В тени леса

Глава 5

На ходу закрывая зонтик, в частный дом вошла стройная немолодая стильно одетая женщина с поднятыми в хвост каштановыми волосами.

— Игнат, что случилось?! — заметила она сидящего на диване Игната. — Что за срочность? Почему ты меня вызвал посреди ночи?!..

— Кристину машина сбила, — коротко ответил он.

— Она… жива? — женщина в буквальном смысле рухнула на соседний диван.

— Она в реанимации. Ульяна в больнице.

— Тогда почему ты здесь?! Почему ты не в больнице с женой и дочерью?!

— Это одна из причин, почему я вызвал тебя сюда.

В помещение вошел облаченный в спортивную одежду юноша с длинными синими волосами и полностью синими глазами без белка и радужки. На его шее и лице были татуировки похожие на те, что имелись у Игната, только синего цвета.

— Мирослав… а почему ты тоже здесь, а не в больнице?! — возмутилась Маша.

— Маша, я попрошу тебя об одной вещи, — снова заговорил Игнат. — Она может показаться тебе очень странной…

— Твоя дочь в реанимации…

— То о чем я попрошу, поможет Кристине.

— И что нужно от меня?

Молчавший Мирослав положил перед Машей большую стопку пожелтевшей бумаги, исписанной каллиграфическим почерком.

— Что это?! — недоуменно провела по влажным волосам Маша.

— Личный дневник Ульяны, — пояснил Игнат невозмутимо.

— Это шутка? Она пишет как курица лапой, а здесь совсем другой почерк…

— Но тем менее это ее дневник.

— И зачем он мне? Я ничего не понимаю.

— Я хочу, чтобы ты его прочла. Прямо здесь и сейчас.

— Извини меня, конечно, за откровенность, но…

— Просто прочти, там есть описание способа, как спасти Кристину. Ты единственная кого я могу попросить об этом и у кого достаточно… крепкая психика, чтобы выдержать это.

— Выдержать что? Я не понимаю! Почему ты сам не прочитаешь, если там есть ответ, как вылечить Кристину?! Что за бред ты несешь?! Ты случайно, сам головой не ударился?!

— Начни. Читать. И ты все поймешь.

Недоумевающая Маша несколько брезгливо взяла пару страниц и, пожав плечами, с сомнением на лице приступила к чтению. Но едва её взгляд коснулся строк, как она без сознания завалилась на спинку дивана и выронила страницы. На улице так сильно громыхнул гром, что сработали сигнализации у машин.

— Ты уверен, что она выдержит? — спросил Мирослав, проверяя пульс Маши и наблюдая, как из ее закрытых глаз ручьем потекли слезы.

— Она выдержит.

— Она даже не родная по крови…

— Зато родная по духу. Я провел здесь достаточно времени, чтобы понять, кому Ульяна искренне доверяет.

Успело рассвести, когда Маша пришла в себя. Не переставая плакать, она нервно и дергано начала подниматься…

— Не трогай меня!!! — отстранилась Маша, едва Игнат хотел ей помочь.

— Маша…

— Ты… чудовище… — она перевела взгляд на Мирослава. — Он… боже… он…

— Да, — кивнул Игнат, словно отвечая на невысказанный вопрос.

— Все, что я увидела… это…

— Это было на самом деле.

Маша закрыла лицо руками.

— Не верю… не верю…

— Маша, расскажи мне, как она вернулась сюда? Ты же это видела? Это очень важно!

Маша завертела отрицательно головой.

— Нет… я этого не видела…

— Ты уверена? — глаза Игната почернели.

Импульсивно Маша отодвинулась. Она вцепилась в подлокотник дивана так крепко, что ее ногти оставили на нем следы.

— Не надо бояться, я не причиню тебе вреда. Просто скажи мне, как она вернулась домой.

— Я этого не видела!

Мирослав отстранил Игната и коснулся висков завизжавшей Маши. Она обмякла в его руках, а юноша громко и нецензурно выругался.

— Мы же нашли проклятый дневник! — закричал он и закашлялся, оставляя на губах и руке кровь.

— Мирослав, тебе пора возвращаться, — сдержанно произнес Игнат.

— Чары должны были пасть! — взвыл Мирослав в отчаянии.

— Я говорил тебе, что это будет непросто. Мы нашли лишь две части, но существует последняя, третья часть. В ней-то и запечатана ее основанная сила.

— Хотя бы одно заклятие пало?

— Нет.

— Сколько еще ждать?! Мы потратили на поиски девятнадцать лет!

— Потребуется, потратим еще девятнадцать лет! — оскалился зубами — иглами Игнат.

— Будь проклята Цахира за то, что она сделала! — оскалился в ответ Мирослав.

— Уходи, пока этот мир не убил тебя!

— Найди дневник…

После исчезновения визитера, в дом вбежала промокшая до нитки Ульяна. Игнат не успел ничего сказать, как разъяренная супруга запустила в него кресло. Он с легкостью уклонился.

— Я скучал по твоему темпераменту, моя ведьма, — неприятно ухмыльнулся почерневшими губами Игнат.

— Зачем ты это сделал?!

— Я девятнадцать лет искал по всему миру страницы чёртового дневника, с помощью которого ты приковала нас к этой вонючей помойке!

— Я приковала тебя?! — в ужасе вытаращилась Ульяна.

— Ах, да, ты же об этом забыла.

Игнат зарычал, сорвав с супруги блузку и обнажая ожившие татуировки трех бежевых деревьев.

— И у меня плохие для тебя новости! Наши дети не останутся здесь! Первыми изменяться близнецы, затем Кристина…

— Которую ты едва не убил сегодня?!

Игнат захохотал, запрокинув голову.

— Убил?! Ты даже этого не помнишь! Посмотри, какие чудесные чёрные листочки появились на дереве нашего с тобой сына, — он провел когтем по грудной клетке жены. — Он уже меняется.

— Это обратимо…

— Я найду последнюю часть дневника, и мы вместе вернемся назад, но для начала я разрушу твои чары.

Игнат развеялся дымкой, а Ульяна подошла к спящей подруге. Она долго мялась и ходила из стороны в сторону, пока не зажгла в руке небольшой красный шарик над лицом Маши.

— Даже не думай об этом! — сквозь зубы прошипела подруга, открывая глаза и убирая руку Ульяны в сторону.

— Тебе будет лучше без этих воспоминаний…

— Это мне решать… как Кристина?

— Ей лучше… Маша… я…

— Заткнись…

Некоторое время обе сидели и слушали, как за окном поют соловьи.

— И так, старая ты карга, что ты еще от меня скрывала?

— Я не помню всего…

— Я никуда не тороплюсь…

Конец сентября. Две тысячи семнадцатый год.

«Еще немного…»

Не обратив внимания на чужой шепот в голове, проснувшаяся Катя пошарила рукой в поисках мобильного телефона. Прищурившись, она посмотрела на высветившееся на экране время.

— Блин… воскресение… выходной, — прошептала сонно Маргарита, ночевавшая у подруги на соседнем диване. — Ну, и чего тебе, дура, не спится?

— Да фигня всякая снится, — отозвалась Катя. — Бр-р-р, мерзко вспомнить. А ты чего проснулась?

— Да ты так громко стонала, словно тебя гарпуном и шарами Люуса мучили!

— Зачем ты мне это сказала?! — накрылась подушкой Катя. — Я ж теперь вообще не усну!

— Кстати, раз все равно не спим, продолжим совместное чтение «шедевра»?

— О да, пафосный стиль — самое лучше снотворное!

Маргарита начала читать первой:

«Придя в себя после продолжительных родов, Таня услышала разговор:

— Нет сомнений. Это дитя злого камня.

— У нас нет оружия, чтобы уничтожить его. И мы можем навлечь на себя гнев камня — он придет мстить к нам.

— Она может убить его. Она его породила, и она его может погубить.

— Женщины слабые…

— Не согласиться уничтожить скверну, мы её прогоним.

— Она не спит.

— Нам надо поговорить с тобой, женщина, — потормошил её за плечо один из старцев.

Таня вынуждена была сесть на ложе, состоящем из мешков с сеном. Мельком осмотрев деревянное помещение с висящими травами на потолке, Таня перевела взгляд на троих старцев. Возле окна стояла старуха и с безразличным видом мыла в корыте руки.

— Ты должна убить его! — сказал пожилой мужчина, вкладывая в руку Тани плохо сделанный, но всё же острый нож. — Убей его! Убей порождение зла! — он указал на лежащий рядом с молодой матерью попискивающий крошечный кулечек счастья.

— Что?! — Таня вся задрожала и посмотрела на малыша — он никак не походил на чудовище и на порождение зла — обычный ребёночек. — Да что вы все заладили?! Это же мой сынок!

— Это не твой сын — это порождение зла и ты должна его убить! Только на тебя не падет проклятие тьмы! Ты его породила, ты его и убьешь!

— Я… не могу… это же моя кровь и плоть!

— Если ты не убьешь его, он сам погубит тебя, женщина! Его отец, чтобы стать сильнее поглотил свою мать, а твой сын поглотит тебя!

— Нет, — Таня решительно покачала головой. — Я найду иной способ! Я не верю вам!

— Такого способа нет, женщина! Убей его сейчас, пока он еще мал! Пока он не может ответить! Это чудовище!

Таня выбросила нож и взяла спящего сына на руки.

— Если мне не поможете вы, я найду того, кто поможет! — прокричала она. — Чудовищами не рождаются, а становятся! Я найду способ!

Старец лишь покачал головой.

— Ты погубишь себя…

— Пусть так… вы ничем не лучше его… злого камня! — она зло передразнила старца. — Раз предлагаете мне убить невинного младенца вы еще хуже его! Я найду способ избежать судьбы!

— Отказываешься убивать его, тогда уходи! Но знай, злой камень поглотит тебя, слабая женщина! Ты умрешь из — за своей жалости к чудовищу!

— Убирайся из нашей деревни! — крикнул второй мужчина, у него заходили желваки на скуле. — Вставай и уходи!

— Нет, никуда она не пойдет, пока не поправится! А сейчас уйдете вы! — прозвучал грубый хриплый голос старухи. — Я не позволю выгонять на улицу только родившую женщину!

— Ведунья, она родила порождение зла!

В ответ старуха всех троих отхлестала веником.

— А ну пошли! Это мой дом! — кричала она, раздавая направо и налево удары. — Я здесь хозяйка! А ну пошли отсюда!

Мужчины проклинали в ответ ведунью, но сдавались под её ударами и отступали все ближе к выходу. Таня услышала, как громко хлопнула дверь, а затем старуха вернулась в комнату и, вытирая руки о подол, жестко посмотрела на роженицу.

— Не думай, что я тебя пожалела! Вон, какие наряды, какие цацки на тебе! Любая царица позавидует! Сама, небось, под злого камня легла!

— Я была его женой…

— Это ж какой дурой надо быть, чтобы за злого камня замуж выходить?! — опешила старуха. — Мать твоя не рассказывала, что бывает с матерями злых камней?

— Если вы не заметили, я — иностранка. И понимаю вас через слово. Мне ничего не рассказывали о злых камнях…»

«Что — то незаметно, что ты понимаешь через слово», — скептически хмыкнула Катя, по-прежнему воображая на месте героини тетю Олю — необъятную и пышную, как булка в глазури с цветочками.

С точки зрения Кати тошнотворное отношение тети Оли к трем дочерям читалось в каждой строчке. Она боготворила своих тройняшек и души в них не чаяла, поэтому на месте сына героини Кате представлялись маленькие пухленькие Дусечка, Тасечка и Асечка.

«…Старуха заметно подобрела после слов молодой женщины и присела рядом с Таней на мешок.

— Камень из-за моря тебя привез?

— Да.

— Мы-то смотрим, думаем, что ты дух лесной. Волосы твои черны и глаза зелены — в наших краях таких не бывает. Мы все светлоголовые, да с глазами чёрными, — поделилась она с охотой. — И как оно за морем живется?

— Лучше чем здесь. Там я была счастлива…

Ведунья громко удивлялась диковинным законам чужой страны, но, заметив унылый вид чужестранки, сказала:

— Зачем тебе себя губить из-за злого камня? Он тебе спасибо не скажет! Оставит пустую шкурку, да переступит через твои косточки!

— Я его любила…

— Ты это брось, девка, нам бабам любить не положено. Сыночка ты еще одного родишь. Ты девка молодая, выйдешь замуж, десять детишек нарожаешь.

— Вы же тоже женщина, неужели вы своего ребеночка смогли бы собственноручно зарезать, пусть он хоть двадцатый или тридцатый?

Старуха плотно сжала губы.

— Если вы знаете способ как мне помочь с моей бедой, помогите! Умоляю, я вам отдам все мои украшения, только помогите!

— Не нужны мне старой твои цацки…

Таня начала плакать.

— А вот сырость здесь разводить не стоит!

Но Татьяна продолжала проливать слезы.

— Ты лесных духов боишься? — серьезно спросила старуха и внимательно посмотрела в глаза Тане, словно в её зрачках могла найти ответ.

— Нет, — не задумываясь, ответила Татьяна, всхлипнув.

— Только лес сильнее камня, но духи берут плату кровью. Сумеешь договориться с лесом, духи помогут тебе, но будь готова заплатить.

— Но какой кровью им платить?

— Дай цацку.

Таня сразу же сняла с уха сережку.

— В деревне куплю тебе скотину, — оторвала от сережки бусинку старуха, — приведешь её в лес и обратишься к лесу: «Я к лесу взываю, совета прошу». К тебе выйдет дух и спросит, чего ты хочешь. Возможно, духа придется ждать долго — духи не любят незнакомых людей, но ты жди, покажи, что настроена решительно. Ты расскажешь ему о своей беде и предложишь ему скотину. Откажет помогать и брать плату, не настаивай. Лес страшен в гневе.

Таня не решилась спросить, а как она узнает духа. Раз ответила, что духов не боится, значит должна знать, как они выглядят.

— Из деревни выйдешь одна, побрякушки все сними и спрячь, чтобы никто и не видел, я скажу, что ты мне их отдала, а я закопала. Я со скотиной буду ждать тебя на развилке дороги, провожу до границы леса, а уж там… ты справляйся одна. Я к духам не пойду.

— Спасибо!

— Еще. Если духи помогут, в городе говори, что твой муж — камень. Увидят ребёночка, тебе поверят, браслет брачный почаще показывай. С камнем даже добрым враждовать побояться, камни мстительны. Но лучше выйди замуж или стань любовницей богатого мужчины. С покровителем нам бабам живется легче.

Таня кивнула, а старуха собрала ей в дорогу немного еды и одежды. Через несколько дней Таня покинула дом доброй женщины, но едва она переступила порог, как в неё полетели камни.

— Шлюха!

— Потаскуха злого камня!

От обиды и боли на глаза наворачивались слезы. Прикрываясь от камней рукой, Таня поспешила удалиться как можно дальше от деревни, но последний камень очень больно попал между лопаток. У Тани потемнело в глазах, и она упала вперед, едва не выронив заплакавшего ребёночка. Но женщина нашла в себе силы, чтобы подняться и продолжить путь.

Старуха встретила её на развилке, как и обещала с двумя низкорослыми парнокопытными животными.

— Они обокрали тебя? — ужаснулась женщина, увидев ссадины на лице и теле Татьяны.

— Нет. Они бросали в меня камни…

— Нелюди… Держи, — отдала веревку Тане старушка, — и пошли.

Всю дорогу старуха ворчала себе под нос, пока не довела Татьяну до просто огромных деревьев очень похожих на земную секвойю. Подобный гигантизм Таню очень сильно напугал — она ощутила себя маленькой, ничтожной и беспомощной. Чем больше молодая женщина узнавала новый мир, тем меньше он ей нравился. Хотелось домой…

— Иди по тропинке, выйдешь на поляну, окруженную камнями. Там обратись к лесу, как я тебя учила и жди ответа духа.

— Спасибо вам огромное за помощь!

— Что это значит?

— Дети наши придумали. Запомни его — он спасет тебе жизнь, если на твой зов придет злой дух. И еще. Никогда не возвращайся в нашу деревню и никому не рассказывай, что я тебе помогала, — напоследок сказала ведунья и, не прощаясь, поплелась назад.

Таня сжала веревку покрепче и взглянула наверх. Деревья были настолько огромны, что даже если задрать голову не разглядеть верхушки.

Животные испуганно заблеяли, когда молодая мать сделала первые шаги в сторону леса. Таня побоялась, что они вырвут у неё веревку из рук или по пути встретятся хищники, но все обошлось, и женщина спокойно дошла до нужной поляны.

— Я к лесу взываю, совета прошу! — громко произнесла Таня и повертела головой в поисках духа.

Тишина была ответом. Таня еще два раза повторила призыв, но никто не пришел. И тогда она привязала животных к ветке и села спиной к дереву неподалеку, внимательно прислушиваясь и всматриваясь в чащу.

Пока Таня ждала, успело стемнеть и похолодать. Она поежилась от холода и крепче обняла только плотно покушавшего и заснувшего ребёночка. У неё осталась последняя пеленочка, остальные сыночек за время ожидания успел испачкать. Памперсы казались несбыточной мечтой, как и горячая вода с теплой постелькой.

— Вы видите, кто она? — услышала Таня удивленный шепот где-то над головой.

— Она чужая! Надо прогнать!

— С ней ребёночек…

— Он болен?..

— Стой! Куда пошла?!

Таня боялась вмешиваться и показывать, что слышит странный разговор невидимых собеседников. Она продолжала ждать их решения. По голосам трудно было судить, сколько духов участвовало в разговоре, но Таня уже насчитала четырех.

— Чужакам не место здесь!

— Ты слепой?! Её лес оберегает!..

Кто-то рассмеялся.

— Опасно верить чужакам!

— Чужаков лес не принимает!

— Заткнитесь! Она вас слышит, кхтулухи! — закричала какая-то женщина.

После прихода нового действующего лица, все духи замолчали и даже, казалось, всё вокруг замерло вместе с ними. Наступила неестественная тишина.

— Этого не может быть, — снова кто — то заговорил, — никто из людей не может нас слышать.

— Ребёночек болен? — спросила та же женщина, что заставила других духов замолчать…»

Катя хлопнула себя по лицу и мысленно обматерила тетю Олю. Как и Маргарита Катя терпеть не могла уменьшительно-ласкательные тошнотворные слова-паразиты, особенно если их использовали не там, где они смотрелись бы уместно. Девушке хотелось захлопнуть книгу и немедленно ее сжечь.

«— Не вижу… она закрывает его…

— Спроси её…

В полной темноте появились зеленые светлячки, которые сложились в женскую фигуру с ветвистыми крыльями за спиной. За исключением белоснежной кожи у неё все было зеленым: глаза, волосы, губы, ногти, крылья и даже одежда. Таня поняла, что женщина и есть лесной дух, и поспешила подняться с земли.

Лесная дева любопытно рассматривала гостью своими чисто зелеными глазами без белка. Наличие зрачка обозначался более темным зеленым цветом.

— Зачем ты пришла в лес? Зачем взывала?

— Мой сын — злой камень…

Дева нехорошо нахмурилась:

— Ты хочешь убить его и не находишь в себе силы оборвать его жизнь?

— Нет! Я не хочу убивать сына! — дрожащим голосом заговорила Таня и начала плакать. — Мне сказали, что вы можете помочь его спасти! Что лес сильнее камня!

Со всех сторон удивленно зашептались.

— Предложи ей разбавить нашу кровь… — послышалось со всех сторон.

— Нельзя… она чужая…

— Да, мы сильнее камня…

— Она не понимает, о чем просит…

— Если мы поможем тебе, злой камень узнает об этом, — предупредила дева, продолжая хмуриться, — он будет преследовать тебя, пока сам не убьет сына на твоих глазах. Легче самой убить ребёнка и освободить себя от горькой ноши.

— Я — тэй хала, — вытерла слезы Таня. — Если понадобиться, я продам себя, но… моего сына он не получит.

Дева осмотрелась, словно безмолвно совещаясь с остальными духами.

— Ты не из этого времени, — произнесла женщина-дух удивленно, — ты очень сильная тэй хала.

Таня не до конца поняла собеседницу и подумала, что под «временем» она подразумевает другой мир.

— Пятьдесят оборотов отделяет тебя от твоего времени.

— Очищение двадцать пять…

— Пусть разбавит нашу кровь…

— Это слишком высокая цена! За такое платят жизнью! — крикнула дева в сторону невидимых духов. Другие замолчали.

Таня мало чего понимала. Как она должна была разбавить кровь духов? Ответ напрашивался один, но Татьяна была к этому не готова… и спрашивать побоялась.

— Злой камень можно очистить, — после непродолжительной паузы заговорила дева, — если ты согласишься носить камень жизни и силы своего сына, пока планета не сделает двадцать пять оборотов вокруг солнца. И если воля твоя сильна, зло уйдет.

— Я согласна, если это поможет.

— Но как только планета сделает последний оборот… ты умрешь.

Таня застыла. Не такой ответ она ожидала.

— Выбор за тобой. Ты по-прежнему можешь убить злой камень и не жертвовать собой ради его очищения, которое может не увенчаться успехом.

Татьяна посмотрела на лицо спящего сына. Как все вокруг могли ей предлагать убить его? Почему они настаивали? Почему не хотели дать ему ни единого шанса?

— Вы можете отправить меня домой? — на всякий случай уточнила Таня.

— Нет, это не в нашей власти.

— Хорошо, я согласна. Мне все равно этот мир не нравится и двадцать пять местных лет не так уж мало, — вздохнула она и протянула сверсток духу. — Делайте, что надо.

— Ты точно уверена в своем выборе? — не торопилась лесная дева.

— Да.

— Ты хорошо понимаешь и осознаешь, что умрешь через жалкие двадцать пять оборотов?

— Все умирают, — неловко улыбнулась Таня. — Мой же сын успеет повзрослеть за это время?

В лице лесной нимфы все еще читалось сомнение, но её поторопили другие духи:

— Она сделала выбор…

— Она не сумеет очистить его…

— Она умрет…

— Это её судьба…

— Как жаль…

Женщина-дух взяла ребеночка на руки. Одним движением она извлекла алый небольшой камень из груди младенца и поместила его в грудную клетку Тани. Боли она не почувствовала, только тепло, исходящее от камня. В центре груди появилась красная татуировка.

— От этого, — дева коснулась ожерелья. — Ты должна немедленно избавиться.

— Но… тогда я перестану понимать ваш язык.

— Мы подарим новый талисман, — раздался шепот.

— Мы скроем тэй хала ото всех…

Из белых светляков соткался цветочный браслет, который дева незамедлительно завязала на запястье Тани. Через мгновение браслет стал едва заметной татуировкой.

— Теперь алчные люди не узнают, что ты тэй хала и не захотят завладеть тобой. А насчет языка… твоего словарного запаса достаточно, чтобы объясниться на примитивном уровне, со временем ты сможешь говорить свободно.

Дева сняла с шеи молодой матери ожерелье и что-то еще сказала, но без привычки Таня её не поняла. Тогда вместо слов женщина-дух забрала веревку, к которой по-прежнему были привязаны животные.

— Плата, — коротко и отчетливо произнесла зеленоволосая.

Женщина-дух распалась на светлячки и исчезла вместе с животными».

— Какая жертвенность! — «восхитилась» Маргарита. — Без ребёнка бы история смотрелась лучше, а то все испортили присутствием этого спиногрыза! Фу! Памперсы, пеленки! Еще бы про цвет какашек написали и сколько раз он за день покакал! Зачем в истории такие бытовые подробности?!

— Чтобы выглядело правдоподобно.

— Мне бытовухи хватает в реальности, особенно учитывая, что я занималась воспитанием младших сестер! Лучше бы авторы проработке сюжета уделили больше внимания! Тане слишком часто помогают!

— Мне все время хочется шторку отодвинуть и посмотреть, что под ней, словно… нас вводят в заблуждение, — поделилась Катя, вспоминая необычный сон.

— Юмористка ты, — почеркала красной ручкой страницы Маргарита и продолжила чтение: — «В полной темноте Татьяна осталась одна с ребёнком. Растерянно она обводила взглядом пространство, не зная, куда ей идти и у кого просить приюта. Даже понимание языка у неё забрали… Хотелось сесть на землю и долго-долго плакать от страха и беспомощности. Все остатки смелости и героизма женщина растеряла, как только её окружила со всех сторон тьма. Она внезапно осознала, насколько была одинока в чужом мире. Нет родителей, которым можно позвонить, подруги, к которой можно попроситься переночевать. Никого. Даже из деревни её прогнали, забросав камнями. Куда идти ночью? К кому стучаться?

— Тэй хала…

Из синих светлячков сформировалась дорога. Таня, не давая себе времени на раздумья, в полной темноте последовала за волшебными насекомыми, как за единственной ниточкой к спасению. Духи вывели её к маленькой избушке с прогнившими и покрытыми мхом стенами, почти обвалившейся крышей, с провалами окон».

— Ну вот, снова ей просто так помогли! — проворчала Маргарита, взявшись за красную ручку. — У нас человеку, которому плохо стало на улице, не помогут, старушку пнут, а тут все такие добрые, что бескорыстно помогают героине.

— Это же фантазии и мечты авторов! — заступилась за родственниц Катя.

— Именно поэтому я не читаю книги авторов-женщин, а еще русских авторов! Ленивые задницы!

— Не надо всех равнять…

— Ну, вот сама посуди. Зачем духам ей помогать, особенно если им платят кровью? И ежу понятно, что раз им приносят кровавые жертвоприношения, значит, они не могут быть добрыми и пушистыми!

— Может, они ей с какой-то целью помогают?

— Могу поспорить, что в книге это никак не будет объяснено!

— Читай дальше.

— «Татьяна некоторое время с отчаянием разглядывала крохотный домик на фоне гигантов-деревьев, пока вдали не послышался гром. Выбирать не приходилось, даже прогнившая крыша лучше, чем остаться один на один с непогодой и промокнуть до нитки.

Внутри оказалось все не так плохо, как снаружи. Была цела печка-буржуйка, что уже являлось неплохим бонусом… только вопрос как разжечь без спичек и зажигалки?

Таня нашла более-менее сухой мешок с сеном и аккуратно уложила на него сына.

— Это не самое страшное, что с нами могло случиться, — произнесла вслух женщина и обратилась к сыну: — Да, Паша?

Кто-то хихикнул сверху. Таня подняла взгляд и обнаружила парочку разноцветных светляков на потолке. Духи потешались.

— Надо просто найти кресало! — осмотрела Таня.

Женщина начала обшаривать пространство возле печки в поисках инструментов, которыми можно было разжечь огонь. Под хихиканье духов Таня перепробовала разные предметы, чтобы высечь искру.

— Ясно, кресало мне не найти, — вздохнула Таня, обшаривая пыльные углы.

Пришлось отламывать более-менее сухую доску от пола и с помощью толстой веточки и сухой соломы разжечь огонь. Таня крутила веточку до тех пор, пока не получила маленький огонечек…»

— Будем считать, что ее учили в детстве выживать в лесу, — скептически хмыкнула Маргарита. — Вот ты бы смогла выжечь огонь с помощью бревна и палки?

— Не пробовала…

— Да я бы с помощью кресало не смогла бы огня разжечь! Ладно, узнаем, что дальше было!

«— Ура! — обрадовалась пламени Таня, как самому близкому другу.

Но тут пошел дождь и залил её маленький костерок, заодно вымочив Тане затылок и макушку.

— Главное не злиться.

Паша требовательно запищал.

— Разожгу завтра.

Таня попыталась заснуть, обложив себя со всех сторон тюфяками с сеном, но всю ночь просыпалась, то от плача голодного сына, то от грохота грома, то от холода. Поэтому едва развиднело, Татьяна совершенно не чувствовала себя отдохнувшей и выспавшейся, к тому же холод сделал своё чёрное дело — она простыла. И, разумеется, никаких лекарств, чтобы справится с болезнью.

Несмотря на ломоту в теле, женщина заставила себя покинуть избушку и выйти осмотреться. Надо было как-то выживать.

— И так, что мы с тобой умеем, Паша? Ты умеешь агукать и пачкать пеленки. Я научилась разжигать огонь, а еще я умею вязать и шить. Я совершенно не знаю леса, что в нем съедобно, а что нет. И я не знаю, как мы с тобой переживем зиму…

Неподалеку от домика обнаружилась небольшая речка, где в принципе можно было постирать одежду и пеленки. Этим женщина и решила сперва заняться, чтобы отвлечься от мрачных мыслей. В доме нашлась едва целая корзинка, куда можно было положить младенца, пока Таня будет стирать.

Вода оказалась ледяная и стирка в ней приносила сплошное мучение и боль, но Таня, сжав зубы, терпела. Когда стирка была закончена, Таня обнаружила Пашу на руках у мужчины-духа с синими крыльями.

— Жахо, — представился дух, улыбнувшись синими губами, и показал на себя. Он произнес еще что-то.

После нескольких неудачных попыток мужчина сумел ей объяснить, что он охраняет детей.

— Плата? — коряво спросила Таня.

— Нет, — сделал знак отрицания Жахо и снова начал ей на жестах показывать, что он любит детей, а они любят его.

Таня понадеялась, что среди духов педофилы не водились. Но ей было так плохо от простуды и боли в руках, что она обрадовалась любой помощи и заглушила подозрительность. К тому же он помог ей справиться с простудой, напоив каким-то снадобьем.

Появление Жахо для Тани стало просто даром небес. С ним она спокойно могла оставлять Пашу и не боятся за жизнь сына. У неё развязались руки, и она могла часами блуждать по лесу, оставляя знаки, по которым в будущем могла ориентироваться.

Она попробовала ягоды, которыми питались птицы. Кислые на вкус они хоть как-то утоляли постоянно мучивший Таню голод. Помня о том, что в деревню ей дорога закрыта, она тайком наблюдала за деревенскими жителями, а главным образом за тем, что они собирали, что ели. Она воровала у них посуду, еду, семена…»

— Если бы она пробовала каждую ягоду, которую едят птицы, она бы померла к вечеру! — снова остановилась возмущенная Маргарита.

— Но понаблюдать за деревенскими жителями у неё мозгов хватило.

— Знаешь, я прихожу к мнению, что если закинуть авторов на самом деле в другой мир, то они бы не дожили там и до вечера.

— Это фантазия… там магия…

— Что не отменяет элементарную логику! Помнишь, ты как-то залипала в компьютерной игре «Don’t Starve»? Напомни, сколько дней ты прожила в первый раз?

— Эм… два… блин там мир хардкорный! Меня на болоте щупальца прибили!

— Вот! А тут она ягоды ест незнакомые и ходит по лесу, как у себя дома, где полно хищников, я уже молчу про ядовитых насекомых и животных! Где паразиты?

— Ну, ей духи помогают.

— Ладно, проехали…

«…Постепенно рацион разнообразили грибы, орехи и водоросли. Но оставался вопрос, как пережить зиму? А Таня уже знала, пока жила у Люуса, что зима была очень холодной и снежной.

Долго её злодейство незамеченным не могло остаться. Её выследила уже знакомая старуха и пришла прямо к порогу Танинной избушки. Она что-то сварливо кричала и доказывала, пока Таня не огорошила её:

— Я не понимать. Нет магия. Не понимать.

Старуха замерла, раскрыв беззубый рот до неприличия широко. И снова последовал язык жестов, чередовавшийся руганью старухи и матом Тани, пока обе не пришли к пониманию, что деваться молодой матери некуда, до города очень далеко, а зиму пережить как-то надо.

Уставшие из-за языкового барьера, обе женщины сидели на поваленном толстом бревне и, молча, думали каждая о своем.

— Идти со мной, — жестами показала старуха.

У Тани особого выбора не было, как пойти за женщиной, взяв с собой ребёнка. Идти пришлось около получаса, пока не показался довольно добротный дом из камня, что удивило Таню, ведь как она успела понять, подобную роскошь могли позволить себе немногие.

— Она помочь, — произнесла старуха, указывая на дом.

Это были последние слова, которые Таня услышала от неё. В спешке старуха покинула молодую мать. Как раз в этот момент из дома вышла светловолосая суровая на вид женщина лет тридцати. Татьяна испуганно отшатнулась, когда встретилась взглядом с фиалковыми глазами незнакомки.

Женщина подошла к перепуганной Тане и невозмутимо посмотрела на спящего ребёнка. Она понимающе хмыкнула и что-то спросила.

— Я не понимать, — жалобно отозвалась Таня. И насколько позволял словарный запас, объяснила, что ей негде пережить зиму, и что ей нужна помощь.

Женщина слушала очень внимательно и ни разу не перебила.

— Травы, — сорвала цветок она, после того, как Таня замолчала, — ты, — показала она на девушку, — собирать, — продемонстрировала, как собирает цветы. — я, — указала на себя, — давать еду, — сделала руками, словно зачерпывает невидимый суп.

Так и стали они сотрудничать. Таня бегала по лесу, собирая целебные травы на лекарства, а женщина по имени Дара платила ей пищей. Параллельно она обучала Таню своему языку, и старалась объяснить, какие травы для чего нужны и от чего лечат. Чтобы выжить, Тане приходилось учиться в ускоренном темпе и приспосабливаться.

Пришлось даже познакомиться с местными пчелами и походить покусанной ими… зато она добыла мёда.

Приход зимы Дару нисколько не волновал. На возрастающее беспокойство Тани она всегда отвечала:

— Дахот защитит.

До конца её слова, Таня поняла намного позже, когда наступили первые заморозки. К ним на порог пришел тощий фиолетовый дух, которому Дара преподнесла несколько сердец, завернутых в ткань. Но не это удивило Таню, а поведение духа. Он погладил Дару по волосам и по-отечески поцеловал её в макушку, а затем тихо сказал:

— Ты стала еще старше.

Дара ничего ему не ответила. Видимо, это был не первый раз, когда он говорил ей подобное.

— Дахот — мой отец, — повернулась женщина к смущенной Тане. — Не бойся его, он не причинит тебе вреда.

Едва взглянув в насмешливое лицо Дахота, Татьяна не была столь уверена в этом. Но дух не позволил себя долго разглядывать и развеялся дымкой.

После прихода Дахота вокруг дома образовался купол, внутри которого было очень тепло, продолжали расти и цвести растения.

Вечером женщины сидели возле свечи и шили, когда к ним явилась парочка зеленых духов. Младшему на вид было лет восемнадцать, у него не до конца сформировались крылья. Понурив голову, он стоял позади хмурого взрослого.

— Я им займусь, — кивнула Дара на не высказанный вопрос старшего духа.

Мужчина облегченно вздохнул и, прежде чем покинуть дом, погладил юношу по голове, на что тот отреагировал как типичный трудный подросток: раздраженно отстранился. Младший дух остался в доме с женщинами один, иногда бросая недружелюбные взгляды в их сторону.

— Мы пойдем наверх, — предупредила Дара Татьяну, — а ты продолжай шить, сегодня спать будешь внизу.

Таня не решилась задавать вопросов, а затем старалась не слушать доносившихся сверху звуков. Уж точно Дара юноше не сказку на ночь рассказывала…»

В этот момент Катю снова посетило видение.

Заунывное пение раздавалась под барабанную дробь. Множество мужчин и женщин в ярких одеждах и размазанной краской на лице танцевали и пели. Хлипкий старик читал то ли заклинание то ли молитву, трясущейся рукой намазывал алой краской на лице Ульяны незнакомые Кате знаки. Рядом с Ульяной стояли на коленях еще шесть девушек со связанными за спиной руками.

Все пленницы были облачены в красивые одежды, их волосы были украшены цветами. Они выглядели… словно невесты.

Продолжая заунывно петь под освещение факелов, процессия двинулась в лес. Пронизанные синими жилами деревья действительно были огромны, но отличались от того, что первоначально представила себе Катя. Волшебный лес напоминал ночной подводный мир, где все светится и под влиянием волн движется. Существа летали по воздуху, словно плыли. Растения вели себя как росянки и от малейшего прикосновения захлопывались и прятались от чужаков.

— О, великий чёрный Иро! — громко закричал старик, поднимая трясущиеся руки к небу. — Прими эту жертву и защити нашу деревню от тэасов!

Когда процессия ушла, оставив девушек одних, пленницы со слезами на глазах вздрагивали от малейшего звука и шелеста.

Одна из девушек, спотыкаясь, кинулась бежать по тропинке вдоль реки. Катя едва сама не закричала, когда из спины жертвы показалась когтистая рука с еще бьющимся сердцем. Началась паника. Девушки с криками ужаса разбежались кто, куда. Но далеко они убежать не сумели. Невидимый хищник убивал их одну за другой, пока не осталась одна Ульяна.

Ульяна, казалось, не слышала криков и не видела бойни. Она сидела ко всему безучастная, прислонившись к дереву, положив руку на большой живот.

Наконец, невидимый хищник показался из лесной тени и приблизился к последней жертве. Убийцей оказался рослый брюнет со страшной маской, скрывающей нижнюю половину лица. У него были чёрные бархатные глаза, белая кожа и… большие ветвистые чёрные крылья за спиной. Облачен он был во что-то похожее на сросшиеся листья или хитин насекомых.

Зашелестел голос из фиолетового тумана неподалеку от сидящей Ульяны.

Из фиолетового тумана материализовался костлявый мужчина с фиолетовыми глазами, губами и волосами. За спиной у него так же виднелись ветвистые фиолетовые крылья.

— Ясно, бежать она не собирается, и сегодня ты ограничишься шестью жертвами. И кажется, она… немного не в себе, — осмотрел худощавый Ульяну.

— Они принесли мне в жертву безумную девку?! — разозлился брюнет, а Кате его голос показался очень знакомым. — Да еще и беременную?!

— Физически она здорова, хотя… — фиолетовые губы брезгливо искривились. — Она носит в себе тэаса.

— Не трогать! Не трогать! — залепетала Ульяна, в защитном жесте закрывая живот. — Не трогать!

— Она — тэй хала и едва не пробила мне сердце! — весело сообщил худощавый неожиданному открытию.

— Я не вижу причин для веселья, Дахот.

— Ты слушай дальше! Она — тэй хала хасэж! Это везение! Мы можем проверить, подействует ли на неё яд твоей магии!

Брюнет закатил глаза и махнул рукой, исчезая в чёрном тумане.

— Чирик-чирик! — заулыбался Дахот, обнажая в улыбке острые зубы-иглы. — Будем чинить тебе мозги-и-и! Ты рада?

— Не трогать, не трогать, — как заклинание повторяла Ульяна, изредка всхлипывая.

Дахот с легкостью поднял её на руки и исчез вместе с ней в фиолетовом тумане.

В следующее мгновение картинка сменилась. Вместо леса Катя увидела небольшое помещение с висящими травами с потолка, со стоящими вдоль стен кристаллами, круглым столом по центру и кушеткой в углу. Неподалеку от кушетки в самодельной корзинке попискивал новорожденный.

Дахот склонился над спящей на кушетке Ульяной вместе с тридцатилетней блондинкой, которая как поняла Катя, была реальной версией книжной Дары.

— Ты можешь мне объяснить, зачем ты притащил ко мне в дом эту чужачку? — хмуро спросила Дара, с интересом разглядывая спящую.

— Её принесли в жертву Иро и… ей негде жить.

— Замечательно! Не хватало мне еще истеричной мамаши и её пищащего младенца под ухом!

— Это мой дом, мои правила, — ехидно улыбнулся Дахот. — И она будет жить здесь. Не хочешь делить с ней один дом. Выход ты знаешь где.

Дара начала раздраженно срывать сухие травы с веревок и запихивать их в тканевые мешочки.

— Поправь меня, если я ошибаюсь, но эта девка побывала в плену у тэасов?

— Да, — не переставал улыбаться Дахот.

— И её ребёнок зачат от насилия?

— Да.

— И ты серьезно думаешь, что она не утопит его в ближайшей канаве? — бросила на стол наполненные мешочки Дара.

— Да.

— Не могу поверить, что ты мой отец, — Дара сделала такой вид, словно разговаривала с полным идиотом.

— Я рассчитываю на то, что у неё очень сильный материнский инстинкт.

— И ты, разумеется, не станешь её спрашивать, захочет ли она носить жизненный камень сына?.. Только не говори, что ты его уже вживил.

— Вживил, — еще шире улыбнулся Дахот, обнажая острые зубы.

— Ты безмозглый кхтулух!

— Да она сама бы об этом попросила бы! Дара, ты только посмотри на эту голубоглазую прелесть! — он подошел к младенцу. — Ну, как его можно не любить?!

— Может потому что у насильников были такие же глаза и, глядя на них, девушка будет вспоминать, что с ней сделали? — скептически заметила блондинка, перебрасывая через плечо толстую косу.

— Ты пессимистка, Дара. Вот увидишь, всё будет отлично!

Но едва Ульяна пришла в сознание, с ней случилась истерика. Дара смотрела на Дахота взглядом: «Я же говорила» и не пыталась помочь ему успокоить рыдающую женщину.

— Мне это надоело, убей его, — вручил нож Ульяне Дахот. — Давай, убей.

Ульяна прекратила выть, в ужасе уставившись на нож. Для наглядности Дахот взял ребёнка и положил его на колени женщине, показывая руками, что она должна сделать. Ульяна выронила нож, но Дахот снова вложил ей его в руку.

— Убей или не реви!

— Или не реви, — повторила Ульяна, трясущимися губами. — Не трогать.

— Она еще и нашего языка не знает?! — вспылила Дара.

— Научим, — оптимистично заметил Дахот, забирая нож у молодой матери. — Ты видишь? Убивать она его не хочет! Это уже хорошо!

— Разумеется, она его не убьет сама! Но если бы у неё был выбор, она бы оставила его в приюте! Ты обрати внимание, как она на него смотрит!

— Это поправимо, — Дахот погладил Ульяну по голове.

— И что ты сделал? — спросила блондинка, заметив перемены в поведении молодой матери.

— Убрал ассоциации. Теперь она не свяжет свой плен с ребёнком.

— Но это же магия…

— И что?! Помогает же!

— Ты не можешь наколдовать любовь!

— Зато я могу заставить её забыть его отца!

— Её сын — тэас! Рано или поздно ей все равно об этом скажут и она всё вспомнит! И твоя легенда разлетится вдребезги!

— Прекрати меня критиковать, я знаю что делаю!

Из зеленого тумана в помещении появилась крылатая женщина.

— Идите оба отсюда, об её разуме я позабочусь сама, — раздраженно произнесла крылатая, показывая зеленым когтем на дверь.

— Она тебя не бесит? — спросила Дара у отца, направляясь вместе с ним к двери.

— Немного …

— Ты вырубилась, — обвинительно сказала Маргарита, когда Катя утром проснулась.

— И что я пропустила?

— Ничего, потому что я тоже вырубилась.

Обе захохотали, хотя Катя не могла избавиться от мысли, что хочет узнать продолжение истории из сна.