В полночь упадет звезда

ЗМЕЯ С РУБИНОВЫМИ ГЛАЗАМИ

Это было во время обеденного перерыва. Трое шифровальщиков гуляли в одной из многочисленных аллей парка. В этот час многие штабные офицеры и унтер-офицеры выходили в парк, чтобы размяться после долгого сидения над пишущими машинками, планшетами и картами. Если б эти люди не были одеты в военную форму, можно было бы подумать, что они гуляют в городском саду в воскресный послеобеденный час.

Впрочем, подобные прогулки были так необычны и редки во фронтовых условиях, что многие на минуту забывали, где они находятся. Достаточно было видеть, как они прогуливаются, чтобы понять это. Тот, кто воевал, знает, как велика разница между походкой человека военного и гражданского. Военный человек, даже гуляя, помнит о своих обязанностях. Он словно забыл, что такое неторопливый шаг беззаботного человека. Следуя за ним, легко подсчитать ритм его шага: раз — два, раз — два…

Старшие и младшие офицеры штаба, прогуливавшиеся по аллеям парка, шли по-другому. Казалось, они снова обрели способность просто гулять. Группами по два-три человека двигались они по аллеям, шумно разговаривая, жестикулируя. Во всем их поведении была какая-то непринужденность. Больше всего говорили о прошлом, сознательно или бессознательно стараясь не думать о фронтовых и штабных делах. Вспоминая о мирных днях, они полнее ощущали прелесть прогулки, возможность дышать свежим воздухом, не испытывая ежеминутной опасности. Каждый мог рассказать своим собеседникам что-нибудь интересное о таких же прогулках по садам и паркам в родных мирных городах.

Только шифровальщики говорили не о прошлом, а о настоящем. Темой их разговора, как и всегда в последнее время, был их отсутствующий товарищ Уля Михай. Начал разговор Пелиною:

— Что вы скажете, братцы, о нашем Уле? Он днюет и ночует у этого управляющего. Да простит меня бог, но мне эта крепкая дружба совсем не по нраву.

— А чем она тебе, собственно, не нравится? — спросил Бурлаку.

— Я не понимаю, что у них может быть общего? Если бы еще управляющий был помоложе, тогда другое дело. Но так?

— Ты не финти и говори прямо, о чем думаешь, — упрекнул его Мардаре.

После некоторого колебания Пелиною решил откровенно высказать друзьям свои опасения:

— Я бы не хотел, чтобы вы меня превратно поняли… Я люблю Улю и ценю его, но дружба его с управляющим мне, скажу прямо, не нравится. Мне кажется, что Уля сам стремится к этой близости. И вот я спрашиваю себя: зачем это ему нужно?

— И ответа ты еще не нашел? — поинтересовался Бурлаку.

— Нет, нашел!

— Тогда говори, брат, чем зря языком молоть.

— Мне кажется, что Уля набивается на дружбу с управляющим, чтобы через него добраться до «хозяйки замка»

— Так ты думаешь, что у него есть какие-нибудь тайные намерения? — с сомнением спросил Мардаре.

— Боюсь, что да. Такой бабник, как он!..

— Но ведь она же сумасшедшая… Разве ты забыл про это? — прервал его Мардаре. — Это было бы чудовищно!

— Сумасшедшая-то сумасшедшая, но какая? Она не кусается, не кричит, одним словом, не вытворяет ничего ужасного. Вы же видели ее не меньше, чем я. Я вам откровенно признаюсь — мне доставляет большое удовольствие смотреть на нее. Она так хороша!.. Когда смотришь на нее и видишь, как она идет из оранжереи с цветами, разве можно подумать, что она не в себе? Правда, у нее несколько странная походка и взгляд какой-то блуждающий, но это и всё. В сущности, в чем заключается ее безумие? Она не разговаривает, — так, может быть, она уже забыла, как произносят слова, а в остальном она совершенно нормальный человек. На рояле она играет великолепно, любит цветы, умеет за ними ухаживать почище любого садовника… Вот мне и кажется, что безумие «хозяйки замка» не может помешать тому, чтобы мужчина увлекся ею. Разве немую женщину, если она так же красива, как эта несчастная гувернантка, нельзя любить?

— О-о, ты в нее влюбился, жеребенок! — воскликнул Бурлаку, глядя на Пелиною с восхищением.

— Не говори глупостей, «старик»! Речь идет не обо мне, а об Уле.

— Ты думаешь, Уля влюблен в «хозяйку замка»?

— Иначе я не могу объяснить, чего он привязался к этому управляющему?

Мардаре расхохотался:

— Ей-богу, Пелиною, дружок, ты поглупел! И даже очень. Ты думаешь, наш Уля из тех, кто может влюбиться в женщину, у которой не все дома? Что верно, то верно — до женщин он великий охотник. Но влюбиться в женщину, которую он, может быть, больше никогда не увидит?.. Нет, это немыслимо. Но допустим, что он влюблен. Или, лучше, что она ему просто нравится. Так ты думаешь, стал бы Уля в этом случае терять время, добиваясь расположения управляющего, вместо того чтобы вести лобовую атаку? Насколько я его знаю, в это трудно поверить. Если уж у него были серьезные намерения в отношении «хозяйки замка», можешь быть спокоен, что он давно бы любовался пейзажем, который открывается из ее окна оттуда, из башни, где она проводит дни и ночи.

— Чем же тогда можно объяснить, что каждый раз, когда его ищешь, то находишь у управляющего? И другое: стоит только «хозяйке замка» спуститься вниз, он уже тут как тут.

— А откуда тебе всё это известно, жеребеночек? — ехидно спросил Бурлаку.

— Я его видел при этом.

— Эх, жеребеночек, я бы дал отрезать себе усы, если бы они были у меня, чтобы доказать, что ты влюблен в нее.

— Не будь идиотом!

— И всё-таки ты влюблен. Да еще так, что стал ревновать Улю.

— В конце концов можете думать обо мне что хотите, но вы мне ответьте на вопрос: чем объясняется интерес Ули к управляющему?

— Я могу дать тебе тысячу объяснений! — предложил Бурлаку.

Разумеется, из тысячи объяснений было дано лишь несколько. С ними согласился и Мардаре. И всё-таки никто из них не сумел толком объяснить близость Ули к управляющему, хотя спор по этому поводу у них отнял весь обеденный перерыв.

Действительно, Уля Михай довольно часто был гостем управляющего, который жил в домике из красного кирпича, расположенном в некотором отдалении от замка.

Домик состоял из двух комнат, разделенных маленькой прихожей, кухни и ванной. Скромную обстановку дополняли очень ценные персидские ковры, которые оказались здесь, вероятно, после того как из замка была вывезена вся мебель.

Владея венгерским языком, Уле нетрудно было подружиться с управляющим. Впрочем, тот проявлял дружелюбие ко всем румынским офицерам и унтер-офицерам. Только этим можно было объяснить, что в его домике постоянно торчало несколько солдат, приходивших к нему неизвестно за какой надобностью. Частенько бывали здесь с разного рода просьбами денщики. И управляющий изо всех сил старался угодить им. Особенно ласков он был с теми, кто знал венгерский язык, а их было не так уж мало, потому что дивизия формировалась, главным образом, из жителей Трансильвании. С ними он дружелюбно беседовал, рассказывал занятные истории из жизни хозяев замка, а нередко угощал и стаканчиком палинки, крепкой настойки. Если же случалось, что кто-нибудь заглядывал в домик во время обеда, управляющий немедленно усаживал его за стол.

Дружеские обеды, которые выгодно отличались от достаточно однообразной армейской пищи, служили хорошим поводом для откровенного разговора с румынскими солдатами. А, как известно, во время такого разговора можно без особого труда узнать много интересного.

Уля, к которому управляющий проявлял большое расположение, давно заметил, что хозяин домика сам никогда не задавал вопросов, которые могли бы возбудить подозрение. Он просто очень внимательно слушал, и солдаты, находя в нем приятного собеседника, становились за его столом чересчур словоохотливыми и болтали всякую всячину, к большому удовлетворению господина управляющего, роль которого была совершенно ясна Уле. Не рискуя жизнью, не навлекая на себя никаких подозрений, управляющий выполнял таким образом свою задачу тайного агента противника, оставленного в тылу у наступающих румынских и советских частей.

Конечно, можно было принять меры, чтобы прикрыть этот источник информации врага. Но ведь невозможно запретить солдатам бывать здесь, не вызвав подозрений венгра.

Уля решил подружиться с управляющим по многим причинам. Во-первых, он хотел поближе узнать этого человека, чтобы понять, какое место занимает он в агентурной группе. Во-вторых, если он не ошибся и управляющий действительно был одним из агентов Абвера, то, вероятно, с ним попытаются установить связь. Уля надеялся, что его частые визиты к управляющему дадут возможность узнать об этом своевременно. Ему казалось, что непременно должна быть налажена связь между двумя лицами, например Некулаем Тупицей и управляющим. Однако, к его удивлению, Некулай еще ни разу не перешагнул порога этого дома. Он был единственным денщиком, которому удавалось выйти из всех затруднений, не обращаясь к услугам управляющего. Промедление с установлением связи Уля относил за счет чрезвычайной осторожности этих двух лиц.

Лишь несколько дней спустя Уля понял, как ошибся в своих расчетах, предполагая, что эти два агента попробуют установить между собой связь.

В тот день, по обыкновению, «хозяйка замка» вышла из оранжереи с большим букетом хризантем в руках. Проходя по аллее, ведущей к замку, она встретилась с Некулаем Тупицей. Он не впервые видел ее, но так близко еще не встречал. Взволнованный ее красотой, Некулай замедлил шаги, чтобы разглядеть ее получше.

«Хозяйка замка» шла ему навстречу, как всегда глядя поверх голов и, казалось, совершенно его не замечала. Но когда женщина поравнялась с ним и протянула ему цветок, Некулай Тупица заметил на безымянном пальце руки толстое золотое кольцо в виде змеи. Змея подняла голову кверху, вместо глаз у нее сверкали два больших рубина.

Змея с рубиновыми глазами служила опознавательным знаком.

На этот раз не заикаясь, Некулай Тупица произнес пароль на немецком языке:

— Розы расцвели.

— Да, но у них еще не выросли шипы. Будьте внимательны к тому, что я сыграю завтра утром, — ответила «хозяйка замка», едва шевеля губами.

Эта сцена продолжалась всего несколько мгновений. Некулай Тупица взял цветок, который она ему преподнесла, и пошел дальше, не оглядываясь. Дойдя до задней стены оранжереи, он бросил хризантему в ящик с засохшим навозом.

Наконец связь была установлена. Но Уля этого не мог знать. Хотя он и наблюдал издали за встречей Некулая с «хозяйкой замка», но не успел заметить, как она неожиданно вновь обрела дар речи для того, чтобы произнести ответный пароль.

Зато некоторое удивление на лице Некулая Тупицы вызвало у него подозрение, еще больше усилившееся, когда он увидел, как денщик бросил в ящик с мусором хризантему — дар «хозяйки замка». Он был единственным солдатом, который не захотел сохранить цветок, полученный в подарок от самой красивой женщины, которую ему когда-либо доводилось встретить.

На следующий день, к большому разочарованию новоиспеченных поклонников музыки, пианистка заменила свой обычный утренний концерт каким-то попурри sui generis. Можно было подумать, что пианистка никак не может решить, что именно ей сыграть. Она начинала одну мелодию, но через несколько секунд бросала ее, чтобы начать другую, потом третью.

Если бы накануне Уля не стал свидетелем встречи «хозяйки замка» с Некулаем Тупицей, может быть он и не придал бы значения этим музыкальным упражнениям. Но именно потому, что он наблюдал за этим свиданием, необычайное утреннее попурри весьма его заинтересовало.

Он находился в кабинете капитана Георгиу, когда раздались первые аккорды.

Капитан Георгиу, которого музыка покорила так же, как и всех остальных, с нетерпением ждал концерта, и так же, как всех других, непонятные пассажи пианистки привели его в недоумение.

— Мне кажется, что у нее сегодня плохое настроение, — заметил он, стараясь за улыбкой скрыть свое разочарование. Уля пожал плечами:

— Как знать, повинно ли в этом плохое настроение.

— Что вы этим хотите сказать?

— Что я очень удручен своей музыкальной неграмотностью. Я хотел бы знать, не переговариваются ли они таким образом с Некулаем Тупицей?

— Используя музыкальный шифр?

— А почему бы и нет? Проклятье!.. Они над нами издеваются! Если после войны я не сменю профессию, то мне придется серьезно заняться музыкой.

Он смял папиросу в пепельнице и, взбешенный, зашагал по кабинету. Через несколько секунд он остановился и стал внимательно прислушиваться. Его поразили равномерные музыкальные переходы от одной мелодии к другой, какие обычно можно услышать в попурри: пианистка давала прозвучать между мелодиями одной отчетливой ноте, почти сливавшейся с мелодией, но звучавшей в другой тональности. Можно было подумать, что, пока она вспоминала какую-то пьесу, чьи-то пальцы нажимали именно на те клавиши рояля, которые создавали впечатление полного диссонанса.

Вслушиваясь внимательно в эти отдельные ноты, Уля в конце концов уловил звучание знакомых букв азбуки Морзе.

Пораженный своеобразием и простотой этой системы шифра, он взял на столе у капитана лист бумаги и стал записывать буквы.

Когда последняя нота отзвучала и рояль умолк, Уля прочел вслух буквы, которыми он заполнил целый лист бумаги:

— б… х… и… м… д… х… р… в… а… з… н… и…

с… х… т… с… ф… м… б… п… с… у… д… х…

о… у… т… и… р… в.

— Вы считаете, что вам удастся расшифровать текст? — спросил капитан Георгиу.

— Это будет нелегко. И всё-таки я попробую… Пойду к себе.

— А что скажут остальные шифровальщики? Оставайтесь лучше здесь!

— Не беспокойтесь! Я скажу им, что пытаюсь составить новый код, более простой и остроумный, который собираюсь предложить взамен нынешнего шифра Д. Р. Б.

— И они вам поверят?

— Конечно. Это наше старое увлечение. Среди нас нет ни одного, кто бы ради собственного удовольствия не попробовал составить по крайней мере хоть один собственный код. Конечно, мы их никуда не посылаем, потому что знаем, как трудно менять шифры, с которыми мы привыкли работать.

— В таком случае, можете идти. Желаю вам удачи, и, если вы чего-нибудь добьетесь, сообщите, пожалуйста, мне.

— Обязательно!

Больше двух часов понадобилось Уле, чтобы расшифровать засекреченный текст (правда, в нем недоставало начала, а также нескольких букв, которые либо он пропустил при переписке, либо они были пропущены самой пианисткой), но даже в таком виде текст давал многое. Впрочем, недостающие слова легко дополнялись воображением.

Зашифрованный текст, посланный «хозяйкой замка», был следующего содержания:

…непременно с гepp оберштурмбанфюрером Карл… у… озеро… лодка… северо-запад… кустарник… с др… ждите… там… осторожно… подозрение… следят… встреча… возможность… оберштурмбанфюрер… на четверг обязательно».

На другом листе бумаги Уля без большого труда восстановил полный текст:

«Непременно с гepp оберштурмбанфюрером Карлом в полночь буду на озере в лодке. В северо-западной стороне озера имеется кустарник на берегу. Ждите меня там. Будьте очень осторожны. Если подозреваете, что за вами следят, встречу отменяю. Найду другую возможность сообщить вам. Герр оберштурмбанфюрер Карл назначил на четверг обязательно».

Уля тихо присвистнул, взглянув на Мардаре, единственного шифровальщика, находившегося в канцелярии. Но тот писал письмо и не обращал на своего товарища никакого внимания. Уля сложил бумагу, на которой записал расшифрованный текст, и спрятал ее в карман вместе с черновиками, потом придвинул стул к окну и, облокотившись на подоконник, стал смотреть во двор замка, в этот час почти пустой.

Мардаре, который исписал уже лист бумаги и собирался писать на втором, заметив Улю у окна, насмешливо улыбнулся. Он был убежден, что Уля уселся там, чтобы увидеть «хозяйку замка».

На самом же деле Уля уединился, чтобы иметь возможность всё спокойно обдумать. Вид, который открывался из окна, действовал успокаивающе и помогал его размышлениям. Отсюда хорошо был виден парк, озеро с тихой неподвижной водой и немного дальше домик управляющего.

«Одно несомненно, — думал Уля: — сегодня ночью у них должен состояться военный совет, на котором я не могу не быть».

Он вспомнил то место в расшифрованном тексте, где говорилось: «герр оберштурмбанфюрер Карл назначил на четверг».

Что именно мог назначить на четверг этот Карл? Вероятно, заключительный и решительный удар. Очевидно, «бедная барышня гувернантка» будет играть роль «троянского коня», но как именно, на этот вопрос он ответа найти не мог.

Совершенно ясно, что Некулай Тупица, или один из его сообщников, не будет стараться проникнуть в замок в течение ночи, так как все входы и выходы охраняются караульными из полицейской роты. С другой стороны, «хозяйка замка» не сможет незамеченной спуститься из своей башни во второй этаж, где располагаются шифровальщики. Чтобы добраться сюда, она должна будет воспользоваться либо главной лестницей, либо черным ходом. На первом этаже, возле кабинета генерала, днем и ночью стоят вооруженные автоматчики. Чтобы пробраться к шифровальной машине, «хозяйке» придется пройти мимо часового. Это невозможно. На черной лестнице ее бы остановил дежурный, который стоит перед дверью Второго отдела.

Таким образом, «хозяйка замка» не сможет проникнуть в шифровальный отдел, не ликвидировав одного из часовых. Но, сделав это, она не достигла бы своей цели. Если бы агент Абвера собирался проникнуть в шифровальный отдел с помощью силы, то он давно попытался бы это сделать… И всё-таки они решили действовать. Об этом ясно говорил расшифрованный текст. Иначе какой смысл имела концентрация агентурной группы — нескольких человек — в одном месте?

Оберштурмбанфюрер Карл назначил решающие действия на четверг. Оставалось еще три дня. Начало будет положено сегодня ночью.

«Кто его знает? Может быть, мне и удастся узнать, какой сюрприз они нам готовят?» От одной этой перспективы Уле стало весело, и он невольно улыбнулся.

Мардаре, который тем временем закончил письмо, заметил улыбку Ули и спросил:

— Кому ты улыбаешься, дружище?

— Никому. Я просто вспомнил кое-что смешное.

— А я думал, ты кому-то улыбнулся.

Уля взглянул на него с недоумением:

— Кому, черт побери, я могу улыбаться?

— Как кому? Например, «хозяйке замка».

— Прямо скажем, из-за такой женщины не стоит голову терять!.. Как бы хороша она ни была, но если знаешь, что она ненормальна… Понимаешь, это меня останавливает.

— Безусловно… но ты должен признаться, что тебе доставляет удовольствие смотреть на нее.

Уля взглянул на Мардаре подозрительно. Казалось, он говорил одно, а думал совсем другое. Понимая, что надо быть очень осторожным, Уля решил отшутиться:

— Послушай, Ион, по-моему, ты просто соскучился по хорошенькой бабенке, иначе я не пойму, почему тебя так занимает наша бедная «хозяйка».

И, взяв свою пилотку, которая неизвестно каким образом оказалась на полу, Уля вышел из канцелярии.

Он решил пройтись по парку, чтобы днем познакомиться с тем местом, где этой ночью должны были встретиться агенты Абвера.