Вардаэсия

— Я не знаю, о чем ты говоришь. «Скромный» — мое второе имя.

На этот раз настала очередь Алекс фыркнуть, но прежде чем успела ответить, Д.К. и Биар вернулись в комнату, их руки были нагружены тем, что выглядело так, будто еды хватило бы на целый мини-маркет.

— Мы не знали, чего хотят все, поэтому взяли немного всего, — объявил Биар, бросая свою ношу на кровать Алекс. — Хорошо, что в Комнате отдыха нет ограничений.

— Шоколад мой, — предупредила Д.К., бросая поднос на собственную кровать, прежде чем рухнуть на нее. — Но я готова поделиться, так как это подобает принцессе.

— Я не принцесса, но все равно готов поделиться, — сказал Биар, плюхаясь рядом с подушками Алекс и беря плитку шоколада. — Давайте, вы, двое. Копайте глубже.

Алекс и Джордан не нуждались в дальнейшем поощрении, равно как и в напоминании о том, что у них было занято время. В этот момент Алекс была полна решимости просто наслаждаться обществом друзей, пока они восторгались подношением, с которым вернулись Д.К. и Биар.

— Ребята, вы помните, как мы это сделали в первый раз? — спросила Д.К., наклоняясь к Джордану и крадя немного его попкорна с медом.

— Я этого не помню, но помню, как слышал о том, как вы трое пробрались в химическую лабораторию, чтобы приготовить мой торт-сюрприз ко дню рождения в этом году, — сказал Биар, его темные глаза наполнились весельем.

Алекс и Д.К. обе подавились смехом, в то время как Джордан застонал.

— Я и забыла об этом, — сказала Алекс, вспоминая, как они хотели приготовить что-то особенное для Биара, но поскольку в Комнате отдыха не было кухонных принадлежностей, им пришлось проявить творческий подход.

— Хотел бы я забыть об этом, — проворчал Джордан, прижимая руку, которая не обнимала Д.К., к своему животу. — Меня рвало три дня.

— Синим, — поправила Д.К.. — Тебя три дня рвало синим.

Алекс хихикнула, а Биар сухо сказал:

— Для трех человек с разумным интеллектом можно подумать, что один из вас мог подумать о том, что еще готовилось в лабораторных печах в тот день.

— Мы не можем все быть гениями, — сказал Джордан, бросая немного попкорна через всю комнату в Биара. — Ты должен благодарить нас за ту мысль, которую мы вложили в твой подарок.

— Если мне не изменяет память, ты не смог удержаться, чтобы не попробовать торт, прежде чем отдать его мне, — сказал Биар все еще сухим тоном. — Ты должен винить только себя.

— Знаешь, он прав, — сказала Д.К. Джордану, ухмыляясь. — Мы с Алекс ждали. А ты — нет.

— И я платил за последствия, — ответил Джордан. — Три дня. Даже Флетчер не мог мне помочь. «Лучше снаружи, чем внутри» — вот что он сказал. Можете в это поверить?

Алекс снова рассмеялась, и она была не одна.

— У нас здесь были действительно хорошие времена, — сказала Д.К., оглядывая их всех. — Грустно думать, что нам осталось быть вместе всего год или около того.

— Или три, — напомнил ей Биар, — если нас возьмут в ученики.

Алекс вернулась во времени к похожему разговору, который у нее был с Кайденом. Как и тогда, она была благодарна, что друзья согласились с ее просьбой о нормальности, за то, что вели себя так, как будто они не все собирались встретиться лицом к лицу со смертью с призрачной надеждой победить ее.

— Помнишь тот раз, когда мы улизнули ночью, чтобы покататься верхом в лесу? — сказал Джордан.

— Я помню крики Биара, — сказала Д.К., и в ее глазах заплясали огоньки. — Удивлена, что он не разбудил всю академию.

— Я не люблю лошадей, ясно? — Щеки Биара порозовели, когда он отправил в рот еще немного шоколада. — И это чувство взаимно. Я все еще утверждаю, что дьявольский зверь пытался убить меня.

Д.К. рассмеялась, но затем ее лицо смягчилось, когда она сказала:

— Твой отец тоже не любил лошадей.

Биар замер и посмотрел на нее.

— До того, как я встретила тебя, он часто сопровождал меня на прогулках во дворце. — Она покачала головой и снова рассмеялась. — Он был ужасен. Почти так же плох, как ты.

Грустная улыбка промелькнула на лице Биара, но она растянулась и наполнилась юмором, когда он сказал:

— Однажды, много лет назад, мы всей семьей ездили отдыхать на ферму. Мама подумала, что для нас было бы забавной идеей прокатиться по пляжу всем вместе. Папа падал три раза, что было всего на один раз меньше, чем я. Мы вдвоем ковыляли и стонали весь остаток дня, пока Гэмми не накачала нас обезболивающими и не отправила спать. — Он тихо усмехнулся. — До конца тех каникул никто из нас и близко не подходил к конюшням, и каждый раз, когда кто-то пытался нас заставить, папа вытаскивал свой Стабилизатор и угрожал пристрелить их.

Мысль о том, что добросердечный Уильям кому-то угрожает, заставила их снова рассмеяться над образами, а Алекс также боролась с жжением в глазах при виде Биара, который вместе с ними забавлялся воспоминаниями о своем отце.

«Лучше, чем в порядке».

Это то, что она обещала Биару. И это то, что он пообещал взамен.

— А как насчет тебя, Джордан? — осторожно спросила Д.К.. — У тебя есть какие-нибудь веселые воспоминания из детства?

Алекс втянула в себя воздух, задаваясь вопросом, что делает Д.К… Но Джордан только скривился и сказал:

— «Веселые» было не тем словом, которое мы часто использовали в семье Спаркеров.

— Должно было что-то быть, — увернулась Д.К.. — Какой-нибудь приятный момент.

Джордан пожал плечами и замкнулся настолько, что Алекс испугалась, что его толкнули слишком далеко, слишком рано. Но затем, как будто заставляя себя думать о своих годах боли, он признал:

— Это было не так уж плохо. Когда я был ребенком, мать заставляла меня учиться игре на фортепиано. Говорила, что это то, что должны знать «все приличные молодые люди». — Он закатил глаза и потянулся за новой порцией попкорна. — Я ненавидел это. Но она была непреклонна в том, чтобы я практиковался по нескольку часов каждый день.

— Я не знала, что ты играешь, — сказала Д.К., глядя на него с мечтательным выражением лица.

— Давненько не практиковался, — сказал Джордан. — Но когда-то давно, да. — Он прожевал и проглотил, прежде чем продолжить, — Всякий раз, когда мой отец был дома, если он слышал, как я репетирую, то всегда заходил в музыкальный салон и смотрел через мое плечо. Так долго я думал, что он следит за тем, чтобы я не облажался, но однажды, когда матери не было рядом, он прошептал мне на ухо, что, когда он был в моем возрасте, его родители тоже заставляли его играть, и он ненавидел это. Затем он сказал мне, что Лука приезжает домой на каникулы, и меня освободили от занятий до конца лета. Я не знаю, как ему это удалось, но даже после того, как Лука вернулся сюда, мне больше никогда не приходилось практиковаться.

Ностальгическое выражение промелькнуло на лице Джордана, и Д.К. посильнее прижалась к нему.

— Ты должен как-нибудь сыграть что-нибудь для всех нас, — сказал Биар хриплым голосом, как будто он тоже испытывал облегчение от того, что у Джордана было хотя бы одно счастливое воспоминание из детства, одна добрая мысль о покойном отце.

— Определенно, — согласилась Алекс, ее голос тоже был хриплым. — Я люблю слушать игру на фортепиано.

— У тебя есть любимое произведение? — спросил Джордан.

— Только из Фрейи, — сказала Алекс, — так что ничего, что ты бы…

— Восстание мечтателей, — прервала его Д.К. с задумчивым вздохом.

Джордан посмотрел на нее сверху вниз.

— Андре Паровель? Я могу это сыграть.

Ее глаза остекленели.

— Это мое любимое произведение. Я всегда клялась, что это будет моя свадебная песня.

Брови Алекс поднялись почти до линии волос, а Биар закашлялся и спрятал лицо.

Затем Д.К. осознала, что сказала, и быстро перевела панический взгляд на Джордана, когда пролепетала:

— Не то, чтобы я… Мы просто… Это не то, что…

Он слегка усмехнулся и поцеловал ее в раскрасневшуюся щеку, сказав:

— Думаю, хорошо, что это также мое любимое произведение.

Алекс могла бы растаять от того взгляда, которым они обменялись.

Прямо сейчас же.

Вот почему она боролась сегодня. Вот почему она боролась все это время, готовая рисковать своей жизнью снова и снова. Чтобы спасти это. Ее друзей, любовь, которую они разделяли, будущее, на которое они все надеялись.

Эйвен не мог отнять это у них. Даже в смерти. Но она надеялась, она так отчаянно надеялась, что они переживут этот день. Что у них будет время создать больше воспоминаний вместе, состариться, поседеть и покрыться уродливыми морщинами рядом друг с другом.

Этот момент с ними был как раз тем, в чем нуждалась Алекс, чтобы напомнить ей о том, как много она может потерять и как решительно настроена победить. Для ее друзей, для ее семьи, для ее мира.

И когда Джордан, Биар и Д.К., как и Алекс, поняли, что пришло время им встретиться лицом к лицу с тем, что будет дальше, вместо того, чтобы подвергать сомнению ее суждения или пытаться отговорить ее от ее плана, Биар высказался за них всех:

— Мы с тобой до конца, Алекс. Скажи, что нам делать.

Глава 36

Когда примерно в половине двенадцатого со скоростью, которая казалась сверхскоростью, Алекс, снова одетая в свои доспехи Тиа Аурас, вышла из здания общежития с Джорданом, Д.К., Биаром, и Кайденом и Декланом, которые присоединились к ним минутами ранее. Все шестеро, которые через многое прошли вместе, отважились пересечь территорию… территорию, которая теперь кишела людьми всех форм, размеров и рас.

Но не только территория была переполнена.

Небо над головой было заполнено кружащими драконами, всех из которых Ксира приказал доставить туда после того, как Алекс мысленно рассказала о сделке Эйвена… а также поделилась единственным планом, который у нее был, чтобы победить. Ксира, как и Библиотека, поощрял ее игнорировать свои сомнения. Он также пообещал, что он и его раса будут сражаться, чтобы помочь спасти Медору, вместе со всеми теми, кто остался на земле.

Среди моря существ, через которое прошла Алекс, она узнала лица Ходящих по Теням, Дневных Всадников, флипов, джарноков и людей в равной степени. Там были ее учителя, там были другие ученики. Так много невинных смертных, все из которых были втянуты в войну, которую они ничем не заслужили.

Меярины тоже были там. Одетые в доспехи Зелторы, они также носили яркие желтые повязки на бицепсах, чтобы помочь союзным силам идентифицировать их как не Заявленных. Вместе они стояли бок о бок со смертными, чтобы сразиться в грядущей битве.

Алекс не была дурой. Как и сказала Кия, Эйвен не стал выполнять свое соглашение «ты за них». Она, как и все остальные, знала, что в этот день будет кровопролитие. Но сделка избавила ее от необходимости искать его. Вместо того, чтобы пробиваться к нему с боем, она встретит его на ровном месте. Это давало хоть малейший шанс ее плану на успех. Но для того, чтобы это произошло, она сначала должна была встретиться с ним лицом к лицу… и выжить.

У Алекс заболел живот, руки сжались в кулаки от напряжения, когда она неуклюже шла сквозь толпу людей, которые замолкали при ее появлении. Кем она была, что ей приходилось делать… Большинство из них понятия не имели об истории, которая привела к этому. И все же они понимали всю серьезность того, что она собиралась предпринять. Они понимали, что их судьба находится в ее руках.

… Руках, которые в любой момент могли быть разорваны в клочья ее же ногтями.

Или так бы и было, если бы Кайден не протянул руку и не разжал одну из ее ладоней, соединив их пальцы, в то время как Д.К. сделала то же самое с другой стороны.

Вместе Алекс и ее друзья шли рука об руку, пока не достигли основания здания Башни, где ранее собрались члены военного совета вместе с родителями Алекс. Вся семья Биара тоже была там; Джонни и Блейк, оба были во всеоружии, в то время как Гэмми, Дороти и юная Эви стояли рядом с Джеком и Рейчел, которые были с Наташей Спаркер.

Условие, которое Алекс поставила своим матери и отцу, состояло в том, что она не будет заставлять их возвращаться на Фрейю, пока они обещают сделать все возможное, чтобы избежать боя. Они согласились остаться в медицинском отделении и помочь лечить раненых, когда их привезут, поскольку Флетчер будет сражаться вместе с остальными. Его дар, как узнала Алекс, позволял ему создавать звуковую волну под давлением, и поскольку она была способна вывести из строя меяринов, разрывая их барабанные перепонки и тем самым ослабляя их атаки, он был неоценим на поле боя. Его медицинские навыки могли бы пригодиться впоследствии.

… Предполагая, что будет «потом».

Королева Ниида предложила остаться с родителями Алекс, отчасти для того, чтобы обеспечить линию защиты меярин на случай проникновения в медпункт, но в основном потому, что она не была бойцом и ее лучше использовать, как и лэндру, которую Кия позаботилась привезти с собой из Драэкоры. Д.К. тоже пообещала Алекс, что она поможет с ранеными, достаточно самосознательная, чтобы понимать, что она будет обузой, когда дело дойдет до борьбы с бессмертными. Вместе с ними королева Осмада, Гэмми, Дороти, Эви и Наташа также собирались помогать в медицинском отделении, а также членам семей любых других студентов, которые искали убежища в академии. Всем этим членам семьи был предложен выбор… они могли либо присоединиться к борьбе, либо помочь заботиться о тех, кто бился. Многие согласились взяться за оружие, несмотря на силу своего врага. И за это Алекс была благодарна, так как знала, что им понадобится вся возможная помощь.

Отбросив мучившие ее сомнения, Алекс переводила взгляд с одного человека на другого вокруг группы у основания Башни, от люминесцентных Кайсии и Лидаэля; к Торку, Глину и Эфи с желтыми, оранжевыми и фиолетовыми отметинами; к разрисованным углем Мареку и Тиббсу; и, наконец, к призрачным Азалии, Сейберу, Ширез и Трелл.

Глаза Алекс задержались на последней Ходящей по Теням, когда Трелл поймала ее взгляд и одними губами произнесла:

— Ты поняла?

Поняв ее вопрос лучше, чем он был на самом деле, Алекс не смогла удержаться от легкой усмешки и кивнула в ответ. Из всех Трелл знала, что Алекс была готова на схватку. Теперь ей просто нужно было победить соперника другого типа.

Двигаясь дальше, взгляд Алекс переместился на командера Нишу, которая стояла с королем Аурелием и королевой Осмадой, а рядом с ними был генерал Дрок, который уже ругался, как матрос, вполголоса, так тихо, что только те, у кого были бессмертные уши, могли слышать… к их большому удовольствию. Джира стояла на небольшом расстоянии, ее рука была сцеплена с рукой Блейка, а позади нее находился целый отряд Стражей в черной форме. А позади них часть человеческой армии, остальные были распределены в других местах Медоры, наряду с еще большим количеством Ходящих по Теням, Дневных Всадников, флипов и джарноков.

Начиная чувствовать себя подавленной проводами, Алекс повернулась к Рока, Кие и Заину, каждый из которых выглядел невероятно впечатляюще в своих меяринских доспехах. Взгляды, которые они ей посылали, наполняли ее теплом, вместе с обещанием в их глазах, что они пройдут через это… или нет… вместе.

Быстро моргая от жгучих слез, Алекс, наконец, бросила взгляд на учителей, которые стали одними из ее самых больших сторонников за время ее пребывания в Медоре. Пробираясь сквозь толпу, она уже заметила Финна, Варина, Тайлу, Дока, Луранду, Фитци, Мармадьюк, администратора Джарвиса и библиотекаря, все они были готовы сражаться за свою школу, сражаться за свой мир. И теперь она смотрела на других, на тех, кто так или иначе был больше похож на друзей, чем на учителей. Она перевела взгляд с Картера и его хмурого вида, скрещенных на груди рук, на Охотника и его умных темных глаз, на Каспара Леннокса и его мрачное, но непоколебимое лицо, на Майру и ее решительное выражение, на Флетчера и его ободряющую улыбку. И затем, наконец, она посмотрела на Дарриуса.

Удерживая ее пристальный взгляд, он тихо сказал:

— Знаю, что дал тебе повод потерять веру в меня в последнее время, так как я не показал тебе ничего, кроме сомнений, с тех пор, как Эйвен пришел к власти, а Лена заблокировала мой дар. Но сегодня позволь мне первым сказать, что я верю в тебя, Александра Дженнингс. И я буду сражаться вместе с тобой… и за тебя… весь этот день и все последующие.

Прерывисто дыша, Алекс отпустила Кайдена и Д.К. и бросилась вперед, обнимая Дарриуса. Но не только он обнял ее в ответ — это были все, кто был поблизости. Раздались крики и приветствия, люди вторили словам директора о непоколебимой вере, и когда Алекс вырвалась из всеобщих объятий, ей пришлось глубоко вдохнуть, прежде чем она смогла встретиться глазами с окружающими. Ее учителя, ее друзья, ее родители. Люди, которых она не знала. Люди, которых она любила.

Веря, что все они понимают свою роль в предстоящей битве, веря, что все они едины, веря, что у них есть какой-то маленький шанс против невероятных шансов, Алекс сумела вызвать улыбку, какой бы шаткой она ни была, когда она крикнула:

— Скоро увидимся.

И затем, бросив последний взгляд на своих учителей, на союзных лидеров Медоры, на своих друзей-меяринов, на своих одноклассников, на собравшуюся толпу и, наконец, на своих родителей, Джордана, Биара, Д.К., Деклана и, наконец, Кайдена, Алекс развернулась на пятках и зашагала в Библиотеку, не оглядываясь назад.

***

Алекс отправилась встретиться не с Эйвеном… пока нет.

У нее все еще оставалось несколько минут до крайнего срока, и пока она его сокращала, был кто-то, с кем ей нужно было сначала поговорить, кто-то, кого она должна была увидеть.

Пройдя через фойе Библиотеки, смутно отмечая, что картины на стенах не изменились с тех пор, как она видела их в последний раз перед тем, как отправиться на миссию по спасению Мейи, Алекс спустилась по следующей лестнице и, достигнув низа, открыла дверь и шагнула прямо в Драэкору.

Ксира ждал ее на островной пустоши, как она и просила его мысленно. Удивительно, но прямо на ее глазах полевые цветы снова начали распускаться. Возвращение драконов вернуло жизнь на острова, как она и надеялась.

Потянувшись вперед, чтобы прижать руки к его опущенный голове, Алекс посмотрела в лазурные глаза и сказала:

— Ты не должен был быть здесь.

— И где бы ты была сейчас, если бы я остался в стороне? — произнес он несколько самодовольно. — Признай, я нужен тебе здесь.

— Конечно, нужен, — сказала ему Алекс. — Но это не значит, что я не боюсь, что с тобой что-то случится. Если Эйвен использует Ваэварку…

— Я и близко к нему не подойду, — перебил Ксира. — Обещаю, Алекс. Я уже приказал своим сородичам оставаться в воздухе над городами, по которым, по вашему мнению, Эйвен нанесет удар. Мы будем сражаться с вейонами за вас, сохраняя небо чистым и не давая им нападать на всех тех, кто воюет на земле.

Несмотря на то, что Алекс уже обдумала это мысленно, черты ее лица были напряжены, когда она сказала:

— Может, они и не такие большие, как ты, но их так много. Намного больше, чем то, сколько драэконов прошло с тобой через абрассу.

— Нам нужно только сдерживать их достаточно долго, чтобы ты смогла победить Эйвена.

Безоговорочная вера Ксиры в нее заставила Алекс еще больше прижаться к нему в поисках поддержки.

— После того, как их лидер больше не будет связан с ним, остальные разойдутся, — сказал он.

Нахмурившись, поскольку она не помнила, чтобы упоминала что-либо Ксире о теории связи Эйвена с лидером вейонов, Алекс спросила:

— Ты читал мои мысли, пока я спала?

Непримиримо он сказал:

— Я полагал, что у тебя не будет большого шанса ввести меня в курс дела.

Алекс нахмурилась еще сильнее, когда сказала:

— Если мне удастся пережить это, у нас будет очень серьезный разговор о границах личного.

— Когда тебе удастся пережить это, я буду с нетерпением ждать этого обсуждения, — ответил Ксира. — А теперь представь меня своему Теневому Волку, чтобы я мог сам увидеть, как сработает твой план.

Алекс едва успела подумать о Сорайе, как та появилась во вспышке теней и молний. Это было захватывающе — наблюдать, как дракон и волк встречаются друг с другом с глазу на глаз, общаясь на каком-то потустороннем уровне. Или, по крайней мере, взвешивать друг друга. Оба привязаны к Алекс, оба безмерно могущественны сами по себе, оба полны решимости защитить ее.

Когда они, наконец, снова посмотрели на Алекс, именно Ксира сказал:

— Она подойдет.

Сорайя, в свою очередь, тихо гавкнула, очевидно, вторя его чувствам.

— Теперь, когда мы все друзья, — сухо сказала Алекс, — полагаю, нам следует отправить это шоу в турне.

Она погладила чешую Ксиры один раз, прежде чем запустить пальцы в шелковистую шерсть Сорайи.

— Ты знаешь, что делать, красотка? — спросила она Сорайю, и волчица снова гавкнула.

— Ты никогда не называла меня ласково, — проворчал Ксира.

Не в силах сдержать дрожи в губах, Алекс сказала:

— Я тоже могу называть тебя «красотка», если хочешь.

Ей пришлось подавить смех от взгляда, которым он окинул ее. Было удивительно, что она смогла почувствовать хоть какой-то юмор, несмотря на узлы в животе.

Ее веселье улетучилось так же быстро, как и появилось. И, бросив последний взгляд и тихо потребовав, чтобы они оба были осторожны, Алекс снова открыла дверь и отступила назад через Библиотеку, быстро попросив провести ее по лабиринту. Только после этого она целеустремленно зашагала по коридорам, пока не остановилась перед тропинкой, которая должна была привести к Эйвену.

«…мы встретимся там, где все это началось».

Вот, что он ей сказал. И Алекс не нуждалась в объяснениях. Потому что уже знала, что он говорил о Раэлии.

Место, где он признался в своих чувствах к ней.

Место, где он узнал, что она смертна.

Место, где Астоф отдал приказ о его изгнании.

Раэлия была тем местом, где все началось, и, по мнению Эйвена, именно там все и закончится.

И вот, глубоко вздохнув, Алекс вызвала Аэнару и шагнула через дверной проем, готовая встретиться с ним лицом к лицу в самый последний раз.

Глава 37

Эйвен ждал ее на поляне, окруженной грибами, как она и ожидала. Но, в отличие от нее, он, казалось, был удивлен ее присутствием.

— Я не верил, что ты придешь, — сказал он, его шок уступил место довольному — хотя и презрительному — недоверию. — Это было глупо с твоей стороны, Александра. Ты должна была знать, что я никогда не выполню свою часть сделки.

Алекс ничего не сказала.

Двигаясь к ней со смертоносной грацией, Ваэварка уже был в его руках, Эйвен продолжил:

— Пока мы говорим, мои армии наступают на этот мир. К закату от скверны смертных останется лишь неприятное воспоминание. И я не остановлюсь на Медоре. Когда я закончу здесь, как ты думаешь, куда я пойду дальше, Александра?

Слова, сказанные Кайденом, когда он вел ее через видение будущего, всплыли у нее в голове:

«После того, как он сравнял Медору с землей, он ищет за ее пределами, фиксируя свой взгляд на людях Фрейи».

— Ты все это начала, — прошипел Эйвен. — И я однажды дал тебе обещание, ты помнишь?

Теперь, когда он был пугающе близко, Алекс отступила в сторону, чтобы сохранить некоторую дистанцию между ними. Когда они оба начали кружить друг вокруг друга, обещание, о котором он говорил, прокрутилось в ее памяти.

«Клянусь звездами, что ты и другие, убитые сегодня ночью, будете первыми из многих. В этом я даю тебе слово.»

— Как только я покончу с этим миром, с тобой, — выплюнул Эйвен, — можешь быть уверена, что я не успокоюсь, пока не сотру твой вид с лица земли.

Несмотря на то, что его слова потрясли ее до глубины души, Алекс должна была верить, что, если эта часть видения сбудется, Тиа Аурас, по крайней мере, вмешаются тогда. Императрице Саэфии пришлось бы обратить внимание, если бы Эйвен искал что-то за пределами Медоры. Она сплотит свою расу и остановит его, как это произошло в видении. Алекс должна была в это верить.

— Ты не можешь победить меня, Александра, — продолжал Эйвен. — Я знаю все о твоем пророчестве, так же как я знаю, где ты была последние семь недель, и чего ты стремилась достичь.

Алекс уже знала, что Сигна прочел мысли Джордана, Биара и Д.К., и все, что он пропустил, Эйвен взял бы непосредственно из Д.К. через их связь. Но все же она вздрогнула, по крайней мере внутренне. Внешне она ничем себя не выдала, ее лицо было пустым и непроницаемым.

— Мы оба знаем, что ты потерпела неудачу, — сказал он, его глаза блестели, как расплавленное золото. — Мы оба знаем, что я уже выиграл.

Его слова подействовали на Алекс так, как он и представить себе не мог. Потому что на этот раз в ее голове эхом отозвался не его голос, и не Кайдена тоже. Вместо этого она услышала то, что Нийкс сказал ей во Вратах Потерянных Душ.

«Ты уже выиграла. Ты просто должна в это поверить.»

Чувствуя, как сила его заявления захлестывает ее, Алекс встретила пылкий взгляд Эйвена и произнесла первые слова с тех пор, как прибыла на поляну.

— Я думала, мы договорились, что время для разговоров прошло. — Его глаза сузились, когда она продолжила: — Думаешь, ты уже победил? Тогда докажи это. Закончи то, что пытался сделать тысячи лет назад… и посмотри, сможешь ли ты убить меня по-настоящему на этот раз.

Как будто нарушение ее молчания также разрушило то, что сдерживало его, Эйвен прорычал:

— Передай от меня привет своему драгоценному Нийксу.

А потом он сделал выпад.

Размытым движением он бросился на нее с поднятым смертоносным клинком. Он был быстрее любого бессмертного, с которым сталкивалась Алекс, его сила увеличивалась за счет всех сердец меяринов, которые он поглотил, что делало его невозможным врагом. Вступая в этот бой, она знала, что никакие тренировки не смогли бы подготовить ее к защите от того, кем он стал. Даже Рока, лучший боец из двух братьев, не смог бы противостоять украденной силы Эйвена. И все же, Алекс была здесь, встречая его клинок Аэнарой в огненном столкновении черного и синего.

Он достаточно сражался с ней — в прошлом и в настоящем — чтобы больше не быть шокированным ее бессмертными рефлексами. Таким образом, после того, как она заблокировала его клинок, он не остановился, прежде чем нанести удар снова, затем еще и еще. Во время его четвертой сокрушительной атаки Алекс отшатнулась и едва смогла повернуться в сторону, когда его клинок снова рванулся вперед, в результате чего ее левое предплечье было рассечено.

С криком боли Алекс едва успела отразить его следующую атаку, увидев радостное ожидание в его глазах. После того, как Ваэварка поразил ее, он подумал, что у нее будут считанные мгновения, прежде чем Предвестник Смерти разольет свой яд по ее венам. Но по мере того, как ей удавалось продолжать встречать его удар за ударом, его глаза темнели, чаще всего он переводил взгляд на ее руку, из которой обильно хлестала кровь.

Больше, чем когда-либо, Алекс была рада, что ее друзья так и не узнали, на что способна броня Тиа Аурас, особенно Д.К… Она видела, как Алекс надевала ее во время карантина в академии, но она никогда не знала, почему это было так важно, поскольку у Алекс не было времени поделиться. Это означало, что Эйвен не мог украсть знания из ее разума, точно так же, как Сигна не мог почерпнуть их у других.

— Ты уже должна быть мертва, — прошипел Эйвен Алекс, когда они продолжали кружить друг вокруг друга по поляне. Она уже получила нечто большее, чем просто порез на предплечье, но это была, безусловно, худшая из ее ран.

Тяжело дыша, Алекс ответила:

— Требуется нечто большее, чем маленький укол, чтобы остановить меня.

Двойной смысл в ее словах он не мог не заметить. И, возможно, именно поэтому, взревев от ярости, он набросился на нее с еще большей силой.

Несмотря на ее дерзкое заявление, Алекс знала, что у нее неприятности. В то время как у нее текла кровь из нескольких ран, на Эйвене не было ни царапины. Тем временем она изо всех сил старалась не потерять ни одной конечности — или того хуже — поскольку блокировала атаки, не имея возможности предложить свои в свою очередь. Он был слишком быстр, слишком силен, слишком властен.

Но она также знала, что так и будет.

«Ты поняла это?» — это было то, что Трелл сказала ей перед тем, как она покинула территорию академии, потому что именно благодаря Ходящей по Теням план Алекс осуществился. Или, по крайней мере, первая его часть.

На равных она ни за что не смогла бы преуспеть против всего, чем сейчас был Эйвен. Но она не планировала сражаться с ним на равных. И в следующий раз, когда она блокировала его атаку, вместо того, чтобы снова отступить, она наклонилась вперед и обхватила свободной рукой его запястье, мысленно призывая Сорайю при этом.

Волчица поняла свою роль в этой битве, и со вспышкой света и тьмы она появилась на поляне, только чтобы снова исчезнуть, забрав с собой Алекс и Эйвена.

Они вышли в Грейвеле, и Эйвен споткнулся из-за непредвиденной транспортировки. Но ему все же удалось вовремя поджать под себя ноги, чтобы встретить удар Алекс — первое наступательное движение, которое она еще успела предложить. Он быстро завоевал позиции, даже несмотря на то, что их отвлекала война, происходящая повсюду вокруг. Это было точно так же, как когда Алекс была там в последний раз, городская площадь у подножия Обскурии, заполненная Ходящими по Теням и Дневными Всадниками, которые сражались с Заявленной армией меяринов Эйвена и одаренных людей. Но наряду с медоранскими военными и Стражами, которые снова были на месте, чтобы помочь уроженцам Грейвела, были также флипы и джарноки и горстка свободных меяринов — все расы объединились против общего врага.

Когда Алекс сражалась с Эйвеном на ступенях готического собора, она видела, как Дневные Всадники вспыхивают тут и там, призывая молнии, Ходящие по Теням появляются и исчезают в волнах тьмы, джарноки стреляют из своих ядовитых дротиков и нокаутируют любого, кого им удается поразить, будь то меярин или Заявленный человек. Стражи и медоранское ополчение использовали мечи и кинжалы, покрытые кровью хироа, вместе со своими надежными Стабилизаторами, чаще всего объединяясь с флипами, которых Алекс никогда раньше не видела сражающимися, но теперь обнаружила, что они способны вызывать воду и бросать ее в лица врагов, отвлекая их достаточно для того, чтобы другие их уничтожали. Вдобавок ко всему, небо над головой было заполнено вейонами, сражающимися с драконами, огонь против ила, когти против зубов.

Это была безумная неразбериха, во всем этом у Алекс не было времени разобраться, так как Эйвен терял терпение и становился все более враждебным в своих атаках.

Он хотел, чтобы она умерла, и он хотел, чтобы она умерла сейчас.

Но она не желала уступать. И когда он снова набросился на нее, снова и снова, Алекс снова и снова звала Сорайю.

Вместе они втроем путешествовали по всему миру, причем Эйвен безжалостно атаковал Алекс, когда их переносило с места на место. После Грейвела Сорайя доставила их в Мару, где Алекс сражалась с Эйвеном на вершине массивного открытого ствола дерева, где она и Биар встретились с лидерами джарноков, прежде чем были захвачены их численностью.

На этот раз эти воины были заняты сражением с армиями Эйвена, которые кишели в городе на верхушках деревьев. Но так же, как и в Грейвеле, джарнокам помогали другие смертные расы. Были вспышки света, всплески теней и потоки воды, а также взрывы Стабилизаторов и звон стали. Сквозь навес над головой Алекс снова могла слышать звуки войны вейонов с драконами, их отвратительный визг причинял боль ушам.

Но всему этому она придала лишь половину значения, потому что Эйвен был непрестанен в своей атаке, их перемещение снова дало ей шанс только на одно короткое наступательное движение, которое ему все же удалось заблокировать.

А затем они снова исчезли, Сорайя двигалась достаточно быстро, чтобы избежать клинка Эйвена, когда он замахнулся на нее на этот раз. Но волчица была слишком умна для него, слишком быстра, и переместила их в Ниалас, снова исчезнув прежде, чем его клинок смог достичь цели.

Переключив внимание на волчицу, Алекс сумела нанести не один, а два удара, прежде чем снова ее заставили защищаться, и ни одна из ее атак не причинила ему никакого вреда. Но он начинал выглядеть встревоженным, особенно когда его взгляд на секунду скользнул по виду, открывающемуся с того места, куда их доставила Сорайя, внутри круглого конференц-зала на вершине самой высокой колонны подводного города. Стеклянные стены позволяли видеть город, похожий на Атлантиду, с высоты птичьего полета, и точно так же, как и в других местах, которые они посетили, за исключением драконов и вейонов, все расы сражались среди куполов с пузырьковыми сферами, а меярины Эйвена использовали Валиспас, рискуя под водой.

— То, что тебе удалось, впечатляет, — прорычал Эйвен, вновь сосредоточившись на Алекс. — Но ни один смертный никогда не сравнится со скоростью и мастерством бессмертного. Ваши союзники довольно скоро устанут, и когда они устанут…

— Да, да, — задыхаясь, перебила Алекс, снова мысленно призывая Сорайю. — Прибереги это для кого-нибудь, кому не все равно.

На ярость в его глазах было страшно смотреть, когда он снова бросился на нее. Она снова встретилась с Ваэваркой, почти согнувшись под тяжестью его атаки, сумев удержаться на ногах только потому, что появилась Сорайя и увела их, на этот раз доставив в доки Трюллина.

Как и было сказано Алекс, дворец горел, само пламя было живым и нескончаемым. Но в то время как остальная часть города явно столкнулась с трудностями, с ее точки зрения, это не выглядело безнадежным. Если ей это удастся, Трюллин воскреснет снова, в этом она была уверена.

Она просто должна была сначала остановить Эйвена.

Мечась взад и вперед у воды в свете горящего вдалеке огня, Эйвен яростнее, чем когда-либо, сражался с Алекс. Она знала, что теряет почву под ногами, она знала, что он упустил ее единственный шанс удивить его, используя технику, которой она впервые научилась у Ходящих по Теням, а также использовала, чтобы удивить Зайлин.

Но Алекс еще не закончила.

Еще раз позвав Сорайю, волчица снова переместила их.

И еще раз.

И еще дважды.

Четыре раза подряд они двигались так быстро, что у Алекс закружилась голова, когда они мелькали в Вудхейвене, Мардении, Дюпрессе и даже на улицах самой Мейи. Наконец, Сорайя привела их туда, куда Алекс намеревалась с самого начала… к битве, развернувшейся на территории кампуса Акарнае.

Библиотека была осведомлена о плане Алекс, и из-за этого она не ввела карантин, несмотря на огромное количество противостоящих сил, которые пришли сражаться на территорию. Чтобы был хоть какой-то шанс на успех, Алекс нужно было снять защиту, чтобы Эйвен мог прийти именно туда, куда она хотела. Ей просто нужно было придумать, как это сделать, тем более что все ее попытки до сих пор терпели неудачу.

— Значит, ты хочешь, чтобы это было здесь? — спросил он, в его глазах горело убийство, но также и небольшая рассеянность, поскольку он был так же дезориентирован из-за их продолжающегося перемещения, как и она. Но это было все, чего она добивалась — отвлекать его и держать на взводе, чтобы она могла оставаться в живых достаточно долго, чтобы привести его туда, где они сейчас находились.

— Ты хочешь, чтобы твоя семья и друзья смотрели, как я убиваю тебя? — продолжал он, бросаясь на нее. — Ты хочешь, чтобы они увидели падение великой Александры Дженнингс?

— Прошло… много времени… с тех пор, как тебя заботило… то, чего я хочу, — прохрипела Алекс между атаками, которые она изо всех сил пыталась блокировать. — Зачем… начинать… сейчас?

Она была вся в поту, ее руки дрожали от постоянного напряжения, с которым она встречала его удары, а ладони стали липкими и скользили по рукояти Аэнары из-за раны на руке — раны, из которой все еще хлестало тревожное количество крови. Но Алекс не стала заострять внимание ни на чем из этого. Она также не обращала никакого внимания на борьбу, происходящую вокруг нее, на людей, о которых она заботилась больше всего, пытаясь уделить ей время, в котором она нуждалась. Она сосредоточилась только на Эйвене. На выживании.

В перерывах между выпадами и парированием она старалась не замечать, как Кайден и Деклан сражались бок о бок, достаточно близко к Нише и Джире, чтобы вчетвером прикрывать спины друг друга.

Она старалась не замечать, когда Заявленные меярины и люди были уничтожены невидимой силой… Джордан и Биар, которые пообещали Алекс, что они будут находиться под действием дара трансцендентности Джордана до тех пор, пока он будет в состоянии поддерживать его.

Она старалась не замечать генерала Дрока, Картера, Охотника и Флетчера, защищавших короля Аурелия, ставшего мишенью для нападения, наряду со многими представителями человеческого ополчения.

Она старалась не замечать Рока, Кию и Заина, охраняющих учителей и учеников, чтобы те могли использовать свои дары в качестве оружия, трех лидеров меярин, знающих, что людям не сравниться с бессмертными, когда дело доходит до фехтования.

Она старалась не замечать битву, происходившую сразу за входом в здание Джен-Сек, битву, которая также происходила внутри… прямо там, где располагалось медицинское отделение и все, кто находился внутри, включая ее родителей и Д.К..

Она старалась не замечать темное пятно Ксиры и других драконов, летящих над головой, сбрасывающих вейонов с неба, точно так же, как она старалась не замечать, сколько меньших существ окружало величественную расу из Небесного Королевства.

Всего этого Алекс старалась не замечать. Но было несколько вещей, которые было труднее игнорировать, пока она блокировала непрекращающиеся атаки Эйвена.

Такие вещи, как одноглазый жонглер Самсон Грейвер, бегающий по кампусу и бросающий свои вызывающие дым шары для жонглирования к ногам любых меяринов или нападающий на людей, которых он встречал, безумно смеясь при этом.

Такие вещи, как Монстр, маленький лохматый пони, о котором она не думала с тех пор, как в последний раз посещала занятия по верховой езде, пробиваясь сквозь толпу и используя голову и копыта, чтобы сносить бульдозером любого, кто попадался на его пути.

Такие вещи, как Гримм Хелкин, который теперь сражался против армии Эйвена, указывая пальцем на тех, на кого претендовали, и отправляя их в сон, похожий на кому.

И такие вещи, как сэр Камден, доспехи которого теперь находятся за стенами Библиотеки, и он сражался как одержимый, крича:

— За прекрасную леди Александру!

Но наряду с этими вещами были моменты, которые она жалела, что не заметила со своим улучшенным зрением и слухом.

Моменты, подобные тому, когда администратор Джарвис был отброшен в сторону здания телекинезом Калисты, тошнотворного хруста его черепа, столкнувшегося со стеной, было достаточно, чтобы Алекс поняла, что он никогда больше не поднимется.

Моменты, подобные тому, когда Пипсквик лишилась жизни из-за татуировок Джеральда всего за несколько секунд до того, как Блейк и Джонни прибыли и попытались отомстить за своего убитого отца, убедившись, что Джеральд никогда больше никому не причинит вреда.

Моменты, подобные тому, когда два Боевых мальчика, Брендан и Ник, были пронзены клинками Ваэры и Гайэля, умирая в течение нескольких секунд друг от друга.

И такие моменты, как когда сама Трелл была повержена, сражаясь сразу с четырьмя меяринами, а агонизирующий крик Ширез разносился по залитой кровью земле.

Несмотря на боль в сердце Алекс, она знала, что не может потеряться в своем горе. Это заставило бы ее действовать опрометчиво, когда прямо сейчас ей нужно было держать свои эмоции под контролем. Нийкс всегда предупреждал ее, чтобы она никогда не дралась в гневе. То же самое было верно и для тоски. Поэтому она собралась с духом и выбросила из головы все мысли, кроме одной: меярина перед ней.

— Ты видишь все это? — сказал Эйвен, и Алекс впервые с удовлетворением услышала, как его собственное дыхание звучит с трудом — наконец-то. Но это могло быть потому, что сейчас он сражался не только с ней; он также использовал какой-то дар ударной волны, размахивая свободной рукой и заставляя любого в пределах досягаемости падать на землю, прежде чем они могли, слабо пошатываясь, подняться на ноги. Три раза ему это удавалось, прежде чем Кайден фокусировал свой сводящий на нет дар на Эйвене, о чем Алекс узнала только тогда, когда глаза Эйвена нашли ее парня за мгновение до того, как целый легион меяринов устремился к нему. Но Кия, Заин и Рока наблюдали за ним и быстро встали на его защиту вместе с Декланом, Нишей и Джирой.

— Это все происходит из-за тебя, — продолжил Эйвен, его глаза сузились при виде борьбы, которую устроили Кайден и те, кто его окружал. Превзойденные Джордан и Биар теперь также присоединились к ним, сохраняя Кайдена в еще большей безопасности, и все это для того, чтобы он мог продолжать блокировать Эйвена от использования любого из его украденных даров.

— Нет, Эйвен, — выдохнула Алекс, понимая, что ее терпение подходит к концу. Ее силы иссякли, и она потеряла достаточно крови, чтобы у нее начала кружиться голова. Ей нужно было сделать свой последний ход против него сейчас, если у нее был хоть какой-то шанс на победу. — Это все происходит из-за тебя.

С приливом силы, почерпнутой из глубины души, она бросилась на него, ее движение было достаточно быстрым, чтобы заставить его глаза расшириться. Он не мог вовремя остановить ее, она знала это. И с чувством предвкушения она взмахнула своим клинком вперед.

Но она так и не вступила в контакт, потому что руки схватили ее сзади и дернули назад, прежде чем ее меч встретился со Скрэгоном из плоти, который приблизился без ее ведома.

И все же, прежде чем он смог изменить хватку настолько, чтобы нанести смертельный удар или дать Эйвену шанс сделать это, он закричал от боли и упал на колени, а Майра встала позади него и вырвала свою окровавленную стрелу из его плеча. Одним быстрым движением она натянула его на тетиву и выстрелила прямо в Эйвена, крича:

— Это за моего брата, ты, крегон!

Он отклонился в сторону, но недостаточно быстро, чтобы лезвие не скользнуло по его шее, и на коже открылась самая неглубокая из ран.

В мгновение ока Скрэгон снова оказался на ногах, повалив Майру на землю, ее лук не мог сравниться с его мечом, который летел по дуге прямо к ее сердцу.

А затем через ее сердце.

— Нет! — закричала Алекс, и она была не единственной, потому что через поле боя донесся рев Сайкора, и мгновением позже он оказался рядом со своей дочерью… но все равно на мгновение опоздал.

Издав мучительный крик, он повернулся к Скрэгону с безрассудной самоотверженностью, они оба одновременно пронзили друг друга своими клинками, свет покинул их глаза, когда они присоединились к Майре в смерти.

Это произошло так быстро. Еще три смерти. Еще три человека ушли из этого мира навсегда.

Повернувшись обратно к Эйвену со всхлипом в горле, Алекс обнаружила, что он застыл, прижав руку к шее, серебряная кровь капала между его пальцами, когда он смотрел на нее, беспокойство впервые омрачило его лицо.

Изо всех сил пытаясь справиться с горем, которое ранило глубже, чем любая из ран на ее теле, Алекс поняла, что была права, когда поделилась своими страхами с Библиотекой. Эйвен точно знал, что она запланировала. И он собирался сделать все, что в его силах, чтобы этого не случилось.

Если она думала, что он сражался с ней раньше, это было ничто по сравнению с силой, которую он высвободил в своей новой атаке. Удар за ударом, он обрушивался на нее дождем, до такой степени, что ей едва удавалось удерживать колени от сгибания, едва удавалось поднимать Аэнару, чтобы защититься. Порезы открылись на ее руках, на ногах, на теле. Она была похожа на человеческую подушечку для булавок, медленно истекающую кровью и защищенную только своей бессмертной броней.

Когда один особенно жестокий удар заставил ее отшатнуться и упасть на землю, ее сердце остановилось, уверенное, что такая ошибка приведет к ее падению. Но прежде чем Эйвен смог воспользоваться преимуществом, Рока оказался рядом, отталкивая его назад. Заин тоже бросился вперед, и они оба скрестили клинки с Эйвеном в смертельном танце ударов и парирований.

Видя, как они вступают в ее бой, Алекс не испытывала ни благодарности, ни облегчения, только ужас, поскольку она знала, что достаточно одного-единственного удара Ваэварки, чтобы они были мертвы в считанные мгновения.

— Стойте! — закричала она на них.

Но когда она поднялась на ноги, то оказалась слишком медлительна, чтобы добраться до своих меяринских защитников, прежде чем Эйвен нашел слабое место в их защите и нанес удар Ваэваркой прямо в брата.

Выражение триумфа на лице Эйвена вытеснило остатки воздуха из легких Алекс, когда она смотрела, как огненное оружие летит к Рока, но не он пал жертвой клинка.

Это была Ниида.

Королева услышала крик Алекс и прибыла на Валиспасе, используя свое тело, чтобы защитить одного сына от убийства другим.

С тошнотворной медлительностью Эйвен вынул Ваэварку из груди матери. Ее красивое лицо стало пепельно-серым, когда она прижала руки к своей ране… и осела у его ног.

— Нет! — закричал Рока, точно так же, как Алекс кричала Майре, бросаясь, чтобы схватить королеву. Но прежде чем он смог хотя бы обнять ее, Ваэра и Гайэль прибыли на Валиспасе вместе с еще четырьмя Заявленными Зелторами. Шестеро бросились на Рока, удерживая его от последних мгновений с матерью, когда они вступили в бой с ним и Заином, втягивая их обратно в битву.

Эйвен, однако, оставался неподвижным, когда он смотрел вниз на Нииду, его лицо было пустым, но глаза горели.

Тогда королева потянулась к нему, ее руки, покрытые жидким серебром, прижались к закованным в броню ногам сына, и прошептала:

— Я прощаю тебя.

А затем ее тело обмякло, ее золотые глаза теперь были невидящими, когда она смотрела в никуда навсегда.

Грудь Эйвен начала подниматься и опускаться от глубоких, прерывистых вдохов. Как будто он забыл, что произошло в дворцовой библиотеке, когда он был готов пожертвовать Ниидой, он обратил свой пылающий взгляд на Алекс и закричал:

— Ты сделала это!

Она подняла Аэнару, готовая встретить удар, который, как она знала, надвигался, готовая попытаться покончить с этим раз и навсегда.

Но Эйвен не бросился на нее. Не в этот раз.

Вместо этого произошло четыре события, одно за другим.

Первым было то, что появилась Лена Морроу, окруженная вооруженной охраной Заявленных воинов, ее внимание было сосредоточено на Кайдене, когда она использовала свой дар, чтобы остановить его аннулирование Эйвена.

Во-вторых, Эйвен использовал свою вернувшуюся способность, чтобы послать мощную ударную волну, которая разорвала землю под ногами Алекс и отбросила ее назад как раз в тот момент, когда чудовищный вейон упал с неба. Легко вдвое превосходящий размерами остальных, он обхватил своими когтями Мятежного принца и поднял его высоко в воздух.

Третьим было то, что вейон отпустил Эйвена, и тот полетел обратно на землю, его огненный меч сверкал, когда он падал, прямо на…

«КСИРА, БЕРЕГИСЬ!» закричала Алекс, вскакивая на ноги.

Но было слишком поздно.

Потому что, несмотря на то, что Ксира увернулся, несмотря на то, что он открыл абрассу и исчез в волне чернильной черноты, всего через несколько секунд он снова появился сквозь нее с оглушительным ревом, когда его массивная туша падала, падала, падала на землю.…

…С Ваэваркой, застрявшей глубоко в его груди.

— КСИРА! — громко закричала Алекс, когда он рухнул рядом с озером, поле под ними задрожало так, что вода покрылась рябью. — КСИРА, НЕТ!

Она рванулся к нему, ее легкие горели, а из глаз текли слезы, когда она не смогла их сдержать, поскольку она отказывалась признавать, что связь ваэлианы между ними ослабевала с каждым ее шагом, пока не превратилась в ничто, оставив внутри нее чувство пустоты.

«КСИРА!» снова закричала она, прямо в его сознании. «КСИРА, ОТВЕТЬ МНЕ!»

Но он этого не сделал.

Между ними не было ничего, кроме зияющей тишины.

И все же она не сдавалась. Ей просто нужно было добраться до него. Ей просто нужно было добраться до него.

— СОРАЙЯ! — закричала Алекс, но впервые в жизни волчица не оказалась рядом с ней. Жар и холод наполнили ее одновременно, так как она знала, что единственная причина, по которой Сорайя не придет, когда ее позовут, была в том, что она не могла. И единственная причина, по которой она не могла, заключалась в том, что если…

Алекс подавилась очередным всхлипом, продолжая бежать сквозь толпу сражающихся, прокладывая себе путь к своему упавшему дракону. Но она была только на полпути туда, когда одновременно раздались два предупреждающих крика, один от Кайдена, другой от Джиры.

— АЛЕКС!

Поскольку Лена только блокировала Кайдена от использования своей способности, а не какой-либо другой в его распоряжении, интуитивный дар, которым он поделился с сестрой, позволил им обоим почувствовать, что должно было произойти — четвертый и последний ход Эйвена.

Вырванный из свободного падения вейоном, Эйвен ловко приземлился рядом с Ксирой и встретился глазами с Алексом через поле боя.

— Ты знаешь, что происходит, когда съедаешь сердце дракона, Эйлия? — выплюнул он, зная, что его кровь в ее венах позволила ей услышать его сквозь шум. — Позволь мне показать тебе.

Все еще мчась к ним, все еще слишком далеко, чтобы что-либо сделать, Алекс могла только наблюдать, как он вырвал свой клинок из плоти Ксиры и запустил руку глубоко в рану, вытаскивая небольшую часть золотого сердца внутри и поднося его ко рту.

При виде этого Алекс не смогла сдержать своей реакции. Прямо там, посреди воюющих сил, она согнулась, и ее вырвало, слезы хлынули из ее глаз, когда она очищала содержимое своего желудка.

— АЛЕКС! — снова раздался крик Кайдена, но она не могла пошевелиться, не могла контролировать свой рвотный рефлекс, не могла перестать видеть образ чистой золотистой крови, стекающей по подбородку Эйвена. — АЛЕКС!

Она заставила себя поднять глаза, как раз в тот момент, когда Эйвен поднял к ней сжатую в кулак руку.

— За тебя, Александра Дженнингс, — прошипел он, разжимая пальцы.

— АЛЕКС, НЕТ!

У Алекс была лишь доля секунды, чтобы осознать, что произошло дальше, увидеть, как Кайден бежит к ней и раскидывает обе руки, после чего она внезапно оказалась в коконе защитного силового поля — дар Шона. Но, несмотря на то, что он был ослаблен в бою, Кайден использовал это, чтобы прикрыть только ее, и она поняла это, когда полминуты спустя сила хлынула от Эйвена, как невидимая волна, обрушиваясь на каждое живое существо по всей зоне боевых действий и над ней.

«Ты знаешь, что происходит, когда съедаешь сердце дракона, Эйлия?»

Теперь она знала.

Потому что, как один, они пали.

Глава 38

Смертные и бессмертные были отброшены назад, когда сила Эйвена поразила их, включая Алекс. Силовое поле Кайдена защитило ее от основной силы удара, но вскоре оно растворилось, оставив ее наблюдать, как драконы и вейоны падали с неба, врезаясь в землю, сотрясая ее при каждом столкновении.

Неподвижная, Алекс ничего не слышала из-за звона в ушах, ничего не видела, кроме звезд, которые начали усеивать ее зрение.

«Вставай, вставай, вставай», приказывала она себе, зная, что это еще не конец.

И все же, когда она издала стон и попыталась сесть, когда ее зрение прояснилось, а слух успокоился, она поняла, что все кончено.

Потому что больше никто не вставал.

Куда бы она ни посмотрела, везде видела открытые, немигающие глаза.

Алекс снова вырвало.

И еще раз.

И еще раз.

Потому что именно тогда она их увидела.

Кайден. Джордан. Биар. Деклан.

Мертвы.

Рока. Кия. Заин.

Мертвы.

Дарриус. Флетчер. Картер. Охотник.

Мертвы.

Люди. Ходящие по теням. Дневные всадники. Флипы. Джарноки. Меярины.

Мертвы.

Все мертвы.

Друг или враг, Эйвену было все равно, кого он сразил своим смертельным ударом. И по отсутствию звука в здании Джен-Сек Алекс поняла, что его сила распространилась и туда.

Ее родители.

Мертвы.

Д.К.

Мертва.

Ронниганы.

Мертвы.

Все, кого она любила… мертвы, мертвы, мертвы.

Ее окружало поле смерти.

И она одна выжила, и все потому, что Кайден использовал свои последние силы, чтобы защитить ее, спасти ее.

Она не могла отвести от него глаз. Он был всего в трех футах от нее, сила Эйвена подбросила его в воздух и почти прижала.

Отказываясь верить в то, что она видела, Алекс подползла к нему на дрожащих конечностях, положив руку на его все еще теплую щеку.

— Кайден? — прошептала она, звук едва сорвался с ее губ.

Он не моргнул, не повернулся к ней. Его прекрасные голубые глаза просто смотрели в никуда.

— К-Кайден! — воскликнула она, рыдание вырвалось у нее на середине его имени. Она схватила его за плечи и легонько встряхнула, а когда это не сработало, она грубо встряхнула его, толкая всем телом.

И все же он не проснулся.

— Нет, — захныкала Алекс. — Нет, нет, п-пожалуйста, нет.

Она не могла перестать смотреть на него; на них всех. Опустошение охватило ее. Искалечило ее. Она сидела там, положив руки на грудь Кайдена, словно защищая его, и оцепенение охватило ее, направляясь прямо к разбитым частицам ее души.

Это было уже слишком.

Это было уже слишком.

Она не могла…

Она не могла…

— Теперь это то, что я жаждал увидеть, — воскликнул Эйвен, направляясь к ней, его глаза сияли триумфом. — Выражение твоего лица — это все, чего я когда-либо хотел.

Алекс ничего не могла сказать. Ничего не могла поделать.

Ее сердце…

Ее сердце…

— Я почти испытываю искушение оставить тебя в живых, эта пытка превосходит все, что я мог надеяться повторить, — продолжил он, сокращая расстояние между ними. — Но ты была занозой в моем боку слишком много лет, чтобы сосчитать, дорогая Эйлия, благодаря твоему путешествию во времени. Мне больше недостаточно отнимать у тебя тех, кого ты любишь… ты также должна присоединиться к ним.

Алекс подняла на него залитые слезами глаза как раз вовремя, чтобы увидеть, как он занес свой меч над ее головой. Но когда он сделал это, она также услышала, как его слова повторились в ее голове.

«…твое путешествие во времени».

«…твое путешествие во времени».

«…твое путешествие во времени».

А потом она услышала другой голос, доносившийся Библиотеки.

«Ты всегда была хозяином своей собственной судьбы. Сейчас самое время выбрать свой путь и следовать туда, куда он может привести».

Это был не путь Алекс.

Это не было ее судьбой.

Она отказывалась смириться с таким концом.

«Если и есть кто-то, кто может сделать невозможное, так это ты».

Атора был прав.

Она позаботится об этом.

Итак, когда Ваэварка наклонился ей навстречу, Алекс пошевелилась. Не нападая на Эйвена, не защищаясь от его удара. Вместо этого она оторвалась от Кайдена и побежала к Башне, проходя тело за телом, когда почти летела через безмолвное поле битвы.

Она бежала все быстрее и быстрее, а сама смерть гналась за ней по пятам. Она могла слышать его, могла слышать рев Эйвена, когда он следовал всего в нескольких шагах позади, прыгая в здание сразу за ней.

Но она была Избрана.

Она была Призвана.

И она пользовалась благосклонностью Библиотеки.

Поэтому, когда она открыла дверь вниз, в пещеру, она сделала это с определенным намерением, за которым Эйвен не смог бы последовать. И когда она захлопнула за собой дверь перед тем, как провалиться в темноту, последнее, что она увидела, было его разгневанное лицо и обещание, что он будет ждать, как только она вернется.

Только у нее не было намерения возвращаться.

Потому что она собиралась сделать невозможное.

***

Атора ждал ее в пещере, капюшон его плаща был откинут назад, открывая молочные глаза, смотревшие с темного, мрачного лица.

«Я — Оракул моего народа».

Он сказал ей это однажды. И теперь Алекс поняла. Еще до того, как она ступила сегодня на поле боя, он уже видел, с чем ей придется столкнуться. Он уже знал о предстоящей бойне.

— Мое время еще не пришло.

Он знал. Все это время он знал.

Время. Всегда, всегда все сводилось ко времени.

Во время ее путешествия в прошлое Библиотека сказала ей, что больше никогда не предложит ей проход во времени.

Но это не означало, что он не был способен на это.

Ей просто нужно было найти способ.

Пошатываясь, Алекс подошла к Аторе и упала перед ним на колени, не в силах устоять под тяжестью нависшего над ней опустошения. От этого зависело так много, что разбитые осколки внутри нее едва осмеливались надеяться, но не могли смириться с окончательностью любого другого исхода.

Со слезами на глазах Алекс посмотрела на Атору и прохрипела дрожащими губами:

— Ты можешь мне помочь? Ты можешь отправить меня обратно?

Атора просто уставился на нее, его взгляд был невидящим, и все же он видел больше, чем она могла знать.

— Все, что угодно, — прошептала Алекс. — Я сделаю все, что угодно. Чего бы это ни стоило. — Она сглотнула. — Пожалуйста, просто… пожалуйста… — Она замолчала и поднесла окровавленную руку ко рту, боль в ее теле была ничто по сравнению с агонией в сердце.

Атора продолжал серьезно смотреть на нее сверху вниз, когда он сказал:

— Тебе сказали, что ты никогда больше не сможешь пройти через дверь во времени.

— Я знаю, — всхлипнула она. — Но, пожалуйста…

— И ты из всех людей знаешь правила времени.

Голос Леди Тайн эхом разнесся по пещере, такой ясный, как будто она стояла рядом с ними.

«Ты не можешь изменить события, которые уже произошли.»

Алекс совсем забыла. В своей тоске она забыла, что ее время в прошлом внесло свой вклад в будущее… но не изменило его.

— Нет, — всхлипнула она. — Нет.

С шелестом плаща Атора опустился так, что оказался на коленях перед ней.

— Пожалуйста, — выдохнула она. — Я не могу… — Она задохнулась. — Без них я не могу…

Она сорвалась.

Она сломалась.

— Это никогда не было твоим путем, Александра Дженнингс, — сказал ей Атора мягким, почти нежным голосом. И затем он продекламировал: — Настанет день, и перемены будут самыми своевременными, когда родится девушка смертной крови, тронутая судьбой.

Пророчество. Настоящее пророчество. То, о ком Атора ничего не должен был знать.

«Я — Оракул моего народа».

Алекс смотрела на него затуманенными глазами, ее сердце болело слишком сильно, чтобы понять.

— Перемены очень своевременны, Александра, — прошептал он ей.

А затем он снова поднялся, и когда это сделал, взмахнул рукой в воздухе, и появился дверной проем.

— Я — привратник, — сказал ей Атора. — Но чего ты не знаешь, так это того, что я еще и хранитель времени. И я давно знал, что этот день настанет.

Теперь это голос Аторы эхом разносился по пещере, слова, которые он сказал Алекс после смерти Леди Тайн.

«Я знал, что придет время, когда и она, и я будем свободны от этого мира… Ее свобода пришла сегодня, так же как и моя вскоре последует».

— Подожди, — прохрипела Алекс, начиная понимать. — Подожди…

— Один шанс, — проговорил Атора над ней. — Это все, что я могу тебе дать. Я не могу вернуть тебя туда, где все это началось, но сегодня… сегодня ты можешь изменить ситуацию. Единственное изменение, которое повлияет на ход твоего будущего, если ты добьешься успеха.

Алекс почувствовала, как в ней снова зародилась надежда, даже когда она поняла, чего Атора ей не говорил.

«Мое время еще не пришло».

Но теперь это произошло.

Цену такого поступка — изменения хода истории — Алекс знала.

— Подожди, — снова сказала она хриплым голосом.

Атора дотронулся рукой до своего лица.

— Давным-давно Эйвен Далмарта украл мои глаза, — признался он, заставив Алекс потрясенно вздохнуть. — Сегодня он увидит правосудие.

— Подожди…

— Ты не единственная, кто готов пожертвовать своей жизнью ради этого мира, — сказал ей Атора, шагнув к двери. — Помни, у тебя будет только один шанс все исправить. — Его незрячие глаза встретились с ее, когда он закончил: — Пусть это считается.

А затем он шагнул в дверной проем, заставив золотой свет вспыхнуть так ярко, что Алекс вскрикнула и закрыла лицо руками, пока он не исчез, оставив позади светящуюся арку.

Нет, не арку.

Врата.

А над ним было одно-единственное слово, написанное на языке Тиа Аурас.

Зелах.

Время.

Врата Времени.

Это было то, что Атора дал ей, отдав свою жизнь, пожертвовав остатками той бессмертной силы, которая царила в нем.

Атора исчез.

Но эти Врата — это был его предсмертный подарок Алекс. И она была полна решимости следовать последнему наставлению, которое он когда-либо ей даст.

— Пусть это считается.

Поднявшись на ноги, Алекс вытерла лицо и выпрямила спину, призывая Аэнару за то, что она найдет по ту сторону Врат, за тот момент времени, который Атора создал для ее прибытия.

И, не медля больше ни секунды, она побежала прямо в светящуюся арку.

Это было не так, как тогда, когда она была в Вардаэсии и пришла прямо с другой стороны. Вместо этого это было больше похоже на путешествие по абрассе, ее тело тянуло то в одну, то в другую сторону, давление давило на нее до боли. Но затем она прошла, тишина Врат сменилась боевыми кличами и лязгом стали, когда она осознала, где она была… когда она была.

Потому что перед ней распростерлась на земле королева Ниида, которая тянулась к Эйвену, шепча ему свои последние слова прощения.

У Алекс было всего одно мгновение, чтобы переориентироваться, подготовиться к тому, что было дальше. Но она не упустила этого момента.

«Пусть это считается».

Так она и сделала.

КСИРА, УБИРАЙСЯ ОТСЮДА! закричала она ему, как раз в тот момент, когда Ниида упала, и Эйвен обратил на нее свои пылающие глаза.

— Ты сделала это!

На этот раз она не боялась, что он бросится на нее, зная, что он запланировал нечто гораздо более катастрофическое.

«Алекс, что…»

Ксира не договорил, потому что она швырнула в него свое воспоминание из альтернативной временной шкалы как раз в тот момент, когда Эйвен ударил своей ударной волной по земле, снова отправив ее в полет назад. Но она преуспела в своем предупреждении, и с могучим ревом Ксираксус проревел команду другим драконам, все из которых немедленно начали разлетаться.

Но вейон Эйвен уже пикировал с неба, уже дотянулся своими острыми когтями и поднял его в воздух.

— Нет! — воскликнула Алекс, вскакивая на ноги. — СОРАЙЯ!

Она чуть не зарыдала от облегчения, когда во вспышке света и теней появился ее волчица, окровавленная и хромающая, но все еще живая, еще не получивший смертельного удара, который она перенесла ранее.

Не нуждаясь в подсказках, Сорайя подхватила Алекс своей силой и подбросила ее в воздух, снова исчезнув, оставив Алекс падать, падать, падать, пока она не приземлилась на скользкую спину вейона. Схватившись ногами, одним яростным ударом она послала Аэнару прямо сквозь уязвимую плоть шеи зверя.

— Нет! — Эйвен закричал, когда вейон начал падать с неба, визжа так громко, что Алекс почти оглохла.

Она ослабила хватку как раз в тот момент, когда его когти выпустили Эйвена, и они втроем грохнулись на землю. Но прежде чем Алекс смогла снова призвать Сорайю, Эйвен замахнулся на нее своим клинком, и она была вынуждена встретиться с ним Аэнарой, они вдвоем скрестили мечи, падая вниз, вниз, вниз к озеру.

А потом в озеро.

Не было ничего, что могло бы остановить их падение. Такое расстояние убило бы любого, у кого в жилах не текла бы бессмертная кровь. Как бы то ни было, Алекс чувствовала себя так, как будто ее кости были раздроблены от удара, и она изо всех сил пыталась заставить конечности двигаться, пробиваясь обратно на поверхность, прежде чем набрать полную грудь воздуха.

Не имея никаких шансов сразиться с Эйвеном, сражаясь с ледяным озером, но также зная, что способность Сорайи к затенению не может работать в воде, Алекс безумно поплыла к берегу, зная, что Эйвен прорвался сквозь поверхность и бросился в погоню.

— ТЫ НЕ СМОЖЕШЬ УБЕЖАТЬ ОТ МЕНЯ, ЭЙЛИЯ!

Когда вода обмелела, и девушка стала карабкаться по скользким камням, ведущим к берегу, она услышала его позади себя. Он был близко… слишком близко. Но она была почти там, теперь полностью вышла из воды и всего в нескольких футах от твердой земли.

Именно тогда она снова почувствовала его ударную волну, затем полетела вперед и с оглушительным грохотом приземлилась на скользкий сланец, затем перевернулась как раз вовремя, чтобы увидеть, как он прыгнул к ней с Ваэваркой, замахнувшись на череп, готовый расколоть его надвое.

Это была атака, которую, как Алекс знала, она не сможет блокировать, как по силе, так и по скорости. Ее сердце остановилось, когда альтернативная временная шкала промелькнула перед ее взором, с болезненной ясностью осознав, что все, через что она прошла тогда и сейчас, было напрасно. Она умрет, а после нее — все, кого она любила, вместе с остальным миром.

Но потом случилось невозможное.

С ослепительной вспышкой света Зайлин оказалась там, ее собственный золотой меч перехватил огненное оружие Эйвена.

Выражение его лица было чистым шоком, идентичным выражению лица самой Алекс, когда она уставилась на Тиа Аурас, слыша, как шепот пророчества звучит в ее голове.

«Если День и Ночь объединятся и будут сражаться…»

— СЕЙЧАС, АЛЕКС! — закричала Зайлин.

Прибытие бессмертной задержало Эйвена в его недоверчивой паузе всего на мгновение, но этого было достаточно, чтобы дать Алекс возможность, которой она ждала.

— Пусть это считается.

Рванувшись вперед, она ударила своей окровавленной рукой по его шее сбоку, где его задела стрела Майры, выкрикивая как мысленно, так и словесно:

— Трае Менада сае!

И мгновение спустя она была выброшена из своего собственного разума в разум Эйвена, когда слова ритуала Заявления прав вступили в силу.

Глава 39

Вопль.

Это было то, что услышала Алекс, когда агония, не похожая ни на что, что она когда-либо испытывала, пронзила ее разум. Агония от усилий Заявления права на кого-то столь же волевого, как Эйвен; агония от того, скольких других он привязал к себе за эти годы, и всех их он отчаянно пытался держать под своим контролем.

Это была невыносимая агония, которую Алекс не могла вынести.

Как раз в тот момент, когда она подумала, что не переживет первое проникновение копья в его сознание, мучительная боль ослабла, но крик остался.

До этого Алекс забиралась в только четырех человек. Нийкс был на смертном одре, и из-за этого их связь была создана без особого сопротивления с его стороны. Кайден был готов, снова сделав процесс относительно легким для нее. Джордан и Гримм, однако, оба устроили мысленную борьбу… или Эйвен, по крайней мере, в случае с Джорданом, пока Алекс не поняла, что дар позволил ее воле превзойти его собственную.

«Когда дело дойдет до тебя против него, победителем будет не тот, у кого самый быстрый клинок, а самая сильная воля».

Алекс долго и упорно размышляла над словами Нийкса из Врат Потерянных Душ, пока не поняла, что именно ее дар — ее воля — приведет к окончательному поражению Эйвена. Она не хотела, чтобы кто-то еще помогал ей бороться с ним, и не только из-за опасности Ваэварки, но и потому, что, если бы им удалось убить его, все, на кого он претендовал, погибли бы вместе с ним. Был только один способ освободить тех, кто связан с ним, — если он Освободит их сам. Но зная, что он никогда бы не сделал этого добровольно, Алекс остался только один выбор, только один план.

Ей пришлось бы заставить его отпустить их. И был только один способ, которым она могла это сделать.

Уверенная, что встретит сопротивление, Алекс не удивилась, когда, появившись в сознании Эйвена, обнаружила, что он ждет ее, точно так же, как когда она пыталась освободить Джордана и Гримма.

На этот раз они стояли на балконе бального зала дворца меярин, откуда открывался вид на город, наполненный криками бессмертных жертв Эйвена. Его человеческие жертвы, которых было меньше, находились внутри бального зала, сложенные в ряды клеток с решетками из Мирокса. Калиста и Лена были единственными, кого Алекс узнала, подтверждая, что Джеральд, Спаркеры и даже Сигна все это время руководствовались собственными амбициями. Но страдание в глазах Калисты и Лены… Алекс видела такую глубину эмоций только дважды: когда она была в сознании Джордана и Гримма. Чего бы это ни стоило, она собиралась сделать так, чтобы никому больше не пришлось испытывать таких безнадежных страданий.

— Ты не можешь быть здесь! — Эйвен зашипел на нее с балкона, его обычное самообладание исчезло. — Никто не может остановить меня… никто! Менее всего отвратительная смертная!

Алекс не ответила. Она не спорила и не насмехалась над ним. Несмотря на все, через что они прошли, несмотря на все, что он пытался сделать с ней… все, что он сделал с ней и со всеми, кого она любила… когда-то он был ее другом, и у нее не было желания продлевать этот момент. У нее не было желания мучить его так, как он мучил бы ее. Он не воспринял бы это как милосердие, но так оно и было, несмотря ни на что.

— Отпусти их, Эйвен, — приказала Алекс тихим, но твердым голосом. — Освободи их всех.

Чувствуя притяжение между ними, она знала, что сила ее приказа перетекает к нему, сила, которой он не мог сопротивляться. Маленькая царапина на его шее, благодаря жертвенному моменту мести Майры вкупе со спасением, вызванным своевременным прибытием Зайлин, и правлению Эйвена пришел конец. Теперь он принадлежал Алекс… он принадлежал ей, и она могла его контролировать.

И все же была одна заключительная часть пророчества, которой еще предстояло исполниться. Зная это, Алекс была готова, когда Эйвен предпринял последнюю отчаянную попытку воспротивиться ее приказу, вызвав Ваэварку в свой разум и бросившись вперед с яростным ревом.

В отличие от того, когда она была в сознании Джордана, она не приказывала Эйвену остановиться. На этот раз она встретила его клинок Аэнарой в последний раз. Именно в тот момент — когда Тьма и Свет встретятся в середине удара… сила ее команды вступила в силу, и, задыхаясь, словно борясь с самими словами, у Эйвен не было выбора, кроме как выдавить:

— Трае Гаверран сае.

Алекс выдержала момент, затаив дыхание, пока ждала, сработает ли это без того, чтобы он сначала поменялся кровью со своими жертвами. Но сила пророчества сбылась, потому что в одно мгновение те, кто был заперт в бальном зале, исчезли, как только прекратились крики в городе внизу. Когда мучительные звуки смолкли, Алекс поняла, что пророчество наконец-то исполнилось.

Пленники были освобождены.

Но это все еще оставляло разгневанного меярина в ее руках. И когда Алекс покинула его разум и вернулась в свое тело, потребовались объединенные усилия Рока и Заина, а также Зайлин и Райфа — последний также пришел вместе с небольшой группой других Тиа Аурас — чтобы удержать Эйвена достаточно долго, чтобы Алекс смогла произнести одно-единственное слово:

— Стоп!

Только тогда Эйвен застыл, глядя на нее с такой ненавистью, что она задрожала, даже зная, что полностью контролирует его.

— Ты…

Сорайя появилась во вспышке света и тьмы и зарычала на него достаточно угрожающе, чтобы он захлопнул рот и обратил свой свирепый взгляд на волчицу. Но просто чтобы быть уверенным, что он будет молчать, Алекс скомандовала:

— Тихо.

Это чудо, что никто из остальных не был ранен Ваэваркой во время схватки, но Алекс не хотела рисковать тем, что Эйвен будет сопротивляться ей и ранит кого-то, поэтому она тихо сказала своим друзьям отступить, даже когда приказала ему убрать клинок. Она встретилась взглядом с Рока, когда он заколебался, видя в них неприкрытое горе, но ответный взгляд, который она послала ему, умолял его доверять ей. И с осторожным кивком он так и сделал, отступив назад вместе с остальными.

Она не удостоила взглядом то, что происходило на остальной территории академии, не удостоила взглядом, чтобы убедиться, что ее друзья в безопасности. Все, что она могла сделать, это молиться, чтобы они выжили в этой временной шкале, и сосредоточиться на выполнении своей задачи… потому что это еще не было закончено.

Еще одним тихим словом Алекс приказала Эйвену следовать за ней, когда Сорайя, охранявшая его с ее стороны, повела его к зданию Башни, а затем внутрь. Именно там ей предстояло осуществить заключительную часть плана, который она разработала до того, как он нанес опустошение, до того, как он украл у нее жизни. Теперь, когда они возвращены благодаря жертве Аторы, она была готова довести свой последний акт до конца, вдохновленная словами Леди Тайн из Врат Потерянных Душ.

«Когда кажется, что все потеряно, — сказала древняя женщина, — Келарна де ла Сорайя».

Тогда Алекс не поняла ее перевода «помни свет», но теперь она знала, что эти слова не относились ни к какому виду освещенного света. Вместо этого, когда женщина сделала ударение на слове «Сорайя», это было связано с Сорайей де ла Торра — Светом Миров.

С Библиотекой.

Точно так же, как когда Алекс понадобилось сбежать из своих покоев во дворце Вардаэсии, в преддверии встречи с Эйвеном, она снова поняла, что Библиотека была ключом к ее свободе… к свободе каждого. И из-за этого завершающая часть ее плана сложилась воедино.

С Эйвеном, идущим рядом с ней на мысленном поводке, и Сорайей, пристально наблюдающей за ним, Алекс спустилась по лестнице и вошла в фойе. Именно там она приказала ему остановиться перед портретом, который идеально изображал Мейю, он остался на месте просто потому, что Алекс попросила Библиотеку сделать его таким.

«Тебе нужно только попросить, Александра. Постарайся больше не забывать.»

Слова, предложенные Библиотекой глубоко в пустыне Тиа Аурас, были уроком, который Алекс приняла близко к сердцу. Хотя они, возможно, и не помогли, когда дело дошло до смены времени, поскольку ее предупредили, что такой дверной проем больше никогда не будет предложен, это было то, что, как она знала, Библиотека позволит.

И вот, после тихой просьбы Сорайи оставаться там, где она была, и приказа Эйвену не двигаться, она схватила его за руку…

…и втолкнула внутрь картины.

Вместе они вывалились с другой стороны, приземлившись на вершине Золотых утесов, прямо там, куда он когда-то водил ее, чтобы показать лучший вид на город.

Повернувшись к нему лицом, Алекс боролась с тем, что она увидела в его глазах. Там была ненависть, так много ненависти. Но теперь был еще и страх, наряду с отчаянием, когда он начал понимать, что происходит.

Указывая на внешний мир за картиной фойе Библиотеки, которая теперь была прикреплена к дереву Сильвервуд, Алекс сказала ему:

— Они хотели твоей смерти. Все там… кроме твоего брата, который отказался от своего права голоса.

Эйвен вздрогнул, но промолчал, согласно ее команде.

— Это был мой компромисс, — продолжила Алекс. — Это единственный способ для тебя остаться в живых, сохраняя при этом безопасность всех остальных. Здесь ты можешь править Мейей, никому не причиняя вреда, весь город — твоя игровая площадка.

Она подавила волну эмоций, когда взгляд его глаз стал глубже, и заставила себя вспомнить, через что она прошла — поле смерти, окружавшее ее после того, как он убил всех, кого она любила. Алекс приготовилась ко всему, что она чувствовала, зная, что он никогда не проявит к ней такого милосердия, какое она сейчас предложила ему. Зная, что он не проявил к ней такого милосердия. Вместо этого он убивал всех, кто попадался на его пути, и пытался сделать то же самое с ней.

— Так, значит, это все? — прохрипел он после того, как она тихо приказала, чтобы он мог говорить, его горло сжалось, когда он понял, на что теперь похоже его будущее. — Ты оставляешь меня навечно заточенным в картине?

Встретившись с ним взглядом, Алекс сказала:

— Учитывая все, что ты сделал, — в этой временной шкале и в той, которую она изменила, — даже ты должен быть в состоянии увидеть, что это больше, чем ты заслуживаешь. Это, безусловно, больше, чем все там были готовы предложить. — И снова она указала на картину.

То, что она сказала, было правдой. После того, как он заключил свою сделку «ты за них», военный совет союзных рас обсудил план Алекс, оставаясь непреклонным только в одном — желая его головы. Она и Рока были единственными, кто спорил от его имени, и даже Ниида не предложила защиты за ущерб, нанесенный ее сыном. Но, в конечном счете, Алекс напомнила им всем, что если ей суждено победить его, то как она это сделает, решать ей. И поэтому, уважая дружбу, которую она когда-то разделяла с Эйвеном — независимо от всего, что он сделал с тех пор, — она не хотела видеть, как его казнят.

— Я не убийца, — Алекс говорила эти слова и Нийксу, и Зайлин, и она была полна решимости придерживаться их. Даже если, судя по выражению лица Эйвена, он предпочел бы смерть тому, что она предлагала.

— Отведи меня в Таэварг, — сказал он, почти умоляя. — Пусть эти Тиа Аурас заберут меня с собой в свой мир и запрут там. Мне все равно, что ты делаешь… все лучше, чем это. Что угодно.

Алекс снова заставила себя вспомнить, с кем она разговаривала, и жизни, которые он разрушил.

— Ты знаешь, что ни в одном мире нет тюрьмы, которая могла бы удержать тебя от твоей собственной природы. Это не тот риск, на который может пойти любой из нас. Мне жаль, Эйвен. Но ты должен остаться здесь. Навсегда.

Сила приказа пронеслась между ними, достаточная для того, чтобы окончательность ее приказа заставила его закрыть глаза в знак поражения.

— Как бы то ни было, я хотела бы, чтобы все было по-другому, — прошептала Алекс. И, твердо приказав ему принять ее Освобождение, она снова прижала свою окровавленную руку к его раненой шее и произнесла слова, которые освободили его от нее, услышав его мысленный шепот согласия, когда он последовал ее самой последней команде.

И затем, прежде чем он смог броситься к ней в последнем акте мести, она дотронулась рукой до картины, кувыркаясь обратно в Библиотеку, как раз в тот момент, когда Эйвен рухнул на колени.

И это стала та композиция, которая изобразилась на портрете: Золотые утесы с павшим золотым принцем, навеки застывшим во времени.

Алекс позволила только одной слезинке скатиться по щеке, когда Сорайя уютно прислонилась к ней, они вдвоем наблюдали, как Библиотека перетасовывает картины перед их глазами, заменяя Мейю картиной идеального восхода солнца, навсегда пряча Эйвена глубоко в своих глубинах.

— Спасибо, — тихо сказала Алекс, и не только за помощь Библиотеки в сдерживании а, следовательно, и в победе над Эйвеном. Больше всего на свете она была благодарна, потому что знала, что если бы Библиотека хотела остановить Атору, она бы это сделала. И все же она не вмешалась, позволив изменить время… и спасти мир.

— Я всегда буду здесь для тебя, Александра, — ответила Библиотека. — У нас впереди еще много приключений.

Вплетая пальцы в мех Сорайи, пока она покачивалась на ногах, ее адреналин начал исчезать, уступая место боли и изнеможению, Алекс ответила:

— Надеюсь, не сразу. Я бы действительно хотела сначала вздремнуть.

Теплый смешок достиг ее ушей.

— Это, я уверена, можно устроить.

***

Когда Алекс, спотыкаясь, вышла из здания Башни со своим Теневой Волчицей, это было совсем другое зрелище, чем когда она вошла.

Небо очистилось от вейонов, остались только драконы, кружащие над головой, а Ксира с тяжелым стуком приземлился при ее появлении, его блестящие глаза светились гордостью.

На территории вокруг них больше не раздавались боевые кличи и звон стали. Все было тихо. Все было тихо. И все, казалось, ждали ее возвращения.

Как только она, пошатываясь, спустилась по лестнице, поддерживаемая только твердой фигурой Сорайи, тишина нарушилась. Раздались крики и приветствия, настолько оглушительные, что ей почти пришлось заткнуть уши. У тех, кто теперь был свободен от Заявлений Эйвена, по лицам текли слезы, как у меярин, так и у людей, когда они выражали свою благодарность за то, что она сделала.

И плакали не только недавно освобожденные люди. Повсюду вокруг Алекс были слезы. Слезы восторга, слезы боли, слезы горя…

Слезы надежды.

У нее едва хватило мгновения, чтобы осознать все это, потому что после этого ее подхватил поток рук.

Ее друзья-меярины добрались до нее первыми, хотя бы потому, что у них, как и у Тиа Аурас, было преимущество в скорости. Но Зайлин, Райфа и их потусторонней компании нигде не было видно, так что именно Рока, Кия и Заин притянули Алекс ближе, держа ее так крепко, что стало больно. Но она не чувствовала боли… не физически. Эмоционально она почувствовала укол печали, зная, что Майра присоединилась бы к их объятиям, если бы выжила, и Ниида тоже. Но они обе ушли из этого мира, присоединившись к Нийксу и Астофу в смерти, обретя покой со своими близкими за пределами звезд.

Алекс будет горевать по ним, но позже. Потому что теперь, после такой победы, она позволит себе не чувствовать ничего, кроме триумфа… триумфа, который превратился в восторг, когда трое меяринов отступили с понимающими ухмылками, когда ее друзья-люди приблизились к ней.

Кайден, Джордан, Биар и Деклан — все они были в безопасности. На этот раз они все пережили кровавую баню. И Д.К. тоже, вместе с родителями Алекс, королевой Осмадой, Дороти, Гэмми и Эви — все они пережили битву, которая вторглась в медицинское отделение.

Джира, Ниша и Дрок… Блейк и Джонни… Дарриус, Охотник и Картер… Король Аурелий — там было так много лиц, что она испытала огромное облегчение, увидев их. И особенно Флетчера, поскольку, в отличие от других, он воздержался от объятий, вместо того, чтобы засунуть ей в горло охапку лэндры, настаивая на том, что это чудо, что она все еще стоит, учитывая количество крови, которое она потеряла.

Ходящие по Теням, Дневные Всадники, джарноки, флипы, меярины, люди — вокруг Алекс было море лиц, многие узнаваемые, многие нет. Но теперь все они были свободны. Теперь все они были в безопасности.

Именно с этой мыслью, несмотря на то, что лэндра сейчас спешила залечить ее раны, физическое и умственное напряжение боя настигло ее.

Неспособная оставаться на ногах ни мгновения дольше, ее колени подогнулись, и Алекс упала в объятия Кайдена, когда, наконец, — и неизбежно — проиграла свою битву за то, чтобы оставаться в сознании.

***

— Похоже, что в твоем мире ты так же драматична, как и в нашем.

Алекс потребовалось несколько мгновений, чтобы прийти в себя и осмыслить слова, тем более что только из-за них она больше не спала. Но как только она осознала — или, скорее, кто их произнес — глаза Алекс резко открылись, и девушка села с тихим вздохом, обнаружив Зайлин сидящей на краю кровати.

— Твой врач хотел, чтобы ты находилась под его присмотром, но в его медицинском учреждении было так много других, которым нужны были кровати, что он уступил, позволив тебе проснуться в твоей собственной комнате, — сказала Зайлин, оглядывая общежитие с явным отвращением, вероятно, из-за отсутствия золота, покрывающего что-либо… или все.

— Что такое… — Алекс попыталась заговорить, но обнаружила, что в горле у нее слишком пересохло, чтобы произносить слова.

Зайлин предложила ей фляжку с жидкостью, и Алекс выпила ее без вопросов, с облегчением обнаружив внутри еще больше согретой лэндры, цветок мгновенно помог ей прийти в себя.

Взглянув вниз на свое теперь одетое в пижаму тело, Алекс не увидела никаких следов ран, которые она получила в бою с Эйвеном, за исключением глубокого шрама вдоль ее руки, который отливал серебром. Ее новая — и, надеясь, последняя — отметина от Заявления прав никогда не исчезнет, как и шрамы, которые были у нее на ладони. Это навсегда останется напоминанием о том, с чем она столкнулась, о том, что она сделала. И она не хотела бы, чтобы это было по-другому.

Снова попытавшись заговорить, Алекс перевела взгляд со своего шрама обратно на Зайлин и спросила:

— Что ты здесь делаешь? Саэфии…

— Насколько я понимаю, ты доказала, что достойна нашей помощи, — прервала его Зайлин.

Прежде чем Алекс успела спросить, что императрица думает о группе отступников бессмертных, Зайлин сказала:

— Тебе нужно перестать валяться в постели и одеться. Много людей хотят тебя видеть.

Алекс подняла брови. Валяться в постели? Действительно?

«Напомни мне, почему я благодарна, что Зайлин пришла помочь?» — позвала она Ксиру, когда Тиа Аурас засуетилась по комнате и начала рыться в гардеробе Алекс, все еще находясь в режиме помощницы, несмотря на то, что находилась в другом мире.

«Как насчет того, что без участия императрицы ты бы умерла?» — вернулся Ксира, в его тоне сквозило веселье. — «И все остальные после тебя?»

Пораженная Алекс сказала:

«Значит, Саэфии все-таки решила прийти?» Это, безусловно, послужило бы причиной для своевременного перехвата Зайлин. Но императрица была настолько против союза с Медорой, что Алекс с трудом могла понять, почему она передумала.

«Саэфии?» — спросил Ксира. — «Какое она имеет ко всему этому отношение?»

В голове Алекс зазвенели тревожные колокольчики.

«Ты сказал, что императрица здесь».

«Так и есть», — ответил Ксира в замешательстве. — «Она спасла тебе жизнь, когда Эйвен собирался убить тебя».

Сердце забилось быстрее, Алекс произнесла:

«Это была не Саэфии… это была Зайлин».

«Я никогда не говорил, что это была Саэфии», — ответил Ксира, его тон стал еще более озадаченным. — «Я сказал, что это была императрица».

Тело Алекс замерло, когда она увидела, что Зайлин все еще роется в ее одежде, бормоча на языке Тиа Аурас о плачевном качестве ткани.

— Ты, должно быть, шутишь, — сказала Алекс вслух, ее тона было достаточно, чтобы привлечь внимание Зайлин. Когда серебристые глаза Тиа Аурас встретились с ее собственными, Алекс спросила: — Ты серьезно разыгрывала меня как Д.К.?

Как будто обеспокоенная психическим здоровьем Алекс, Зайлин медленно спросила:

— Я должна знать, что это значит?

— Саэфии не посылала тебя сюда, не так ли? — спросила Алекс, ее голос был твердым, но дрогнул.

Лицо Зайлин вспыхнуло от эмоций, когда она поняла, о чем на самом деле спрашивала Алекс. И прошептала:

— Нет. Не посылала. — Она отвела взгляд, между ними повисло тяжелое молчание, пока она не продолжила так же тихо: — Я не могла с чистой совестью просить мой народ сражаться в войне, через которую они уже прошли, но были те, кто добровольно решил прийти и сражаться на твоей стороне. Включая меня.

Подняв руку к голове, Алекс не могла поверить в то, что слышала. Едва сумев выдавить слова из своих уст, она сказала:

— Саэфии не императрица, не так ли?

— Саэфии — моя кузина, — шепотом ответила Зайлин. — Она также является моей заменой в тех редких случаях, когда нас посещают иностранцы. Никто, кроме уроженцев Вардаэсии, не знает о моей истинной личности… как императрицы Тиа Аурас.

Все это время настоящая императрица наблюдала за Алекс ближе, чем Саэфии или кто-либо другой в Вардаэсии.

Какое-то мгновение Алекс боролась с предательством, которое она чувствовала, прежде чем поняла, что Зайлин в конечном счете пришла на помощь Медоре, и благодаря ее помощи Эйвен больше не представлял угрозы… и никогда больше не будет. Только по этой причине Алекс двинулась к неподвижной бессмертной, которая выглядела так, словно раздумывала, нужно ли ей поднимать свой золотой меч против нападения.

Но это было не то, на что рассчитывала Алекс. Вместо этого она наклонилась вперед и обняла женщину.

— Спасибо, что пришла, — прошептала Алекс. — Спасибо тебе за то, что спасла меня… за то, что спасла нас всех.

Зайлин медленно ответила на объятие.

— Спасибо тебе за то, что доказала, что тебя стоило спасать.

Отстранившись, Алекс яростно заморгала и сказала:

— Не смей заставлять меня плакать. У меня было достаточно слез, чтобы хватило на всю жизнь.

Позабавленная, Зайлин просто покачала головой и возобновила поиски наряда, позволив Алекс на мгновение взять себя в руки. Когда она сделала это… глубоко дыша, чтобы сдержать подступающие слезы, Алекс снова позвала Ксиру.

«Как что-то подобное могло затеряться в переводе между нами?» Но Алекс уже знала как… всякий раз, когда она говорила с ним о Саэфии или Зайлин, находясь в Тиа Аурас, она использовала общие слова, такие как «императрица» или «помощница», или просто их имена, без каких-либо титулов. Она также никогда не проецировала никаких мысленных образов их взаимодействия, только информировала его о разговорах, которыми они делились. Было легко понять, как правда оставалась скрытой. «Не бери в голову», сказала она ему, прежде чем он успел ответить.

«Просто будь благодарна, что она прибыла вовремя, и давай оставим все как есть,» сказал Ксира.

Он был прав, и она признала это, прежде чем сказать:

«Я рада, что ты в безопасности, Ксира. Спасибо вам за то, что ты здесь.»

«Навсегда, Алекс», он напоминал ей об их связи… той, которую она едва не потеряла навсегда.

— Прекрати болтать с Повелителем Небесного Королевства и поторопись переодеться, — приказала Зайлин, сунув кучу одежды в руки Алекс и подталкивая ее к ванной.

Закатив глаза на неизменное отношение бессмертной, Алекс сделала это, но только после душа, в котором она так отчаянно нуждалась. Возможно, кто-то и смыл с нее большую часть грязи, когда они сняли с нее доспехи Тиа Аурас, но она все еще чувствовала себя грязной и нуждалась в успокаивающем тепле воды, чтобы смыть остатки битвы.

Как только она привела себя в порядок и оделась, Зайлин, нетерпеливо постукивая ногой, повела их обеих из комнаты в ресторанный дворик, где ее ждали друзья и семья вместе с остальными учителями и учениками. Другие смертные расы отбыли, предположительно, обратно в свои города, чтобы праздновать и скорбеть вместе с выжившими, точно так же, как, как знала Алекс, произойдет по всей Медоре, в том числе в академии. Все они понесли потери в течение недель битвы за свой мир; все они испытали боль смерти. И время для скорби придет. Но прямо сейчас было время быть благодарным за всех, кто остался.

Когда при ее появлении снова раздались радостные возгласы, Алекс смогла пробраться сквозь толпу только благодаря устрашающему присутствию Зайлин и Сорайи, которая, больше не окровавленная и хромающая, ворвалась внутрь и встала, защищая Алекс, с другой стороны. Вместе они втроем двинулись через комнату к ее друзьям и семье, все из которых так же усердно пытались достучаться до нее.

Кайден добрался до нее первым, и он, не колеблясь, подхватил ее на руки и крепко поцеловал. Аплодисменты становились все громче, и вокруг них раздавались свистки, но Алекс было все равно. Она была поглощена будущим, обещанным поцелуем, надеждой, которую провозглашали его объятия.

Это было близко — слишком близко — и она знала, что ее всегда будет преследовать измененная временная шкала, опустошение, причиненное Эйвеном перед жертвоприношением Аторы. Но здесь и сейчас они выжили. Несмотря ни на что, они сделали это.

И когда Кайден, наконец, отстранился, это было с яркими глазами и такой широкой улыбкой, что она была почти ослепительной… что-то, что превратилось в смех, когда Джордан, Биар, Д.К. и Деклан все протолкались вперед и потребовали внимания Алекс, за которыми быстро последовали ее родители, делающие то же самое.

Алекс передавали из рук в руки, как любимую игрушку, пока все, кто хотел ее обнять, все, кто хотел поблагодарить ее — как учителя, так и ученики, — не смогли насладиться своим моментом. Только после того, как они были удовлетворены, они начали расходиться, оставляя ее наедине с ее самыми близкими друзьями, родителями, Зайлин и Райфом. Рока, Кия и Заин тоже остались, прибыв в середине хугатона, поменявшись местами с Дарриусом и Флетчером, которые ушли одними из последних учителей. Охотник, Картер и Каспар Леннокс ушли вместе с директором и доктором, но только после того, как произнесли свои собственные тихие слова признательности… то, что Алекс не нужно было слышать, и они это знали.

Вскоре после того, как учителя ушли, Зайлин и Райф попрощались, остальные Тиа Аурас уже ушли через абрассу. Учитывая истинный титул Зайлин, Алекс знала, что ей нужно вернуться к своим людям по большему количеству причин, чем понимал кто-либо еще в комнате, кроме Райфа. Итак, после еще нескольких объятий и шепота благодарности, которые никогда не смогли бы выразить всего, что чувствовала Алекс, Зайлин и Райф вышли из фуд-корта к ожидающим их драконам. Но не раньше, чем Зайлин сказала Алекс, что ей и ее друзьям будут рады в Вардаэсии в любое время, когда они пожелают посетить.

Теперь, оставшись только со своими самыми близкими друзьями и семьей, Алекс смотрела на каждого из них, задаваясь вопросом, что должно было произойти сейчас. Было так много всего, что нужно было сделать. Ремонт должен был быть сделан, тела должны были быть исцелены… мертвые должны были быть похоронены.

Алекс также должна была выяснить, что происходит с ее родителями, вернутся ли они во Фрейю теперь, когда опасность миновала… и будут ли они ожидать, что она вернется с ними. В конце концов, ей все еще было всего семнадцать. Несовершеннолетняя, согласно большинству правовых систем. И все же… ей оставалось учиться в Акарнае больше года, плюс еще два, если ей предложат ученичество. Ее жизнь была здесь. Все, о ком она заботилась, были здесь.

Прочитав ее мысли или, возможно, просто прочитав неуверенность на ее лице, отец обнял ее за плечи, притягивая ближе.

— Мы не могли не заметить архитектуру в этом эльфийском городе, когда путешествовали на невидимом летающем поезде, когда нас похитили, — сказал Джек, почесывая подбородок свободной рукой, как будто ничто из того, что он только что произнес, его не смутило. — Хотя мы с твоей матерью и не убеждены, что это самое безопасное место во всех мирах, мы никогда не относились к тому типу людей, которые уклоняются от опасности или отказываются от шанса на новое открытие. Итак, мы говорили об этом, и мы бы хотели провести еще немного времени в этом заведении Мейя, как только все уляжется.

— Представь, что мы могли бы раскопать, — добавила Рейчел, и ее лицо засияло от возбуждения. — Археологические возможности безграничны.

Пораженная и в то же время не удивленная тем, что ее родители спокойно восприняли травму своего пленения и битву, Алекс посмотрела на Рока, вопросительно подняв брови. Она проигнорировала фырканье Заина и сверкающие глаза Кии, сосредоточившись только на короле меярин.

— Уверен, что-нибудь можно устроить, — сказал Рока. И хотя его лицо было омрачено горем, уголки рта приподнялись, зная, как и Алекс, что возвращение ее родителей в его город, скорее всего, станет продолжительным пребыванием. Возможно, тем, которое длится вечно. — Любая семья Алекс желанна в Мейе.

Так просто.

Ее родители оставались. Она оставалась.

И когда она оглядела круг всех тех, кто был ближе всего к ее сердцу, увидев ухмылки, расползающиеся по лицам Джордана, Д.К., Биара и Деклана, и понимающую, полную надежды улыбку, тронувшую губы Кайдена, она почувствовала, как глубоко внутри нее поселился покой от осознания того, что в ее мире все было правильно.

Медора была ее жизнью.

Медора была ее домом.

И теперь Медора была ее будущим.