в тот день, когда я впервые её увидел в подвале их дома.

Она говорила и говорила о том парне, а потом резко замолчала и сказала, что, наверное, ей надо подумать. Я тогда вынырнул из своих мыслей и первое, что произнёс мой рот «соглашайся». Несмотря на то, что мне хотелось сказать совсем другое. Тео на меня в тот день так посмотрела. Я никогда не забуду тот взгляд полный обиды, как будто я сморозил чушь, хоть так оно и было. Она тогда убежала со слезами на глазах и избегала меня целую неделю. Тому парню она отказала, а я был счастлив.

В тот день я осознал свои чувства в полной мере и понял, насколько они сильные и глубокие. Насколько это возможно, когда ты придурок и тебе восемнадцать и мир кажется не полной задницей, а увлекательным аттракционом. Но я также понимал, что это стрёмно влюбляться в младшую сестру лучшего друга. Что в первую очередь мне надо получить его что-то вроде благословения. А потом уже предпринимать какие-либо попытки в отношении Доры.

Тогда я ещё не сильно погряз в ненависти к самому к себе.

Помню, тогда была хэллуинская вечеринка, которую устраивали наши одноклассники. А мы с Робертом знатно напились, как и все остальные и начали обсуждать девушек. Как иногда бывает, когда в какой-то период времени ни о чём другом не можешь думать. И надо же было кому-то упомянуть Дору при Робе, говоря пошлые вещи, обсуждая её грудь и задницу. Мой друг не сдержался и врезал одному придурку, который начал этот разговор, что мне пришлось их разнимать. В итоге мы ушли оттуда, и пока шли, я решил, что возможно это не самое лучшее время, чтобы признаться в своих чувствах к его сестре, но алкоголь придавал мне сил и уверенности. Стоило мне только открыть рот, как Роб произнёс:

— Джей, пообещай мне кое-что, — он пнул камешек, который полетел на соседнюю лужайку.

— Что? — я подал ему бутылку холодной воды, чтобы тот приложил к глазу.

Ему тоже прилетело, но не так сильно, как тому кретину.

— Пообещай, что никогда не будешь встречаться с моей сестрой, — в этот момент мне показалось, что меня ударили в живот. — Я не выдержу, если ты сделаешь ей больно. Мне тогда придётся прикончить тебя и разорвать нашу дружбу. И это мерзко, если ты будешь хвастаться, как засадил моей сестре. Тогда я отрежу твой член.

Он говорил это так серьёзно, как будто тренировал сейчас речь на выпускной.

— Зачем ты мне сейчас говоришь эти вещи? И так внезапно.

— Просто, когда тот придурок начал… Короче, Джей, просто пообещай.

Мне потребовалась секунд тридцать, чтобы произнести это.

— Обещаю.

В тот момент я понял, что, скорее всего, так будет лучше для всех.

Потому что я испугался и был не готов к тому, чтобы потерять друга и Тео после своего признания. Я совсем не был уверен до конца в своих чувствах к ней, а про её ко мне тем более. На самом деле, я просто струсил, не желая рисковать.

Поэтому было проще всего затолкать чувства куда-то далеко. Но они каждый раз пытались вырваться наружу и порой мне сложно было их удержать. Особенно сейчас.

Чёрт, чувствую себя таким жалким. Как будто всё, что я делаю, так это просто ищу оправдания своему бездействию. И ещё это обещание. Внутренний голос мне подсказывал, чтобы я взял ответственность, наконец, повзрослел и вытащил голову из задницы.

Я вышел из хижины и наткнулся на Роберта, который тут же попросил меня помочь. Я был не против, но о правде говоря, я только мешался, всячески избегая встречи с Тео. По-прежнему ощущая её губы на своих, стоило только закрыть глаза.

Мне всего лишь надо было отнести коробку одному парню в фиолетовой футболке. Но случилось то, что я столкнулся с Дорой, она шла с Робин. И она выглядела такой беспечной, но стоило нашим взглядам встретиться, то я увидел, как сделал ей больно. И ненавидел себя за то, что причинил эту боль.

Чёртово обещание!

Но ты все равно чёртов трус и монстр, Джей!

Надеюсь, когда-нибудь у меня хватит смелости сказать ей о своих чувствах. Например, когда нам будет глубоко за восемьдесят. Когда каждый второй старик держится друг за друга, чтобы только не оказаться в одиночестве. Иначе моя кишка тонка.

Больше мы не пересеклись.

Казалось, что Тео не меньше меня избегает нашей встречи. Но оставалось кое-что неизменно, нам по-прежнему приходилось делить один номер на двоих. И я не знал, кто так злостно и беспощадно над нами пошутил. Судьба? Навряд ли.

День уже приближался к своему логическому завершению и зажглись фонари, освещая дорожки и территорию парк-отеля. Последние четыре часа я работал и постоянно связывался со своей командой. Когда мне стоило бы переодеться к ужину, то я проигнорировал его, поскольку хижина была пустой. Приняв душ, я взял бутылку хорошей текилы, написал Робу взять стаканчики и вышел.

Когда я подошёл к одной из беседок, о которой мы договорились, то мой друг как чертов волшебник из какой-то сказки достал два лайма.

— Где ты их нашел? А самое главное, как ты понял, что у меня текила?

Он ехидно рассмеялся и сел на скамью. Беседку освещали гирлянды на солнечных батарейках. В принципе, тут было светло и комфортно.

— Я хорошо тебя знаю, Джей, чтобы понять, что у тебя паршивое настроение. Даже по твоим сообщениям, — Роб достал стаканчики из кармана ветровки и поставил на столик, сегодня было холоднее, чем вчера. — И чаще всего в такие моменты ты пьёшь именно текилу. Тем более это «Don Julio», — я достал бутылку из рюкзака и пару протеиновых батончиков.

Чувствую себя паршиво.

— Что тебя тревожит? — спросил он.

— Не будь сейчас чертовым засранцем, Робби, или моим психотерапевтом тебе это совершенно не идёт.

— Итак, последовала защитная реакция в форме скрытой агрессии. Хм…, — он скрепил пальцы в замок и положил на них голову. — Тебя явно что-то беспокоит.

Вот же ж!

— Конечно, меня что-то беспокоит, совсем скоро мой лучший друг лишится яиц и перестанет пить со мной, когда вздумается.

Он рассмеялся и откинулся на спинку скамьи.

Я разлил текилу и подал ему стаканчик.

— Давай я произнесу тост? — сказал Роб, я вовсе не возражал. — Надеюсь, в следующий раз текилу мы будем пить на твоём мальчишнике, приятель.

Роберт поднял пластиковый стаканчик вверх.

— Это совсем не похоже на тост, придурок.

И все же мы стукнулись напитками.

— Вот же дерьмо, — выругался Роберт и откусил свой лайм.

Это была отличная идея взять два и не разрезать на дольки.

— Это очень хорошая текила.

— Я в курсе столько она стоит, Джей. Ты же знаешь, что я предпочитаю виски и желательно чистый.

— Тогда зачем пьёшь текилу?

— Потому что ты мой друг и у тебя сегодня ужасное настроение.

Я снова разлил нам по порции текилы. Чертовски благодарный Роберту, но в то же время раздражала его проницательность.

И он снова поднял свой стаканчик вверх.

— Желаю тебе влюбиться, Джейсон…

Только вот я уже был влюблён. В твою сестру.

— Знаешь, такое чувство, что ты стал подрабатывать свахой. Давай просто напьёмся, и всё? Ни о чем и ни о ком не думая.

Некоторое время мы пили и уже почти прикончили больше половины бутылки, когда Роберт снова заговорил об отношениях.

— Моей сестре не помешали бы отношения с каким-нибудь хорошим парнем. Хочу видеть её счастливой.

— Счастье не зависит от другого человека… — кажется, я немного перебрал. — Нет, не так. Твоё счастье не зависит от другого человека, если ты не счастлив сам собой. Иначе это эгоизм.

— Ты сказал сейчас умные вещи, дружище. Но, чёрт бы тебя побрал, говоришь как моя сестра!

Потому что это её слова.

Я усмехнулся.

— А я хороший парень, Робби?

Он только расхохотался. Кажется, мы оба уже были знатно пьяны. Я в ответ тоже расхохотался.

На дне оставалось крайне мало текилы, а мы пили слишком быстро, а это чревато последствиями. Например, вы быстро пьянеете.

Не знаю почему, но мне хотелось услышать мнение своего друга на этот счёт, хороший ли я парень. Даже если завтра я ничего не вспомню, даже если он соврёт. Просто это давало мне надежду.

— Ну? — надавил я, улыбнувшись.

— Конечно, хороший, — он похлопал по моему плечу. — Ты же мой друг. Я всегда за тебя и с тобой, что бы ни случилось.

Мы резко подняли голову вверх, когда услышали какой-то звук.

Это птица перелетала с ветки на ветку.

— Спасибо, Роб, — я вновь обратил на него своё внимание. — А если бы ты узнал, что кто-то из твоего ближайшего окружения влюблён в твою сестру?

На миг с его лица пропала улыбка и он стал серьёзным. Я даже успел пожалеть, что задал этот вопрос.

— Тогда сначала ему надо рассказать об этом мне. А там я уже решу, подходит ли он Тедди или нет. Я не могу отдать свою единственную сестру, которую очень люблю какому-то кретину. Слушай, Джей! Возможно, ты неплохо подходишь моей сестре. Но ты такой засранец.

— Тогда это надо отметить.

Я налил себе и долил последние остатки Роберту. Но на моем лице не сходила улыбка.

Возможно, я неплохо подхожу Тео.