В поисках потерянного рая

Сказка седьмая ГИБЛОЕ МЕСТО

Это было вполне мирное и симпатичное место: просто асфальтированный тротуар, слева — проезжая часть, справа — газон и декоративные посадки. Оно ничем не отличалось от других таких же мест, пока не случилось маленькое происшествие.

Один человек шел, шел, глазел по сторонам, считал ворон и споткнулся на этом самом месте. Лодыжка подвернулась. Не так чтобы очень сильно, но все равно больно!

— Тьфу ты, черт! — в сердцах выругался он. — И как это меня угораздило?

Черт тут же услышал свое имя и мигом материализовался за ближайшей декоративной акацией.

«Ага! Я кому-то понадобился, — радостно подумал черт. — Помнят, любят, зовут. Приятно, черт возьми! Вот и для меня местечко нашлось!»

На несчастье, человек был в плохом настроении. Да и вообще к жизни он относился слишком уж мрачно — во всем видел плохое.

— Это же надо! На ровном месте нога подвернулась! — вслух размышлял он, осматривая место происшествия. — Не иначе черт меня попутал этой дорогой пойти!

— Ну вот! Опять во всем черт виноват! — притворно возмутился черт. На самом деле он был очень доволен — такие мелкие пакости его обычно очень вдохновляют! А главное — самому даже напрягаться не надо: человек сам все сделает!

Человек внимательно осмотрел асфальт — ничего такого в нем не было, ну, может, только микроскопическая трещина, какую без лупы и не разглядишь.

— Вот! — торжествующе объявил человек. — Нарушена целостность дорожного покрытия. Опасное место! Тут вообще сам черт ногу сломит!

— Черт-то не сломит, — ухмыльнулся черт. — Но понаблюдает! Этот раззява понагнал страстей, теперь тут может стать интересно!

Тем временем человек оправился от мелкой травмы и пошел своей дорогой — даже хромал совсем чуть-чуть. Но по дороге все время размышлял, какого черта он поперся по этому переулку, ведь всегда ходил до перекрестка, а сегодня вот так пошел, и что дорожные службы ни черта не работают, и какие чертовски неприятные последствия могут случиться от подвернутой лодыжки. Так вот он себя распалял и настраивал, и когда добрался до дома, ему уже было очень себя жалко. Ему даже показалось, что лодыжка начала опухать, а нога — ныть.

— Жена! Неси лед и полотенце! Я травмирован! — трагически объявил он еще с порога. — Возможно, даже есть трещина в кости.

Пока жена занималась ликвидацией последствий недоразумения, он в подробностях живописал ей разыгравшуюся драму. По всему выходило, что нога попала чуть ли не в мясорубку, а дорожников следовало судить и расстрелять.

Вечером жена обзвонила всех подруг и рассказала им о происшествии, прибавив немало от себя — для красочности. А утром наказала детишкам ни в коем случае не ходить этой дорогой, а обходить ее за два квартала, потому что место это гиблое.

Разумеется, любопытные детишки тут же побежали смотреть гиблое место — они еще никогда таких мест не видели, и им было интересно. И друзей прихватили! А поскольку черт уже окопался за акацией (черти ведь тоже страдают любопытством!), случился небольшой спор, и кто-то кому-то в лоб заехал. Синяк получился небольшой, но внятный. Черт ликовал.

Вечером родители выясняли друг с другом отношения по телефону и опять строго-настрого запретили детям ходить на то место. Все это было чертовски неприятно, но что случилось, то случилось. Обе семьи не преминули проинформировать всех своих знакомых о досадном инциденте, знакомые передали их своим знакомым...

На следующий день кто-то лично отправился посмотреть место, где расположен тектонический разлом (именно до такой стадии трещинку раздули слухи). На гиблом месте уже кучковался народ. Велись дискуссии.

— Ну и что, что ничего не видно? — говорил мужчина в очках и помятой шляпе. — Тектонические разломы не снаружи проходят, а внутри. Сейчас не видно, а потом раз — и вся улица туда провалится!

— Да не так все! — возражала тетка с кошелкой. — Ничего никуда не провалится, просто тут начнут люди пропадать, вот увидите. Тектонические разломы, они коварные...

— А еще это может быть порталом в другие миры! — объявила бабушка Антипова, страстно любившая фантастику. — Братья по разуму!

— Какие там братья по разуму? Где вы видите разум? — возразил пенсионер Фролов. — И никакой не портал! Сказано — гиблое место, это ж понимать надо!

— Если место гиблое, то неприятности неизбежны! — авторитетно подтвердил дедок в панамке. — Вот, помнится, у нас в деревне в 1957 году кладбище было, так там...

Черт за акацией наслаждался. Напряжение нагнеталось само собой, козни строить не было необходимости — они сами строились.

Неприятности случились в тот же вечер: два участника вечерней дискуссии, пенсионеры Фролов и Микитин, решили продолжить ее за бутылочкой пивка, разумеется, одной не ограничились, и в результате один из них попал под мирно проезжающий мимо велосипед, а второй рухнул на кучу-малу сверху, потеряв равновесие. Все трое получили легкие телесные повреждения в виде царапин и ушибов, а велосипед — погнутое переднее колесо и свернутую педаль.

По городу полетели леденящие душу слухи. Местная желтая газетка «Сплетница» выдала заголовок: «Гиблое место множит число жертв!» Фролов и Микитин охотно позировали папарацци.

К обеду дорожная служба по распоряжению самого мэра обнесла гиблое место желтой предупреждающей ленточкой. Буквально через час, засмотревшись на ленточку из окна своей «Лады-Калины», врезался в бордюр неопытный водитель Сенькин. Чертыхаясь и матерясь, он прыгал возле погнутого бампера и клял гиблое место на чем свет стоит.

— Черт меня дернул по этой улице поехать!!! — страдал Сенькин.

Черт в восторге подпрыгивал так, что акация сотрясалась: такого поворота событий даже он не ожидал.

Вечером на гиблое место привезли местного батюшку, который прочитал молитвы, помахал кадилом, освятил место и щедро окропил святой водой. Черт на время ретировался — переждать дезинсекцию.

Больше на этом месте ничего не случалось. Но это уже было и не нужно: слава гиблого места зажила своей жизнью. Из уст в уста передавали легенды о многочисленных жертвах гиблого места.

По телевизору выступил известный экстрасенс, который напустил таинственности и привел примеры других гиблых мест, особо напирая на Бермудский треугольник. На следующий день в травматологическое отделение поступил гражданин Черняев, которого огрела сковородкой законная супруга. Роковой удар был нанесен после его трехдневного отсутствия в семейном гнездышке. Очнувшись, Черняев мотивировал свое отсутствие тем, что его засосало гиблое место, и ему казалось, что он провел там всего минут тридцать, а оказалось, три дня. Жена его Клава немедленно раскаялась в своих скоропалительных действиях и носила жертве гиблого места в больницу бульоны и фрукты. Черняев уже и сам почти верил, что заблудился вовсе не в пышном бюсте хорошенькой секретарши Ниночки, а в мрачных лабиринтах гиблого места. В городе же на всякий случай объявили комендантский час.

Вскоре в Доме культуры выступил с лекцией ученый, профессор Гуслин. Он говорил много и непонятно, приводил графики и диаграммы, а в конце сделал вывод, что гиблых мест не существует, потому что это противоречит науке. Такой вывод окончательно уверил горожан, что дело нечисто и от них что-то скрывают. Население начало скупать на всякий случай соль и спички, а ГИБДД перекрыло улицу с двух сторон, поставив знаки «Объезд».

Примерно в это же время черт был вызван к Самому на беседу.

— Ты чего это творишь, чертяка? — грозно вопрошал Сам, наставив на подчиненного внушительные рога. — Тебе кто разрешил самовольничать? Тебя мелкие пакости послали делать, а не гиблые места организовывать! Или ты умнее всех, черт побери? Ась, не слышу?

— Да я-то тут при чем!!! — жалобно блеял струхнувший черт. — Я вообще мимо пробегал! Это они сами! Этот дядька просто споткнулся на ровном месте, и все! А дальше все само закрутилось, я только наблюдал, клянусь!!!

И черт, торопясь и путаясь, заторопился доложить Самому все перипетии рождения гиблого места. Сам только крутил головой и нервно подергивал хвостом.

— Ну уж это мне человечество! — огорченно крякнул он, когда черт закончил свой горестный рассказ. — Вот уж точно: коллективное сознание — страшная сила! Это ж надо, как они наловчились реальность менять, причем в худшую сторону! Вот было себе место как место, не хуже других, а теперь — черт его знает что такое!

— Ну так Всевышний же наделил их способностью самим творить свою реальность! А мы тут ни при чем! — подобострастно напомнил черт.

— Да что ж они такую страшную реальность-то творят? — скривился Сам. — Новости послушаешь — шерсть дыбом, фильмы посмотришь — как в аду побывал, теперь вот гиблых мест понавыдумывали, и ведь верят в это! А сила веры — она, брат, того... Во что веришь, то и случается.

— Вот, я ж и говорю, я ни ухом ни рылом, — обрадовался черт. — Эти люди, они ж такие! Всякие пугалки любят — страсть!

— Вот и развели себе страсти-мордасти, — проворчал Сам. — Скоро нам, чертям, работы не останется.

...Тем временем по соседству, в райцентре, шло закрытое совещание.

— Отстаем, господа, отстаем! — с укоризной говорил глава администрации, оглядывая собравшихся заместителей. — Вот соседи молодцы, сориентировались! Завели свое гиблое место. Это же в перспективе — делегации, инвестиции, международный туризм! А у нас и завалященького привидения не водится, не то что гиблого места. Креатива надо бы побольше, огонька! Стратегического видения! Масштабного мышления! И адреналинчику. Народ это любит!

— Будет сделано! — строчили в органайзерах заместители, мысленно прикидывая, где выгоднее организовать гиблое место.

— И смотрите! Если что — выгоню ко всем чертям! — сурово заключил глава.

Черт, подслушивающий из-за шторы, только вздохнул. Его мелкие пакости давно уже не шли ни в какое сравнение с масштабным мышлением рода человеческого.

— Так вот оно что! — озадаченно протянула я. — Оказывается, мы сами себе создаем страшную реальность! И делать-то ничего не надо — просто думать об этом, и все сбудется.

— А я что говорю? — обрадовался чертенок. — Думаешь о хорошем — сбывается хорошее. А если о плохом... Вот так вокруг тебя и образуются сплошные гиблые места.

— Ты знаешь, у нас по телевизору новости просто смотреть страшно. Сплошной негатив! Там разбились, там убили, там сгорело. Да все так красочно! — вдруг вспомнила я. — И ведь каждый день мы это смотрим, обсуждаем... Выходит мы сами себе враги?

— А то кто же? — ухмыльнулся чертенок. — Думаешь, «враг рода человеческого» — это черт? Как бы не так! Это сам человек. Сами себе адскую жизнь придумаете, а потом жалуетесь...

— Сами адскую жизнь придумываем? — даже остановилась я. — Хочешь сказать, это я виновата, что у меня такая мрачная реальность?

— Да не виновата, а несешь ответственность, — поправил чертенок. — Кто ж тебе виноват что ты хорошее не замечаешь, а плохое запоминаешь, думаешь о нем постоянно? Если о плохом думать, вот тебе и личный персональный ад!

— А если о хорошем — то будет личный персональный рай? — недоверчиво спросила я.

— А ты проверь, — миролюбиво посоветовал мой провожатый. — С торбой своей разговаривать будешь?

— Не с торбой, а с Сумой Переметной, — поправила я. — Буду, а как же. Эй, мудрость народная! Научи уму, переметнись в суму!

● Черт приходит когда его зовут.

● Не бывает плохих мест, бывают плохие мысли.

● Коллективное сознание — страшная сила!

— Никогда не буду собирать слухи! — пообещала я. — А тем более — передавать. И никаких гиблых мест создавать не намерена!

— Угу. Верю. Это ты правильно решила, — одобрил чертик и притормозил. — Все! Пришли. Море Обид!

Я глянула — и обомлела. Впереди простиралось море. Но какое море! Серое, мрачное, мутное, с грозными волнами, оставляющими на кромке прибоя грязную пену.

— Кошмар! — вырвалось у меня.

— Вот так и выглядят обиды, когда их много, — проинформировал чертенок. — Представляешь, что у тебя внутри творится?

Я представила и содрогнулась. Если у меня такое внутри, то осталось только лечь и умереть. А обид у меня было много, ой, много...

— И что мне с этим делать? — в ужасе спросила я.

— Чистить, наверное, — пожал плечами чертенок. — Сама загадила — сама и разбирайся.

— Я тебе что, «Гринпис»? — горестно спросила я. — Ну хоть бы глазком посмотреть на человека, которому удалось с этим справиться!

— Сейчас посмотришь, — пообещал чертенок, из-под руки вглядываясь в даль. — Там лодка!

— Где, где? — Мне очень хотелось посмотреть на самоубийцу, который рискнул сунуться в это жуткое море.

Чертенок не ошибся: это действительно была лодка. Теперь и я ее хорошо видела.

Лодка выглядела так, словно ее потрепала буря, обкусали морские чудовища и обстрелял пиратский фрегат. Видимо, ей досталось не на шутку. В лодке кто-то суетился, вычерпывая воду ведром и выливая за борт. Метрах в десяти от берега лодка угрожающе заскрипела и начала оседать, а потом и вовсе рассыпалась.

— Он утонет! — вскрикнула я. — Надо что-то делать!

— Я плавать не умею, — сообщил чертенок. — А ты?

— Да ну тебя! — рявкнула я и отважно кинулась на помощь утопающему.

И сразу на меня волнами накатили обиды. Они мигом сбили меня с ног, закрутили, сдавили грудь. Я хлебнула — и закашлялась. Обиды были такие горькие, что у меня сразу перехватило горло.

Наверное, я бы просто захлебнулась и утонула в Море Обид, если бы не подоспел утопающий, который подхватил меня и вытянул на берег.

— Ну разве можно вот так, без подготовки, в Море Обид соваться? — укорил меня он. — Дыши, дыши!

— Я же думала, вы тонете, — пискнула я. — Я не знала, что оно такое коварное...

— Еще бы не коварное! Что еще от обид ожидать? — говорил бывший утопающий, перекинув меня через коленку вниз головой. Я закашлялась, и из меня вылилось с литр соленых слез и горьких обид. — Ну все, поднимайся. Будешь жить!

Я наконец-то увидела моего спасителя. Это была девушка, вернее, молодая женщина — примерно моего возраста. У нее были выгоревшие на солнце волосы, покрытое ровным морским загаром лицо, твердый взгляд и открытая улыбка.

— Ну, привет! С возвращением, — с удовольствием сказала она.

— Э-э-э-э... Спасибо, — растерялась я. — Ты имеешь в виду, что я с того света вернулась? Но я вроде не...

— Да нет! — засмеялась она. — Это меня с возвращением! Я все-таки доплыла. Я пересекла Море Обид. Я сделала это!!! Эх, Аська, молодец! Ася — это я, если что.

— Ты пересекла Море Обид? На лодке? А что случилось? Кораблекрушение, да?

— Еще какое! — весело сказала она. — Такие приключения! На целый сериал хватит. Наверное, книгу напишу.

— Ой! Ты — писатель? — Я смотрела на нее во все глаза.

— Теперь — буду, — уверенно сказала она, и я ей сразу поверила: Ася, похоже, слов на ветер не бросала и ей явно было что поведать миру.

— Девушки, девушки, идите сюда, — объявился и заюлил мой чертенок. Вид у него был слегка виноватый — наверное, переживал, что бросил меня в беде. Но я твердо решила не обижаться — во рту все еще было горько и противно. — Я тут, за дюной, костерок сообразил! Погрейтесь, обсушитесь!

...Вскоре мы сидели у разведенного чертенком костерка и обсыхали.

— Ну ты отважная! — одобрительно посматривая на меня, похвалила Ася. — Это ж надо — вот так взять и броситься на помощь, о себе не подумав!

— Вообще-то я страшная трусиха, — призналась я. — Сама не знаю, как получилось. Но мне показалось, что ты тонешь! По доброй воле я бы к Морю Обид и близко не подошла.

— Я тебя понимаю. Сама была такая, — кивнула Ася. — Только знаешь, когда жить захочешь — выбор небогатый: или прозябать на Кладбище Разбитых Кораблей, или рискнуть и попробовать добраться до Большой Земли. Я рискнула, и вот смотри-ка — получилось, доплыла.

— А что за Кладбище Разбитых Кораблей? — встрял в разговор любопытный чертенок. — Я и не слышал о таком!

— Немудрено, — усмехнулась Ася. — Это же из моей сказки, не из вашей!

— Расскажи, пожалуйста! — попросила я. — Я тут сказками вдруг увлеклась...

— Ага, расскажи, — поддержал чертенок. — Я же заядлый сказочник, мне для коллекции!

— Да за милую душу, — кивнула Ася. — Мне и самой хочется все вспомнить...