В пустынях Казахстана

Там, где кончается Джунгарский Алатау

Наш путь лежит из Алма-Аты на хребет Малайсары, на север, по благоустроенной и широкой автостраде в город Капчагай, расположенный близ водохранилища, питаемого рекой пустыни — Или За этим городом дорога, петляя, пересекает реку Или. Она взбирается на обширное и пустынное плоскогорье Карой и идет вновь на север к низовьям реки. Здесь высотомер показывает около тысячи метров над уровнем моря хотя вокруг настоящая пустыня, поросшая серой полынью Однообразие этого плоскогорья угнетает.

Вскоре плоскогорье понижается, и на горизонте показывается голубовато-сиреневый пологий и невысокий хребет Малайсары. Он — самый западный отрог Джунгарского Алатау. Узким длинным языком он вдается в прибалхашскую пустыню, покрыт серой полынью или солянкой — боялычем. В понижениях, возле крохотных ручьев кое-где сбегающих с хребта, растительность богаче. Здесь появляются чингиль, таволга, курчавка. Во многих местах горы прорезают пологие распадки. Там же, где показываются коренные породы, распадки переходят в неглубокие ущелья. Западным концом хребет упирается в реку Или. Здесь кончается величественный хребет Джунгарский Алатау.

Хребет и пустыни, его окружающие, используются только как зимние пастбища. В ущельях располагаются домики пастухов и загоны для скота. Кое-где на плоскогорьях иногда сеют хлеб, но он вызревает только в годы, богатые осадками.

Я давно собирался проехать хребет Малайсары от начала до конца на автомобиле. Вдоль его подножия есть проселочные дороги. Впрочем, в сентябре скот еще не пригнали на зимовки, за весну и лето природа восстановилась, земля покрылась растительностью а звери и птицы отвыкли от человека. Сейчас все живое уже закончило свои дела, и природа, тихая, спокойная, медленно угасала в ожидании самого скучного времени жизни пустыни — долгой зимы.

Спуск с плоскогорья Карой закончился — и перед нами ровная около десяти километров шириной долина Кербулак (Сухой ключ). По ней тянется слегка извилистое с отвесными стенками сухое русло. Пустыня бедна водой, и там, где, казалось, судя по местности, должна быть река, сухо, и лишь ранней весной за несколько дней промчатся потоки талой воды, да иногда от внезапного летнего ливня пронесутся воды, смешанные с землей, щебнем и вымытыми растениями. Потоки эти быстро исчезают оставляя после себя следы короткой и бурной деятельности. Тот, кто впервые попадает в пустыню, увидев сухие русла, невольно думает о том, что когда-то здесь текли полноводные реки.

С асфальтового шоссе вдали видна тоненькая светлая ниточка проселочной дороги, ведущей на запад, к далеким тугаям реки Или, и я сворачиваю на нее. Песчаная почва не пылит, ехать по ней не трудно, и вскоре мы возле тихой реки Или, среди зарослей ив, колючего лоха чингиля, высокого злака чия, зеленой солодки и софоры. Деревья еще не оделись в осенний наряд. Светло-зеленые ивы оттеняют сизовато-зеленую листву лоха, всюду на деревьях видны лианы ломоноса с почти белыми пушистыми подушками семян, охристо-желтые головки молодых тростничков собрались группками, а склоны обрывов пестреют лимонно-желтыми и бордово-красными солянками. Золотая пора пустыни, когда ночи свежи и прохладны, днем солнце греет ласково и не такое ослепительное и знойное, как летом.

Ветка цветущей таволги

Паук-аргиопа брюенхи на тенетах

Над высокими крутыми обрывами — когда-то и возле них текла река — носятся шумные галки и присаживаются в ниши, где были их гнезда; в зарослях чингиля цокают фазаны. В воздухе носятся стремительные стайки скворцов, дружно и слаженно совершают головоломные пируэты, строго соблюдая дистанцию между собой в соответствии со сложными правилами высшего птичьего пилотажа. Прожужжит куда-то торопящаяся муха, нудно прозвенит над ухом редкий комар, почуявший добычу. Звуки природы подчеркивают ее удивительную тишину. Я люблю эту тишину и готов бесконечно ею наслаждаться, отдыхая от городского шума.

— Да, тишина чудесная! — соглашается мой спутник Николай. Но вскоре добавляет: — А знаете, в этой тишине не хватает чего-то!

И включает радио. Типичный житель города, воспитанный в нем с пеленок, он не способен жить без привычных звуков, пусть совершенно бесполезных и ненужных для восприятия окружающего. Не без труда мне удается уговорить выключить радио, попытаться привыкнуть к тишине природы.

Изредка к нам прилетают яркие, шумные и стремительные осы-бембексы — истребительницы слепней, которыми они кормят своих находящихся в норках личинок. С громким жужжанием они крутятся, ищут, есть ли возле нас эти гнусные кровопийцы. Иногда к такой осе, нарушая неприкосновенность чужого охотничьего участка, подлетает другая оса. Тогда между соперницами разгорается вражда, одна прогоняет другую. Несмотря на подчас довольно ожесточенное сражение, разыгрывающееся между дуэлянтками, они никогда не применяют свое смертоносное оружие — жало.

Тот, кто не знает доброй миссии этих ос, предначертанной природой (а большинство людей очень плохо представляют жизнь насекомых и незнакомы с их многоликим миром), принимает визит бембексов за акт недоброжелательства и, отбиваясь от своих защитников, по незнанию своему лишает жизни этих совершенно безвредных и безопасных для человека созданий. Зато коровы и лошади, обладая безошибочным инстинктом — этой мудрой памятью, оставляемой далекими предками, очевидно, по звуку полета прекрасно различают друзей от врагов и никогда (никогда!) не отмахиваются от бембексов.

Курган с грядками урочища Малайсары. Левая стрелка укапывает направление восхода солнца в день зимнего солнцестояния, средняя — в дни весеннего и осеннею равноденствия, правая — день летнего солнцестояния

Мы не спеша едем вдоль поймы реки Или, минуем красный глинистый откос с двумя кем-то издавна вырытыми неглубокими пещерами, направляемся к западной оконечности Малайсары и к вечеру поднимаемся на плоскогорье: вдоль реки дальше ехать нельзя, к воде подступают утесы.

Крутой подъем выводит нас в лёссовую пустыню, сухую и пыльную. Здесь неторные дороги разбегаются в стороны. Отсюда мы видим заманчивую излучину реки и направляемся по ведущей к ней дороге. С высокого холма очень хорошая видимость. С севера совсем рядом — пологие горки хребта Малайсары, с востока проглядывают далекие снеговые вершины Джунгарского Алатау, с севера — обширная в зеленых тугаях долина реки Или. Она здесь круто заворачивает сперва на запад, а затем к северу. За долиной на юге виден заснеженный Заилийский Алатау.

Мы стоим на вершине кургана. Топографы соорудили на нем временный ориентир, вкопали длинную жердь. К западу от кургана я заметил что-то необычное. Надо подъехать, разглядеть поближе, узнать, что там такое!

Да, так и есть! Я впервые вижу так называемый курган с грядками, или, как их еще называют, с «усами», о которых прежде читал в археологической литературе Центр сооружения занимает небольшой курган (1) диаметром около четырех метров. Собственно, это даже не курган, а кольцо из камней, внутри которого гладкая площадка. От этого кургана справа и слева, направляясь на восток, идут две гряды камней. Каждая гряда заканчивается маленьким холмиком (2,3). Между ними еще едва заметен один крошечный холмик (4). Кое-где на грядках среди обычных камней сохранились камни больших размеров, стоящие торчком. Не представляют ли все сооружения какие-то ориентиры?

Курган с грядками очень старый. Камни почти занесены почвой, а многие целиком ею погребены. После того как весь этот своеобразный комплекс был построен, ветры отложили здесь не менее чем полу метровый слой почвы.

Такие курганы издавна привлекали внимание археологов. Первое описание аналогичного кургана было сделано еще в 1927 г. А. Ф. Семеновым в бывшей Акмолинской области. Затем, в 1932 г., один из курганов был открыт и обследован в Калмыкии И. С. Рыковым совместно с И. В. Синициным. Год спустя еще один курган с грядками был раскопан в Центральном Казахстане экспедицией Государственной академии истории материальной культуры и, наконец, в 1946 г. А. X. Маргулан также в Центральном Казахстане раскопал серию таких курганов.

Сейчас известно довольно много курганов с грядками, и о них казахстанским археологом М. К. Кадырбаевым составлена весьма обстоятельная сводка. Как оказалось, курганов с грядками больше всего в Центральном Казахстане, в так называемом Казахском мелкосопочнике. Их распространение довольно четко ограничено с запада Улутаускими горами и верховьями реки Ишим, с севера — южными районами Кокчетавской области до Щучинска и озера Боровое, с востока — зоной плоских увалов и низкого мелкосопочника Калбинского хребта. Южная граница 49 простирается до северных районов Прибалхашья и Бетпак-Далы. Одиночные курганы с грядками найдены на территории южного Казахстана, в Семиречье, а также, как уже упоминалось, в Калмыкии.

М. К. Кадырбаев различает четыре варианта таких курганов. В первом варианте — курган с захоронением человека в погребальной камере ниже поверхности земли. К кургану примыкает с востока маленький курган с костями лошади и одним-двумя глиняными сосудами. В маленьком кургане нет погребальной камеры, а насыпь сделана на поверхности земли. Во втором варианте — два кургана, расположенных рядом с севера на юг, из которых в северном находится захоронение человека, а в южном — кости лошади и один глиняный сосуд. В кургане с костями лошади также нет погребальной камеры. Третий вариант уникален: на большом кургане с захоронением человека расположен курган маленький с костями лошади и сосудами В четвертом варианте тоже один большой курган, но только с захоронением человека, с сосудами, без костей лошади. Теперь следовало бы признать и пятый вариант курганов — без следов захоронения человека.

Варьируют также и сами грядки. Чаще всего они сложены из прилегающих друг к другу и наложенных один на другой небольших камней. Но в некоторых сооружениях гряды состоят из отдельных маленьких курганчиков, сложенных из камней. Был найден курган, грядки которого построены из каменных плит с промежутками между ними, а также курган с грядами из двух рядов каменных плит, перегороженных поперек торцовыми плитами.

По предметам, обнаруженным при раскопках курганов, удалось довольно точно датировать эти своеобразные сооружения. Курганы с грядками характеризуют собой этап самобытной культуры, связанной с культурой эпохи поздней бронзы — примерно VIII–VI веков до нашей эры, т. е. около 2500 — 8000-летней давности. Самые поздние из них датируются V веком нашей эры. Курганы принадлежали местным племенам преемников и прямых наследников сибирских племен андроновской культуры. К этому времени на территории современного Центрального Казахстана зародилась, по существовавшему тогда уровню, довольно высокая культура, оставившая следы поселений, рудников, поминальных сооружений и надгробных памятников. Это был центр ранних кочевников, скотоводов и древней металлургии.

Курганы с грядками всегда отличались богатством находящегося в погребениях инвентаря и представляли собой особый тип сооружения, являясь внешним выражением культуры скифско-сакского типа. Богатство и пышность инвентаря послужили поводом отнести курганы с грядками к погребениям родо-племенной знати.

Уже упоминавшиеся первые исследователи высказали предположение, что курганы с грядками имели всецело ритуальное значение, так как, кроме следов кострищ, они не нашли ничего, в том числе и захоронений человека. В дальнейшем многочисленные раскопки поколебали это предположение, однако пристройки к курганам были признаны отражением солярного культа, так как всегда направлены на восток. Итак, курганы с 50 грядками, по заключению исследователей, представляют собой памятники родо-племенной знати с пристройками, имеющими какое-то ритуальное и культовое значение.

Чем же интересна наша находка?

Примечательная и уникальная ее особенность в том, что там, где полагалось быть кургану с захоронением, на поверхности земли выложено только одно кольцо из камней, т. е. как бы нанесен контур будущего кургана. Не может быть захоронения и на холмиках, расположенных на концах грядок, так как они слишком малы.

Я проверяю расположение сооружения по компасу и замечаю, что линия, идущая от центрального круга на маленький срединный холмик, направлена строго на восток. И тогда у меня зарождается предположение… Но, впрочем, надо сперва тщательно нанести на пхан нашу находку. Сегодня 22 сентября, день осеннего равноденствия, когда солнце точно восходит на востоке; интересно, как будет завтра утром?

Мы спускаемся к реке, к потемневшему тугаю. В вечерней тишине со всех сторон слышался тонкий и нежный звон: в воздух поднялись в брачной пляске миллиарды мелких ветвистоусых комариков. Потом на сухое дерево прилетела стая галок. Когда к ним присоединилась вторая стая, птицы поднялись в воздух, покружились и уселись на косе посредине реки, напротив нашего бивака, да так и остались на ночь Будто сговорившись, все сразу закричали фазаны, потом неожиданно замолкли.

Ночью сквозь тонкую ткань палатки светила луна, и спалось от этого тревожно. Вот как будто еще больше посветлело, чуть-чуть зарозовел восток. Я выбрался из постели. Стая галок все еще мирно спала на косе. Как свеж и чист утренний воздух!

Хребет Малайсары. Его растительность выгорела под знойным солнцем пустыни

Я выбрался на холмы Вот и курганы. Разгорелась заря. Далеко над рекой протяну ха стая уток. Я встал посредине центрального кургана и смотрю на дальний, который на горизонте с топографической вешкой Наконец показалась часть диска красного солнца. Но оно начало всходить не над курганом с топографической вешкой, а правее его, как раз над маленьким холмиком, расположенным между курганчиками, венчающими каменные грядки. Ну что же! Значит, этот холмик здесь неспроста. Он, если его можно так назвать, смотровой, если смотреть на него с обеих концевых курганчиков. Предположение начинало оправдываться. Курганы явно имели астрономическое значение. Если так, то все сооружение представляет собой не что иное, как обсерваторию древних, своеобразный астрономический прибор, может быть, кроме того, еще использовавшийся и для ритуальных целей. Здесь, на этих пустынных холмиках, наверное, не раз происходили шумные празднования разыгрывались ритуальные церемонии, совершались акты правосудия, торжественные обряды. Мне живо представилось, как несколько тысяч лет назад тут, осматривая голубые дали, реку и тугаи, стоял мудрый старец и, прикрыв глаза рукой, всматривался в горизонт, ожидая восхода солнца. Только он один был посвящен в тайну использования «обсерватории» и, предчувствуя свой близкий конец, поведал о ее значении из уст в уста своему преемнику. Но завоеватели были безразличны к этому чуду древней науки, а древние астрономы погибли и унесли тайну обсерватории с собой в могилу. Сейчас лежит здесь безликая молчаливая пустыня. Лишь изредка пропылит по неторной дороге грузовик да прогонит отару овец пастух.

Попрощаемся с курганами и поедем дальше. Мне придется еще немало над этим поработать, познакомиться с литературой по астрономии и археологии, да и сюда наведаться не раз. чтобы доказать значение находки.

Мы поворачиваем обратно, к востоку, по долине Кербулак добираемся до асфальтовой дороги, пересекаем ее и находим путь вдоль подножия гор. С холма на холм мчит нас машина рядом с пологими горами Малайсары. Временами на нашем пути — небольшие долины, в некоторых из них струятся ручейки.

В одном месте ландшафт неожиданно изменился — и перед нами раскинулась каменистая пустыня. Поверхность земли плотно прикрыта мелкими камешками, и она ровная, как асфальт. Кустики солянок растут друг от друга в отдалении, будто ради того, чтобы не мешать добывать из этой обиженной природой земли воду и скудные питательные вещества. Кое-где высятся небольшие горки. Иногда на вершине одной из них маячит одинокий пастушеский столб, сложенный из камней. Здесь царят тишина и покой. Лишь изредка торопливо пробежит ящерица-круглоголовка да крикнет тоскливо одинокая птица, случайно залетев сюда. Даже вездесущие муравьи избегают эту мертвую пустыню.

Мы остановились на ровной и чистой площадке, покрытой мелким черным щебнем, вблизи крохотного ручейка. Солнце клонилось к горизонту. С окружающих гор среди тишины неожиданно раздались своеобразные крики горных куропаток-кекликов. напуганные нашим появлением, пригнувшись к земле, они один за другим помчались по склонам горы. Сейчас же над птицами закружилась пустельга. Она долго трепетала в воздухе на одном месте, потом ринулась вниз. Раздался громкий крик, куропатка подпрыгнула навстречу опасности, намереваясь отразить нападение ударом клюва.

Атака хищника не удалась.

Вновь пустельга зависла над добычей, опять бросилась вниз и снова получила решительный отпор. И так несколько раз.

Пустельга — небольшая хищная птица. Она обычно питается крупными насекомыми, иногда пробавляется мышами, мелкими птицами. А тут кеклики… Наверное, когда кеклики были совсем крошечными, пернатый разбойник не раз нападал на них, беззащитных. А теперь вспомнил старое.

Рядом с нашим биваком — большая коричневая гора, и я решил забраться на нее. Солнце садилось за горизонт, закат был удивительно чистым, его золотистые тона постепенно переходили в нежно-зеленые, затем слились с темной синевой неба. Заходящие лучи солнца скользнули по камням и отразились на них, покрытых загаром пустыни, красными б гиками. Такие скалы — излюбленное место для древних наскальных изображений. На хребте Малайсары мне пока не приходилось их видеть.

Едва я начал карабкаться на гору, как с обрывистого выступа слетел канюк и, покружившись надо мной, исчез. Там, откуда он снялся, оказалось гнездо: большая куча сухих веток боялыша едва ли не в метр высотой, увенчанная тремя крупными, почти как куриные, яйцами, белыми, с легкими коричневыми крапинками. Но какой необычный материал для подстилки гнезда использовали канюки! Здесь была едва ли не целая кипа газетной бумаги, напластованной друг на друга, пустая пачка из-под папирос, обрывки веревок. Все это птица подобрала на обширнейших просторах когда-то безлюдного хребта. Человек, засоряющий природу различным хламом, явился поставщиком материала для постройки гнезда. Пройдут годы, и хищные птицы начнут таскать в гнезда обрывки тканей и упаковки из синтетических материалов, в которых не будет недостатка.

Наскальных рисунков на горе не оказалось. На следующий день мы, поднимаясь кверху, едем мимо больших черных скалистых гор. Отсюда открываются обширные дали пустыни, и, наверное, здесь должны быть наскальные рисунки. Чутье меня не обмануло. Вот козел с очень длинными рогами (1); два козла, из которых передний очень похож на антилопу-сайгу (2); козлы с каким-то странным знаком-трезубцем (3); козел и рядом что-то 53 похожее на скорпиона (4). Грубо но выразительно высечена фигура волка с толстым длинным хвостом (5). Волк преследует целое стадо козлов (6). Двух козлов гонит собака, хвост у нее закручен кренделем (7). На камне старательно выписана фигура оленя, а ниже — козлы (8). Кто-то другой дополнительной линией округлил фигуру оленя, сделал толще, мясистее. Рисунки очень стары, и безыскусные изображения козла и лошади начали разрушаться (9). Нашлись и рисунки корабля пустыни — верблюда (10). И снова здесь загадочные рисунки лабиринтов (11). Будет ли когда-нибудь известно, что они означают, или тайный смысл их безвозвратно утерян? Вижу я и знакомый рисунок стреноженного козла (12). Он был воспитан в неволе, и на него охотники приманивали диких козлов. Стреножена и лошадь (13). Рядом с этим рисунком — животное с короткими ушами и длинным хвостом. Это барс (14). Два рисунка с изображением человека. На одном — он рядом с волком или собакой (15); на другом — между лошадью и козлами что-то несет, подняв руки кверху (16). В общем все рисунки обыденны, мало отличаются от великого множества их. встреченных мною в горах Семиречья (17). Но один из них я вижу впервые. Это изображение птицы (17), скорее всего дрофы, только с очень странной головой. А может быть, это грифон. Птицы в наскальных рисунках необыкновенно редки.

На высокой скалистой горе мы устраиваем наш последний бивак. Днем солнце печет, как летом, а ночью уже прохладно и в черном небе ярко мерцают звезды. Но всю ночь еще поют сверчки-трубачики, и от их песен звенят горы пустыни…

Прошли годы со времени путешествия по хребту Малайсары, а мысль о том, что курганы с грядками — это астрономическое вычислительное сооружение, казалась и фантастической и правдоподобной Когда я поделился своими догадками с одним из археологов, он в резкой форме выразил несогласие со мной В какой-то мере его скептицизм оказал на меня влияние, охладил интерес к находке, и я постепенно забыл о ней.

В это же время на другом континенте, в Ангуии, рождалась разгадка сооружения, носившего название Стоунхедж, расположенного в Сользберинской равнине, а также похожего на него сооружения Каллениж Эта разгадка поразила мир. Узнал о ней я совсем недавно, в 1973 г., и тотчас же вспомнил курганы с грядками.

Наши рассуждения о прошлом часто преломляются через призму современной действительности. Да, было трудно представить, чтобы саки и усуни — племена, населявшие территорию современного Семиречья, где мною был найден курган с грядками, не знавшие письменности, не умевшие возделывать землю, кочевники, пастухи и охотники были знакомы с основами астрономии. Теперь становится ясным, что человек каменного и бронзового века был нами оклеветан и изображен дикарем. В действительности и он обладал немалой культурой и знаниями, утерянными потом вследствие каких-то потрясений.

Но астрономия — древняя наука. Интерес к Вселенной, надо полагать, появился у человека вместе с первыми проблесками разума. Небесные тела считались богами или убежищами богов. Они блуждали по небесному своду, оказывая таинственное влияние на судьбы людей и народов. Со времен глубокой древности человеку уже были известны законы видимого движения Солнца, Луны и планет. Эти законы казались одним из проявлений высшего начала, управляющим окружающим миром и повелевающим судьбами человека. Об этом говорят астрономические познания древних египтян, астрономические трактаты Вавилонии, зафиксированные клинописью на глиняных табличках, астрономические наблюдательные площадки у холма Метсамор близ Еревана — древние «угломерные инструменты» предков урартов и. наконец, древнейшее астрономическое сооружение Стоунхедж, воздвигнутое на рубеже каменного и бронзового веков, примерно 1850 лет до нашей эры.

Раскрытие тайны Стоунхеджа английским астрономом Дж. Хокинсом было настоящей сенсацией По величественным камням расположенным в определенном порядке, оказалось возможным с погрешностью менее чем в один градус определять не только восходы и заходы Солнца и Луны в дни равноденствий и солнцестояний, но также, что удивительнее всего, предсказывать предстоящие лунные и солнечные затмения. Исследования Хокинса, по образному выражению англичан, заставили говорить молчаливые камни.

Солончаки поймы реки Или заросли гребенщиком, саксаулом, солянкой-анабалисом. На переднем плане лебеди

Грандиозный лунно-солнечный календарь Столнхедж строили триста лет, и начали его сооружать бикеты а закончили уэсекцы. Он стоил колоссального человеческого труда. Гигантские линии и рисунки пустыни Наска в Перу для их нанесения требовали сложных расчетов и также поглотили немало сил и энергии. Для того чтобы уложить большие камни на высоте 3 тыс. м в горах Биг-Хорн, также было затрачено много усилий. Только наше сооружение по гениальной простоте могло быть построено в течение одного месяца одним и ли двумя человеками. Но еще следовало доказать, относятся ли и курганы с грядками к подобным сооружениям?

Для проверки нашего предположения следовало, — прибегнув к существующим таблицам и с помощью астрономов, — узнать азимуты направления восхода и захода Солнца в дни солнцестояния и равноденствия для широты найденного нами загадочного сооружения Необходимые справки для Солнца мне любезно были быстро выданы астрономами. Вооружившись буссолью, я помчался к Малайсары. Да! Линия, проведенная от центрального кургана на маленький, смотровой, как я убедился еще ранее, точно соответствовала востоку с учетом поправки на магнитное склонение, а линии от концевых курганчиков через курганчик срединный, ориентирный на восходы Солнца точно указывали дни летнего и зимнего солнцестояния.

Но этого было мало. Следовало убедиться на практике в возможности применения этого «прибора». И я побывал на Малайсары не раз в день осеннего и весеннего равноденствия, летнего и зимнего солнцестояния. В памяти особенно запечатлелось 22 декабря 1973 г. Над долиной незамерзшей реки поднялся густой туман. Он казался оледеневшим океаном с застывшими буграми торосов. Туман окутал все, и только плоскогорье с курганом было от него свободно и казалось небольшим островком среди океана белого безмолвия. Мороз крепчал, и столбик термометра упал до 23 градусов ниже ноля. Пальцы плохо слушались, и буссоль, казалось, обжигала руки. Но горизонт на востоке был чист, и вскоре над ним точно по намеченной ранее линии появилось большое красное солнце. Оно мне казалось особенно величественным и торжественным.

Пойма реки Или. Солончак и красные озерные отложения

Можно ли было на этом закончить исследование нашей находки! Один курган с грядками — еще не доказательство. Следовало разыскать и посмотреть другие курганы с грядками. Приходилось ждать случая и попутных маршрутов экспедиций. Но неудачи одна за другой преследовали меня. От кургана, ранее расположенного в 20 км к северу от поселка Чулактау, близ реки Каратал, в южном Казахстане, не осталось следов. Его давно поглотил поселок Каратал. Такая же судьба постигла и его соседа — курган в урочище Акшикур. Бесследно исчез курган с грядками под строениями и возле станции Отар железной дороги, связывающей Алма-Ату с Ташкентом, а также в урочище Ашису Чу-Илийских гор.

Наконец, в 1976 г. представилась возможность побывать в Центральном Казахстане, в Карагандинской области. Поиски курганов нелегки. Места находок, указанные археологами, неточны, названия поселений изменились. Ищу курган воз хе селения Кашкарбай, потом — возле совхоза имени Орджоникидзе. Оба кургана исчезли под пахотой. Осталась надежда на курган возле горы Толагай. Она одинока, величественна и далеко видна среди холмистой местности. Здесь глухая каменистая пустыня не тронута человеком, и курган цел, хотя и носит следы основательной раскопки. У главного кургана оказались рядом два крохотных курганчика. Они имели какое-то явно ориентирное значение. Но вместо ориентирного курганчика который должен быть между концами грядок и впереди них. оказался большой ярко-белый камень кварца, наполовину скрытый землей и вросший в нее. На этом кургане основные ориентиры удивительно точно совпали с ориентирами первой находки. Загадочна одна деталь: ориентирный курганчик Малайсары и кварцевый камень Толагая немного отклонены от средней линии между концами грядок к югу. С чем это связано — предстоит решить астрономам.

Курган с грядками урочища Толгай

Все ли курганы с грядками имеют однозначную ориентацию своих элементов? Судя по картам могильников, опубликованным казахскими археологами, на которых курганы с грядками нанесены среди других обычных курганов, эта ориентация слегка варьирует. Возможно, конструкция таких курганов с грядками связана с другими небесными телами.

Итак, в сооружениях Малайсары и горы Толагай оказались четыре ключевые точки для определения положения Солнца. Теперь стало ясно, что эти сооружения представляют собой, несмотря на свою невзрачность, храм Солнца, вероятно, также Луны и других небесных тел и отражают миропонимание древнейших жителей Азии. Они, так же как и прославленные Стоунхедж, Каллениж, линии пустыни Наска и многие другие сооружения, — обсерватории племен бронзового века.

Ограничивается ли назначение курганов с грядками только определением равноденствия и солнцестояния? Нам думается, что нет. Без сомнения, многие их ориентиры направлены на созвездия, но, для того чтобы это доказать, требуются сложные расчеты, так как за тысячелетия произошло перемещение (явление прецессии) небесных тел по небосводу. Вот почему расшифровка сооружения Стоунхедж потребовала использования электронно-вычислительной машины.

В противоположность Стоунхеджу главная ось курганов с грядками направлена на восход Солнца в день равноденствия, тогда как в Стоунхедже эта ось направлена на восход Солнца в день летнего солнцестояния.

Удивительны некоторые совпадения Малайсары со Стоунхеджем. Оба они расположены на ровном, слегка пологом склоне холма Бикеты, строившие Стоунхедж, так же как и древние саки и усуни, хоронили усопших в курганах, окруженных кольцом из камней, и рядом с головой погребенного ставили глиняный сосуд, т. е. обычаи этих столь разрозненных территориально друг от друга народов оказались сходными.

Стохнхедж, Малайсары и Тохагай почти современники. Они говорят о связях разрозненных, разноязычных и разнокультурных племен. Эти связи — свидетельство гигантского взаимного обмена идеями и культурой древнейших народов, несмотря на дикость, громадные просторы и примитивные средства сообщения.

Нет сомнения в том, что среди древних народов, населявших великие степи от Монголии до Заволжья, существовал культ поклонения Солнцу, Луне и звездам. Античные авторы оставили довольно точные данные об этом. В частности, Геродот сообщил о распространении в сакско-сегетском мире культа небесных светил и описывая обычаи массагетов — южных соседей сакских племен, сообщает, что из богов они чтут только Солнце, которому приносят в жертву лошадей. Астрономические познания эпохи неолита отражены в наскальных рисунках урочища Тамгалытас (Семиречье, Казахстан) и Саймалатас (Киргизия), где изображено солнце с двенадцатью лучами.

Знаменитым комплексом Стоунхедж пользовались по меньшей мере в 58 течение одного тысячелетия. Курганы с грядками датированы, как уже говорилось, VIII–VI веками до нашей эры и V веком нашей эры,т. е. их культ существовал около 1200 лет. Устойчивость культа Курганов с грядками в течение столь длительного времени археологи объясняют существованием прочного экономического и политического объединения племен. Это заключение нам представляется ошибочным. Жизнь древних народов сопровождалась частыми потрясениями, постоянным зарождением одних союзов и распадом других. Устойчивость же культа курганов с грядками, как нам кажется, объясняется тем, что они принадлежали к внеплеменной касте или династии жрецов, замкнутой в особые кланы, в которые был затруднен доступ посторонним. Таковы были жрецы друиды, чести которых и приписывается создание комплекса Стоунхедж на территории современной Англии, таковы же были и волхвы в Древней Руси. Жрецы представ ля хи собой как бы межплеменной совещательный и консультативный орган, столь необходимый правителям различных народов. Особой касте жрецов и принадлежали курганы с грядками. Они строились при жизни одного из них, служили местом ритуальных и культовых обрядов и использовались как простейший календарь, имевший к тому же и значение в хозяйственной деятельности человека. Жрецы эти жили среди различных народов, почему и курганы с грядками оказались распространенными не только в Центральном Казахстане, но и далеко за его пределами — в Семиречье, в Южном Казахстане, в Калмыкии. Возможно, они будут найдены и в еще более отдаленных районах. Династия жрецов, строившая курганы с грядками, существовала до тех пор, пока какие-то потрясения в истории степных народов не стерли ее с лица земли.

Жреческие курганы, будем их еще и так называть, строились в местах заметных. Таковы оба кургана, найденные нами.

В противоположность Стоунхеджу, по поводу которого было написано столько книг, порождено множество теорий и с которым связана масса легенд и сказаний, курганы с грядками не привлекли особого внимания и находятся в безвестности. Приходится сожалеть, что перипетии жизни предали забвению это настолько простое и вместе с тем гениальное сооружение, что теперь мы с трудом начинаем верить в его назначение.

Создатели храма Малайсары и Толагай — этих солнечных календарей— давно уже ушли из жизни, и имя их навсегда исчезло. Но забытые сооружения, будем надеяться, должны начать вторую жизнь. Может стать прискорбным, если в наш прославленный век небывалого расцвета астрономии и науки о Вселенной эти памятники будут преданы забвению.

Дальнейшее изучение курганов с грядками археологами в содружестве с астрономами и математиками, как нам кажется, откроет еще более удивительные особенности этих древних сооружений.