В поисках потерянного рая

Сказка пятнадцатая ЗАЛ ОЖИДАНИЯ

Кто ухаживал когда-то за тяжелобольными близкими — поймет. Это когда в палате шесть человек, когда тяжелый запах и одна санитарка на все крыло, когда надо нести свое постельное белье, и дорогие лекарства, и памперсы, а сиделку нанять не на что, и спать приходится сидя на табуретке, потому что даже раскладушку не принесешь — в коридоре тоже лежат больные, и ты уже сам не понимаешь, на том ты свете или на этом.

Лидочка как раз дошла до такого «потустороннего» состояния. Мама болела, фактически зависла между жизнью и смертью, и врачи ничего не обещали — смотрели мимо, отвечали неопределенно.

— Что вы хотите? Возраст, — сказал лечащий врач. — Лет ей сколько? Правильно, много. А средняя продолжительность жизни в стране какая? Правильно, гораздо меньше. Ну и вот!

«Так что, он хочет сказать, что мама еще и зажилась?» — подумала Лидочка, но вслух ничего не сказала. Она вообще терялась при встречах с должностными лицами. То есть практически постоянно.

В своем «потустороннем» состоянии Лидочка научилась спать сидя. Ну не то чтобы спать — отключаться на пару минут. Больше нельзя — вдруг маме что-нибудь понадобится? Хотя мама тоже почти все время спала... И вот в один из таких моментов Лидочке, наверное, приснился сон. Такой нереально реальный, что даже запахи почувствовались. Вот только что пахло больницей — а вот уже совсем другим — металлом, чемоданами, дальней дорогой... расставанием.

«Аэропорт?» — подумала Лидочка, сосредоточенно озираясь вокруг. Похоже, это действительно был аэропорт. Лидочка находилась на балконе, среди множества других людей, а внизу тоже были люди, и терминалы, и выходы на летное поле. Сквозь стеклянную стену виднелись белоснежные лайнеры, похоже, новые, сияющие на солнце невыносимым светом.

— Объявляется регистрация билетов и оформление багажа на рейс 84, — объявил динамик. — Отбывающих просим пройти к третьему терминалу.

Лидочке сверху было хорошо видно, как внизу вскипело движение, часть людей потянулась к третьему терминалу, где уже стояли сотрудники — тоже в белоснежной форме, приветливые и улыбчивые.

«Наверное, непрактично во всем белом работать, пачкается быстро», — подумала Лидочка, которая ежедневно стирала свой белый халат, без него в палате находиться не положено.

Тем временем люди у третьего терминала сдавали багаж, предъявляли билеты и проходили через воротца в накопитель. Странность какая-то в этом была... Лидочка не сразу сообразила, что многие пассажиры очень непривычно одеты. Глаз выхватывал то тут, то там людей в байковых халатах, в ночных рубашках, в майках и трико, и Лидочка с изумлением заметила даже несколько совершенно голых товарищей. Впрочем, никого из «нижних людей» это не смущало — как будто так и надо.

И еще одна странность не сразу, но определилась: в воротца заходили каждый в своей одежде, а из них выходили в одинаковых белоснежных просторных балахонах. И багаж оставляли весь, подчистую — в руках у прошедших контроль не оставалось ни пакетов, ни сумочек, ни зонтов, даже билетов не было.

«Антитеррористические мероприятия? — предположила Лидочка. — Чтобы ни бомбу, ни пилку для ногтей не пронесли? Что-то я о таком не слышала...»

И тут Лидочка увидела... Нет, она сначала не поверила своим глазам. Но сомнений не было: там, внизу, в широкие раздвижные двери только что вошла мама. Точно — мама! В своем полосатом халате, который Лидочка только вчера выстирала и выгладила, в теплых носках и кожаных шлепанцах, в правой руке хозяйственная сумка, в которой Лидочка ежедневно носила в больницу куриный бульон, соки и яблочное пюре, а в левой...

«Билет! — ахнула Лидочка. — Но как... Куда??? Она же больна!!!»

Мама стояла и растерянно озиралась по сторонам.

— Мама! Ма-ма! Я здесь! — изо всех сил завопила Лидочка, бросаясь к металлическому парапету. — Мама, посмотри наверх!

— Куда вы, женщина? Это нельзя! — раздалось за спиной, и сильные руки оттащили ее назад.

Лидочка обернулась и увидела охранника — в белоснежной форме, и эмблема с крылышками на шевронах и на фуражке. На кармашке было вышито: «Служба безопасности». Он был явно должностное лицо, поэтому Лидочка сразу опомнилась.

— Извините, я не хотела. Там моя мама! — сбивчиво заговорила Лида. — Я просто ее позвала. Вот и все. Я ничего не нарушала...

— Отбывающих не положено звать, — разъяснил охранник. — Им вообще мешать нельзя. Дело-то серьезное!

— Ну да, я понимаю, — смешалась Лидочка. — Только мама не может здесь находиться! Она сейчас очень больна, понимаете? Я вообще не знаю, как она здесь очутилась... И потом — она за всю жизнь ни разу на самолете не летала! Да и лететь-то ей некуда!

— А вы разве не провожающая? — Теперь охранник выглядел несколько смущенным.

— Да нет же! — с отчаянием сказала Лидочка. — Как же я могу ее провожать, если ей нельзя улетать? Ей лечиться надо! Мне надо туда, вниз, к ней! Где тут выход?

— Выход тут один — назад, в город, — медленно сказал охранник. — Вниз вас не пропустят. Туда только с билетами...

— Господи, ну что за порядки странные? А где тут касса? Я куплю билет!

Лидочка говорила и неотрывно следила глазами за мамой. Та медленно двинулась по залу, рассматривая терминалы И то и дело заглядывая в билет.

— Билет вам, скорее всего, не продадут, — сказал охранник. — У нас тут только по брони... Ваша очередь еще не скоро подойдет. Вы уж мне поверьте.

— Но что же делать! — со слезами вскрикнула Лидочка. — Кричать нельзя, вниз нельзя, а что можно???

— Знаете что? — вдруг решил охранник. — Пойдемте со мной в Зал Ожидания. Если начальство разрешит — устрою вам встречу с мамой. И вы обо всем поговорите. Пойдет?

— Пойдет! — обрадовалась Лидочка. — Спасибо вам! Вы очень добры!

Зал Ожидания оказался тут же, неподалеку — он был просто отгорожен от остального пространства стеклом и оборудован удобными креслами.

— Располагайтесь, ждите. Я должен получить пропуск для вашей мамы, — сказал охранник и удалился.

Лидочка села и стала ждать. Она немного успокоилась и стала рассматривать окружающее пространство.

— Тоже не успели попрощаться? — спросил ее высокий старик, сидящий неподалеку.

— Да нет, я вообще не собиралась прощаться, — охотно откликнулась Лидочка. — Это какая-то ошибка!

— Тут ошибок не бывает, — вздохнул старик. — Если билет куплен, то надо лететь...

— Да ерунда, билет всегда можно сдать, — отмахнулась Лидочка. — Просто все это как-то неожиданно...

— Тут вы правы, это — всегда неожиданно, — покивал старик. — Вроде готовишься, готовишься, а вот приходит пора расставаться — и все равно не готов. А вы кого провожаете?

— Да не провожаю я! Маму тут, внизу, увидела. Но меня к ней не пустили. Сказали ждать.

— А, понятно. А я вот — жену. Ну, мне бы только попрощаться — и все. Пускай летит. Раз решилась...

— А куда она у вас летит?

— Как куда ? Здесь все в одном направлении летят — на Тот Свет. Других маршрутов нет.

— Куда? — оторопела Лидочка.

— На Тот Свет, — терпеливо повторил старик. — Оставляют накопленный багаж... Сдают билет, он же все равно — в один конец... Переодеваются в чистое... И в полет!

— А... Ох... Да... Что вы такое говорите??? — с ужасом выдавила Лидочка.

— А вы разве не знали? — спокойно удивился старик. — Хотя — да, вы еще молоденькая, откуда вам. Первый раз, наверное, близких провожаете?

— Да не провожаю я! — вскричала Лидочка. — Мама жива! Жива! И никуда не собирается лететь! А если и собирается, я ее никуда не отпущу!

— Эгоистично, — заметил старик. — А маму-то вы спросили, хочет она остаться или хочет улететь?

Лидочка набрала побольше воздуха, но так и выдохнула его, не преобразовав в слова. Маму она не спрашивала. И не знала, что там она хочет или не хочет. А врать Лидочка не умела и не любила. Поэтому и сникла, растерянно глядя на старика.

— Ну-ну, не расстраивайтесь, — сочувственно сказал дед. — И простите меня, дурня старого, если что не так. Я вас понимаю. Я-то к своей старухе вот-вот следом прилечу, а вам-то с мамой еще не скоро встреча предстоит. Так что понимаю ваши переживания.

— Какая встреча? — слабым голосом простонала Лидочка. — Мама вовсе не собиралась умирать, ну правда! Вы ведь это имели в виду?

— Это, — подтвердил старик. — Только вот что я вам скажу: сознательно собираются умирать — только самоубийцы и святые. А все остальные — думают, что хотят жить, а на самом деле, в глубине души, бог весть, что они там собираются.

— Мама не самоубийца и не святая, — ответила Лида. — Она просто — мама. Мы знаете как с ней ругались? Она меня всю жизнь гнобила: то похудей, то причешись, то приведи себя в порядок. Я на нее обижалась, злилась. Ругались. Но теперь у нас все изменилось. Мама наконец-то поняла, что была не права. Она раскаялась, в церковь ходила, причащалась, исповедовалась... Да у нас жизнь только-только началась!

— Между прочим, когда человек расплачивается со всеми земными долгами, его уже мало что держит на земле, — заметил старик. — Ваша мамочка, похоже, завершила незавершенное, ну и вот...

— Так. Давайте мы пока про маму не будем, — решительно сказала Лидочка. — Вот встретимся — и тогда все выяснится. А пока переменим тему, ладно?

— И то верно, — согласился старик.

— А вот ваша жена, она тоже не собиралась... ну, улетать?

— Нет. Не собиралась. Ходила, скрипела, меня понемногу пилила. Все неожиданно произошло. Меня и дома-то не было. Так что попрощаться не успел. Только это и гложет. А так — что ж, раз билет приобрела, значит, так надо. Пора, стало быть.

«Безбилетных пассажиров экстренного рейса вне расписания просим пройти к кассе. Повторяю...» — раздалось из динамиков.

— А эти как же? Которые без билета? — тут же спросила Лидочка.

— Это которые совсем неожиданно. В катастрофах, например. Ну ничего, выдадут им билеты. Поторопились маленько, а так тут все предусмотрено. Даже если вне расписания.

— А когда дети умирают, это как, тоже предусмотрено? — гневно спросила Лида.

— Предусмотрено. Дети не дети, а если надо вернуться — значит, летят. Вы, моя хорошая, пока еще не знаете, что здесь мы все гости. А Дом наш — там. Оттуда приходим, туда и возвращаемся. С годами поймете.

Откуда ни возьмись неслышно возник охранник.

— Вам разрешена встреча. Пройдемте.

— Извините, спасибо, до свидания, — вскакивая, торопливо попрощалась со стариком Лидочка. — Ой, мамочки... Боюсь!

...Мама ее ждала. Улыбалась. Выглядела она очень неплохо — помолодевшей, посвежевшей, как будто и не было болезни, и даже глаза блестели по-молодому.

— Мама, мамочка, ну что ты, ну куда ты? — бестолково говорила Лида, обхватив маму руками и вцепившись в нее, как обезьяний детеныш.

— Лида, Лидуня, ну чего ты, ну ладно тебе, — приговаривала мама, гладя ее, как маленькую, по голове.

— Мама, как ты здесь оказалась?

— Лидуня, да какая разница? Ну оказалась и оказалась... Ты не переживай.

— Ну как не переживай? Мам, тебе лежать надо...

— Уже не надо, — весело сказала мама и слегка отстранила ее от себя. — Лид, мне так хорошо сейчас стало! Как будто лет тридцать сбросила!

— Мама, ты правда хочешь... улететь?

— Правда, — сказала мама. — Устала я здесь, Лидунь. Отдохнуть хочу.

— Мамочка, да мы тебя отправим отдыхать куда хочешь. Ну хочешь в Пицунду? Или в Алушту? Ты скажи, мам...

— Не хочу. Хочу домой... На самолете.

— Мама, это нечестно, — жалобно сказала Лида. — Ну у нас же только что все наладилось!

— Вот видишь... Наладилось, и слава богу! Теперь ты сможешь с этим жить долго и счастливо.

— Я не хочу жить без тебя! — воскликнула Лидочка.

— Тебе пора взрослеть, — мягко сказала мама. — Пора стать самостоятельной...

— Мама, ты не имеешь права меня вот так бросать! — требовательно сказала Лидочка. — Ты должна быть здесь, с нами!

— Знаешь, почему я заболела? — вдруг спросила мама. — Честно говоря, чтобы просто отдохнуть. Мне так надоели все эти «не имеешь права», «должна»... Только в болезни от всего этого и спрячешься. Устала я. Вы уж сами как-нибудь. А я хочу покоя.

— Мама, мамочка, ты мне нужна! — заплакала Лидочка. — Я без тебя пропаду. Не уходи!

— Если я останусь, ты никогда не вырастешь, — возразила мама. — Так и будешь ждать команды. Я поняла, что сделала много ошибок. Я все время стремилась руководить тобой, контролировать твою жизнь, уберечь тебя от неправильных шагов. Это из лучших побуждений! Но теперь я поняла, что этой заботой только навредила тебе. Ты теперь без моего руководства чувствуешь себя неуверенно. Хотя уже сама мамой стала...

— Мама, что мне сделать, чтобы ты осталась? — в отчаянии спросила Лида. — Ты не думай, я уже взрослею! Я каждый день взрослею!

И ты мне нужна вовсе не для того, чтобы руководить!!! Ты мне просто так нужна! Потому что я тебя люблю!!!

— Свидание окончено. Прощайтесь, — раздался голос охранника.

— Не-е-е-е-ет!!!! — отчаянно закричала Лидуня и рванулась к маме.

...Грохот табуретки разбудил всю палату. Лида сидела на полу и ошарашенно вертела головой, потирая ушибленную коленку.

— Лидочка! Лида! Доченька! Что с тобой? — встревоженно спрашивала мама, приподняв голову с подушки.

— Сон. Мама, мне сон плохой приснился.

— Нагнись, я тебе в лоб подую, и все пройдет.

Лида нагнулась над мамой и послушно дала подуть себе на лоб. Сразу стало легче.

Мама притянула к себе Лидочку и прижалась щекой.

— Я тебя тоже люблю, — шепнула мама.

И Лидочка заплакала, потому что ей стало жалко маму, и себя, и всех, кто провожает своих близких в этом сияющем аэропорту, и не хочет их отпустить, потому что без них жизнь станет намного сложней, И всегда останется что-то недосказанное, недоделанное, недопонятое...

Когда мама снова уснула, Лидочка вышла в коридор, прижалась лбом к холодному больничному окну. За окном поздняя осень все никак не могла стать зимой, и голые черные ветки деревьев торчали немым укором, как будто это Лидочка была виновата, что снега все нет и нет...

— Я никогда не буду больше давить на маму, — решила для себя Лидочка. — Если ей так хочется уйти — она имеет право. Даже если мне будет больно... Но мечтать, чтобы она осталась, — мне ведь никто не запретит, да? А вдруг она захочет сдать билет и еще немного побыть с нами... Было бы здорово! Я просто буду давать ей любовь. Много любви! И почаще улыбаться — как те люди в аэропорту. Если она будет чувствовать себя счастливой здесь, то зачем ей Туда???

И Лидочка решительно пошла назад, в палату, ставшую для нее Залом Ожидания, — дарить маме много-много любви, без всяких условий, а просто так, ни за что. Потому что любовь — это единственное, что держит человека на Земле...

— Спасибо, я поняла, — тихо сказала я, немного подумав. — Я запомню эту мудрость.

● Смерть — это всего лишь возвращение Домой.

● Когда человек расплачивается со всеми земными долгами, его уже мало что держит на Земле.

● Если человек чувствует себя счастливым Здесь, он не будет торопиться Туда.

— И еще от меня послание, — добавил Кошей.

● Со Смертью приходит обновление.

— Тогда и от меня мудрость прими, — хмыкнула Смерть.

● Смерть — это всего лишь Переход, и к нему надо сознательно готовиться. Чем больше готовность, тем легче Переход.

— А теперь скажи, девица красная, неужто ты только за этим в Триединое царство и пожаловала? — вдруг спросила Смерть.

— За чем? — не поняла я.

— Ну, с Кощеем чаи гонять, со Смертью встретиться, — уточнила она.

— Я? Да нет, конечно! — удивилась я. — Вообще-то я хотела найти свой Потерянный Рай. Вот и брожу по Сказочному Пространству, а все мне сказки рассказывают.

— Ну и что, Рай-то нашла? — заинтересовался Кощей. — И где же это место располагается, али секрет какой?

— Да пожалуй что уже и не секрет — ответила я. — Я много кого тут встретила. И у каждого Рай по-разному выглядит. Кто шалаш на болоте построил — и счастлив. Кто целое Седьмое Небо организовал и друзей туда пригласил. Кто научился мысленно разговаривать и видеть мир другими глазами. Кто с Кладбища Разбитых Кораблей выбрался и теперь книги писать собирается. Говорили мне, что Рай — не снаружи, а внутри, а я все понять не могла. Теперь понимаю...

— И что же ты делать намерена? — участливо спросила Смерть.

— Домой отправлюсь. Буду сама свое Сказочное Пространство строить, — не задумываясь, ответила я. — У меня теперь мудрости сказочной — целая Сума Переметная.

— Прямо завидую тебе, — крякнул Кощей. — У тебя вся жизнь впереди! Рай вот строить будешь...

— А у вас-то? — развеселилась я. — У вас тоже — вся жизнь впереди! Вы ж Бессмертный! Ну и вы возьмите — и тоже постройте. Все заделье какое!

— А что? — воодушевился Кощей. — Идея неплохая! А знаешь что? Давай связь держать, а? Будем опытом обмениваться! Я тебе сказки поставлять буду, я их немереное количество знаю! А ты меня своими историями развлекать станешь! А то ску-у-у-учно мне!

— Да пожалуйста, конечно! Я только рада буду, — охотно согласилась я. — С самим Кощеем Бессмертным дружить — это ж просто сказка!

— Сейчас я тебе какой-нибудь раритет подарю! — соскочил с места Кощей. — Это чтобы связь у нас была. Ты вещицу в руки возьмешь — я сразу почую. Ага! Вот это подойдет

И Кощей торжественно вручил мне небольшой прозрачный шар. А внутри шара была объемная движущаяся картинка: деревья, на которых сидят райские птицы, травка с россыпями спелой земляники, и повсюду порхают разноцветные бабочки. «Надо же! Прямо Потерянный Рай, в масштабе 1:10 000», — весело отметила я.

— На Земле купил, — смущенно пояснил Кощей. — Смотри, фирменная штучка, заграничная! Made in China!

— Спасибо, — поблагодарила я, пряча улыбку. — Очень красиво! Обязательно с вами свяжемся!

— А то, глядишь, и сказку какую вместе замутим, а? — мечтательно вопросил Кощей. — Слушай, прямо жизнь во мне заиграла! Вроде как цель появилась. Вот молодец ты, огонь-девчонка!

— Спасибо! Вы мне тоже понравились! — Я говорила чистую правду: к Кощею Бессмертному я прониклась ну просто очень теплыми чувствами. «Только не жалеть! А то еще больше его ослабишь!» — напомнила себе я.

— Как домой-то добираться думаешь? — деликатно поинтересовалась Смерть.

— Как-нибудь, — беспечно ответила я. — Если сюда добралась, значит и обратно дорогу найду.

— Могу поспособствовать, — предложила Смерть. — У меня спецсредства...

— Ну, если можно, — не раздумывая, согласилась я. Смерти я теперь не боялась — прав был Кощей, интересная она оказалась тетка! И вовсе не злая... В общем, я ей теперь как-то гораздо больше доверяла.

И Смерть, перегнувшись через стол, легонько ударила меня в лоб ладошкой. «Такое со мной уже было», — успела подумать я, потом в голове взорвался фейерверк, и я на время отключилась. А когда открыла глаза, передо мной маячило смутно знакомое лицо — тонкий нос с горбинкой, густые брови, выразительный подбородок, аккуратные узкие губы, дивные серые глаза с ободком. Очень яркая женщина. И где-то я ее видела. О, вспомнила! Баба Яга! То есть экстрасенсиха...

— Вернулась? — спросила она. Голос у нее был низкий, чуть хрипловатый, очень приятный, что называется — чувственный. — Ну, с прибытием, стало быть!

— Сколько времени прошло? — с трудом разлепила губы я.

— Да часа полтора, — глянула на часы она. — Больше я не держу, у меня очередь. Ну что, нашла свой Потерянный Рай?

— Нашла, — счастливо засмеялась я, сжимая в руке подаренный шар. — Не наврали мне, вы и правда — высококлассный специалист

— А то! — озорно усмехнулась она. — Просто сказочный!

— Спасибо вам, — поблагодарила я. — Мне теперь сказок знаете насколько хватит?!

— Да уж, вижу, времени зря не теряла, Сума Переметная вон какая полная, — довольно заметила она. — Мудрая ты стала — просто оторопь берет.

— Это правда, — покладисто согласилась я. — На всю оставшуюся жизнь. А главная мудрость — это то, что вы мне в самом начале сказали. Теперь я это знаю. И всем расскажу!

НАШ ЛИЧНЫЙ РАЙ ВСЕГДА С НАМИ. ОН — В ДУШЕ, И НАДО ТОЛЬКО ЕГО УВИДЕТЬ. А ВСЯ НАША ЖИЗНЬ — ПРОСТО ЕГО ОТРАЖЕНИЯ!