Варяги и ворюги - читать бесплатно онлайн полную версию книги автора Юлий Дубов (Глава 22 Освобожденное слово) #25

Глава 22 Освобожденное слово

— Приемная.

— Это редакция газеты «Новое демократическое слово»?

— Да.

— С Геннадием Петровичем соедините, будьте любезны.

— Представьтесь, пожалуйста.

— Федеральная служба безопасности. Сергей Сергеевич Крякин хотел бы переговорить.

— Ой. Одну минуточку.

Веселая мелодия в трубке. Потом голос:

— Геннадий Симонин слушает. Здравствуйте, господин Крякин.

— Добрый день, Геннадий Петрович. Извините за беспокойство. Скажите, пожалуйста… Мы не могли бы встретиться?

— Не вижу смысла, Сергей… э… Сергеевич. Честно вам говорю — не вижу смысла.

— Геннадий Петрович, вы совершенно уверены, что у вас точные сведения? Что вам не сливают, извините за выражение, заведомую ложь?

— Неловко даже слышать такое от представителя вашего ведомства, Сергей… Сергеевич. Как говорится, чья бы корова… Извините. У нас совершенно точная информация. Документально подтвержденная. И ваш звонок, извините, не могу рассматривать иначе, как попытку давления.

— Тем не менее, Геннадий Петрович, я хотел бы просить вас…

— Давайте закончим этот разговор, Сергей Сергеевич. Он ни к чему не приведет.

— Всего хорошего, Геннадий Петрович.

— До свидания, Сергей Сергеевич.

Геннадий Симонин, главный редактор «Нового демократического слова», яростно швыряет трубку, тычет в пепельницу чадящей сигаретой и произносит несколько нецензурных выражений в адрес совершенно обнаглевшей охранки, столько лет прессовавшей чахлые ростки свободы, а ныне пытающейся заткнуть рот каждому, кто хочет смело и открыто сказать правду про грязные финансовые аферы последышей Лаврентия Берия. Ничего, ничего. Пусть почитают. Мало не покажется.

«Всем лежать! Это ЧК».

Статья в «Новом демократическом слове»

"…Сколько раз мы спрашивали сами себя — можно ли доверять власти? Можно ли считать необратимыми перемены, происшедшие за последние годы? Наблюдаемое сегодня якобы торжество либеральных ценностей — является ли оно действительно торжеством и надолго ли оно? Или, как и в начале двадцатых, страну заманивают в ловушку, выход из которой возможен только через большую кровь? И каждый раз, задавая себе этот вопрос, мы лукавили с ответом, пытались игнорировать очевидные признаки надвигающегося реванша, вопиющие факты, свидетельствующие о действительной хрупкости и призрачности наших надежд на лучшее будущее для нас и наших детей.

Но рано или поздно наступает час, когда иллюзии уходят, когда молчать более нельзя, когда безнаказанный произвол осмелевших осколков командно-административной системы требует разбудить убаюканную «демократической» властью страну и во весь голос заявить о том, что гражданское общество — да! — существует и не позволит снова загнать себя в стойло.

Невозможно уже повторять многократно слышанные всеми слова о налоговой удавке на шее нашего российского бизнесмена, по всем правилам становящегося банкротом с самого момента регистрации его предприятия, о том, что честный бизнес в наших условиях невозможен, о невероятной по масштабам коррупции, паразитирующей на развалинах российской экономики. О том, что вслед за государством, выжимающим из бизнеса все соки, а часто и опережая государство, приходят откровенные бандиты и отнимают последнее, беспощадно расправляясь с теми, кто отказывается платить. О том, что бандиты эти пользуются беспрецедентным покровительством тех, кто по долгу службы обязан с ними бороться. О том, что власти и бандиты наперегонки рвут бизнес, соревнуясь, кто больше и раньше ухватит.

Поэтому сегодня мы об этом говорить не будем.

Будем говорить о тех, кто приходит после. Когда власть уже взяла свое. И когда бандиты уже взяли свое.

Но что-то еще осталось. И это «что-то» не дает покоя.

Жил-был банк. Не самый большой, не самый маленький. Просто банк, в котором работали простые люди, не шибко много зарабатывающие. Платил налоги. Разбирался с бандитами. В общем, выживал. Даже находил возможность как-то работать. Кредиты выдавать.

Выдал однажды этот банк кредит одной фирме. Не маленький кредит. Один миллиард рублей на закупку продовольствия для абхазских беженцев. Фирма кредит взяла, продовольствие закупила, потом собралась кредит отдавать. И отдала. Обычное дело. И появился в банке один миллиард рублей.

По случайному — совершенно же случайному — стечению обстоятельств на следующий день в этот банк наведалась бригада налоговой полиции, в масках, с автоматами. Как положено. Положили служащих на пол, опечатали сейфы, изъяли все документы, какие были, да в придачу еще арестовали счета. Остановили банк.

Что ж, всякое в жизни бывает. Мало ли какие прегрешения у этого банка. Может, так и надо. И не стали бы мы публиковать этот материал, если бы дня через два в кабинете президента банка Эдгара Махмудова не раздался странный телефонный звонок.

Фамилию человека, который позвонил Эдгару Эдгаровичу, нам установить не удалось. Сам господин Махмудов, доведенный событиями последних дней до приступа ишемической болезни сердца, фамилию звонящего не разобрал. А вот то, что его приглашают для беседы на Лубянку, расслышал и поехал в назначенное время, полагая наивно, что органы во всем разберутся.

На Лубянке Эдгара Эдгаровича принял майор Усков Федор Васильевич. Ознакомьтесь, уважаемые читатели, с фрагментом из записи их беседы. Заранее предупреждаем, что наиболее выразительные пассажи из высказываний обладателя чистых рук и горячего сердца нам пришлось опустить.

Махмудов: Я не понимаю. На каком, вообще, основании…

Усков: Б…ский сын! Нечего тут Христосика изображать. Ж…а с ручкой! Ну что? Что ты из себя интеллигента корчишь? А?… мать. Чтобы завтра миллиард был на месте.

Махмудов: Не выражайтесь, пожалуйста.

Усков: Что? Ах ты! П…а с ушами! Короче так. Если завтра мне не доложат, что американец получил свои деньги, пеняй на себя. M…к ср…й. Я не просто тебя закончу, я со всеми твоими учредителями и клиентами разберусь. Е…! Понял?

Махмудов: Я не понимаю. Почему вы мне тыкаете?

Усков:… мать! Я тебя в ж… вы…у! Придуряться еще будет! Крыса чернож…ая!

Махмудов: Вы не в курсе просто. Нам вернули кредит. Все официально…

Усков: Ах ты! Мать твою бл…ь! Ты что — на Центральном рынке? Или где ты там раньше помидорами торговал? Потрох сучий! Ты что мне яйца крутишь, б…? Чтобы завтра отдал американцу миллиард, курва недое…ая. И мы это дело закрываем. Е… тебя поперек! Или… смотри. На коленях здесь ползать будешь…

Достаточно? Дальше можно не цитировать?

Итак. Подведем итог.

Фирма «МИК» вернула кредит, взятый у Восточно-Европейского банка. И не следует удивляться, что об этом немедленно стало известно компетентным органам — на то они и компетентные. О том, что мы все, как говорится, «под колпаком у Мюллера», ни для кого не новость. И органы решили поживиться. Сперва прислали налоговую полицию. Когда это не помогло, в ход пошла уже тяжелая артиллерия. Еще раз перечитайте диалог. Чья лексика? Лексика уголовной «крыши», разбирающейся по понятиям с коммерсантом. Стоит ли удивляться, что на следующий день Эдгар Эдгарович все, что от него требовали, отдал и до сих пор не верит, что от него отвязались. А вот генеральный директор фирмы «МИК» Реваз Кантаури исчез. Дома его нет, мобильный телефон не отвечает, офис закрыт на замок. Не то он оказался менее сговорчивым, не то благоразумно решил переждать.

Интересно бы узнать, кто такой этот загадочный американец, о котором так печется наша служба нашей безопасности. И с чего это вдруг она оказалась такой щедрой за чужой счет. Но думаю, что мы этого не узнаем.

Лубянка умеет хранить свои тайны.

И добавим, для порядка, что статью эту просим считать официальным заявлением в прокуратуру…"

Газету «Новое демократическое слово» Адриан читал, так сказать, по долгу службы. Уж если человек всерьез занимается защитой прав человека, то нельзя не быть в курсе того, о чем пишет рупор свободы и гласности. Первые абзацы, где говорилось о налоговой удавке и ущемлении предпринимательства, сочувственной нотой отозвались в его сердце, напомнив о «курсовой заднице». Он вздрогнул, наткнувшись на фамилию Махмудова, и испытал нехорошее и явно не христианское чувство мгновенного торжества. Когда же статья было дочитана до конца, Адриану стало не по себе. Хотя он понимал далеко не все из того, что майор говорил Махмудову, но ему было ясно, что майор в настойчивой форме предлагает своему собеседнику вернуть украденное, а собеседник всячески отпирается. Для Адриана это было настолько очевидно, что он не сразу понял пафос статьи, и ему пришлось перечитывать снова.

Только после второго захода он осознал, что утверждает рупор свободы. Оказывается, сотрудники господина Крякина ограбили ни в чем не повинный банк, запугав до полусмерти честного предпринимателя Махмудова. Они же похитили и, возможно, убили некоего Кантаури, в котором Адриан без труда опознал серо-жемчужного Ляпина. И все это злодейство было содеяно исключительно для того, чтобы профинансировать темные махинации некоего неизвестного американца. Не иначе как тайного агента и провокатора.

Адриан бессильно опустил газету и уставился в зеркало. Оттуда на него смотрела замученная физиономия секретного агента с пластырем над правой бровью.

Когда Шнейдермана наконец-то пригласили в кабинет к Крякину, он не испытал ожидаемого торжества. Вопреки всем ожиданиям помощник Крякина майор Усков вовсе не выглядел раздавленным и уничтоженным, каковым по всем правилам полагалось быть человеку, допустившему, чтобы приглашенный на конфиденциальное собеседование объект пронес с собой магнитофон, записал всю беседу и слил ее в грязный газетный листок, каковым, несомненно, являлось «Новое демократическое слово». Напротив, Усков сидел, удобно развалившись в кресле, и выглядел нахально и уверенно.

Непонятная для Шнейдермана атмосфера тихой радости царила сегодня в кабинете Крякина. Весело шуршал электрический чайник постоянно думающей о нас фирмы «Тефаль». Из вазочки на столе миролюбиво улыбались полумесяцы глазированных пряников. И даже страшная красная папка, в которую Шнейдерман и мечтать не мог заглянуть, в нежных лучах утреннего солнца из-за зеленых штор выглядела интимно-розовой, как дамские панталоны времен шнейдермановской молодости.

— Читали, конечно? — утвердительно произнес Крякин, и Борис Ефимович согласно кивнул. — Неприятная история.

Борис Ефимович на секунду задумался, стоит ли прямо сейчас высказать осторожные соображения по поводу профессиональной пригодности крякинского помощника, и решил пока этого не делать. Явно наблюдаемая уверенность Ускова в завтрашнем дне была слишком уж непонятной.

— Вы, Борис Ефимович, передайте вашему подопечному, — продолжил Крякин, — чтобы не беспокоился. Это все мы погасим. Спустим на тормозах. Не будет к нему никаких вопросов. Единственное только вот что. — Он задумался. — Меня эта сволочь из банка не волнует. Мы его так прижали, что ему не до разборок. А вот журналисты… Я знаю, что этой историей и в «Общей газете» заинтересовались, и в «Московских новостях». В милиции у них везде свои люди, так что Адриана они вычислят мгновенно. Если еще не вычислили. И начнут к нему с камерами ходить. Боюсь я, Борис Ефимович, что он наболтает им лишнего. Совершенно ведь неуправляемый человек. И тогда нам эту историю закрывать будет намного труднее. Уехать бы ему сейчас… Куда-нибудь, на время…

— Можете не волноваться, — твердо пообещал Шнейдерман. — Я ему прямо сейчас скажу, чтобы никаких интервью…

Крякин положил правую руку на красную папку и пошевелил пальцами. Будто кошка, выпускающая и втягивающая коготки.

— Тебе чего, Борис, — вклинился помощник Крякина, — все разжевывать обязательно надо? Отснимут пленочку с его физиономией, узнают фамилию. Потом про презентацию фонда вспомнят. Туда, сюда. Правозащитники. Лубянка. Тебя притянут. Оно тебе надо?

Шнейдерман напрягся. Оно ему определенно было не надо.

— Значит так, — завершил обсуждение Крякин. — Вы все это в аккуратной форме, Борис Ефимович, до него доведите. И еще. Он тут у Дениса интересовался каким-то своим дальним родственником. Вот этот конверт передайте ему. И помогите разобраться.

Когда проинструктированный Борис Ефимович оставил кабинет, Крякин поманил помощника пальцем:

— Ты с моряками связался?

— Так точно, Сергей Сергеевич, — доложил майор Усков. — Связался.

— Ну и что?

— Подтверждают, Сергей Сергеевич. Военно-морской угольщик «Афакс». Но больше они ничего не знают.

— А им больше и неоткуда узнать. Давай так. В понедельник слетай во Владивосток. Зайдешь… знаешь к кому. Я насчет тебя предварительно позвоню. Меня все детали интересуют. Что вез «Афакс». Где разгружался. И в каком архиве могут находиться данные по дальнейшему движению груза.