В воскресенье рабби остался дома

Глава XV

Мириам заглянула в кабинет и сказала, что пришел мистер Картер.

— Мистер Картер?

— Да, Дэвид, плотник. Он пришел починить рамы и заменить шнуры.

Мистер Картер, крупный, костлявый человек, стоял в дверном проеме. Тяжелая сумка с плотницким инструментом в огромной грубой руке оттягивала его широкие плечи не больше, чем легкий дипломат — плечи бизнесмена. Прядь черных волос спадала на покатый лоб, лицо было покрыто темным загаром, как у человека, который проводит большую часть времени на открытом воздухе.

— Я договорился с хозяйкой прийти сегодня утром, — сказал он, — но когда пришел, дом был закрыт и никого не было. У меня сегодня мало времени, но я могу начать, а закончу завтра или во вторник.

— Нас задержали, и мы вернулись только час назад. — Рабби нахмурился. — Честно говоря, мистер Картер, мне не нравится, что вы будете работать в воскресенье, в выходной. Это неправильно.

— О, это не мой выходной, рабби, и почти все в городе знают это. Так что не беспокойтесь насчет того, что они могли бы подумать…

— Что вы хотите сказать? Вы городской атеист? — спросил рабби с улыбкой, проводя его внутрь к окнам, которые надо было отремонтировать.

— Нет, я вовсе не атеист, я не хожу в церковь, но я не атеист. Я соблюдаю выходной, но ваш, а не воскресенье.

— Адвентист седьмого дня?

— Нет, хотя я согласен со многим из того, во что они верят. Я соблюдаю субботу, потому что это день, который Бог повелел мне соблюдать.

— Что вы имеете в виду — Бог вам повелел?

— Ну, это трудно объяснить. Я имею в виду — как именно Он повелел мне. Понимаете, это не были слова, но если перевести это в слова, было бы что-то вроде: «Рафаэл, после того, как я потратил шесть дней на создание вселенной и всего в ней, я отдыхал, и это было хорошо. А что хорошо для Меня, хорошо и для тебя, потому что я создал тебя по своему образу. Я хочу, чтобы ты работал шесть дней каждую неделю и затем отдыхал в седьмой. Это правильное соотношение. И один день так же важен, как остальные».

Рабби подозрительно посмотрел на него, задаваясь вопросом, не морочат ли ему голову, но лицо Картера было открытым и бесхитростным.

— И когда это случилось? — осторожно спросил рабби, не зная, с каким человеком он имеет дело.

— Вы хотите сказать, когда Бог дал мне именно это указание?

— Я хочу сказать, когда Он говорил с вами?

Плотник засмеялся.

— Благослови вас Бог, рабби, это случается постоянно — очень часто. Иногда чаще, иногда реже. Иногда почти каждый день, может, в течение целой недели. А затем проходят недели, а я не слышу ни слова. В первый раз, когда у меня был такой перерыв, я по-настоящему волновался. Я пробовал войти в контакт, я молился. Я сказал: «Сделал ли Твой слуга что-то такое, что оскорбляет Тебя?» В тот день я не получил никакого ответа, но прямо на следующий день Он опять говорил со мной, и на этот раз Он велел мне не волноваться, когда я не получаю известий от Него — Он не будет говорить со мной, если не хочет сообщить мне что-то определенное. И что если я не получаю от Него известий, это значит, что все идет хорошо. Позже, когда я думал об этом, я должен был признать, что все это время мои дела шли хорошо — никаких неприятностей, никаких проблем, однообразие, можно сказать.

Уже приступив к делу, Картер продолжал работать и говорить. Он счистил с рамы всю старую замазку, набрал из банки горсть свежей и начал разминать ее. Он выпрямился, и рабби с изумлением отметил, что, несмотря на смуглое лицо, глаза его были яркими и пронзительно синими.

— Это было сразу после того, как я женился. Мы с женой только что вернулись после свадебного путешествия к Ниагарскому водопаду и ездили по гостям — понимаете, к ее родным — тети, дяди, она, так сказать, хвасталась мной — и к моим тетям и дядям, чтобы я мог похвастаться ею. В то время это было вроде как принято. Так вот, мы гостили у ее тети Дорсет и дяди Абнера. Это было неподалеку от Линнфилда, они там жили. Там были и другие люди — кузены и все такое. И вдруг, когда все мы сидели и разговаривали в маленькой гостиной, а тетя Дорсет раздавала какие-то фрукты, я услышал голос, который сказал: «Встань, я буду говорить с тобой». И я встал и услышал голос, и он рассказал мне первую главу Бытия. Так вот, дело в том, что за всю свою жизнь я никогда не читал Библии, но после того дня у тети Дорсет я мог повторить первую главу Бытия почти слово в слово.

— А что ваша жена — и остальные?

— Они говорили, что я просто стоял и несколько минут не говорил ни с кем. Они подумали, что у меня был какой-то приступ, что-то вроде столбняка и, кажется, даже обсуждали, не вызвать ли врача.

— А потом?

— А потом то же самое произошло на следующий день. Я был на работе и работал, когда это случилось, и мне была поведана другая глава. И я получал главу или около того каждый божий день, пока не прошел все Пятикнижие.

— А потом?

Картер покачал головой.

— После этого я получал послания, только когда нуждался в них. — Он отрезал кусок шнура и прикрепил его к полозьям рамы.

— Что вы имеете в виду — когда вы нуждались в них?

Он пару раз поднял и опустил груз, чтобы проверить, свободно ли движется шкив.

— Ну вот, например, в тот раз, когда город голосовал за фторирование воды. Я тогда задумался. И мне лично эта идея не понравилась. Я не очень-то верю в химикалии — я имею в виду, принимать их внутрь. Я пошел поговорить с доктором, который наблюдал мою жену, когда она носила нашего последнего ребенка, а он был полностью за. И я, можно сказать, засомневался. Он ведь прекрасный и уважаемый человек. Но потом я получил послание и узнал, что с самого начала прав был я.

Он поднял окно, затем повернулся и встал перед рабби.

— Посмотрите на меня, рабби. Мне пятьдесят восемь лет, и ни одного дня в жизни я не болел, так сказать, по-настоящему. У меня целы все зубы, и я не ношу очки. Дело в том, что я правильно живу. Я не ем мяса, не ем конфет. Я не пью ни чай, ни кофе, ни тоник.

— А запрет на мясо был одним из указаний, которые вы получили? Это не вполне соответствует законам о питании в Пятикнижии.

— И да, и нет, рабби. Он предполагает, что вы сами тоже будете думать. — Картер поставил край окна на место и привинтил его. — Сказано: «Не убий». И сказано также, что нельзя есть часть живого животного. Значит, это, очевидно, исключает поедание плоти. А еще я знаю, что там названы виды животных, которых можно есть — с раздвоенным копытом и жующих жвачку, но я считаю, что это — для большинства людей, у которых нет своих глубоких убеждений. Это была своего рода подачка — для тех, кто все еще тосковал по египетским горшкам с мясом. Можно сказать, не мог выбросить их из головы. И Он разрешил им есть определенные виды животных. Но ясно же, что Он предпочел бы, чтобы они не ели никаких.

— Понимаю.

— И был еще случай, когда я действительно был несколько озадачен и получил послание от Него. Это было, когда мой самый старший мальчик…

Рабби спросил, сколько детей у Картера.

— У меня их пятеро, три мальчика и две девочки. Мозес — это мой самый старший. Может быть, вы слышали о нем? Муз Картер? Его прозвали Муз[32], такой он большой. Он был неплохим футболистом последний и предпоследний год в средней школе. В прошлом году они почти выиграли первенство штата. В газетах было много фотографий моего мальчика. Шестьдесят семь колледжей, рабби, — шестьдесят семь! — были заинтересованы, чтобы мой мальчик поступил к ним.

Рабби сделал вид, что поражен.

— И он был хорошим студентом?

— Нет, только хорошим футболистом. Некоторые колледжи присылали к нему людей, тренеров или всяких там. И те предлагали все на свете. А один предлагал девочек.

— Девочек?

— Именно. Он сказал, что у них много хорошеньких и богатых студенток, которые только и мечтают выйти замуж за великого и красивого футбольного героя. И тут он говорит, подмигивая: «Но тебе не обязательно жениться на них». Я выгнал его из дома. Я не хотел, чтобы мой мальчик вообще шел в колледж, и уж конечно, не в этот. Я хотел, чтобы он получил работу и шел работать. Но в конце концов он принял одно из этих предложений — колледж в штате Алабама. Я был настроен не давать согласия и запретить ему, но мать твердо решила, что он поедет.

— И что в результате?

Плотник печально покачал головой.

— Он был там до Рождества, до окончания футбольного сезона, а потом они исключили его. Он повредил колено, так что был им больше без надобности, и, кроме того, плохо занимался. И он вернулся домой. Он дома уже три месяца и не работал ни одной недели. Пару вечеров в неделю работает в кегельбане в Линне, время от времени находит еще какую-нибудь случайную работу, этим и зарабатывает немного на карманные расходы. Думаю, и жена иногда дает ему несколько долларов. Она выделяет его — он самый старший. — Картер покачал головой. — Я предложил ему войти со мной в дело и выучиться моему ремеслу, но он говорит, что это не заработок, что сейчас все деньги добываются махинациями. Хочет быть импрессарио. Говорю вам, рабби, колледж испортил этого мальчика. Если бы не жена, я бы выгнал его из дома.

Он выпрямился и оглядел комнату.

— Пока все, рабби. Получается немного дольше, чем я рассчитывал. Сегодня закончить не смогу, но вы не волнуйтесь. Когда я берусь за работу, я довожу ее до конца.

— Это даже хорошо, — сказал рабби Смолл, наблюдая, как он тщательно укладывает инструменты в сумку. — Ко мне вот-вот заглянет компания молодых людей.

— Я приду завтра или во вторник, смотря по тому, как у меня будет с работой.

— Хорошо, мистер Картер. В любое удобное для вас время.