В пустынях Казахстана

Некрополь племени саков

Давно я не был в Чулакских горах и, вспомнив о них, почувствовал, что соскучился по этому живописному уголку пустыни, и заторопился в дорогу. Чулакские горы большие, временем же я располагал немногим и на этот раз решил побывать в дикой каменистой пустыне. Добрался до знаменитых «царских курганов», или, как их еще называют местные жители, Бешатыра — «Пяти шатров». Случилось так, что со мною в этот раз не было попутчиков. Но я нс унывал, иногда интересно побывать в природе и одному. Одиночество обостряет наблюдательность, усиливает восприятие окружающего, может быть, потому, что мы, сами того не замечая, тратим массу энергии, мыслей и чувств на общение друге другом.

Впрочем, я был не один. Со мною в машине ехал фокстерьер Кирюшка. Необычно любопытный, он не отрывал глаз от окна и усиленно обнюхивал бьющий навстречу ветер, дополняя зрительные впечатления обонятельными. Временами, когда на пути встречалось стадо овец, коров, табун лошадей или собаки, Кирюшка страшно волновался, принимаясь гарцевать по вещам, для того чтобы разглядеть увиденное в одно из маленьких окон брезентового кузова.

В небольшом поселке Ченгильды, название которого говорило о том, что здесь когда-то были ныне исчезнувшие заросли колючего кустарника чингиля, я простился с асфальтом и покатил по пыльной дороге на восток к Чулакским горам. До них оставалось не более тридцати километров.

За то время, пока я здесь не бывал появилось много новых проселочных дорог. В пустыне они легко возникают. Одни из них вели к горам, другие — к синеющему вдали Капчагайскому водохранилищу разлившемуся на месте реки пустыни — Или. Выбирать дороги приходилось больше по направлению: подходили те, которые шли вдали и от гор, и от водохранилища.

Вокруг раскинулась лёссовая пустыня. На ней кое-где свечками стояли отцветшие эремурусы да желтеющие кустики ядовитого растения адраспана. Весна и лето в этом году выдались сухие и жаркие, серую пахучую полынку всю съели зимовавшие здесь отары овец, остались одни ядовитые растения.

Горы Чулак видны уже хорошо, на горизонте заметной голубой каемкой показались горы Калканы. Вот на светлой дороге видно темное пятно. Наверное, камень. Но пятно сдвинулось с места, остановилось, вновь пошло. Передо мной черепаха. Увидела машину, спряталась в свой походный домик, замерла. Она давно ползает по дороге, протянула по пыли след.

Черепахи проводят зиму в норах Вся их активная жизнь протекает весной. Обычно в апреле — мае — начале июня, пока не выгорит пустыня, черепахи отъедаются сочной зеленью, кладут яички и, как только наступают засуха и жара, зарываются в норы. Бодрствуют черепахи два-три месяца в году, остальные беспробудно спят. Такова их доля — обитательниц пустынь. И вдруг черепаха — на дороге, в пустыне, в конце августа. Даже фокстерьер, знакомый с черепахами, и тот опешил и, прежде чем ее схватить, с подозрением и тщательно обнюхал со всех сторон: мол, нет ли тут подвоха? Не встречал я никогда в жизни так поздно бодрствующих черепах. Бедняжка, страдающая бессонницей, даже не смогла выбрызнуть из кишечника защитную жидкую массу — прием, к которому обязательно прибегает ее племя в случае опасности. Обезводилась! Наверное, голодала весной, не запаслась на долгий сон влагой и теперь отправилась на поиски несуществующего земного рая Черепаха поехала с нами. Попробуем найти для нее хорошее местечко.

Горная курочка кеклик направилась на водопой

На цветках цикория пчелки-дазиподы

Промелькнуло мимо самое первое ущелье гор — Караспа. Там, я знаю, есть ручеек, небольшие заросли чингиля и караганы. За ним — несколько безводных и пологих ущелий Иргизень. Ущелье Караспа по пути. Пожалуй, стоит туда заехать отдохнуть, поесть. В ущелье тишина, покой, запустение, крошечный тугайчик v ручья. Здесь же и наш первый ночлег.

Ночью Кирюшка мешал мне спать, ворочался, сопел, ворчал — учуял кого-то. Может быть, вблизи бродил еж, лисица или тушканчик. Утром я поразился. Желтая, с сухими растениями полянка вся голубела от цветов неприметного днем цикория. Дуну л легкий ветер, заколыхал растения — и будто по синему озеру пробежали волны. Вокруг царила глубокая тишина. Но вот послышалось квохтанье горных куропаток. Собака насторожилась, навострила уши. Птицы показались на гребне скал, остановились, поквохтали и, не заметив ничего подозрительного, направились в нашу ложбинку. Четыре кеклика шли прямо на нас, перебежками обгоняя друг друга. Путь остальных прошел стороной. Ни машина, ни лежащий на земле человек, ни собака, застывшая в напряжении, их не смущали. Глупые кеклики приняли нас за камни.

Вот они приблизились на три метра Я с интересом разглядываю чудесный наряд птиц, красные лапки, пепельную спинку, яркие поперечные полосы по бокам. Один кеклик немного заволновался. Остановился, посмотрел одним глазом, потом, повернув голову, взглянул другим. Не знаю, что было бы дальше, но собака не выдержала и, едва не оборвав поводок, бросилась на птиц. Испуганные кеклики даже не взлетели, а разбежались в разные стороны В ущелье снова стало тихо.

Солнце еще не показалось из-за горы. Иногда слышался звон крыльев: на цветках цикория работали удивительные пчелки-дазиподы. Их задние ноги были покрыты настолько густыми и большими белыми волосками, что казались издали флажками. Раньше я видел только изображения этих пчелок в книгах теперь же встретил наяву. Пчелки собирали пыльцу на свои волосатые «штанишки», а рано работали потому, что цветки цикория днем закрываются.

И вот опять мчится наш газик. Горы в стороне. Издалека видно, как вершины гор ущелий Иргизень пересекают несколько черных полос, и одна из них особенно большая и темная. Это так называемые дайки из порфирита. Они будто каменные ограды. На самой большой я давно открыл целую картинную галерею древнейших наскальных рисунков. Они настолько поразили меня, что с тех пор я стал их поклонником и за долгие годы путешествий по Семиречью нашел несколько десятков тысяч наскальных изображений на скалах.

Потом дорога пересекла широкое сухое русло. Оно шло из ущелья Чулак-Джигде. Через это ущелье идет проходная дорога кверху на плоскогорье к поселку Карачок, а затем на асфальтовый тракт в город Талды-Курган. В этом ущелье есть хороший ручеек и на совершенно сухом склоне горы, выжженном солнцем, забавный ярко-зеленый бугор, поросший густой травой и деревьями.

Окружающий ландшафт постепенно меняется. Светлая лёссовая пустыня, поросшая серой полынью, переходит в темную каменистую, покрытую мелким черным щебнем. На ней растут редкие солянки — боялыч. Хорошо видно и следующее за Чулак-Джигде ущелье Тайгак, обрывистое, глухое, живописное. За ним далее к востоку — ущелье Теректы с многочисленными наскальными рисунками. Напротив этого ущелья дорога пошла вниз, у берега водохранилища разошлась, потерялась. Я не стал блуждать и поднялся кверху, к следующему ущелью Кызыл-Аус, что означало в переводе на русский язык «красный рот», к старой дороге, идущей под самыми горами Красные скалы открыли узкий проход в большое ущелье с хорошим ручьем, поросшим по берегам деревьями. Проход в скалах действительно походил на красный рот гигантского чудовища.

Теперь мой газик, как корабль на море, ныряет то вверх, то вниз по застывшим волнам-холмам. Кое-где между холмами у самых гор прилепились белые домики зимовок скотоводов. Они пустуют. Овец угнали на летние пастбища. Дорога круто спускается в сухое русло ущелья Талды-Сай, делает зигзаги и поднимается вновь на обширные просторы каменистой пустыни. На западе уже хорошо видны синие горы — Большой и Малый Калканы. Там между ними чудо природы — Поющая гора.

Дорога продолжает опускаться вниз. Мотор выключен. Машина катится по инерции вниз к Капчагайскому водохранилищу. Вдоль него недавно проторенная дорога. С нее хорошо видно замечательное сооружение — древняя каменная ограда, сложенная не менее двух тысяч лет назад племенем саков. Эту ограду я впервые нашел более двадцати дет назад, путешествуя еще на мотоцикле, затем потерял ее, несколько раз пытался найти, но безуспешно. Сооружение, хотя и расположено по хребтику холма, скрыто со всех сторон. Теперь оно снова передо мной.

Подобная же гряда, но из четырех ячеек находится и у самой дороги, идущей из ущелья Талды-Сай вниз к востоку, к водохранилищу Она древнее, камни крупнее, все повалены.

Оставив гряду, спускаюсь ниже. Пора становиться на бивак Я выбираю место, где можно поближе подъехать к берегу, и останавливаю машину. Здесь надо быть осторожным. В почве, промоченной наступающей водой, местами легко увязнуть. Здесь безлюдно, и, если застрянет машина, ждать помощи не от кого. До вечера еще далеко Иду по берегу Капчагайского водохранилища, посматриваю по сторонам на узкую полоску зелени прибрежных растений. Вокруг до самых Чулакских гор выгоревшая на солнце серая пустыня.

Обширное Капчагайское водохранилище разлилось на месте пустыни Или. На горизонте — Заилийский Алатау

Кирюшка страшно занят, кого-то вынюхивает, выслеживает, подкарауливает. Нашел ящерицу. Та, несчастная, желая избавиться от опасности, оторвала хвост, который заметался, сворачиваясь и разворачиваясь, будто пружина! Знал я об этой уловке едва ли не с раннего детства, наблюдал не раз, но такую пляску увидел впервые.

Охотник склонил голову набок, загляделся на представление. Но вот умница, не погнался за хвостом, не позарился на него, видимо, понял, в чем дело, оставил хвостик-автомат и стал раскапывать камни. Нашел все-таки несчастную ящерицу и чуть было ее не задавил, да я спас. И без того осталась без хвоста.

Раньше было много ящериц в пустыне: малых доверчивых головастых круглоголовок, быстрых, как молнии, линейчатых, больших, с тупым выражением агам. За два года засухи ящериц стало мало. Исчезли насекомые, нечем кормиться. Кто погиб от недоедания, кто от старости. Молодь же не народилась. Оставшиеся в живых сильно изменили повадки, стали осторожными. Иначе нельзя. В оскудевшей пустыне и на ящериц много охотников: ежи, змеи, хищные птицы. Волки и лисы при случае тоже не прочь позавтракать маленькой добычей.

Хожу по пустыне и удивляюсь: ящерицы встречаются только очагами. Потом догадываюсь, в чем дело. Оказывается, они держатся около норок грызунов или возле очень густых кустов. Чуть что — и шмыг в укрытие. А там их не достанешь.

В одном месте волны намыли ровную песчаную площадку, а в центре ее — аккуратная круглая ямка с почти отвесными стенками. На дне ямки булькают пузыри, будто вода бурлит, как кратер маленького вулкана.

Поднес спичку — вспыхнуло голубое пламя. Понюхал — запаха будто никакого. Огляделся — вокруг еще такие же кратеры. Что бы это могло быть такое? Просачивание газа из глубоких пластов земли или выход самого обыкновенного болотного газа — метана, образующегося от гниения растений? Сюда могло нанести много органического мусора и прикрыть песком. Солнце за лето обильно прогрело землю, и началось разложение.

Пока я раздумываю о находке, сзади в воде раздался шум и заставил меня резко обернуться. В нескольких метрах от кромки берега в воде бурлил и кипел бугор воды размером с крупный таз. Из него вырывались пузыри газа. Водяной бугор так поразил меня своей неожиданностью, что я чуть не бросился в воду. Но он так же внезапно исчез, как и появился. Потом еще появился такой же бугор, закипел и исчез. Я забрался на высокую кромку берега, стал ожидать. Пузыри газа вырывались на ограниченном участке примерно в диаметре двадцать квадратных метров.

Потом на обрывистом берегу водохранилища увидел черную полоску. 100 Трогаю лопаткой — сыплется уголь, в нем черные, обугленные веточки. Под черной полоской — слой красной прокаленной огнем земли. Над остатками костра два метра земли каменистой пустыни с мелким щебнем. Сколько тысячелетий прошло с тех пор, когда здесь горел костер? Лежащие недалеко камни древней ограды, сооруженной около двух тысяч лет назад, ушли в землю только на 20–30 сантиметров. А тут два метра! Кострище — следы древнейшей стоянки человека.

Каменистая пустыня, покрытая мелким щебнем и редкими приземистыми кустиками боялыча, от гор Чулак постепенно понижается к реке Или. У самой реки в начале Капчагайского водохранилища она переходит в кромку солончака, покрытого тонкой, но твердой хрустящей коркой засоленной почвы. Берег в этом районе пустынен. Зато всюду корочка солончака проломлена копытцами джейранов. Осторожные газели, столь нещадно преследуемые человеком, приходили сюда на водопой.

Маленькое сетчатокрылое насекомое — муравьиный лев, прозванный так за то, что личинки, строящие в земле воронки, охотятся главным образом за муравьями. — оказалось зависимым от элегантной газели. Они устроили свои аккуратные ловушки в мягкой пыльной земле. Почти все следы джейранов заняты воронками. Джейраны выручили личинок муравьиных львов. Твердую корочку солончака не проломишь. От личинок муравьиных львов страдают муравьи, и получается так, что косвенно газели оказывают плохую услугу маленьким труженикам пустыни.

На синее небо с запада стала надвигаться серая полоска туч. Вскоре она закрыла солнце. Неожиданно подул ветер, кончилась тишина, и зашумело большое водохранилище будто море, покатило волны на берег с белыми гребешками. Против бивака серебристая чайка уселась на берег, поглазела по сторонам и стала важно и неторопливо расхаживать по самой кромке воды что-то высматривать — наверное, мелкую добычу, которую выбрасывают волны на сушу. Прошлась в одну сторону, остановилась, повернулась, пошла в другую. Так и стала ходить по берегу метров на сто в обе стороны.

Прилетела другая чайка, села поблизости. Патрулирующая чайка забеспокоилась, с криками прогнала пришелицу. Такая собственница!

В пустыне, а теперь на самом берегу водохранилища много древнейших сакских курганов, воздвигнутых за несколько веков до нашей эры. Вода подошла и к двум хорошо мне знакомым большим курганам и полностью их размыла. Когда, подъехав сюда, я вышел из машины, то сразу увидел на отвесном берегу, подмытом волнами, курган, ровно наполовину срезанный водой. Вода добралась до самого захоронения и над гладкой поверхностью узкой песчаной отмели виднелись светло-красные кости конечностей. Курган был маленький, пологий, очень старый, как и большинство курганов этой местности. Выше него к горам тянулась цепочка более крупных курганов.

В долине реки Или часто дуют сильные ветры, и на водохранилище бушуют штормы. Было ясно, что вскоре от кургана ничего не останется Волны уже принялись за его вторую половину. Не попытаться ли взять хотя бы череп?

Начал копать. От быстрой и непривычной работы горели ладони. Вода стала просачиваться в вырытую яму, да и волны докатывались до нее. 101 Почва с мелким щебнем захлюпала под лопатой. Вскоре я вымазался в грязи. Лопата уже ни к чему. Жидкую землю легче выбрасывать руками.

Показалась кость, вся оранжевая, бедренная, очень маленькая, ребенка лет десяти, не более. В жидкой грязи добираюсь руками до тазовых костей, потом нащупываю ребра. Настроение необычное: в моих руках останки маленького человека. Он когда-то жил, чувствовал, радовался, горевал, болел, прощался с жизнью. Здесь, в этой глухой пустыне, его родители и родственники отдали ему последний долг.

О поисках каких-либо крупных предметов вокруг скелета в раскисшей жиже и думать нечего. Их, по-видимому, и нет. Ветер стал крепчать еще больше, еще больше бушуют и волны с белыми гребешками. Они с шумом набегают на берег и теперь беспрепятственно захлестывают яму.

Еще больше тороплюсь, ноги промокли. Наконец нащупываю череп. Осторожно извлекаю его. Теперь бы его отмыть. Но к озеру не подойти. Шторм разыгрался не на шутку. Яма уже вся в воде. Достаю из машины резиновое ведро, бегу за отступающей волной, зачерпываю воду, но не успеваю увернуться от наступающей волны: меня обдает водой.

Отмываю череп и огорчаюсь: почти все лицевые кости разрушены. Промываю полость черепной коробки. В ней вперемежку с землей мелкие бесформенные косточки и вдруг — белое овальное образование с небольшими кольцевыми перетяжками. Еще такое же второе, потом третье. Это не кость, а что-то обызвествленное. Старательно укладывая свою находку в рубашку, несу в машину. Теперь поскорее переодеться, вскипятить чай и согреться.

К вечеру солнце прорвалось сквозь узкую полоску, свободную от облаков, осветило яркими лучами берег, и он запылал разноцветными красками на фоне грозного темно-фиолетового озера и неба. Пейзаж казался фантастичным. Полнейшее безлюдье, молчаливые курганы, дикая каменистая пустыня, покрытая черными камешками, — все это создавало особенное настроение отрешенности от всего остального мира, оставшегося будто где-то далеко позади. Потом солнце село за тучу, повисшую над горизонтом, исчезли полыхающие краски, все стало серым, сумрачным, по темнеющему небу проплыло большое черное облако. Всю ночь завывает ветер, шумит прибой. Порывы ветра залетают в кузов газика, пробираются под одеяло. Звезд нет, небо темное. Начинает накрапывать дождь, а мне не спится. Я размышляю освоен находке Она имеет прямое отношение ко мне, к моей профессии натуралиста.

В Южной Европе и Средней Азии обитает коварнейшая вольфартова муха. От крупных мух других видов она отличается тремя рядами темных пятен на сером брюшке. Самки вольфартовой мухи живородящие. Чаще всего на лету они с силой выбрасывают крохотных личинок в язвы и раны различных позвоночных животных. Нередко страдают от них совершенно здоровые животные, когда муха выбрасывает свое потомство в глаза, уши и ноздри. Личинки проникают в тело, питаются живыми тканями, причиняя тяжкие страдания, которые нередко приводят к гибели. Вольфартова муха особенно сильно распространена в животноводческих районах. Здесь нередки случаи, когда от нее заболевает или даже умирает 102 человек. Личинки прокладывают ходы, вызывают нагноения, ткани отмирают. Известный паразитолог Е. Н. Павловский так описывает заболевание человека, вызываемое личинками мух:

«Личинки… выедают мягкие ткани вплоть до костей и разрушают кровеносные сосуды… ко всему этому надо прибавить сильные боли, когда личинка ползает по проложенным каналам в живых тканях и прокладывает новые галереи в нетронутых еще частях тела. Картина болезни бывает поистине ужасна!»

У ребенка, похороненного в кургане, видимо, личинки вызвали сильное воспаление. Организм справился с инвазией, а может быть, этому помогли и какие-либо лечебные меры, и личинки погибли, обызвествились. Но воспалительный процесс не прекратился и, как это чаще всего бывает в таких случаях, осложнился так называемой вторичной инфекцией. Она сделала свое дело. Лицевые кости черепа разрушились, ребенок погиб. Причина смерти оказалась подтвержденной более чем через две тысячи лет!

Рано утром из окна машины я вижу, что берег заметно приблизился к месту ночлега. Что же осталось от кургана? Ничего! Его полностью смыло волнами, а там, где я рыл яму, — ровное место, покрытое песком и галькой.

Как много в этой находке сыграл случай. Случайно я остановился в этом месте в последний день существования наполовину размытого кургана.

Погода явно испортилась. Сижу в машине, спрятался от холодного ветра. Все небо затянуто облаками Они закрыли и дальние горы. Похолодание необычно для конца августа. Иногда накрапывает дождь. Рядом шумит Капчагайское водохранилище. Но вот в маленькое синее окошко среди туч глянуло солнце, и в это время вдруг раздалось знакомое радостное кукование. Откуда здесь, в голой пустыне, да еще после дождя и прохлады, не ко времени, да и не к месту появилась кукушка? Наверное пролетная северянка, обрадовалась солнечным лучам, вспомнила весну.

Каменистая пустыня близ перевала Тюзасу

Часам к десяти утра дождь прекратился Температура упала до десяти градусов. Вокруг над самой землей носились ласточки-береговушки. Они летали против ветра, ныряя над травой, — очевидно, ловили сдуваемых с нее мелких насекомых — затем, слегка поднявшись, мчались по ветру и, повернув обратно, вновь начинали поиски добычи. Птицы явно голодали, так как их добыча — все мелкие и высоко поднимающиеся в воздух насекомые сейчас сидели на земле и на растениях. В такие преждевременные похолодания ранней осенью или поздней весной, если они длительны, нередко ласточки гибнут от истощения Как-то весной я видел в подобной обстановке, как стая ласточек не отставала от отары овец, очевидно охотясь за насекомыми, поднимаемыми с травы пасущимися животными.

Вот почему едва я тронулся в путь, как вокруг машины сразу заметались ласточки. Вскоре их собралось не менее сотни. Некоторые пролетали так близко, что я невольно замедлял ход, опасаясь за жизнь отважных птиц. Наверное, по дороге ласточки отстанут. Но и на ней ласточки продолжали носиться вокруг машины в величайшем оживлении.

По проселочной дороге не развить большую скорость, но иногда спидометр показывал сорок километров в час. Такая быстрота не была помехой для ласточек. Неужели даже здесь, в пустыне, звук и вибрация работающего мотора и, возможно, сотрясение земли от машины поднимали в воздух затаившихся насекомых?

Так я выручил ласточек, проехав километров двадцать. Но неожиданно разорвались облака, появились яркие синие просветы, через них глянуло солнце, обогрело землю; мои милые попутчицы поднялись высоко над землей и разлетелись во все стороны.

Пустыня голая и ровная, все на ней видно далеко. Вот в стороне большой красный камень. Его привезли сюда, наверное, в очень давние времена и вкопали в землю, может быть, поставили в честь какого-либо события, печального или радостного, или обозначили им чье-либо владение. Но прошли тысячелетия, камень упал, лежит на боку и никто не знает, почему он здесь оказался.

Курганы Бешатыра выделяются своими громадными размерами

Серый комочек застыл недалеко от дороги Это чернобрюхий рябок, зачуяв машину, прижался к земле, рассчитывая остаться незаметным. А вот и другая какая-то черная точка вблизи дороги. Это кобчик. Хищник неохотно взмыл в воздух. Рядом же из-под кустика боялыша вспорхнул жаворонок. Так вот в чем дело! Видимо, кобчик погнался за жаворонком. Тот упал на землю, прижался к кустику и нашел спасение. Не в обычае кобчика охотиться на земле и бить на ней добычу. Вот он и сел рядом, стал выжидать. У кого скорее истощится терпение, кто взлетит первый!

Временами я останавливаю машину и, оставив ее, брожу по пустыне. Иду вдоль небольшого оврага и, когда мой пес забегает далеко, коротким свистом подзываю его. Этот зов собака хорошо понимает; мол, далеко убежал, надо возвращаться к хозяину Вот и сейчас собака остановилась и с растерянным видом смотрит то на бугор, то на меня Что такое с ним случилось?

С удивлением слышу, будто кто-то меня передразнивает, точно так же ловко подсвистывает. Стало немного не по себе. Место дикое, безлюдное. Как съехал с асфальта, не встречал ни одного человека, не разминулся ни с одной машиной, и вдруг кто-то подзывает собаку, меня передразнивает. Присмотрелся, отыскал глазами незнакомца. И увидел: в овражке сидит на кустике таволги каменка-плясунья, помахивает хвостиком и посвистывает. Я подам сигнал: «Иди ко мне Кирюшка!» — и птичка просвистит: «Иди ко мне Кирюшка!» Собака не знает, какому свисту верить, и, где хозяин, разглядеть не может.

Теперь мой путь к цели путешествия — к царским курганам. Они уже видны хорошо на светлой пустыне у подножия синих гор, черные, большие, величественные, застыли в извечном покое, как и окружающая их каменистая пустыня. Черная пустыня под синим куполом неба, жаркое солнце, безлюдье, покой да посвист ветра. И обширные дали! Здесь совсем дикая, бесплодная, угрюмая пустыня, и отсюда кажется такой далекой жизнь человека с его двойственностью натуры, с добром и злом, нищетой и богатством, обжорством и голодом, неуемной ленью и кипучей деятельностью, миролюбием и жестокими войнами, со всей его неистощимой деятельностью, пытливой проницательностью к познанию неведомого.

Вот и сами курганы. Сейчас можно только с трудом догадаться, почему это урочище называется Бешатыр — Пять шатров, так как некоторые курганы исчезли, раскопаны археологами. Курганы расположены двумя группами. Группа верхняя, ближе к горам, ранее состояла действительно из пяти больших черных курганов и двух примыкающих к ним маленьких. Особенно велики два из них. Один окружен следами заплывшего рва, затем с северной стороны в четверть круга расположены восьмикаменные группы, и еще снаружи от них весь курган окружен большими и массивными восьмикаменными группами. К этому кургану примыкает маленький, раскопанный. Курган севернее него окружен только рвом и полукружием из восьмикаменных групп. От северного кургана к востоку расположена прямая гряда из восьмикаменных групп, и, наконец, еще восточнее — курган без какой-либо орнаментировки.

От другого большого кургана осталась только широкая насыпь с кое-где сохранившимся кольцом из восьмикаменных групп. Археологи раскапывали курганы при помощи современной техники, используя бульдозеры. Здесь был найден обширный сруб, образующий просторную комнату из стволов тяньшанской ели, привезенных издалека, а под ним — подземные неопределенной формы тоннели. Бревна рубились бронзовыми топорами грубые следы их работы видны на древесине. В то время человек еще не умел строить бревенчатые срубы и соединять их концы пазами. Делался он примитивнее. В каждом углу сруба в землю вкапывалось по два столба, между которыми и укладывались бревна стенок.

Другая группа курганов находится ниже и южнее правой и состоит из семи менее крупных курганов, ниже которых примыкают курганы обычные, мелкие. Здесь только возле одного кургана с западной стороны сложена небольшая изгородь из восьми каменных групп.

Возведение курганов происходило по особенному, установленному веками плану. Сперва расчищалась площадка и обводилась кругом из камней, обозначавших контур будущего кургана. В центре круга, а иногда и в стороне для маскировки от грабителей в неглубокой яме или срубе хоронили покойника. Затем сооружалась насыпь из земли и щебня. Материал для насыпи привозили со стороны. Вблизи кургана природа не должна была нести следы осквернения. На земляной курган снаружи укладывался толстый слой почерневших от солнца крупных камней. Они предохраняли все сооружение от размывания, от ветра, придавали ему особенную красоту и величие. Черные курганы и были видны на десятки километров во все стороны.

Все курганы несут следы работы древних грабителей, и археологам, проводившим обследование этого некрополя, достались лишь фрагменты вещей и утвари.

Затем курганы обносились со всех сторон изгородью, кольцами, сложенными из тяжелых больших камней. Каждое кольцо, как и там, в таинственной изгороди, состояло из восьми камней, четырех больших, поставленных вертикально, как плиты, и черных округлых поменьше размером. Камни привозились с гор, издалека, каждый из них весил по нескольку тонн. Возведение всего сооружения стоило больших человеческих усилий и рабского труда.

Одна из ячеек, состоящая из восьми камней древней ограды

План царских курганов. + — курганы раскопаны археологами

Курганы вблизи производят еще более величественное впечатление своей грандиозностью, необычным строением, замысловатым расположением, рвами и кольцами из восьми каменных групп. Весьма вероятно, что все это носило какой-то определенный порядок и смысл, нам непонятный и нерасшифрованный.

Я поднимаюсь в ущелье Челбыр, расположенное напротив курганов. Дорога крута, и мотор быстро перегревается. Ущелье безводное. Может быть, здесь есть животные, рисунки? Нет, рисунков здесь я не нахожу. Уж не было ли это ущелье запретным, а все урочище заповедным? Души умерших желали покоя.

Пора и в обратный путь. Недалеко отсюда расположено ущелье Тюзасу. Прежде через него проходила плохая дорога. По ней, хотя и с трудом, можно выбраться на асфальтовое шоссе. Теперь всюду зимовки скота; наверное, дорога стала лучше. Я продолжаю пробираться и вдруг вижу на горизонте еще какое-то небольшое и черное сооружение. Придется остановиться, пройтись пешком, разведать, что это такое.

Путь через овраги по камням и щебню тянется долго. Сооружения давно не видно, и я иду, руководствуясь чувством направления, приглядываясь к безжизненной земле. Кругом пусто и мертво. Мелькнула ящерица-круглоголовка, расцвеченная под цвет пустыни, застыла на месте и растворилась, исчезла, едва я отвел в сторону взгляд. Еще я вижу на большом камне гнездо пчелы-халикодомы. Шесть ячеек окружают одну, расположенную в самом центре. Каждая ячейка слеплена из земли, перемешанной со слюной. В нее ради экономии строительного материала, а также, видимо, и ради прочности втиснуты камешки. Работа заботливой матери не пропала попусту. Ее детки благополучно развились, перезимовали личинками, окуклились весной и, проделав окошечки, покинули колыбельки, чтобы вот так же позаботиться о потомстве продолжить свой род.

Прошел почти час, а я все еще не вижу цели своего путешествия. Взбираюсь на холм — и неожиданно передо мной ряд из восьми полуповаленных групп камней, таких же старых и полузасыпанных землей, как и ранее встреченные. Солнце, жара, морозы, ветер и время изрядно потрудились над ними. Отсюда хорошо видны царские курганы. Эти камни, наверное, имеют какое-то отношение к ним и составляют вместе с ними одно целое. Возле сооружения большая ровная расчищенная от камней площадь, видимо предназначенная для совершения ритуальных церемоний.

Тщательно осматриваю камни. На них есть наскальные рисунки. Вот традиционные козлы (1). Один из них могучего телосложения, выписан аккуратно и красиво. Обращает внимание самое верхнее изображение козла. Несколько раз я встречал такие рисунки с подчеркнуто длинной шеей. Случайно ли? Если нет, то это антилопа Геренука, очень редкая, недавно найденная в Северной Африке. Она могла бы здесь и исчезнуть. Глядя на рисунок козла, у которого концы рогов соединены (2), я вспомнил, что точно такой же рисунок я встречал уже несколько раз. Значение многочисленных рисунков козлов до сих пор не выяснено. 107 Может быть, они отражают культ козла, так же как в древности у многих народов существовал культ быка, кроме того, рисунок козла, возможно, своеобразное клеймо рода, фамилии. Охотник-кочевник наносил на скалы всегда один и тот же рисунок животного, ставил свое факсимиле.

Очень стилизован рисунок животного с длинным хвостом (8). Кто это? Крыса, суслик или могучий тигр? Далее я вижу изображение человека рядом с рисунком козла (4). Эта гравировка неясна, рядом с нею какие-то неопределенные фигуры. Загадочно изображение человека, схватившего одной рукой большого козла, другой — маленького (5). Что это означает?

Немного в стороне от ограды на отдаленном камне очень четко выписана картинка нападения трех волков на козла (6) У волков характерная черта — длинный хвост, слегка изогнутый книзу. Уж не красный ли, или, как его еще называют, альпийский, это волк, заклятый враг горного козла? Он дерзкий, смелый и опасный хищник. Ныне этот волк почти исчез.

Все же я немного сбился с пути в поисках ограды, описав к ней круг, и теперь иду прямо к машине, положение которой угадываю по контурам недалеких гор. Я изрядно проголодался, устал и рад поскорее добраться до своего походного дома. Но все забыто: передо мной длинные линии из камней Они очень древние, почти занесены почвой, во многих местах разорваны сухими потоками селевых и талых вод. Вспоминаются гигантские рисунки и линии в Перу, над разгадкой которых уже несколько десятилетий бьются ученые. Интересна аналогия: линии в Перу тоже нанесены в местности пустынной, каменистой и непригодной для хозяйственной деятельности человека. Что означают эти линии, каков их рисунок?

Я устал, обессилел и чувствую, что нанести их на план не смогу, линии слишком велики. Нужна инструментальная съемка или даже лучше аэрофотосъемка.

Кое как добираюсь до машины, нахожу уютный и свободный от камней бугорок и устраиваюсь на ночлег. Отсюда хорошо видны дали за обширной пустыней. На юго-западе едва просвечивает белыми ледниками хребет Заилийского Алатау, восточнее его — пустынные горы Богуты, на востоке — горы Калканы, а весь север занят отрогами Джунгарского Алатау, у подножия которого я и нахожусь.

На следующий день неторная дорога пересекает несколько глубоких логов, минует две пустующие зимовки и выводит на пологую подгорную равнину. Здесь кое-где видны древнейшие селевые выносы из ущелий камней, совершенно черных, загоревших и блестящих. Я останавливаю машину, беру бумагу и карандаш и первое, что вижу, — странные знаки, высеченные на камне. Да это древнейшая надпись (7)!

А дальше на камнях всюду рисунки и, конечно, в первую очередь самые разные козлы. Потом вижу изображение охотника, стреляющего из большого монгольского лука в козла, которого на него нагнала собака (8). Она по облику очень похожа на моего Кирюшку — с таким же коротеньким, обрезанным хвостом. Для моей коллекции копий наскальных рисунков этот определенно интересен. Затем нахожу старательно выгравированное на большом камне стадо козлов, преследуемое собакой (9). И еще разные рисунки. Снова фигура лучника, правда, нечеткая (10). Он стреляет в козла из лука стрелой с большим круглым наконечником. Такими стрелами раньше монголы стреляли в пленных, пытавшихся убежать от неволи. От сильного удара человек падал на землю, но оставался жив. А здесь для чего? Козел встретился с собакой, ее хвост бодро загнут на спину (11). Всадник на верблюде рядом с козлом (12); на другом рисунке рядом с козлом всадник на лошади (13). Случайны ли эти последние два рисунка, или обозначают что-то особенное, проникнутое глубоким смыслом?

Встречаю рисунок и юмористический: у животного спереди — голова козла, а сзади — голова волка или собаки (14). Выгравирован он очень четко. И наконец, изображение двухголовой змеи (15). Оно могло быть и не случайным. Такое уродство изредка встречается у змей и в наше время.

Вероятно, такому уроду придавалось особое значение.

Обширная каменистая пустыня безлюдна, просторна, камни с древними рисунками навевают особенное ощущение глубокой древности окружающей природы, ее девственности и отрешенности от существующего мира, так сильно преображенного современным человеком. И в этой пустыне так много интересного и загадочного, ожидающего будущих исследователей.

Неожиданно к моему пути снизу примыкает торная дорога. Она приводит в ущелье Тюзасу. Подъем по нему короток, а перевал недолог и неинтересен. Потом слегка всхолмленное плоскогорье, несколько поселков и наконец асфальт.