За столом завязалась ничего не значащая беседа, но ощущалось, что неуютно было всем. Быть может лишь Горыныч, уплетающий за обе щеки жаркое из баранины, чувствовал себя в своей тарелке.
Я угрюмо молчала, изредка бросая короткие взгляды на родных.
Почему они не пришли на испытание? Обиделись, что я ушла с Кащеем?
— Кстати, наслышан об испытании, мои поздравления, Елена, — будто прочитав мои мысли, заговорил Горыныч.
— Уже приручила кинжал?
— Привязка пока не завершена, — уклончиво ответила подруга, бросив на меня успокаивающий взгляд.
— Я была у сказителей. Ты не ночуешь с ними, — внезапно ни с того ни с сего объявила бабуля, бесцеремонно перебивая открывшего было рот змея.
— Что ж, рада что ты нашла время навестить сказителей, коль уж не было пары часов чтобы посетить испытание внучки, — с достоинством ответила я.
Ее взгляд, полный презрения и порицания, лишь подлил масла в огонь и без того бушующий во мне.
— Сдается мне, тебя было кому поддержать, — едко парировала она.
— Мама! — охнула моя мать.
Но я никогда не позволяла бабуле взять надо мной верх. И сейчас не планировала этого делать.
— А у тебя с этим какие-то проблемы? — вскинула бровь, с ледяным спокойствием прожигая ее взглядом.
— Это у тебя проблемы, девица! Ты только посмотри на себя, вырядилась как… как…
— Ну, как? Договаривай раз начала! Или лицемерие у нас теперь семейная черта? Дочку радостно спихнула змею, а меня значит пытаешься пристыдить?
— Василина! — воскликнула мама.
— Марьюшка, а она точно твоя дочь? Они ж с Кащеем — два сапога пара, — восхищенно присвистнул Горыныч, чем окончательно лишил меня самообладания.
— Не смей вмешиваться в дела нашей семьи! — уже откровенно зарычала я, чувствуя, как внутри разгорается пожар.
Будто по венам пустили горячую лаву, которая устремилась к сердцу, превращая то в пылающий огненный шар.
В груди заворочалось пламя, ища выход. Меня затрясло как в лихорадке, не смотря на жарко пылающий камин.
— Дочка, не надо так, — едва слышно прошептала мама и меня словно окатили ледяной водой.
Я смотрела на нее и не узнавала. Как можно так измениться за какие-то несколько дней? Мама, которая даже из школы старалась каждый день меня встречать, не смотря на косые взгляды одноклассников. Да она на экскурсию одну боялась отпустить, а теперь… Просто бросила на произвол судьбы и защищает постороннего мужчину. Или не такой уж он и посторонний? А я?
— Елена, сейчас принесут десерт, — с нажимом бросил Кащей, накрывая мою дрожащую ладонь своей и поднимаясь.
— Мы скоро вернемся.
Я даже не сопротивлялась. Мне было абсолютно плевать куда и зачем ведет Кащей или что обо всем этом подумают остальные. Внутри потухший пожар оставил пепелище, которое неприятно саднило, вызывая смутную тревогу.
Дверь, коридор, два поворота и снова дверь, уже другая.
Кащей толкнул ее, пропуская меня вперед.
Кабинет. Наверное, его.
Подведя меня к креслу, усадил, отходя к шкафу и откупоривая бутылку вина.
Бездумно забрав протянутый бокал, опустила его на подлокотник, смотря прямо перед собой. Пить не хотелось.
— Что происходит?
— Пей, Василина.
Но я не пошевелилась, переводя на него взгляд.
— Он околдовал ее, да?
Короткий смешок отрезвил, вынуждая вспомнить кто передо мной.
— Знаешь в чем ошибка большинства представителей так называемого добра, Василина?
Не видя связи, все же покачала головой.
— Они заранее убеждены в том, что зло — это всегда плохо. Но ведь все субъективно. Сама посуди. То, что для одного плохо, для другого — предел мечтаний. Неужели, ты думаешь, что я опаивал, околдовывал или очаровывал всех тех, кто оказывался в моем дворце и оставался там на долгое время?
Нахмурившись, с силой сжала бокал, осушив его залпом.
Внутри все вновь загорелось огнем.
— Так и твоя мать позволила себе наконец-то… как там в сказках, обрести счастье? — насмешливо пощелкал пальцами Кащей.
— Пусть тебя и не устраивает ее выбор.
Это была неправда. Меня одинаково бы бесил любой на месте Горыныча. Здесь я была честна с собой и не пыталась обмануться. Я ревновала. Безумно, отчаянно и совершенно глупо. Но ничего не могла с собой поделать. Это же моя мама. Единственный близкий человек, кто не бросил и был рядом столько лет.
Отставив бокал, взвилась в воздух.
— Считаете я предвзята отношусь к змею?
— Считаю, что тебе пора позволить ей жить своей жизнью и заняться своей, — чуть мягче ответил Кащей, делая шаг ко мне.
Вот только я не верила ему. Совсем. Внутри крепло ощущение, что меня просто используют как многих до этого.
— Как мне пробудить свой дар?
Ратмира позабавил столь резкий переход, вызвав насмешливую ухмылку.
— Полагаешь, меня в тебе интересует лишь он?
— Такая прямота делает Вам честь, — не смогла не восхититься я.
— А в этом преимущество звания злодея. Мне не нужно, как представителям добра, изворачиваться и делать вид что я лучше, чем есть на самом деле, — отсалютовал мне бокалом мужчина.
— И все же?
— Что ж, не спорю, я с интересом жду того момента, когда твоя сила пробудится, ведь если окажусь прав, для меня это многое будет значить. И все ж это не единственная причина моего интереса.
Его искрящиеся глаза будто подначивали меня спросить о других.
Но я не поддалась.
— Вы ведь ничего не делаете просто так…. Все эти подарки, внимание, преимущества перед другими. Чего Вы хотите?
— Тебя, — просто ответил Кащей, возвращая бокал на стол.
— Мне так захотелось, ты заинтересовала меня, — пожал он плечами, и не думая обличать свои мотивы в более приличную форму.
Вот только он сам сказал, что таких как я было множество, кто заинтересовал и какое-то время находился с ним рядом. А что потом?
— А, чтобы ты хотела? «Долго и счастливо?» Так это тебе к другому сказочному персонажу.
Как странно все здесь, в этом мире сказок. Со мной пока поразительно честными и откровенными были лишь Кащей и его дочь. А родные и близкие, те, что якобы добрые персонажи, постоянно врали и изворачивались.
— Знаешь почему? Потому что ты такая же. Ты одна из нас Василина. И чем раньше это поймешь, тем быстрее сможешь избавиться от глупых предрассудков и позволить себе жить полной жизнью.
Он мысли мои читает?
— Мне не нужно читать твои мысли, у тебя все на лице написано, — усмехнулся он, приближаясь и притягивая к себе за талию.
— Реши для себя, чего ты хочешь. Всю жизнь притворяться и быть с «добренькими», но утопать во лжи, или выбрать тех, кто будет честен с тобой.
Что ж, его рассуждения хоть и возмущали, но свой отклик нашли. Вот только даже если я и смирюсь со своей темной сущностью, уж точно не соглашусь на роль временной любовницы — игрушки, которую забросят в пыльный чулан, когда наиграются.
— Обязательно подумаю, на досуге, — улыбнулась, выскальзывая из его рук и открывая дверь.
— Помнится, Вы обещали десерт, господин директор.
Усмехнувшись, Кащей последовал за мной, взмахом руки закрывая за нами дверь.
А ведь мог попытаться добиться совсем иными способами. Более грязными и беспринципными. Впрочем, не стоит обольщаться. Быть может все еще впереди.