Варвара не-краса без длинной косы

Глава 14. Коромысло многоцветное

Всё неправильная земля какая-то. Под ноги попадается, комьями сухими. Так и норовит в обутки пылью просочиться или под носок боком закаменелым попасться, чтоб спотыкнуться получилось. И вообще неровная поверхность — никакого плодородия бы не дала такая. Выгоревшая будто. Оно может в мире неживом и ненадобно. Но лес ведь растёт зачем-то. С деревьями странными. Одно даже кольцом загибается в стволе. Туда Варя с Тихоном путь и держат.

— А получится ли обратно оборотиться? — с сомнением Тихон об очередной холмик, неизвестно откуда взявшийся, запнулся.

— Должно, — плечами Варя пожала. — В прошлый раз вышло.

— В этот и не выйти может, — серьёзно вдруг голос Тихонов зазвучал, Варвару в нему обернуться заставив.

— И… что? — губы у Вари сами собой поджались. Чует, что серьёзное что-то Тихон говорить пытается. Да угадать не может, что именно.

— То… — будто со злостью даже у Тихона получилось. — Мёртвым обратно дороги не бывает.

— Так ты чего… — подозревать Варвара начала недоброе. — Думаешь, не получится?

Уже явственно Тихон кипятиться начал:

— Получится-не получится — в этом разве дело всё? А ежели что случится в мире Явьем от этого чего?

Тут и на Варю злость находить начала. Звучало ведь в темноте Навьей, будто и не хочет с Варей Тихон идти никуда. Обида от этого девку взяла.

— Случится! Не случится! Ты ежели тут сидеть хочешь… Без меня… То и пожалуйста!

Замер Тихон. Губы у него сжались сильно. А глаза блеснули нехорошо.

— Дурная ты, что ли? Не разумеешь, чего тебе говорят?

— Дурная — значит дурная! — даже руки терзание Варино выдали, змеями двумя перекрестившись. И огонь внутри заполыхал.

Куда его, правда, девать — непонятно. Так что отворотилась Варя от Тихона, покуда мысли жалами своими изнутри колоть не начали.

Шаги сзади раздались. И будто от них самих у Варвары внутри что-то успокоилось.

— Нет, не дурная, — изменился у Тихона голос — тише стал да мягче. И будто ваточником от этого Варвару окутывает. — Была б дурная, ничего такого сотворить не смогла бы.

Смешок у Варвары получился сам собой. И вокруг себя оборотиться захотелось.

— Может, от дурости и смогла только, — со смущение Варя отозвалась, очи от земли не поднимая.

Тут уж Тихон засмеялся. А потом серьёзнее продолжил:

— Ты пойми — не хочу я порядок нужный в мире нарушать. Чтобы сбилось чего да попортилось. Ведь неспроста всё именно так задумано, как есть. А ежели менять пытаться — так не выйдет ли хуже для каждого?

Задумалась Варвара над словами Тихоновыми. Вроде и есть в них смысл. Да только не ложится он ей до конца. Вроде и поспорить слова поднимаются. А подняла глаза на Тихона…

Печаль такая лицо его скрутила, что не передать. Будто тяжесть всего мироздания на плечи ему легла. Да не отпускает теперь.

Не переубедить его. Не откажется от своего. Так что вздохнула Варвара.

— Я тогда тоже обратно не пойду. Тут останусь.

Припоминал Варя Агнешу — не разлучились ведь они с Гореславом в Нави.

Вздрогнул тут Тихон. Глазами замигал:

— Как это? Тебе уходить надо — не для тебя существование здесь.

— Чего это? — улыбнулась Варвара. — Я ж тоже померла почти. Значит, и нарушить чего могу.

Долго на неё Тихон поглядел. А после усмешка губы его искривила.

— Значит, не уйдёшь без меня?

Дёрнула Варвара плечами:

— Только ежели надоела тебе.

Мало между ними расстояние — и двух шагов не будет. А теперь и вообще не осталось его — сократил их Тихон. И опять Варя в грудь молодецкую ему ткнулась. За шею накрепко обвила.

— Так пошли, чего время терять, — бодро Тихон руки со стана Вариного отнял да вперёд направился.

Не в ту сторону, правда. Да кого это сейчас волновало?

Вышли они всё-таки в древу загогуленному — вон оно виднеется одиноко. Обернулась Варя к Тихону — сказать чего хотела. Может, посоветоваться, чего с яйцом Кощеевым делать.

Да не успела. Не до того стало. Потому что звякнуло что-то в воздухе — ка нить тонкая лопнула. После натяжения сильного. Негромко совсем. Да чувствительно. Будто и изменилась темнота вокруг. Слабее что ли стала? Разбавил её молоком кто?

Всполохи огненные вдалеке заплясали. Недобрые какие-то. Не похожие на Марью Моревну.

Огляделись по сторонам Варя с Тихоном торопливо. Будто кольцо небо чуждое окутывает. Колами острыми кверху поднимается — проткнуть его желает?

Холодком со всех сторон повеяло. В тишине загомонило что-то — будто совы из мира чужого по душам павшим плач зачинать стали. Запах болотистый с воздухом замешался. Не к добру это всё.

Не успела Варвара переживаньями да соображеньями с Тихоном поделиться — грохнуло так сильно, будто небо на две части прокололось. От того и землю сотрясло. А потом такое ржание раздалось — уши порвать можно.

Глядят Варя с Тихоном: монстры к ним несутся! Морды на чертовские похожие. Глаза злостяными кострами разгораются. Гривы небо огнём заволакивают. Да копыта — каждое с наковальню кузнеческую размером.

Дым от монстров валит, глаза прощипывает. Дыхание перебивает.

Не заметила Варя, как сама Тихону в рукав рубашечный вцепилась, во все стороны за раз глядючи.

Вниз, к земле кони огненные путь держат. Ничто им сопротивляться не может — сила с жаром от них волнами разносятся. Супротив таких ни одно средство помочь не сможет. Растопчут — не приметят.

Кашель Тихона разобрал — рукой свободной прикрывается. А сам глаз с чудищ не сводит. Всё равно которым. Летят, ничего пред собою не видя. Приказ хозяйский яростно исполняя. А за ними что остаётся — тлен один да прогорание мёртвое.

Стены огненные по пути коней встают. Переливается пламень неживой цветами изумрудными да рубиновыми. Лапищами по сторонам шарит слепо — ищет ненасытно, чего бы ещё под себя подгрести.

— Бежим, — сквозь дым у Тихона вырвалось. Не так много до древа с петлёю остаётся. Если страх подгонит хорошенько, то и успеть можно.

Схватил он руку Варину холодную да что есть мочи потащил вперёд. Чувствуя, как всё быстрее Варя позади него двигаться начинает. Уж и тащить почти не надо — вместе птицами летят.

В груди разрывается всё от усердия. Сердце как подорванное бьётся. Ноги только знай несутся во всю прыть, земли под собою не чуя. А пред очами только дерево спасительное прыгает, отблесками пламени освещённое. Не успело его ещё само пламя пожрать.

Нету мыслей в голове у Тихона. И желаний нету. Только ствол прыгающий всё естество Тихоново занял. Смыслом жизненным стал, всеобъемлющим. Будто он сам с кровью в голове стучится. Успеть бы! Успеть бы только!

Чего ему под ноги попало — и сам Тихон не понял. Только всполох огненный в сторону куда-то укатился. И замедлилось всё разом. Медленно коленки выпрямляться перестали. Медленно земля приближаться стала. Медленно тело движение ощущать переставало. Только бухнулось на твёрдое — без боли даже совсем. Просто ударный звук в ушах хлопнул. И дышать не сразу получилось.

— Тихон! Вставай! — это Варя руки его не выпустила — сильней ещё стиснула, за собою вытягивая.

А Тихон на неё не глядит — видит только, как всё ближе огонь страшный к дереву подбирается.

— Беги! — от земли сухой отплёвываясь, прокричал Тихон, страшно на пламя сходящееся смотря. — Беги быстрее! Успеешь!

По-звериному Варвара головой в сторону спасения дёрнулась. Замерла. А после ещё и второю рукой в Тихона вцепилась. На себя тянуть ещё рьянее стала.

— Поднимайся давай, окаянный!

Делать нечего, пришлось Тихону на ноги подниматься. А они и отсохли будто — слушаться не желают. И всё равно им на жар вокруг пылающий. И на сердце, что темпов не сбавляет.

Чуешь ноги, нет ли — а бежать дальше изволь. Так и с воздухом — можешь дышать либо нет.

Да только пустое это всё. Видит Тихон, как огонь без жалости к цели их подбирается. Как насмешливо дорожки прожигает. Как бессовестно смыкается на пути прямо. Не давая к стволу нужному подойти.

Может, успеют ещё? Может, просокользить смогут в «заплату» живую?

Как в поверии каком врата огненные закрылись, от спасения возможного их ограждаю. Искрами да дымом насмехаясь, спинами огненными изгибаясь.

Глядь — а со всех сторон их пламя пожирающее оградило. Куда ни глянь — везде оно. Ни просвета, ни проталины. Как на блюде Варя с Тихоном. Ото всего отсечённые. Приготовленные скоро будут.

— Чего? Всё, что ли? — к Тихону ближе подступая, на пламень сплошной глядючи, Варвара спросила.

— Может и нет ещё, — без надежды всякой Тихон отозвался. Даже сам себе не поверил. Чего там про Варю говорить.

Дым заволочить всё норовит. Огонь всё ближе подступает.

— Прям в царстве мёртвых и помрём, — выдохнула Варя, глядя, как ветку какую-то пламя пожирает.

— Оригинальное у кого-то чувство юмора, — в тон ей Тихон отозвался.

А потом с такой силой ей в стан вцепился, что Варе вдохнуть не сразу получилось. Хотя Тихону, наверное, тоже перед концом не сладко приходится — никогда его с такой силой не обнимали.

Нет им больше пути никуда. Всё меньше пятачок не-огневой остаётся.

— Ты прости меня, — слышит её Тихон или нет уже? — Две смерти тебе из-за меня выпало.

— Не бывает двух смертей, — слышит, конечно. И уж огонь смертный спиною чуять начинает. Да и не думает уж, чего говорить, особенно. Смешно ему чего-то даже стало. А слова сказать совсем не весело получилось:

— Всё равно… Здорово было…

То ли кивнула Варя, то ли всхлипнула. Какая уж разница? Всё равно не хочется…

Прохлада что ли ей на лицо легла? Али показалось?

Разожмурилась Варвара. За огнём подступившим не сразу увидала чего. А под ногами копошение незнакомое почуяла. Глядь вниз — а там чёрненькое что-то елозет. Как котёнок мохнатый. Откуда только взялся?

Не успела Варя о таком подумать. Потому что холоднее вокруг стало. И задышалось легче. Ветерок свежестью повеял. Глаза слезиться перестали.

С удивлением Варя увидала, как всё дальше стены пламенные от них с Тихоном отходят. Потухают будто, отползают боязливо.

Глазам своим Варя не поверила. А комочек чёрный, что котёнка ей напомнил, всё дальше отползать от них стал.

Пригляделась Варя — а у комочка руки почти человеческие. С пальчиками малыми да тонкими. Которыми он на огонь машет. А огонь его слушается. Ушки острые вверх-вниз ходуном ходят. Да носик чувствительный дёргается, будто дым уловить старается. А следом за ним хвостик тонкий по земле извивается.

Враз Варя его признала — как мешком воспоминание ударило. Как прикармливала оладьями масляными анчутку мелкого. На этом же месте почти что. А теперь анчутка этот пламень опасный вокруг потушал.

Закружилось у Вари всё перед глазами. Ежели б не Тихон, наземь бы упала. А анчутки всё равно — ходит себе вокруг них. Пассы ручками делает. Отчего пламень и успокаивается. Затихает. Потухает почти что.

Вот и не осталось его. Как и не было. И анчутка тогда остановился. На лапки задние присел.

Отстранилась тогда Варя от Тихона. Осторожно подошла к комочку чёрному поближе. Ещё не до конца соображая, что ж произойти успело. На корточки перед ним опустилась.

Осторожно анчутка на неё поглядел глазками круглыми. Поморгал внимательно. Да в руки не дался — так и тяпнул за палец. Потом только ладонь обнюхал.

Улыбнулась ему Варя. Пожалела, что в этот раз угощения не взяла никакого.

— Спасибо, — анчутке прошептала. Уж попыток не делаю погладить.

А анчутка на четыре лапки встал да по кошачьи прочь поскакал. Только Варя с Тихоном его и видели. Маленький, да удаленький. Помахали на прощание. А Варя про себя решила оладий побольше напечь. Коли выберутся отсюда.

Снова шум со стороны какой-то раздался. Тут Варя с Тихоном уж наизготовку встали, ожидая врагов возвращения.

В свете Навьем фигура высокая возникла. Девичья да стремительная.

— Отбились? Вот и хорошо, — торопливо Марья Моревна сказала, чешуи зелёной ошмёток с плеча потряхивая. — А меня тут… задержали маленько.

Хмыкнула Варвара, глядя на лицо Марьино чумазое да руки с царапинами — видно, той тоже тяжеловато пришлось. А Марья уж подбоченилась да на них с Тихоном выжидающе глянула.

— Так что? Возвращаемся домой-то?

— Да! — не сговариваясь у Вари с Тихоном одновременно вышло.

Тогда ловко Марья пальцы ладоней между собой переплела да выгнула резко, разминаясь. Растёрла ладони друг об друга, как если б замёрзла. Да обе руки на ствол древесный положила.

Мгновения не прошло, а ствол от касания этого будто подпрыгнул и светом налился. А Марья на Варю глаза перевела внимательные.

Подошла к ней Варя ближе. Вроде и только познакомились. А грустно отчего-то. Хорошо б Варе такую подругу боевую в Яви иметь. Так что без сожалений размотала Варя суму. Протянула Марье яйцо, изнутри постукивающее мелко. Обеими руками Марья его подхватила, к себе прижала, словно ребёнка. А я яйцо и затихло будто. Успокоилось.

— А что… — само у Вари вырвалось. — Сломаешь теперь?

Сурово Марья на яйцо глянула. Потом на Варю глаза с хитринкою подняла:

— Неа.

Улыбнулась ей лукаво. Меч на поясе поправив. И деловито по сторонам огляделась:

— Всё, кыш отсюдова! Пока ещё чего не приключилось.

Нет у Тихона с Варварой повода с Марьей спорить. Первой Варвара на ствол заскочила.

— И неча сюда как к себе домой ходить! — напутствовала Марья. А у самой смешок на дне глаз совиных плещется.

— Это уж как получится, — в тон ей у Варвары вышло.

И с лёгким сердцем в кольцо древесное она и скользнула. Чуть-чуть только бока себе поободрав.

***

Хмурится Анисья над крынкой. Вся вода мутная — что тина болотная. Не даёт ничего рассмотреть на дне. Волнуется да брызгается.

Только Анисья не из волнительных. Плюнула на всякий случай через плечо левое да дальше лучины жечь продолжила. Подожжет, подождёт, покуда до середины прогорит, и в крынку кидает. Где и булькает лучина в мути.

Приглядывается Анисья. Двумя руками за бока крыночные берётся да крутит. Крутит, чтобы водоворотом внутри всё закрутилось. Слова нужные бормочет. А потом как даст крынкой об стол прямо.

Как не треснула крынка — одной Анисье известно. Только муть на воде поуменьшилась. Растворилась али на дне осела. И на поверхности водной ток лучинки пожжённые и остались — столько ровно, сколько Анисья бросала. Ни одна не потонула.

Отпустило маленько старую. Сердце поспокойнее биться стало. Не даёт Велес ворожащим знаков неверственных.

***

Давно зари такой Годана не припомнит. Чтоб прям чистотою природу омывала. Воздухом алым от несчастий кутала. Птиц певучих свежестью поила. Будто Зоряница руками своими ночь по сторонам раздвигает.

Тишина звенящая ручейками вокруг разливается. Да небо чистое такое, прозрачное.

Светлый день сегодня будет. Солнечный.

Вышла Годана за порог. Сама в утро такое будто легче стала. Лебёдкой словно оборотилась. Под ногами только мешается чего-то. Меховое.

Глядь — а на дороге пред ней шкура валяется. Густая. Волчья. Только с отливом лисьим. А вокруг неё клубок катается.

Знает его Годана.

— Ух, ве-едьма, — не без уважения проговорила. Да наклонилась невзначай.

Клубок будто и ждал этого: прыг, да на руках у Годаны оказался. Затих. А Годана его накрыла ладонями да снова голову к небу подняла.

Никогда такого рассвета ей не виделось.

***

Чует Варвара — будто вся отбитая. На земле лежит. Зябнет. Подниматься надобно. Не даёт отбитость оснований валяться просто так.

Открыла глаза — утро вроде бы. Только чего она на улице-то лежит? До дому что ль дойти не успела? Чудно…

А потом глазами моргнула, да как вспомнила!

Разом подскочила, по сторонам головою вертя. Глазами всё, чего делается, выцепляя.

А ничего и не делается. Поле вокруг чистое. Местами только помятое. Над которым утро занимается. А вот если на ноги полностью подняться — то и Тихона видать. На спине лежит с глазами закрытыми.

Видно натренировалось уж у Вари сердце — не выпрыгивает да не суетится. Только тело в всё движение пришло и рысью к Тихону кинулось.

Ежели опять помёр, то не знает Варвара, что и делать.

Нет, дышит вроде. И лицо морщит, ежели по щекам его побить.

Живой.

— Да не сплю я, не сплю! — говорить даже не разучился.

Можно, наверное, и не лупить больше. Так что с удовлетворительным чувством Варвара на межу села. Ненадолго, правда — как раз сума её под гузно попалась. А там светец. Острый. Пришлось Варваре стоять остаться.

Поднялся и Тихон. Руки в стороны развёл — потягиваясь. Шею сзади размял. Выспался, видать. Хотела уж Варвара спросить, чего снилось, как на полуслове поперхнулась. Рану на Тихоновом колене приметила.

Через штаны красная полоса идёт. Поморщилась Варвара, будто у ней рана эта, а не у Тихона. Да скорее дёрнулась к ней — кровь унимать.

Горячая рана, алым так и мажет.

— Ты чего! — взвился Тихон, ладонь её перехватывая. — Хочешь, чтоб шкура с тебя живьём посходила?!

Да дёрнул вверх, от крови своей подальше. Только красное всё равно на пальцах да на запястье у Вари осталось.

Смотрит Тихон на руку ей глазами страшными. Варя аж сама заволновалась. И тоже на пальцы измазанные смотреть начала. А с ними ничего и не делается.

Повертел Тихон ладонь ей со всех сторон. С напряжением на Варю глянул.

— А чего случиться-то должно? — не без робости Варя спросила, сама не зная чего ожидая.

— Да как же… — поскрёб Тихон затылок. — Ежели крови оборотнической коснуться, то обжечься должно!

А у Вари и не горит ничего. Не щиплет даже. Кровь как кровь.

Тут у Тихона лицо вытянулось.

— Варька… — выпустил он руку ей. И в оба плеча вцепился. В глаза заглянул — а у самого очи лучатся, будто подсвечивает их изнутри. — Варька… Это ж значит… Что не больше проклятия оборотнического!

Да рассмеялся вдруг так счастливо — никогда ещё Варвара такой радости не видала на Тихоне. Аж самой смеха сдержать не получилось. Да и на ногах устоять. Но это Тихон постарался — взял да подхватил Варвару на руки. Ещё и закружил, разбойник.

Глядит на него Варя и не узнаёт до конца. Будто плечи у Тихона расправились. Спина к небу стремится стала. Руки ещё крепче да сноровистее стали. А лицо…

Эх, нельзя его с таким лицом Галине с Умилой показывать — враз увести попытаются, треклятые.

Расправленное будто. Ровное да правильное. С очами глубокими да линиями чёткими. Всякой хмурости лишённое. Красивое. Счастливое.

От того и себя Варвара счастливой чувствует. И наземь спустить не просится. Только ближе к Тихону льнёт.

Совсем уж близко. Так, что носы почти соприкасаются. И видеть друг друга тяжко — всё перед очами расплывается. Замер на месте Тихон. Кружить перестал. А у Вари всё равно голова кружится. Опора какая-нибудь нужна — и не в счёт руки Тихоновы. Только и остаётся, что устами уста его нащупать. Да прижаться покрепче. Чтоб аж мурашки по телу побежать успели.

— Так чего, — отстранилась Варвара да скорее на ухо Тихону заворковала. — Это выходит теперь собаку заводить придётся?

Не сразу Тихон уразумел, при чём тут собаки какие-то. А как понял — рассмеялся. Да Варвару вверх подбросил — та аж пискнула. И сама засмеялась весело.

— Может и не придётся, — ответил ей Тихон. — Кое у кого и так норов… похожий…

Хотела возмутиться было Варвара. Да расхотела. А на небо огляделась — дождь был что ли? Чего тогда земля сухая?

Только был или нет дождь — собирается в вышине коромысло многоцветное.

— Гляди! — пальцем Варя на него указала, что ребёнок малый. Да опять засмеялась. Всё её сейчас весёлой делает.

И Тихон радугу увидел. Варю на землю опустил да с готовностью за руку ей схватился.

— Примету помнишь? Кто до начала радуги добежит, тот счастливым будет!

Хотела Варя ответить, что и так счастливая. Да кто-то будто за неё ответил:

— Как ты побежишь-то? Ранетый?

— Ерунда! — отмахнулся Тихон. — А вот так!

Да как припустился! Вместе с Варей — руку ей не выпуская. Та еле-еле поспевает. Да думает только, как бы жених её понёсся, ежели б без царапины боевой был.

Хотя какая разница. Надо бы самой не оплошать да не отстать. Чтоб счастье радужное, ежели что, обоим досталось.

Больше книг на сайте — Knigoed.net