В полдень, у ратуши...

ГЕРМАНИЯ, НЕМЦЫ И ФЕДЕРАТИВНАЯ РЕСПУБЛИКА (Вместо введения)

«Чуден Днепр при тихой погоде…» Эти волшебные гоголевские строки вспомнились мне на вершине крутого утеса, приютившего на себе каменную русалку Лорелею. Внизу вольно и плавно мчала «сквозь леса и горы полные воды свои» другая река, воспетая другим поэтом. Но почему-то случается: попадая в чужие края, испытываешь обостренное чувство родины. Сколько волнующих посвящений, исповедей, признаний в преданности родному отечеству родилось за его пределами. Годы изгнания вызвали к жизни «Божественную комедию» Данте и «Германию» Гейне.

Германия… на протяжении многих веков ее по-разному видели немцы и чужестранцы. Первым подробно описал Германию Тацит, «с ее неприютной землей и суровым небом, безрадостную для обитания и для взора, кроме тех, кому она родина». Граф Мирабо, сначала патриот французской революции, а затем тайный агент королевского дома, открыл в германцах «дух независимости». Его соотечественница Жермена де Сталь находила немцев «равнодушными к свободе». Британский историк Томас Чарли в 1870 году писал в «Таймс» о «благородной, терпеливой, благочестивой и основательной Германии». Салтыков-Щедрин иронически замечал: «…здесь все башни таковы, что в каждой кто-нибудь кого-нибудь замучил или убил». И затем искренне удивлялся: «Природа, которая открывалась перед нами, мало чем отличалась от только что оставленной мною…» Казино Баден-Бадена вдохновило Достоевского на создание «Игрока». Природе и нравам этой земли посвящали страницы своих писем Тургенев и Чехов.

Германия… С тех пор как в 919 году саксонский герцог Генрих I стал кайзером первой германской империи, страна дала миру выдающихся мыслителей и ученых, гениальных поэтов и композиторов. Но с той же земли были развязаны две мировых войны. Случайно ли? Темные силы, питаемые эликсиром средневекового мракобесия, долго ждали благоприятной среды. Время от времени они пробуждались, чтобы потрясти Европу. Католики резали протестантов. Феодалы вешали и колесовали восставших крестьян. Общество изгоняло поэтов. Короли казнили мятежников и бунтарей. Инквизиция охотилась за «ведьмами». В начале XVII века за восемь лет сожгли на кострах 900 «ведьм». Тевтонский меч поднимался на землю Русскую. Города и княжества шли друг на друга. Жгли леса, разрушали замки, грабили ризницы.

Силезские войны Фридриха II привели к отделению Пруссии от империи Габсбургов. После того как прусские короли победили в единоборстве с австро-венгерской монархией, многие не без основания стали отождествлять Германию с Пруссией. Дух прусской военщины утвердился во «втором рейхе» и пустил глубокие корни. Вряд ли кто мог тогда догадываться, к чему это приведет. «Милитаристские поползновения, — проницательно отмечал Салтыков-Щедрин, — …казались столь безобидными, что никому не внушали ни подозрения, ни опасений, хотя под сенью этой безобидности выросли Бисмарк и Мольтке».

Пруссия, а точнее Германия, жаждала крови. Выстрелы 18-летнего сараевского гимназиста Таврило Принципа послужили удобным поводом. «Германский вулкан», как выразился Черчилль, начал действовать.

1919 год. Потоплена в крови Веймарская республика. Всего три недели просуществовала Советская республика в Баварии.

Капповский путч. Фарс нацистского «переворота» в мюнхенской пивной «Бюргерброй». Отставка Гинденбурга. Фашизм приобретает вкус к власти. В предсмертной агонии корчатся штурмовики Рема. Придурковатый Ван дер Люббе по наущению нацистов поджигает рейхстаг. В поджоге обвиняют коммунистов. Глейвитц. Эсэсовцы в польских мундирах создают «прецедент» для нападения на Польшу. 22 июня. Коричневая орда вторгается в нашу страну. И наконец, Освенцим, Треблинка, Майданек, Дахау. Мрачная тень герцога Альбы несколько столетий лежала на Европе. Фашизм заставил забыть о ней. Никогда еще континент не видел столь чудовищных и столь массовых преступлений. Затем: разгром, капитуляция. Потсдам. Нюрнберг, вынесший приговор «третьему рейху». В колыбели трех оккупационных держав рождается Западная Германия. Трудящиеся восточной части создают первое немецкое государство рабочих и крестьян. На политической карте мира появляются два немецких государства.

Их объединяет общая история и культура, но они развиваются в разных общественных системах. Более 30 лет. И у каждого из них уже своя собственная история. Германия сохранилась лишь как историческое понятие. Увидеть ее такой, какой была она во времена Реформации, Тридцатилетней войны или Габсбургов, может каждый, уединившись в библиотеке. Увидеть, как сегодня мчит свои воды Рейн, как живут там и трудятся люди, можно, лишь побывав на его берегах.

Какие же они, нынешние немцы, живущие в той части Германии, которая стала называться Федеративной республикой, ФРГ? Впрочем, это сокращение на Рейне не пользуется популярностью. Одна моя знакомая учительница вынуждена была заплатить штраф за наклейку на своем «фольксвагене». Там значилось: БРД (ФРГ). Нет, дорожная полиция не против наклеек. Но уж если ты непременно хочешь подчеркнуть свою государственную принадлежность с помощью наклейки, будь любезен — для этого на любой бензоколонке продаются опознавательные знаки Д — «Дойчланд», «Германия».

Так думает не только полиция. В официальных документах записано полное название государства — «Федеративная Республика Германии», но многие в Федеративной республике никак не хотят считаться с фактом существования двух немецких государств.

В немецком языке есть два сложных времени, передающих события минувшего и давно минувшего, — перфект и плюсквамперфект. В истории Федеративной республики тоже как бы два прошедших времени: одно длилось много веков и закончилось в 1945 году. Отсчет другого начался на пепелище «третьего рейха».

Как-то в период очередной предвыборной кампании в ФРГ мне в руки попалась рекламная листовка ХДС/ХСС «Что такое Германия». На цветной карте изображалась Германия в довоенных границах. Часть территории Польской Народной Республики и Советского Союза закрашена тем же цветом, что и территория «остальной» Германии — ГДР и ФРГ. Эти земли заштрихованы как «находящиеся под временным управлением» СССР и Польши. В пояснении говорилось: «Германский рейх не прекратил своего существования ни в результате капитуляции верхмата 8 мая 1945 года, ни из-за того, что государством управляли четыре оккупационные державы, ни из-за насильного образования ГДР. Германский рейх продолжает существовать». Реваншистская лексика в программных установках оппозиционного блока? Не только лексика. Мне неоднократно приходилось бывать на съездах оппозиционных партий и мероприятиях правого толка, которые напоминали сеансы политического спиритизма. Там взывали к духу «единой Германии», почившей в результате раскольнической политики западных держав. Взывали и продолжают взывать тщетно, ибо призрак уже не в состоянии обрести плоть. И надо сказать, большинство западных немцев это понимают, хотя бы в силу своего исконного практицизма и здравомыслия.

У каждого советского журналиста, которому довелось жить и работать в этой стране, свои пристрастия, и каждый |iai<*>i «ir лсст о ней по-своему. Разумеется, не все оседает в памяти, на псе увиденное вызывает желание рассказать о нем. Но любой всегда хорошо помнит, с чего началась его «германистике».

Для меня она началась со школьных попыток перевести знаменитую балладу Гейне о коварной русалке Лорелее (кто но дерзал?). Увлечение классикой: Гёте и Шиллер. Потом заинтересовала современность. Интерес помогала утолить журналистика. Первая и, пожалуй, наиболее объективная книга о современной (послевоенной) Западной Германии «Бонн — сила и бессилие» П. А. Наумова не только объяснила и показала механизм боннского государства, его колесики и винтики, она заставила по-новому отнестись к тому, что было известно о немцах прежде. Это было как открытие нового материка. Краткие командировки. Общение с живыми людьми, гражданами Федеративной республики. В 1976 году корреспондентская работа в агентстве печати «Новости» привела меня в Кёльн.

Подробнее всего о стране, конечно, расскажут путеводители. Из них вы можете узнать, где находится домик Гёте, сколько в нем деревянных ступенек, как спалось Чемберлену в гостинице «Петерсберг», когда он прилетал в Германию, чтобы договориться с Гитлером, сколько пивных в Кёльне и сколько пар обуви в день выпускает фирма «Адидас». Среди сочинений этого рода есть удивительные, и все же, в какие бы интересные детали ни посвящал вас путеводитель, он останется сухим и бесстрастным, как мумия фараона или энциклопедических! словарь, а сведения, почерпнутые из него, вскоре выветрятся, сотрутся, если не будут подкреплены собственными наблюдениями, если не дополнятся рассказами живых людей и самой жизнью.

Чтобы лучше понять страну, надо посмотреть на нее глазами тех, «кому она родина», как говорил Тацит. За годы работы в Федеративной республике и во время краткосрочных командировок я узнавал ее с разных сторон. Она открывалась не сразу. Мешали штампы и поверхностные суждения — неизбежное следствие быстротечных «транзитов». Но чем больше встреч накапливалось в моем багаже, тем понятнее становился для меня современный западный немец. Многое запомнилось, легло в дневник, записано на магнитофонные ленты, разбросано в комментариях, очерках и репортажах. Приходилось видеть людей вчерашнего дня, пытающихся оправдать преступное прошлое — неудавшийся блицкриг против Советского Союза и газовые камеры. Приходилось видеть сытых и равнодушных бюргеров, замкнувшихся в своем благополучном и тесном мирке. Но все же таких было немного. И наверное, потому что молодежь меньше всего заражена вирусом мещанства и равнодушия, острее переживает социальную несправедливость и активнее участвует в политике, я старался чаще встречаться с молодежью. Это были студенты и преподаватели, мои коллеги — журналисты и люди других, самых разных профессий.

Один из кёльнских друзей как-то сказал, что он всегда назначает свои «внешние» встречи у старой ратуши, выстроенной еще в 1396 году в честь завоевания бюргерских свобод на средства кёльнских ремесленников. В тихом, мощенном булыжником дворике легче припарковать машину и обнаружить друг друга. Это одно из немногих мест в центре города, где даже в периоды зимней и летней распродажи сравнительно немноголюдно. Сюда забредают лишь туристы, чтобы поглазеть на древний римский преториум[1] — собрание археологических находок в подвале новой ратуши, расположенной рядом. Позднее и я нередко пользовался этим тихим уголком для своих деловых встреч. Отсюда можно было быстро спуститься в старый город, чтобы посидеть в одном из уличных кафе, или на набережную, в течение двух-трех минут оказаться на вокзале или в торговом центре, пройти к собору…