В ожидании тебя

Глава 22. Джейсон

В моей груди грохотало. Пока я смотрел вслед удаляющийся фигуре Теодоры.

Почему я резко встал, когда она говорила те слова? Потому что мне хотелось её защитить. На самом деле мне следовало это сделать ещё раньше. Как только её отец открыл рот. Надо было послать его ко всем чертям собачим, взять её за руку и увезти отсюда куда-нибудь подальше. Но я этого не сделал.

Поэтому сейчас стоял и сжимал кулаки. Только бы сейчас не закатить скандал и не ударить Дэвиса, а заодно и её кузена накануне свадьбы моего друга.

Роб посмотрел на меня. Он был зол, чертовски. И я разделял его чувства.

Тео вышла из ресторана.

Лицо её отца ничего не выражало, только на губах играла чуть заметная улыбка.

А Линда — её мать ёрзала на стуле, словно сгорая от стыда, что все присутствующие стали свидетелями этой сцены. Надеюсь, ей хватит ума, чтобы окончательно не испортить отношения с дочерью.

— Отец, как ты мог, черт бы тебя побрал? — процедил сквозь зубы Роберт. — Мы с тобой уже об этом говорили. Ты поступил омерзительно.

— Раз ты такая взрослая, то умей принимать на себя удар. И стойко его выдерживать.

Какой же он мудак, черт возьми!

Как у таких людей, могли вырасти такие дети?

— Никто не должен выслушивать, а тем более стойко выдерживать то дерьмо, которое вы сейчас извергали из своего рта, — Дэвис удивлённо взглянул на меня, некоторые гости ахнули, услышав мои слова. — Я знаю, вы скажете, что это была «просто шутка», но это ни хрена не смешно, долбанный ты ублю…

Моего плеча коснулась чья-то рука, останавливая чуть ли не слетевшиеся из моего рта ругательства. Это был Роб.

— Лучше догони Тедди и узнай как она. А я тут сам разберусь. Все равно ужин испорчен.

— Твой отец гребаный ублюдок, — я мимолётно взглянул на своего, костяшки моих пальцев болели. — В принципе, и мой тоже, — Роб хохотнул.

— Звучит как предсвадебная речь. — Его лицо и тон сделались серьёзными. — Иди. Я сам тут разберусь.

Я кивнул головой, а после схватил свой пиджак со спинки стула и поспешил оттуда прочь, на ходу ослабевая галстук. Зачем я его только надел, если не люблю их?

Теодору не составило труда найти.

Несмотря на то, что минутой ранее я сомневался в своём выборе, чтобы проверить это место одним из первых.

Она стояла на краю пирса и обнимала себя за плечи. Её фигура казалась такой маленькой и незначительной, словно эта женщина пыталась раствориться в целом мире.

Я замедлил шаг. Как будто кожей чувствуя её боль. Там она была такой смелой, но сейчас тут её маска храбрости дала трещину, и вся боль пыталась просочиться наружу. И я готов был разделить её с ней. Прямо как и она в тот злополучный вечер, о котором я сейчас был не готов вспоминать.

— Тео? — аккуратно и мягко позвал я.

Она мне ничего не ответила. Но её плечи задрожали.

— Джейсон, что со мной не так? — она повернулась ко мне, а из её глаз текли дорожки из слез.

Мои внутренности сжались.

— С тобой всё так. С тобой всё нормально, — пытался я говорить как можно мягче.

— Разве я какая-то ненормальная? Разве я не заслуживаю обыкновенного уважения? Я не пользуюсь фамилией, не пользуюсь знакомствами и связями. Я всего лишь хочу жить жизнь, как иронично бы это не звучало.

Самое интересное было то, что я её понимал. Но в то же время я не знал, как сказать об этом. Как сделать так, чтобы не навредить, не обесценить её чувства.

Тогда я шагнул вперёд, накинул на её плечи свой пиджак и обнял её за талию, а другую руку положил на макушку. И стал просто гладить её по волосам, в успокаивающем жесте, как маленького ребёнка. Наверное, это было правильно. Потому что Дора тут же прижалась к моей груди лбом, а через минуту я почувствовал, как моя рубашка в том месте становилась мокрой. Пусть лучше она выместит на мне свою злость, горечь и обиду. Пусть так, я был не против быть её щитом, и был не против стать её мечом.

Когда она стала успокаиваться, то я вытер большими пальцами её мокрые щеки, а после поцеловал в лоб. Мягко, нежно, влажно. И снова обнял.

Она хваталась за мою одежду, мяла её и плакала.

— Мне очень жаль, что так вышло. Мне жаль, что тебе пришлось всё это выслушать, — шептал я. — Я даже представить не могу, насколько тебе сейчас больно, моя Тео. Но ты была такой смелой сегодня. Я так горжусь тобой.

— К черту эту смелость, Джей, — всхлипнула она, уткнувшись мне в грудь. — Я просто хочу быть счастливой и заниматься тем, что я люблю. Меня тошнит от юриспруденции, от всех этих фолиантов и законов. Это всё вовсе не моё. Мне нравится запах книг, шелест страниц и как приятно покалывает в пальцах, когда держишь в руках книгу, которую давно мечтала прочесть. А ещё нравится работать в издательстве. Вот это моё. Знаешь, но я счастлива быть паршивой овцой, которая портит всё стадо.

Я мягко рассмеялся.

— Мы с тобой две паршивые овцы.

Ведь это так и было и так получалось.

— А ещё этот чёртов Йен и его сексистские шуточки. Как он вообще себя выносит?!

Она сильнее сжала мою рубашку и на пару минут замолчала. А после подняла на меня свои карие глаза, полные слез.

— А ещё… — Тео всхлипнула. — Ты от меня бегаешь и отгораживаешься! Мы до сих пор ни разу не поговорили, только ходим кругами! И так было и в тот раз!

Кажется, сейчас наступил тот момент, когда и мне должно перепасть. А ведь было за что.

— Ты всегда так поступаешь! И я… не знаю, что меня больше сейчас расстраивает. То, что мой отец чуть ли не в открытую называет меня шлюхой перед всеми, — мои челюсти сжались, вспоминая сегодняшний ужин. — Или то, что ты не можешь признаться себе и мне, что что-то чувствуешь! — она резко отвернулась, смахивая слезы. — Чёрт, — Тео подняла голову к небу, — я веду себя сейчас как истеричка. Но говорят, что пластыри нужно срывать быстро и без сожалений. Мы должны решить, что нам делать дальше!

— Что ты имеешь в виду?

— А то, что мы…мы вместе или нет.

— Я не хочу сейчас ничего решать, Тео. Не тогда когда ты в таком состоянии.

— Да ты просто издеваешься! А когда, Джей? Тогда когда ты снова вернёшься в Лос-Анджелес, а я в Сиэтл? И мы снова встретимся перед Рождеством и будем делать вид, как будто ничего не было? Только вот я навряд ли вернусь. Не хочу никого видеть.

— Мы обсудим, когда ты успокоишься. Завтра.

— Никогда не говори девушке, чтобы она успокоилась, если не хочешь нажить себе врага.

Мне всё меньше и меньше нравился этот разговор.

— Давай я провожу тебя до хижины и мы поговорим завтра?

— Нет, — твердо ответила она. — Просто признайся мне наконец, Джей.

Боже! Теперь я поднял глаза к небу. Просто дай мне сил и терпения. Мне тоже хотелось взорваться, но я держал себя в руках. Понимая, что такое бывает, что у каждого человека бывают как хорошие, так и плохие дни. Сегодняшний вечер как раз таки из таких.

Я молчал. Потому что даже вслух боялся произнести эти треклятые слова. Мне столько мужества хватило, чтобы признаться себе, что я испытываю к Доре не просто симпатию, что я не был готов ни к этому разговору. А уж тем более к признанию, когда мы оба в таком состоянии.

— Я боюсь тебя разочаровать когда-нибудь…обидеть.

Она так долго смотрит мне в глаза, что я не успеваю за её эмоциями, которые в ней сменялись одна за другой. В её душе надвигалась самая настоящая буря.

— Ты самый настоящий трус.

— Я знаю.

Все равно отрицать было бессмысленно. Ведь, по сути, так оно и было. Я и есть самый настоящий трус.

— Ты ведь знаешь, что я бы боролась за нас. Только если бы знала, что что-то значу для тебя.

— Это я тоже знаю. Но, Тео… Узнай ты меня настоящего…

Она как-то нервно рассмеялась. На секунду я даже успел запаниковать.

— Ты всерьёз думаешь, что я тебя не знаю? За столько лет, Джей? Если ты думал, что хорошо скрываешь свои эмоции, то ты глубоко заблуждаешься. Ты можешь обмануть кого угодно, но только не меня. Знаю ли я о твоих чувствах? Более чем догадываюсь. Поэтому мне проще сделать вид, что на самом деле ты меня никогда не любил. И все это время, проведённое здесь, просто иллюзия, блажь, сон. Как хочешь так и называй это.

— Это неправда.

— Тогда, что значит твоя правда? Только не говори, что ты монстр. Это просто оправдание. Потому что это не так. Монстрами не рождаются, а становятся. Значит, все дело только в твоём выборе. Превращение из принца в чудовище, я не заметила.

Я дернулся.

— Я обещал Робу, что не буду встречаться с его младшей сестрой.

— Что?

— Это было ещё лет десять назад, когда…

Она закатила глаза и перебила меня.

— Если бы ты хотел бороться за нас, то уже давно бы поговорил с моим братом.

— Всё не так просто, как кажется.

— Всё слишком просто, Джейсон. Ты или хочешь быть с человеком, или ищешь сто и одно оправдание своим бездействиям.

Повисло молчание.

Отчасти я понимал её и понимал, что она права. Но не мог ничего внятного на это ответить.

— Тео? — позвал я еле слышно.

— Что? — спросила она с какой-то злостью. — Я знаю, что веду себя сейчас не самым лучшим образом. И что не о таком разговоре я мечтала. Думаю, и ты тоже. Но я так устала, Джей! Просто чертовски. Неопределённость высасывает из меня последние силы. Но я не готова всю жизнь положить на то, чтобы ждать тебя. Ждать, когда ты созреешь и повзрослеешь. Ждать, когда же там у Джейсона Томаса Андерсона появится смелость и хорошее настроение, чтобы поговорить со мной и поставить все точки над «i». Я просто устала!

Из её глаз снова побежали слезы, и она тщетно пыталась их стереть.

Я сделал к ней шаг, но она от меня отшатнулась.

Я и впрямь не был готов к этому разговору. И, наверное, к нему невозможно подготовиться. Пока я не разберу весь бардак в своей голове по полочкам. А то я так и буду постоянно об него спотыкаться.

Теодора сняла мой пиджак и протянула его мне.

— Дора, я…

Она подняла руку, чтобы я прекратил.

Мне не нравилась такая Тео, я хотел снова увидеть её улыбку, услышать язвительные шуточки и любоваться попытками со мной пререкаться. Но я понимал, что сам виноват, что сейчас я наблюдаю за такой Тео. Она эти дни крепко держалась и со всем своим спокойствием принимала мои попытки то бегства, то вновь возвращения.

Я чертовски налажал.

— Я устала за целый день. Мне лучше уйти. Пока я не наговорила ещё чего лишнего.

— Нет, — я был так жалок в своей попытке остановить её. — Останься.

— Я не могу, — её подбородок задрожал, стиснув кулаки, она тут же успокоилась. — Нам следует все обдумать. Спокойно и в тишине.

Сказав эти слова, она развернулась и пошла от меня прочь. Я сделал несколько шагов, чтобы догнать её, но остановился. Сейчас не самое лучшее время.

Возможно, нам и впрямь следует все обдумать.

Но у меня было такое чувство, что я её терял. Терял из-за своей глупости, трусости и безалаберности.

Все то время, что мы провели вместе, пожалуй, было самым лучшим в моей жизни. Я ни разу не ощущал ничего подобного.

Я закрыл глаза и очень грязно выругался, пнул ногой воздух и сел на край пирса. Говорят, что шум воды успокаивает, но сейчас он меня дико раздражал.

Чувствовал, что запутался, но при этом все ответы были на поверхности, что оставалось только протянуть руку.

Я зажмурился, старался прислушаться к себе. К настоящему себе, а не к тому трусу каким я был на самом деле. Ведь Дора права, я все это время только оправдывался. Я ни разу ни с кем не построил серьёзных отношений, даже сейчас бегал от той, которая готова была принять меня таким какой я есть. Повторяя себе, что я не могу допустить ничего подобного, что испытала моя мать, что я не могу стать таким, как отец. Даже прозвал себя монстром.

Она говорила, что не заметила превращения из принца в чудовище. Может быть, чудовища никогда и не было? Может, я сам себе его придумал? Ведь так просто прятаться за образами, опять-таки чтобы оправдать свою нерешительность. Как и прятаться за обещанием десятилетней давности. Возможно, мне давно следовало поговорить с Робом и объяснить ему всю ситуацию, рассказать о своих чувствах к его сестре. Даже если после этого он меня ударил и послал бы к чёрту. А потом бы перестал разговаривать. На некоторое время.

Господи, я и не заметил, как вымотался за эти дни. А мне почти тридцатник, а я веду себя как закомплексованный подросток.

Признавать свои ошибки, всегда было так трудно и сложно?

Прислушиваясь к своему внутреннему голосу. Я осознал, что не хочу терять Тео. Мне нужна она, и я хотел только её. И так было всегда.

Всегда была она.

Моё кудрявое и яркое солнце.

Моя Дора.

— Я охренеть, как её люблю, черт возьми, — произнёс я вслух.

И даже повеселел.

Произнося эти слова вслух, я словно стал свободнее.