В зеркале русских былин (СИ)

Глава 17

— Ты, что это удумал окаянный? Совсем из ума выжил? — ворвался в сознание недовольный голос бабули, разгоняя размытые сновидения.

— Тихо, разбудишь, — негромко осадил ее Кащей.

Судя по всему, они ругались прямо в комнате, где спала я.

— Да она до утра проспит, настойку же Ярослава варила, — фыркнула сказительница.

— Ты мне зубы-то не заговаривай. Еще раз повторяю, не позволю тебе…

— Довольно. Я твоего позволения не спрашивал. Сам с девочкой поговорю.

— Не смей, Кащей. Ты ведь…

Тут бабуля запнулась, попятившись.

Распахнув глаза, замерла, наблюдая за объятым синем пламенем мужчиной.

Он надвигался на побледневшую бабулю, растерявшую мигом весь свой пыл.

— Погубишь ведь, девчонку, несмышленыш она еще. Мужиков толком не видела, даром, что в городе жила, — уже не так уверенно забормотала сказительница, не сдаваясь.

— Прекратите, — негромко попросила я, испугавшись за нее.

Все же приказывать Кащею не имел права никто. Князь Тьмы ведь.

Мужчина тут же обернулся, гася пламя.

— Как ты? — приблизился он.

— Мне лучше. Голова только болит. И локоть ноет, — приподняла я левую руку, рассматривая фиолетовый синяк.

Кивнув, мужчина опустился рядом, взяв с тумбочки у моего изголовья склянку с пахучей зеленой мазью.

Теплые пальцы бережно коснулись кожи, нанося охлаждающую мазь.

С ума сойти. Мне синяк мажет Кащей самолично. Может у меня бред? Верится как-то не особо в это.

— Не смотри так, Елена в детстве в какие только передряги не ввязывалась. Эта мазь у нас не переводилась.

Кивнув, с улыбкой поблагодарила мужчину.

Его взгляд перестал полыхать, вновь темнея. Рука скользнула выше, невесомо погладив предплечье.

— Ну, довольно. Само пройдет, — вновь подала голос бабуля, осмелев, когда Кащей перестал «гореть».

— Ратмир Мстиславович, там прибыла Марья-Искусница с Горынычем, просят пустить к дочке.

Кащей резко поднялся, убирая мазь.

— Проводи. У них двадцать минут.

— Спасибо, — негромко поблагодарила я уже открывшего дверь мужчину.

Обернувшись всего на миг, тот ничего не ответил и вышел.

— Василина, дочка! Как же ты меня напугала, — бросилась ко мне появившаяся на пороге мама.

Я улыбнулась, с легкой грустью отвечая на осторожные объятия. Как же все быстро изменилось. Теперь мне гораздо комфортнее в присутствии Кащея, нежели с собственной матерью, которая за прошедшую неделю отдалилась, благодаря одному нахальному змею, не отпустившему ее одну даже сюда. Сторожит, не иначе.

Заметив мой взгляд, Горыныч, ухмыльнулся, подмигнув.

— Что, потрепал тебя Леший?

Я не ответила, переведя взгляд на вновь заговорившую мать.

— Прости меня, дочка. Я должна была быть рядом, чтобы уберечь.

— Не смеши, Марьяна. Что ты можешь против Лешего? Самоткаными покрывалами закидаешь? Думай лучше, что с Кащеем будем делать, — отмахнулась бабуля.

— А что с ним делать? — заинтересованно подался вперед Горыныч.

— Этот то пострашнее будет, — не обращая внимание на змея, продолжила бабушка.

Мама не ответила, с непонятной грустью смотря на меня.

— Не надо, мам, — покачала головой на невысказанный вопрос.

— Мне нечего тебе ответить. Да и… не хочу, если честно. Мне давно не пять. Уж как-нибудь разберемся.

— Ты ведь знаешь, что можешь в любой момент мне все рассказать? Я всегда буду на твоей стороне.

Сдержав горькую усмешку, кивнула. Какая же ты наивная, мамочка. Полагаешь, змей позволит тебе?

Но я обещала не вмешиваться в их отношения и не стану вынуждать мать выбирать. Справлюсь и сама.

В дверном проеме возник молчаливый Ратмир.

Мама поцеловала меня в лоб и поднялась, уводя за собой упирающуюся бабулю.

Бросив на меня нечитаемый взгляд, мужчина тихо прикрыл дверь.

Он прав, мне лучше отдохнуть, пока голова окончательно не пройдет.

Проснулась, судя по ощущениям, глубокой ночью. В животе неприятно урчало, кушать хотелось ужасно.

Покрутившись минут десять, со вздохом отбросила одеяло, нашаривая на холодном полу тапочки. Бороться бесполезно. С голодом не так-то легко спорить.

— Глаша… — позвала негромко домовушку, выглядывая в коридор.

— Миколка.

Домовых видно не было.

Поразмыслив, решила спуститься вниз и поискать кухню. Расположение комнат первого этажа худо-бедно запомнила в прошлый раз, да и блудить особо негде. Вот только накинуть бы что-нибудь.

Однако кроме тяжелого стеганого одеяла, одежды в комнате не оказалось.

Отбросив сомнения, выскользнула в коридор, подгоняемая возмущенным ревом желудка.

Терпеть не могу быть голодной. Начинаю плохо соображать и ощущаю неприятную дрожь во всем теле.

Осторожно ступая по скрипучему полу, хотела было проскользнуть мимо двери спальни хозяина терема, как та внезапно распахнулась, чуть не заехав мне по носу.

Отпрянув я уже думала ринуться обратно, как заметила кто показался из-за двери, и замерла истуканом.

В мужской рубашке на голое тело из спальни бесстыдно выплыла Лисанна.

— Я только сделаю нам кофе, милый, и мы продолжим, — мурлыкнула лисица, захлопывая дверь.

— О… я и забыла что ты тоже здесь! Мы тебя разбудили? — расплылась в довольной улыбке Лисанна, демонстрируя во всей красе свою едва прикрытую наготу.

Я-то в отличие от нее была в рубашке до пят из плотной не просвечивающейся ткани.

Из легких разом вышибло весь воздух, и я просто стояла, глазея на лисицу.

Даже отрицать не стала, как вспыхнуло в груди от обиды и боли. Машинально отметила огонь, тут же откликнувшийся на мое состояние.

— Ты что-то хотела? Позвать?.. — потянулась к ручке девушка.

Я бездумно кивнула, затем покачала головой. После чего просто прошла мимо, продолжив путь к лестнице. Вот только совсем не кухня была моей целью.

Лисанна что-то крикнула вслед, но я не прислушивалась.

В конце концов, чем сарафан отличается от рубахи? Правильно. Я тоже так подумала, пока быстрым шагом направлялась в нашу с Еленой избу.

Думать о чем-либо запретила себе еще там наверху, где… Так, стоп.

Дверь отворилась без единого скрипа. Я вошла, прикрыв ее за собой и задвинув засов. Надежнее будет.

Заметив меня, копошащаяся в углу Глаша растерянно распахнула глаза, выронив глиняную кружку.

— Ххозяюшка… как же это…

— Все в прядке, Глаша. Я пойду спать.

Стоит ли говорить, что ни о каком аппетите речи и не шло. Как, впрочем, и о сне. Я лежала с открытыми глазами, считая минуты до рассвета. Все что угодно, лишь бы не думать.

Не менее удивленное выражение было и у Лены, когда я вышла к завтраку.

— Лин? Ты как здесь…

— Пришла, — пожала плечами, собирая сумку для занятий.

Мельком глянув в расписание, добавила еще чистую тетрадь.

— А…

— Извини, у меня тренировка утром. Я пойду.

Так и не взглянув в сторону стола с едой, вышла в прохладное утро, дыша полной грудью.

В конце концов, ничего смертельно не произошло. На то он и Кащей. Как он сам и сказал, за «долго и счастливо» — это не к нему.

Завидев меня на краю полянки, Настасья Микулишна лишь одобрительно хмыкнула, кивком велев занять место рядом со Славом.

— Василина! Разве тебе уже можно вставать?

— И тебе доброе утро. Вижу, ты в полном порядке?

Парень заторможено кивнул, после чего попытался настоять на моем возвращении в постель.

— Ты ведь упала с такой высоты, а вдруг потревожишь голову?

Бросив на не в меру деятельного парня хмурый взгляд, прошла к открытым кованным ящикам, из которых торчало различное оружие. Пора выбрать себе что-нибудь подходящее.

— Что ищешь девица? — пробасил рядом подошедший мужик с бородой, в серой рубахе и кожаном переднике.

В руках он держал огромный молот.

Кузнец что ли?

Настроения общаться не было, но я все же ответила.

— Оружие, которое подойдет.

— Так не попробуешь, не узнаешь, — философски заметил кузнец.

Я кивнула.

— Вот к примеру, — ловко выудил он из первого ящика колчан со стрелами и длинный изогнутый лук.

— Нет, — покачала головой.

Становиться местным эльфом-лучником совершенно не хотелось.

Кузнец вернул лук на место и вытащил огромную палицу с металлическими набалдашниками.

Я скептически осмотрела ту, даже не пытаясь поднять.

Мужик хмыкнул и сделал приглашающий жест, предлагая видимо выбрать самой.

Я осторожно перебирала оружие, заглядывая вглубь сначала одного затем и второго ящиков.

Булавы, копья, мечи, метательные ножи — все было не то.

Я не ощущала ничего при прикосновении к ним. Ни малейшего желания овладеть искусством сражения с их помощью.

— Наверное, это все же не мое. Я ведь не поляница.

— А защищать себя не только богатырям да поляницам надобно. Ты получше-то смотри. Авось, что и приглянется.

Уже хотела было отказаться и покинуть это место, как на глаза попался кнут. Он был свернут, лишь укоять из кожи темно-коричневого цвета выглядывала из под мечей.

Заметив мой взгляд, кузнец неопределенно пожал могучими плечами, и не думая возражать.

Несмело протянув руку, коснулась рукояти, ощутив легкое покалывание на кончиках пальцев. Мой огонь одобрительно опалил руку, подталкивая меня.

Кнут лег в руку идеально, и тут же развернулся, повинуясь едва уловимому движению кисти.

Кузнец одобрительно хмыкнул, отходя в сторону и освобождая место для маневра.

Но я не спешила. Конец кнута лежал на земле, и я справедливо опасалась, что могу задеть себя или того же кузнеца. Ведь это тоже оружие и с ним нужно уметь обращаться.

— Подбери. Держи петлей и кисть разверни. Вот так. Теперь пробуй безоборотный взмах.

— Какой? — непонимающе посмотрела я на подошедшую Настасью Микулишну.

Поляница закатила глаза, забирая у меня кнут.

Такого мне еще видеть не приходилось. Я вспомнила, что как-то проходила мимо выступления казаков на ярмарке, но у них были короткие, нагайки, если не ошибаюсь и выглядело не так впечатляюще. Да и в цирке при работе с лошадьми во время джигитовки использовали похожие кнуты. Этим мои знания и ограничивались.

Что я могу сказать. Ни что так не отвлекает от душевных травм, как физическая нагрузка. К концу занятия запястье нещадно болело, а пальцы немели. И это при том, что я даже кончик ни разу так и не выпустила из рук, отрабатывая правильный захват и незнакомые движения.