В свою очередь партизанской бригаде имени Молотова, хотя она и состояла из 7 партизанских отрядов, сложно было обеспечивать 4 крупных района, поэтому командование соединения решило создать Пинскую партизанскую бригаду, поскольку в Пинском и Жабчицком районах действовали отряды имени Сталина, Орджоникидзе, Немытова и Чапаева.
Тем временем отряд Васильева обеспечивал до апреля 1943-го Телехннский, Логишинский и Ганцевичский районы. Такую громадную территорию одному отряду, конечно, охватывать было сложно, и по решению командования соединения ему были приданы отряды имени Чапаева и Кутузова. Эти 3 отряда были объединены в партизанскую бригаду имени Ленина, которая базировалась около деревни Пузичи Ленинского района, но распространяла свое влияние и на вышеперечисленные районы.
Однако влияние бригады на Логишинский и особенно на Телеханский районы было недостаточным. Для усиления своего влияния в эти районы из бригады имени Ленина весной 1943-го Василием Захаровичем были высланы две боевые группы, которым за весну и лето удалось создать партизанские отряды имени Куйбышева и Орджоникидзе. Но эти отряды были еще малочисленны и мало влияли на ситуацию в Телеханском и Логишинском районах.
С целью усиления партизанского влияния на эти районы командование соединения решило укрепить отряды имени Куйбышева и Орджоникидзе как вооружением, так и численностью. Среди местного населения была проведена работа по вовлечению его в партизанское движение, и к осени 1943-го в Логишинском и Телеханском районах были уже не мелкие и малочисленные, а крупные боевые партизанские отряды. Это дало возможность в ноябре создать партизанскую бригаду имени Куйбышева и поручить ей диверсии на коммуникациях врага на территориях Телеханского и Логишинского районов.
Отметим, что и в отсутствие Василия Захаровича организационные мероприятия продолжали осуществляться согласно его задумкам и планам. Недаром он не раз повторял партизанским командирам: «Мельница всегда обязана крутиться, а мельник сидеть себе в сторонке. Это вовсе не значит, что его «хата с краю», что мельник гультай. Наоборот, он заслуживает всяческой похвалы и уважения! Почему? Да потому, что он так поставил дело…»
Созданием бригады имени Куйбышева завершилось формирование 4 партизанских зон на территории Пинской области, завершилось организационное укрепление партизанского движения, и партизанские бригады соединения прочно обосновались в отведенных им районах области. Районирование это выглядело так. В первой партизанской зоне действовали две бригады. Бригада имени Ленина контролировала Логишинский, Телеханский, Ганцевичский районы. Бригада имени Кирова — Ленинский район. Вторая зона контролировалась бригадой имени Молотова — Дрогичинский, Ивановский районы; Пинской бригадой, организованной на базе бригады Молотова, — Пинский и Жабчицкий районы. Третью зону занимала бригада «Советская Белоруссия», в сферу действий которой входили Давид-Городокский и Сталинский районы. В четвертой зоне действовала бригада имени Куйбышева, контролируя Телеханский и Логишинский районы.
Таким образом, вся территория области, исключая населенные пункты и города, где стояли крупные вражеские гарнизоны, полностью контролировалась партизанами. На случай наступления на партизанские зоны крупных сил карателей в глухих лесных массивах и болотах были подготовлены гражданские лагеря, имевшие своих комендантов и охрану, состоявшую из резервных партизанских групп…
Удары, наносившиеся партизанами по врагу, были заранее подготовленными и более мощными. Партизанам стала по силам борьба не только с отдельными группами противника, а даже с крупными немецкими и полицейскими гарнизонами. В сентябре 1943-го был создан отряд имени Чуклая, которому поручалась охрана штаба соединения. Таким образом, к 1 января 1944 года Пинское партизанское соединение состояло из 7 бригад и одного отдельного отряда.
К тому времени в соединении были свои средства связи, штаб, который планировал и разрабатывал боевые операции, были умелые и опытные партизанские командиры. Штаб соединения возглавлял капитан Красной Армии Николай Степанович Федотов. Начальником разведки являлся Гаврила Петрович Стешиц.
Наличие 7 партизанских бригад, одного отдельного ограда и многочисленных десантных, войсковых и специальных групп НКГБ и НКВД, а также РУ ГШ РККА, базировавшихся в Пинской области, создало невыносимые условия для нацистских оккупантов.
Нацисты сидели практически запертыми в гарнизонах, которые находились только в райцентрах, городе Пинске, на железнодорожных станциях и у водных шлюзов Днепро-Бугского канала. Немцы в конце 1943-го уже не могли сделать ни одной вылазки из гарнизона без танков и артиллерии. Это парализовало их действия в борьбе против местного населения, по сбору налогов и мобилизации людской силы для привлечения ее на работу и отправку в Германию.
Наличие такой большой армии партизан на территории Пинщины спасло тысячи людей от истребления и угона в немецкое рабство. Партизаны парализовали движение по всем путям, проходящим через область, своими боевыми действиями уничтожили не одну тысячу немецких солдат и офицеров. В этом была величайшая заслуга Василия Захаровича Коржа и штаба Пинского партизанского соединения…
В справке БШПД от 12.11.1943 года говорилось: «За 2 года войны Корж организовал и вооружил 26 партизанских отрядов с общим количеством 4590 человек. Почти все население Пинской области охвачено влиянием партизанских отрядов. В результате немецким оккупационным властям партизаны не дали возможности взять у населения Пинской области абсолютно никаких продуктов».
И ВНОВЬ МОСКВА…
В мае 1943 года, наряду с другими командирами, Василия Захаровича вызвал в Москву созданный в сентябре 1942 года Белорусский штаб партизанского движения (БШПД).
ИЗ ОФИЦИАЛЬНОГО ДОСЬЕ КПСС
Белорусский штаб партизанского движения (БШПД) был создан для обеспечения количественного и качественного роста партизанских сил, создания новых отрядов и бригад, распределения партизанских формирований по территории Беларуси, материально-технического планирования и руководства деятельностью партизан в масштабе республики, а также для организации взаимодействия с частями Красной Армии.
Пинское соединение уже развернулось в большую силу, и нужно было многое уточнить, обговорить, более продуманно организовать его снабжение оружием, боеприпасами, медикаментами. Партизанское движение поднялось на новую ступень, разрослось никогда. И БШПД прибавилось дел. Тем более, что страна теперь нашла возможности, как лучше обеспечить партизан всем необходимым.
Фашисты на фронте в тот период притихли. Имелись сведения, что они лихорадочно готовятся к новым наступательным операциям. Вот тут-то и надо было всесторонне подготовиться к этому и ударить не только с фронта, но и с тыла.
1 мал 1943 года Василий Захарович улетал с аэродрома Минского соединения с командиром Слуцкого партизанского соединения Ф.Ф. Капустой, его женой и другими партизанами. Провожали Коржа А.Е. Клещев, Н.С. Федотов, Г.П. Стешиц. Провожали тепло, много было наказов. Командиры бригад просили подбросить автоматов, подрывники требовали побольше взрывчатки, радисты — электробатарей, редактор газеты «Полесская правда» Н.А. Эрдман дал заявку на бумагу и типографскую краску, главный врач соединения Н.И. Воронович вручил заказ на медикаменты и хирургические инструменты. Были и личные просьбы: сходить по такому-то адресу, узнать о жене, детях, родителях, передать письма. Писем он вез с собой много, целый мешок. Увозил Василий Захарович и список на 28 наиболее отличившихся партизан, представленных к высоким правительственным наградам.
Прежде чем сесть в самолет, Корж заметил друзьям-партизанам:
— Как видите, хлопцы, улетаю я с чужого аэродрома, но, думаю, что скоро у нас должен быть свой. Да получше этого! Без аэродрома мы ни жить, ни бороться не можем. Так ведь?
Командование Пинским партизанским соединением было временно передано секретарю обкома партии А.Е. Клешеву и начальнику штаба Н.С. Федотову.
Говоря о В.З. Корже и А.Е. Клещеве, Кирилл Трофимович Мазуров вспоминал: «Разными были эти люди. Но имелось у них и много общего. Оба спокойные, неторопливые, уравновешенные. Один, Клещев, с хитрецой, любил шутку, заразительно смеялся, подтрунивал над штабными работниками, особенно над начальником штаба Н.С. Федотовым и разведчиком Гаврилой Стешицем. Другой же, В.З. Корж, молчаливый, неулыбчивый, всегда строгий и сосредоточенный.
В боевом отношении здешние отряды и бригады особо не отличались от тех, в которых я побывал раньше. Однако у пинских партизан, прежде всего в штабе соединения, заметил, что отношения между командирами и бойцами более демократичны: не слышно привычных «Есть», «Будет исполнено», «Так точно». Явно обнаруживалось, что штаб состоит из сугубо гражданских лиц. Один Н.С. Федотов в прошлом военный. Но и он вел себя скорее как учитель, а не как начальник штаба. Предельно вежливый, никогда не повышал голоса и, если что-то приказывал командиру отряда, обязательно добавлял или «Будьте добры», или «Пожалуйста»…
В Москве Василий Захарович поспешил прежде всего в Белорусский штаб партизанского движения, куда его и вызывали. Начальник штаба Петр Захарович Калинин долго и обстоятельно беседовал с ним, подробно расспросив, как вначале был создан маленький отряд «Комарова» и как потом он вырос в крупное партизанское соединение. Он отметил на карте места расположения отрядов, бригад, очертил партизанскую зону. Его интересовало, как поддерживаются советские порядки в зоне, насколько тесны отношения у партизан и населения. Коржа некоторые его вопросы, мягко говоря, удивляли. Впрочем, он прекрасно понимал, со стороны каких «доброжелателей» этот ветер дует, и к Петру Захаровичу претензий не имел…
В конце разговора Калинин попросил Василия Захаровича составить заявки на вооружение, боеприпасы, медикаменты.
— Особенно не стесняйтесь, — сказал он, ободряюще улыбнувшись. — Попробуем теперь удовлетворить все ваши запросы.
Чуть позже Василия Захаровича принял секретарь ЦК КП(б) Белоруссии и одновременно начальник ЦШПД Пантелеймон Пономаренко. Тут уже был длинный и трудный разговор с не совсем понятными для боевого командира полунамеками и полусомнениями.
Не знал тогда еще Корж, что над ним вновь сгустились тучи, что не собирается пока Пантелеймон Кондратьевич возвращать его в Пинское соединение. Было мнение и не присваивать ему, в отличие от других командиров и политработников, звание генерал-майора, а ограничиться полковником. Ведь, как говаривали некоторые руководящие партийные функционеры, НКВД в 1937—1938 годах «зря не сажал»…
— Мне бы тут пару деньков побыть, да и обратно туда. Обстановка, сами понимаете, очень сложная, некогда прохлаждаться, — решительно сказал Пономаренко Василий Захарович, памятуя, что вместо него на беспокойном партизанском хозяйстве остался Алексей Ефимович Клещев.
— А зачем Вам так спешить? За всю войну раз вырвались и уже обратно.
— Так там же новые операции назревают. Народ меня ждет. Аэродром нужно строить, бригады наши партизанские укреплять.
— Ничего, ничего, люди вас заменят пока. Отдохните малость. Мы хотим, чтобы вы побывали на предприятиях, выступили перед рабочими, посмотрели, чем живет страна. Дел впереди у всех нас еще много. И не думайте, что те боевые операции, которые вы собираетесь провести, будут последние. Так что накапливайте силы.
Василий Захарович побывал в разных городах, выступал на митингах, рассказывал о мужестве и героизме партизан, о тяготах жизни, беспрерывных боях с фашистскими оккупантами, о попытках гитлеровцев окружить и уничтожить их формирования.
— Но как бы враг ни бесновался, — говорил Корж, — а своего не добиться. Наши удары по нему нарастают и будут нарастать. И ряды наши расширяются. Все население поднялось на борьбу с фашистами. У нас целая партизанская зона с советскими порядками. И немцы туда боятся соваться…
Василий Захарович видел, что партизанского командира всюду очень хорошо встречали, были рады тому, что он говорил. И это вдохновляло его, звало к новым боевым делам. Хотелось побыстрее вернуться из бумажной рутины туда, где его друзья продолжали бороться с врагом.
Корж ходил и ездил по разным адресам. Проходил он и соответствующую специальную переподготовку по командно-партизанской линии. В его маленькой записной книжке остались такие, памятные еще со времен совместного партизанства с Кириллом Орловским, слова, принципы и девизы Александра Васильевича Суворова: «…В 1918 году в красноармейскую книжку были включены 10 заповедей красноармейца, взятые целиком у Суворова. Он называл солдат не иначе как Чудо-богатыри и внушал им, что для них не существует невозможного в войне. Есть у него такие заповеди:
— Смерть бежит от штыка и сабли храброго.
— Воевать не числом, а уменьем.
— Никакой баталии в кабинете выиграть не можно. Уметь пользоваться местностью, управлять счастьем.
— Каждый воин должен понимать свой маневр.
— Шаг назад — смерть. Вперед — два, три, десять позволяю.
— Сам погибай, а товарища выручай.
— За хорошей погодой гоняются женщины и ленивцы; служба не терпит этого; у кого здоровье плохое, пусть останется позади.
— На войне деньги дороги, жизнь человеческая еще дороже, время дороже всего.
— Где меньше войска, там больше храбрости.
— Три военных искусства: первое — глазомер, второе — быстрота, третье — натиск.
— Победителю прилично великодушие. Субординация, экзерциция, дисциплина, чистота, опрятность, здоровье, бодрость, смелость, храбрость, победа…»
Одновременно Василий Захарович оформлял в БШПД документы и посылал денежные аттестаты матерям и женам партизан, в открытках и письмах сообщал о мужестве их близких, а если дороги его пролегали вблизи записанных в блокноте городков и адресов, находил время, чтобы туда заехать и утешить родственников своих боевых товарищей. Он отправил по адресам все письма, которые вручили ему в Пинском партизанском соединении, навел справки о своих детях.
От знакомых Корж узнал, что Оля, Зина и Леня разыскивали его, писали многим друзьям отца, и прежде всего Кириллу Прокофьевичу Орловскому. Вот через него Василий Захарович и выяснил, как дальше сложилась судьба детей. Девчонки, как оказалось, воюют в кавалерийском корпусе генерала Плиева. А Леню Василий Захарович вызвал из эвакуации в Москву. Мнение сына было однозначным — поступать с учетом полученной специальности тракториста в танковое училище. Что и было сделано.
Как-то сидел Василий Захарович в гостях у Орловских и рассказывал о своих детях. Он был очень рад за них.
— Ну, Леня — понятно, парень, — говорила ему жена Кирилла Прокофьевича. — А вот девчонок-то зачем на войну понесло?
— Не скажите… Война ведь всех подняла: и больших, и малых. Я это хорошо знаю по нашему партизанскому краю. Сражаются даже подростки, дети. Пожилые женщины в разведку ходят. Вы понимаете? А у моих девочек наш, коржовский характер: не быть в стороне.
— А если что случится с ними?
— Не случится,— тут Василий Захарович вдруг блеснул своей мягкой, озорной улыбкой. — Нас когда-то назвали мудрыми. Так вот, мудрых пули обходят.
— Эх, вы мудрые, — покачала головой жена Орловского. — Скорее, одержимые. Будете писать детям, от меня им привет. Пусть действительно обойдут их пули.
Сложил Василий Захарович письма от детей и ушел просветленный и гордый за них…
Он часто наведывался в БШПД, чтобы получить новые вести с Пинщины. Однажды Коржу передали записку, присланную начальником штаба соединения Н.С. Федотовым. Тот писал: «Дорогой Василий Захарович! Привет вам с далекого острова. Жизнь наша течет без особых перемен: работаем, как полагается, настроение бодрое, хотя метеорологические условия в это лето скверные — все время идут дожди. Наши острова настолько размокли, что, кажется, земля хочет раствориться в грязную кашу.
…В нашу суровую партизанскую жизнь внесена свежая, новая для нас струя — это прилет самолетов. Верно, их было не так много, но они необычайно подняли дух всех партизан, а также местных жителей, от которых невозможно скрыть прилет самолетов. Сейчас снова ожидаем их.
Василий Захарович, мы с нетерпением ждем Вас в наш уголок, не совсем уютный, зато густо заселенный партизанами. Мы часто вспоминаем Вас и воображаем, как Вы шествуете по Красной площади, как выступаете на собраниях и т.д.
Наши общие друзья живут и здравствуют все. Большой привет от Алексея Ефимовича, Павла, Бориса Семеновича, Гаврилы, Некрашевича и других. В общем, привет от всех партизан соединения в ждут Вас и часто о Вас спрашивают».
Корж постарался обеспечить пинских партизан по максимуму. О чем четко указывал в своем рапорте от 14 сентября 1943 года на имя П.К. Пономаренко.
Из рапорта В.З. Коржа: «Учитывая опыт партизанской борьбы прошлых зим в глубоком тылу противника против его гарнизонов на коммуникациях железных и шоссейных дорог и особенности района действий нашего Пинского соединения, где немцами сожжено большое количество деревень, ограблено население, такой район, как Ленинский, полностью сожжен, и оставшиеся крестьяне живут в лесах, а поэтому экономически помогать партизанам не могут, а, наоборот, нужно нам помогать им, а также одновременное облегчение в зимних условиях борьбы немецких карательных отрядов против партизан и крестьян наших зон ввиду хорошей проходимости по болотам его войск и техники, прихожу к необходимости следующих мер и действий:
1. Создать в нашем соединении три ударные подвижные маневренные группы, или можно их назвать батальонами, по 500 человек в каждой группе, или батальоне.
2. Подобрать 500 лучших лошадей из расчета по 3 человека на каждую лошадь в зимних условиях.
3. Крепко вооружить партизан автоматным, пулеметным и минометным оружием.
Прошу Вашего распоряжения забросить на нашу посадочную площадку для этого необходимое количество вооружения:
а) 500 штук автоматов и к ним по 1000 патронов на каждый автомат;
б) 6 станковых пулеметов и к ним по 5000 патронов на каждый пулемет;
в) 30 минометов и к ним по 200 мин на каждый миномет;
г) 15 противотанковых ружей с необходимым количеством боеприпасов;
д) 5 тонн толу и к нему достаточное количество детонаторов, бикфордового и детонирующего шнура;
е) 50 комплектов зимнего обмундирования для командного и политического состава.
Задача указанных групп или батальонов:
Совершенно секретно, согласно поступающим разведданным, одновременно, внезапно для противника наносить удары по его гарнизонам, коммуникациям, железным и шоссейным дорогам, маневрируя по области и даже за областью во время отступления его войск, нападать на железнодорожные станции, уничтожать станционное хозяйство, железнодорожное полотно.
Этим самым мы будем наносить чувствительные удары и вводить противника в заблуждение, появляться в тех местах, где нет партизанских отрядов, и не дать ему возможности вести концентрированные удары по тем отрядам, которые стоят некоторое время на местах и также ведут борьбу с его гарнизонами и коммуникациями железных и шоссейных дорог.
С другой стороны, мы выйдем из того катастрофического положения, в котором можем оказаться в отношении продовольствия, одежды для бойцов, и в наших руках останутся лучшие лошади и сбруя, не угонит этого враг, а для области в будущем пригодится каждая лошадь и каждый воз.
Прошу Вашего распоряжения забросить меня с этим вооружением».
Василий Захарович сдал рапорт в БШПД. Прочитав его, Калинин сказал, что он вполне подойдет. Затем на миг задумался.
— Что еще от Вас я хотел? Ах, да. Под Рязанью формируется первая польская дивизия имени Тадеуша Костюшко. Поляки хотят участвовать в освобождении своей родины. По обычаям им нужен капеллан, то есть ксендз. Нет ли в вашем соединении такого человека? Вы же совместно с польскими патриотами немцев бьете.
В ответ Корж хитровато усмехнулся.
— Скажу прямо, польских патриотов у нас немало. Имеется даже целый отряд имени Тадеуша Костюшко. Жаль их отдавать кому-то. Хорошие они хлопцы, здорово фашистов громят. Вот есть среди них Франтишек Купша. Большим авторитетом пользуется у партизан. Можно было бы его предложить, но, знаете…
— А что «но»?
— Кроме того, что наш Франтишек ходит с винтовкой в засады, рейды, он еще и прекрасный зубной врач. Со своей бормашиной и инструментом пришел к нам. Кочует с ней из отряда в отряд. Всюду о нем спрашивают, ждут его. Такие вот дела. А числится он у нас в бригаде имени Ленина.
— А как он в смысле патриотических качеств?
— Ярый антифашист. Хочет видеть свою страну свободной, прогрессивной, независимой, демократической, где народ был бы хозяином.
Записал это Калинин, сказал, что посоветуется с товарищами, возможно, Купша и подойдет.
Все время Василий Захарович рвался обратно в родное ему Пинское партизанское соединение. Наконец в октябре 1943 года он вернулся самолетом на новую партизанскую площадку. В Москве на знаменитом Чкаловском аэродроме его провожал едва оправившийся от ран старый боевой друг Кирилл Прокофьевич Орловский. На прощание они крепко обнялись.
— Да, Василь, завидую я тебе белой завистью, — сказал Кирилл Прокофьевич. — И генералом ты стал, и целым соединением партизан командуешь, и снова в наши с тобой края громить оккупантов улетаешь. Обскакал ты меня, по всем статьям обскакал, а ведь биографии у нас с тобой до нынешней поры схожие. Кажется поменяй нас местами, и все опять в судьбах совпадет. Только вот теперь ты улетаешь, а я уже никуда не улечу…
— Ну вот, заладил. Теперь тебе ниву нашу поднимать. А фашиста мы и без тебя, коль так случилось, добьем! Ты силы свои собирай, поправляйся окончательно. Все равно на нашей родной земле встретимся. Даст Бог, ты еще генералом полей белорусских наших будешь!
Так оно и случилось. Орловский в трудные для Беларуси послевоенные годы руководил колхозом «Рассвет», который под его руководством вырос в крупное многоотраслевое хозяйство и стал знаменитым на всю страну. За свой воистину титанический труд он заслуженно был удостоен звания Героя Социалистического Труда. Его примеру потом последовал Корж, и позицию двух неразлучных друзей исчерпывающе характеризуют слова Кирилла Прокофьевича о том, что же дает человеку большая и громкая слава: «Есть две стороны славы. Пока она питается действительными достоинствами человека, слава помогает человеку, окрыляет и вдохновляет его, ибо человек видит, что его деятельность находит народное признание. Это приятная и полезная сторона славы. Но есть у нее и другая, коварная сторона… Если слава как бы обгоняет реальные возможности человека, тогда бедняге может показаться, что он и в самом деле такой, как о нем глаголет убежавшая вперед слава. Тогда человек пропал… Испытание славой — самое тяжкое испытание человека. Это как космонавт в невесомости. Кажется легко — а на самом деле трудно. Но так же легко потерять разумное соотношение своих желаний, возможностей и нужд — и пошла голова кругом!»
НА РОДНОЙ ЗЕМЛЕ
Звание генерал-майора, как в одном месте говорил великий полководец Александр Васильевич Суворов, я получил не в канцеляриях и по тылам, а в борьбе с врагом, в дыму пороха, и всегда был в неравных сражениях с врагом за нашу Советскую Родину, за наш славный советский народ.
В.З. Корж
Прилетел Василий Захарович в хоростовские края на самолете, который пилотировал Герой Советского Союза Таран. Была ясная лунная ночь. Как только приземлились — партизаны сразу же погасили костры. Первым подбежал к машине Трофим Руденя, командовавший теперь аэродромным взводом. Вместе с ним и командир отделения этого взвода Виктор Лифантьев. Они помогли прилетевшим спуститься с самолета на родную землю.
— Василий Захарович! — воскликнул Руденя. — С приездом! Ну наконец-то. Мы совсем заждались!
К ним уже поспешали Клещев, Федотов, Войцехович. Крепкие объятия, поцелуи, приветственные восклицания. Федотов внимательно присмотрелся к Коржу.
— А что это за фуражка у вас, Василий Захарович, — новая, военная, особая какая-то?
Тут Корж рывком сбросил куртку, сверкнул наведенный кем-то луч фонарика, и люди увидели у него на плечах блеснувшие золотым шитьем генеральские погоны. Все так и ахнули, стали шумно поздравлять.
— Вот в Штабе партизанского движения приказ объявили, форму выдали. Да и не мне одному, — скромно пояснил Василий Захарович. Он осмотрелся. — Это же какой аэродром вы за это время отгрохали! Чудо, красота! И все это в моих Новинах, почти рядом со штабом соединения.
Корж прошелся, постучал сапогами.
— Крепко, и такая полоса! Лучше не придумаешь. Свой аэродром! Теперь не нужно кланяться соседям. Сюда можно вооружение, боеприпасы доставлять. Вот о таком я и мечтал все время.
— Мы мобилизовали не только партизан, но и население деревень, — отметил Федотов. — Работали днем и ночью. Наши летчики дали ему самую высокую оценку.
— Я, хлопцы, доволен. Очень хорошо. Как на Тушинском аэродроме. Жаль, что меня в это время с вами не было.
Тут Василий Захарович обратил внимание на плотно набитый вещмешок Клещева.
— А ты, Алексей Ефимович, куда это собрался?
— Да вот, туда же, откуда и ты…
— Что так вдруг? И надолго?
— Пожалуй…
— А мне так хотелось о многом с тобой поговорить. Предстоят большие дела.
— А это уже вот с моим заместителем, — Клещев с ехидцей указал на Сергея Григорьевича Войцеховича.
— Что ж, товарищ надежный. Жаль, однако, что ты вот так сразу улетаешь, а то у меня в Москве к тебе кое-какие интересные вопросы накопились. Да, видать, не судьба…
Через полчаса Клещев улетел и не появлялся в Пинской области вплоть до самого прихода частей Красной Армии в ходе освободительной операции «Багратион». Может, оно и к лучшему было, что давно назревавший между ними нелицеприятный разговор тогда не состоялся. Последующее пребывание Клещева в советском тылу отнюдь не помешало ему получить с подачи Пономаренко звания генерал-майора и Героя Советского Союза, что было неоднозначно воспринято многими партизанами-«комаровцами», героически воевавшими в тылу врага с первых дней войны. В свою очередь Корж, никогда не «трубивший» в Центр исключительно о «себе любимом», был удостоен этого высокого звания самым последним, 15 августа 1944 года. Причем кое-кто еще сомневался — «достоин» ли?…
Спустя шесть десятилетий Эдуард Болеславович Нордман в связи с этим вспоминал: «Весна 1944 года. Идут тяжелые бои партизанских бригад имени Буденного, имени Кирова, имени Ленина с регулярными немецкими фронтовыми частями.
Это уже не бои 1941 года. Начальник штаба Пинского соединения Н. Федотов обращается к Коржу:
— Василий Захарович, подпишите шифротелеграммы в Москву, в БШПД.
— Времени нет. Бои идут. А что у тебя в телеграммах?
— Сообщаем об успехах.
— Николай, об успехах напишут после войны другие. Наше дело не писать, а воевать. Хорошо воюем, Николай?
— Да, Василий Захарович.
— Вот это и есть главное. А писать? Пусть другие пишут.
Возможно, поэтому в архивах так мало материалов о пинских партизанах».
Василий Захарович хорошо знал людей, интуитивно чувствовал фальшь и двойственность поведения, позиции тех или иных личностей. Война, особенно ее начальный период, давала ему полное право для достаточно нелицеприятных оценок, однако тогда Корж, стиснув зубы, хранил все в душе и памяти своей. Вместе с тем, по совести, для него это вовсе не означало, что нужно огульно всех «развенчивать», «охаивать», лишать должностей и государственных наград. Война, как Великая Отечественная, так и, спустя десятилетия, «афганская», беспристрастно выявляла Людей и людишек. И каждому, как говорится, полагалось и воздавалось, без официоза, свое, заслуженное…
Спустя годы Василий Захарович в своем письме Алексею Ефимовичу Клещеву высказал, пожалуй, то, что в годы горбачевской «перестройки» окончательно обозначило непреодолимую грань между коммунистическими идеалами и «практичным» цинизмом эпохи карьерных партфункционеров.
Из письма В.З. Коржа А.Е. Клещеву: «Алексей Ефимович! Давно я собирался с тобой поговорить по душам и высказать то, чего ты заслуживаешь.
Жизнь не избаловала меня за долгие годы борьбы со всеми врагами советской власти, как внутренними, так и внешними. И все боевые поручения я выполнял настолько честно и беззаветно, насколько мне хватало моего умения и сил, нигде и никогда не посягая на дела и труд, завоеванные другими в честной борьбе…
…Скажу так, что у меня выработался некий инстинкт правильного определения сущности человека. Хочется всегда верить в лучшее, но часто приходилось обманываться. Я убедился, что первая моя оценка человека — это самая правильная оценка.
Вот смотри, как я тебя определил до войны, хотя с тобой близко не соприкасался, но по привычке изучал людей на ходу и сейчас убедился, что в тебе я тоже не ошибся. Увидел я в тебе не идейного и правильного большевика, а скорее карьериста, любящего, между прочим, крепко «сосать» государство…
Как только началась война, ты, Алексей Ефимович, не дожидаясь того, что тебе скажет партия, в охапку схватил свою семью, погрузил на машины и со всем скарбом неорганизованно уехал из Пинска, без всякой на то команды. Лишь после выступления Сталина 3 июля 1941 года партия тебя «отловила» и уже как «дезертира» направила на укрепление отряда честнейшего человека, секретаря Пинского обкома Шаповалова и других товарищей. Но ты сам по себе так ничего и не организовал, а просидел у батьки своего в склепе и партийное задание не выполнил…
Теперь берем осень 1942 года, когда ты на самолете прилетел в Любанский район для работы у меня, о чем я узнал через своих связных, а ты поначалу вообще так и не объявился. Я думал, что наконец-то будет связь, будем вместе работать. Но ты в наш партизанский край явно не спешил, хотя у тебя были рация, вести и указания из Москвы. Мы в этом так нуждались. А время уходило. И у меня сразу мелькнула та же мысль о тебе, которую я уже высказывал выше.
Я взял тогда с собой группу и сам ездил за тобой в Любанский район. Прибыв на место и немного поработав с тобой, я начал, было, менять свое мнение о тебе, стараясь всецело укреплять твой авторитет как партийного руководителя. А для этого надо было непосредственно участвовать в боевой работе. Ведь более восьми месяцев ты пребывал в Москве и этим не занимался.
Но мне тут же пришлось серьезно с тобой разбираться, когда ты по существу от имени командования Пинского соединения, в обход меня как его командира, направил две шифровки в Москву, где расписывал свои мнимые подвиги и многое другое. Зачем же так?
Публично я тебя «обесславливать» не стал, но в январе 1943 года у нас с тобой дважды состоялся жесткий разговор с глазу на глаз. Ты ведь был уполномоченным ЦК КП(б)Б и не более того, а посягал на чужой, не завоеванный тобой труд. Ты, как подлец, изворачивался при том разговоре и говорил, извиняясь, что такого больше не повторится. И в дальнейшем я авторитет твой не подрывал, иначе делу нашему общему конец! Не позволял я себе этого и будучи в 1943 году в Москве…
…Привожу тебе напоследок, Алексей Ефимович, слова великого полководца А.В. Суворова, любимого всеми его подчиненными за справедливую борьбу за свое Отечество и гуманное отношение к простому солдату (за точность не ручаюсь, но по сути верно): «…Одни генералы родятся генералами, другие делаются… Первых видел я на передовых постах, в дыму пороха, со штыками и саблями, а последних перед кабинетами, полотерами на паркете. А мундиры-то у тех и у других одинаковые…»
И у нас с тобой, Алексей, мундиры одинаковые. Но я-то свой получил после долголетней борьбы с врагом за советскую власть, после неоднократного выполнения боевых заданий. И в душе теперь чувствую, что мундир этот я все-таки всей своей нелегкой жизнью заслужил…
А вот ты потом за год пребывания (1943—1944) на «боевых позициях» в тыловой гостинице «Москва» «хорошо оформился» — генерал, герой, секретарь обкома. Правда, фрица живого, на мушке, по которому стрелять надо, Алексей Ефимович, ты по настоящему так и не видел… Да и ладно. Бог тебе во всем судья».
Судя по всему, возразить Алексею Ефимовичу по существу было нечего. Он предпочитал действовать «другими методами»…
А тогда, осенью 1943 года, со встречавшими его людьми Василий Захарович отправился в штаб соединения. Там они беседовали всю ночь. Командира интересовало все, чем жили бригады и отряды летом: и как сев провели, хлеб убрали, и как диверсии на коммуникациях оккупантов совершали, и как на вражеские гарнизоны нападали, и как власть советскую в освобожденных районах укрепляли. Все до самых мелочей.
Больше рассказывал Федотов. Говорил, что хлеб убрали неплохой, не дали врагу увезти его. Теперь есть запасы и для населения, и для партизан. В рельсовой войне участвовали: в июле, августе и сентябре 1943 года.
Так, в сообщении Совинформбюро от 23 июля 1943 года говорилось, что партизаны-кировцы спустили под откос два фашистских эшелона. Были разбиты паровозы и 29 вагонов. Группа бойцов этого же отряда взорвала железнодорожный мост, уничтожила автомашину и трех офицеров, находившихся в ней.
Федотов рассказывал, кто это сделал. В числе отличившихся он назвал подрывника Мищенко, с которым Корж позднее встретился. Один из эшелонов действительно спустил под откос Мищенко, возглавлявший группу подрывников. Партизаны хотели разрядить 50-килограммовую бомбу, но не смогли. Тогда они притащили ее к железнодорожному мосту и здесь взорвали. Мост рухнул. Второй эшелон, названный в сообщении, был спущен под откос группой Федора Артюховича таким же способом, но тоже не без участия Мищенко.
По распоряжению ЦШПД надо было вывести из строя железные дороги Лунинец—Барановичи, Пинск—Лунинец—Микашевичи и Лунинец—Видзибор. Но осуществить эту большую операцию полностью не удалось, так как соединение не располагало достаточным количеством взрывчатки и средств взрывания. Поэтому штабом соединения для проведения рельсовой войны была избрана только партизанская бригада имени Ленина. Ей поручили осуществить подрыв железнодорожного полотна на участке Лунинец—Буды. Все детали операции тщательно продумали и долго к ней готовились. Каждый отряд, каждая рота и каждый взвод знали свое место и свою задачу.
Выступили 8 августа с наступлением темноты. Уничтожили охрану и стали разрушать полотно. Успешно подорвали 1957 рельсов.
Операция была настолько ошеломительной для врага, что фашисты приняли взрывы толовых шашек за артиллерийский обстрел, заняли круговую оборону в Лунинце и подготовились к эвакуации. Железная дорога была так разрушена, что ее ремонтом они занимались вплоть до сентября 1943 года.
19 сентября из Барановичей прибыла немецкая комиссия, чтобы принять отремонтированный участок. Однако партизаны бригады имени Ленина не допустили движения поездов по нему. В ночь на 20 сентября они снова вывели из строя восстановленный немцами путь, отремонтировать его гитлеровцам удалось только к 21 октября 1943 года. Таким образом, партизаны бригады имени Ленина вывели из строя дорогу на 71 день.
В сентябре, когда БШПД дополнительно прислал взрывчатку, в «рельсовую войну» включились другие отряды и бригады. Конечно, можно было бы нанести большие разрушения железным дорогам, пустить больше эшелонов под откос, но взрывчатки по-прежнему не хватало. Василий Захарович, слушая этот рассказ, восхищался действиями партизан и говорил:
— Да, взрывчатки еще недостаточно. А мне там сказали, что обеспечили. Конечно, нужды большие.
Рассказали ему друзья-товарищи и о том, что за последнее время активнее стали действовать подпольные райкомы партии, партийные организации в бригадах, в населенных пунктах. В партизанской зоне было создано 12 подпольных райкомов и горкомов. Созданы подпольные райкомы комсомола. В июне состоялось собрание областного партийно-советского актива. На нем решался вопрос о составе советских органов Пинской области. Были утверждены кандидатуры на руководящие посты в районах и области, вплоть до председателей сельсоветов. Сам этот факт говорил о многом. Партизаны 1943 года — это были уже люди, представлявшие советскую власть во всей ее полноте. Впереди их ждали новые бои. Приближались советские войска. Надо было активизировать свою деятельность.
18 июня 1943 года партизанская бригада М.И. Герасимова вывела из строя Днепро-Бугский канал. Оккупанты были лишены единственного водного пути, связывающего Украину с Германией.
Часть боевых операций пинские партизаны провели совместно с украинскими. В июле—августе бригады взаимодействовали с соединением Алексея Федоровича Федорова (Черниговского). В частности, в разгроме Любешковского гарнизона участвовал сводный отряд соединения под командованием Герасимова. В этом бою партизаны уничтожили более ста фашистов и взяли большие трофеи.
Напуганные ростом партизанского движения нацисты шли на страшные мерзости, стремясь внести раскол и раздоры между украинцами и белорусами. Сегодня, скажем, их наемники вырезали белорусское население в украинском селе и вопили, что это дело украинских партизан. Завтра в другом селе вырезали украинцев и в своей, подконтрольной печати, писали, что это, мол, сделали партизаны — белорусы.
С целью дискредитации партизан по деревням посылались банды грабителей, мародеров, националистов, выдававших себя за партизан. Но население к тому времени уже научилось отличать друзей от врагов. И все попытки вбить клин между народом и партизанами оказались тщетными. Не удалось нацистам тогда и поссорить белорусов с украинцами. Ведь цели у партизан были одни — быстрее освободить родные края от оккупантов.
До самого утра просидели в штабе Корж, Войцехович, Федотов и другие руководители, говоря о том, что произошло нового за лето в соединении и партизанской зоне. Василий Захарович рассказал о своих впечатлениях, которые он вынес от поездки по городам страны, от выступлений перед рабочими коллективами.
Корж привез с собой и партизанские медали. Потом он вместе с Войцеховичем ездил по бригадам и в торжественной обстановке вручал эти награды. После чего обычно устраивался строевой смотр, отряды проходили строем мимо командования, подтягиваясь, печатая шаг.
Из воспоминаний В.З. Коржа: «Первое, чем я занялся, был анализ боевых действий соединения за время моего отсутствия. Анализ этот я вел вместе с работниками штаба. И чем больше вникал в боевые дела бригад и отрядов, тем больше гордился своими партизанами. За те четыре месяца, что я провел на Большой земле, соединение выросло вдвое, до четырех тысяч бойцов. Примерно столько же насчитывали группы резерва, которые при наличии вооружения могли влиться в состав бригад. За всем этим виделась огромная организаторская работа партизанских командиров и политработников, подпольного обкома, подпольных райкомов.
Я не раз ловил на себе опасливо-настороженные взгляды некоторых «приближенных к руководству» товарищей. И прекрасно понимал, что от меня они ждут оценки их работы. А оценки начальства, которое долго отсутствовало, бывают разные. Ведь есть такие начальники, которые считают себя незаменимыми и все, что сделано без них, подвергают критике и сомнению. Это худший тип начальника, даже если он, возможно, и прав. Ведь он тем самым больше оценивает и характеризует себя, чем подчиненных. Значит, не сумел так подобрать кадры, чтобы работа без него шла столь же четко и слаженно, как и при нем.
Я же, анализируя, видел все хорошее в работе товарищей и радовался и за них, и за себя. Значит, не зря в пору организации соединения мы в штабе тщательно «прощупывали» кандидатов на командные должности, вплоть до командиров взводов. Выходит, была выработана верная тактика борьбы в условиях 1943 года. И одобряя действия своих подчиненных, я в какой-то мере одобрял и себя. В октябре—ноябре 1943 года я проинспектировал вместе со своими помощниками все бригады, кроме Пинской, выезжал в места их дислокации.
Летом 1943 года бригады соединения успешно провели рельсовую войну. Решили они и еще одну важнейшую задачу: сорвали планы фашистов по угону в неволю мирного населения. Эти планы были сорваны активными боевыми действиями всех бригад, которые обеспечивали своевременный уход населения в места, недоступные фашистам. Пинские партизаны провели десятки крупных боев за сохранение мирного населения от угона в фашистское рабство. В этих боях гитлеровцы потеряли убитыми и ранеными сотни солдат и офицеров. И характерно, что конечным результатом почти всех боев было позорное отступление, а порой и бегство гитлеровцев с границ партизанских зон обратно в гарнизоны. Например, только в одном из боев отряд имени Котовского (бригада имени Буденного) разгромил и обратил в бегство карателей, выступивших из гарнизона в Лахве. Было убито 57 гитлеровцев и трое взято в плен. На мине подорвалась вражеская бронемашина. Были взяты трофеи, и буквально через несколько дней после этого боя партизаны отрядов имени Лазо, Орджоникидзе, Суворова и Кутузова, форсировав Днепро-Бугский канал, во встречном бою с полуторатысячной фашистской группировкой уничтожили 120 гитлеровцев и примерно столько же ранили. Фашисты в панике отступили, бросив отнятых у населения примерно 200 коров и награбленное добро. Все это было возвращено мирным жителям партизанской зоны.
Шла борьба и за жителей предгарнизонных зон. Те из них, которые получали повестки о выезде в Германию, вместе с семьями переправлялись в семейные лагеря, расположенные в глубине партизанских зон. Некоторые из этих лагерей насчитывали до трех-четырех тысяч человек. Во время своей инспекционной поездки я побывал в нескольких таких лагерях. Особенно запомнилось посещение семейного лагеря в Лунинецком районе. Там был очень интересный комендант, житель этого же района, Борис Никонович Тельпук. Он в первые же дни войны вместе с женой, пятью сыновьями и пятью дочерьми ушел в партизаны. Кавалер трех георгиевских крестов за империалистическую войну, он и его дети храбро дрались и с фашистами, прибавив к наградам отца шесть советских орденов и медалей.
По ходу я поинтересовался Франтишеком Купшей, польским священником, которого, будучи в БШПД, посоветовал вывезти на Большую землю. Стоматологии он обучился у своего родного брата еще в довоенные годы и считал, что бормашина слову божьему не помеха, а, наоборот, хорошая помощница. Причем лечил он бесплатно. Среда его пациентов было немало и партизан. Когда началась блокада, Купша увел в лес к партизанам сотни своих прихожан и тем спас их от карателей.
— Улетел наш пан Франтишек, — улыбаясь, сказал мне Витя Лифантьев. — У нас тогда этого аэродрома еще не было, и я провожал его на Любанский аэродром Минского соединения.
Уже после войны я узнал, что капеллан Войска Польского Франтишек Купша прошел с польскими патриотами весь их славный воинский путь до конца, до Победы. Потом мы с ним несколько раз встречались на белорусской земле. Закончил он свою военную службу в звании полковника польских вооруженных сил…
К этому времени мы уже имели запас боеприпасов, и противник повсюду натыкался на огневую, неприступную стену. Безуспешно атаковал и откатывался, оставляя на поле боя сотни убитых и раненых. Партизаны говорили: «Это им не февральская блокада 1943 года. Теперь у нас есть, чем воевать!»
Да, действительно, стрелковым оружием и боеприпасами к нему мы были обеспечены».
Седьмая глава
НАЧАЛО ОСВОБОЖДЕНИЯ БЕЛАРУСИ
Осенью 1943 года с треском рухнул нацистский оборонительный план «Вотан», не выдержал пресловутый «Восточный вал». Красная Армия вышла к Днепру. Под ударами советских войск враг откатывался от днепровских берегов.
Началось освобождение истерзанной оккупантами белорусской земли. 26 сентября 1943 года первым праздновал избавление от нацистского ига Хотимск. Уже гремели бои на подступах к Витебску, Могилеву и Рогачеву. 12 октября 1-я польская дивизия имени Тадеуша Костюшко в составе 33-й армии Западного фронта вместе с 42-й и 290-й стрелковыми дивизиями вступила в бой в районе деревни Ленино, занимая новые рубежи.
Каждая сводка Совинформбюро действовала на партизан вдохновляюще, ставила перед командованием новые дерзкие задачи. Слушая сообщения об успехах польских жолнежей, Василий Захарович довольно улыбался:
— Где-то там и наш пан Франтишек с крестом и автоматом врага гонит.
— Автомат, конечно, надежнее креста, но он и с тем и с другим неплохо управляется, — вторил ему Стешиц.
На помощь гитлеровским войскам плотным потоком спешили составы с боеприпасами. Не пропустить их к линии фронта, сковывать и громить живую силу противника, отрезать пути отступающим армиям было неотложной задачей партизан.
Семь бригад, 25 отрядов насчитывало соединение пинских партизан к декабрю 1943 года. А ведь осенью 1941 года в отряде В. 3. Коржа было немногим больше бойцов, чем стало отрядов осенью 1943 года. Вот какой размах приобрело партизанское движение! Среди бойцов, с которыми Корж начинал свой партизанский путь, рядовых и не осталось. Все они стали партизанскими вожаками; командирами, политработниками.
В конце 1943 года, при активном взаимодействии партизан и войск действующей армии, продолжалась величайшая битва за освобождение белорусской земли от незваных гостей. Представителями БШПД в октябре 1943 года сначала при Брянском (а после его переименования — при Белорусском) фронте были утвержден. А.А. Горшков, а его заместителем В.П. Шестаков. С декабря 1943 года его сменил И.М. Дикан. Это представительство непосредственно курировало Гомельское, Могилевское, Брестское и Пинское партизанские соединения.
Соединение В. 3. Коржа вдохновляло и направляло деятельность подпольщиков Пинска и других городов области, оперативно передавало в Москву важные стратегические сведения о дислокации и перемещении вражеских войск, о расположении аэродромов и воинских складов. Объекты нацистов становились мишенями для точных ударов советской авиации.
Отличительной особенностью этого периода являлось установление и поддержание личных контактов, а также организация координации и взаимодействия между командованием действующей армии (фронтового, армейского, дивизионного и полкового звеньев) непосредственно с руководством партизанских соединений. Тогда же в партизанские отряды направлялись соответствующие офицеры связи (преимущественно из состава Разведывательного управления ГШ РККА), а представители партизан, соответственно, к военному руководству на Большую землю.
В частности, в октябре 1943 года на площадку приземления 2-й Калинковичской бригады имени Фрунзе Пинского партизанского соединения была выброшена большая десантная группа 61-й армии в составе 90 человек во главе с майором Н.К. Прохоровым. Совместно с партизанами они громили нацистских оккупантов, вели активную разведку в гарнизонах врага в Калинковичах, Мозыре, Хойниках, на железнодорожных станциях, начиная от Речицы и до Калинковичей, на шоссейной дороге Гомель — Овруч, а также на реке Припять между Наровлей и Мозырем. Не менее четырех раз в сутки передавалась по рации за линию фронта разведывательная и оперативная информация об обстановке в тылу германских войск, их передислокации и прибытии пополнения…
С этого времени устанавливается также тесная связь между штабом Пинского партизанского соединения и штабом 1-го Белорусского фронта. Речь уже шла не о чисто тактических, а стратегических решениях. В одной из шифротелеграмм, в частности, говорилось:
«Генералу армии Рокоссовскому.
Генерал-майор Горшков в радиограмме от 20 ноября поставил перед нашим партизанским соединением задачу вести решающие бои, парализовать полностью движение по железным дорогам. Соединение ежедневно проводит эти мероприятия в жизнь. Однако боевые действия можно и нужно усилить, для чего необходимы вооружение, боеприпасы и взрывчатка. Если возможно, помогите. Имеем площадку для выброски груза и посадочную. При наличии достаточного количества тола и боеприпасов гарантирую полное парализование железных дорог Микашевичи—Лунинец—Пинск и Барановичи— Лунинец—Сарны.
Командир Пинского соединения генерал-майор Корж».
Войска 1-го Белорусского фронта, которыми командовал генерал армии К. К. Рокоссовский, к этому времени закончили Гомельско-Речицкую поступательную операцию. 30 декабря 1943 года они вышли на рубеж Иванишевичи, Новый Быхов, Торваль, Паричи, Озоричи, Прудок. За двадцать дней войска продвинулись на 130 километров. Дивизии фронта уже вели бои в районе Полесья. И для них помощь партизан была очень важна.
В то же время, в связи с наступлением войск действующей армии, Корж в шифротелеграмме члену ЦК КП(б)Б Ганенко предлагал: «Образовавшийся коридор от Пинского, Минского и Полесского соединений до частей Красной Армии между Копаткевичами и дер. Баяново Глусского района, по моему мнению, необходимо удержать, так как немцы пытаются коридор закрыть. Рекомендую дать распоряжение Минскому и Полесскому соединениям всеми силами удержать коридор. Считаю целесообразным через коридор подбрасывать соединениям боеприпасы, взрывчатку, подтянув базы к фронту».
Вместе с тем были и такие шифротелеграммы: «Ганенко. Прошу сообщить семье командира отряда Ломейко Наума Максимовича, жене Белько Евгении Федоровне по адресу Омская область, станция Мискаленки село Ольшно, Центральная улица, дом 9-а о том, что ее муж жив и здоров, письма ее получил. Корж».
К тому времени Пинское партизанское соединение стало по существу прифронтовым. Районы действий его отрядов и бригад были буквально перенасыщены вражескими тыловыми частями, охранными полками и специальными отрядами, которые прикрывали свои коммуникации или ремонтировали разрушенные партизанами железные дороги.
На станциях в январе — начале февраля 1944 года высаживались новые армейские части нацистов. Среди них было и до пятнадцати тысяч их союзников-мадьяр. Значительно пополнились при этом гарнизоны нацистов в Пинске, Лунинце и в других населенных пунктах. Враг все активнее пытался вклиниться в партизанскую зону, взять под свой контроль не только железные дороги, но и шоссе, большаки, проселки. Увеличился поток фашистского транспорта, рвущегося к фронту.
В результате оперативная обстановка для «комаровцев» резко изменилась и накалилась, как никогда. Василий Захарович поставил вопрос о необходимости выработки более гибкой тактики Пинского соединения на этот период. Речь об этом зашла в обкоме партии с участием его секретаря А. Г. Войцеховича, работников штаба соединения: Н.С. Федотова, Г.П. Стешица, П.Г. Котовича, А.И. Яковлева, начальника особого отдела Б.С. Левчени.
— Враг окружил нас со всех сторон, — отметил Василий Захарович, — давит на все бригады соединения, со дня на день может перейти к штурму. Сказать, что это для нас полная неожиданность — нельзя. Мы это предвидели, и нужно на удар ответить ударом. Но все ли сделано, чтобы выстоять в этой борьбе и помочь войскам Красной Армии разгромить фашистов на Пинщине? Что нужно предпринять сейчас? Скажу, что силы врага, несомненно, превосходят нас в несколько раз. И вооружение у него помощнее нашего. Над нами беспрерывно летают фашистские самолеты, бомбят. На дорогах можно увидеть танки, но и мы не те, что были в сорок первом. Наши отряды многочисленны, обучены, в основном неплохо вооружены. У нас свой надежный аэродром, куда постоянно прибывают самолеты с Большой земли, от генерала Рокоссовского, есть площадки для выброски грузов с самолетов. Нас хорошо поддерживает население. Так какова же будет наша тактика на это время? Я хочу, прежде всего, выслушать ваше мнение!
— Тактика наша должна быть теперь гибкой, — решительно сказал Николай Степанович Федотов.
— Так она во все времена должна быть гибкой, — ядовито заметил Борис Степанович Левченя.
— Ну вот, придерется же к слову. Я имею в виду, прежде всего, активное маневрирование. Стоять нам на одном рубеже и отражать мощные удары врага незачем. Где отойти, где стукнуть во фланг, где устроить ловушку для врага…
Отметим, что до войны Федотов учился в военно-инженерной академии. Прибыл он перед самой войной на стажировку в войска, да здесь и вступил в первый бой, затем попал в окружение и пошел в партизаны. Потому-то и прозвали его все академиком.
— Молодец, академик! Именно активное маневрирование, — поддержал его Василий Захарович. — Верно сказано. Не отсиживаться, не ждать прихода Красной Армии, а беспрерывно атаковать, на удар отвечать ударом, упреждать противника. Так и будем действовать!
На совещании речь шла и о том, чтобы днем и ночью вести борьбу с врагом, истреблять его живую силу, уничтожать технику, не давать отходить организованно, превратить дороги в постоянные очаги боев. Кроме этого, перед партизанами стояли не менее важные задачи, поставленные ЦК КП(б)Б и правительством Беларуси — не допустить угона в Германию местного населения или истребления его отступающими нацистами, уничтожения немцами имущества, принадлежащего колхозам, совхозам, государственным предприятиям. Таким образом, перед партизанами ставились масштабные военно-политические задачи.
Новые крупные бои с нацистскими оккупантами не заставили себя ждать. Их пришлось вести в начале 1944 года, когда гитлеровцы снова хотели уничтожить Пинское партизанское соединение. В начале февраля 1944 года немецкое командование бросило против партизан Ивановского и Пинского районов мадьярские части общей численностью до 15 тысяч человек. Бои с этими силами пришлось вести партизанам бригады имени Молотова и Пинской бригады, поскольку остальные партизанские отряды находились на значительном отдалении от этих районов.
Противник начал свое наступление на партизан с трех направлений: из Дрогичина, Иванова и Пинска. Партизанам в силу значительного перевеса сил противника пришлось отступить за Днепро-Бугский канал и занять оборону по его южному берегу. Оборонительные бои велись в течение 25 дней. Обе бригады, прибегая к тактике маневрирования, нанося по противнику ощутимые удары, вынуждены были отойти в глубь одрижинских лесов, что на крайнем юге Ивановского района. Здесь они длительное время занимали оборонительный рубеж.
Остальные отряды соединения вели планомерную «рельсовую войну» на всех железных дорогах, пересекавших область, взрывали пути и поезда, загоняли в мышеловку десятки фашистских эшелонов.
Гибкая партизанская маневренная тактика сочеталась Василием Захаровичем с активной разведкой. И в ЦШПД одна за другой летели шифротелеграммы: «22 февраля 44 г. Сообщаю данные по г. Пинску на 13 февраля. До середины января в городе наблюдалось большое скопление войск. Теперь осталось 4 тысячи солдат, расквартированных в казармах. Здесь же и база боеприпасов (по улице Логишинской). В конце Брестской улицы и возле еврейского кладбища установлены зенитки. В зданиях спичечной фабрики ремонтируются орудия. По дороге на Галево роются окопы и устанавливается проволочное заграждение. Нефтебаза на Брестской улице имеет запас бензина 200 тонн, керосина 100 тонн, 100 тонн масла. Другая база с таким же количеством горючего находится в восточной части пригорода. Штаб командования воздушными силами помещается по Ленинской улице, д. № 5.
В прилегающих к Пинску деревнях: Подгатье — 500 немцев и 80 танков, из них 40 тяжелых, в Ставке — 300 немцев, 40 танков. По данным разведки, эти части должны выбыть в Ивацевичи через Логишин и Телеханы. Корж».
«Тов. Бутову. Для выполнения поставленных задач требуется тол. Прошу выбросить для Антоновича и отряда «За Родину» по возможности. Место выброски сообщит Антонович. Корж».
«Тов. Дикану. Радист направлен к Вельскому. Подбросьте мин и минометов, винтовок, ружейного масла. Нечего курить. Корж».
«3 марта 44 г. Южнее и севернее Слуцка строятся укрепления п шоссе из Слуцка на Синявку, через каждый километр, строят дзоты. Дорогу Синкевичи—Ленино—Житковичи немцам восстановив не удалось. С 25 по 29 февраля из Микашевичей на Лунинец двинулся 3-й эшелон немецкого фронта в составе двух стрелковых дивизий, танковой бригады, эскадрона кавалерии и 700 автомашин. Устанавливаем номера частей и сообщим их дополнительно. Корж».
Но партизанская разведка и подпольщики этим не ограничивались. Благодаря их усилиям 45 бывших военнопленных с оружием и боеприпасами прибыли из Пинска в лес и влились в отряд имени Лазо. Внедренный в ГФП переводчик Чарский передал командованию Пинской бригады списки 140 патриотов, обреченных на уничтожение. Все они были спасены и выведены в партизанскую зону. В свою очередь партизанские разведчики Жарин, Чалей, Шоломецкий переправили в партизанскую бригаду группу спасенных ими пинских врачей и инженеров.
Об ожесточенном характере февральских боев партизан с мадьярскими частями свидетельствовали огромные потери, которые понес противник. По данным партизанской разведки, мадьяры потеряли только убитыми до 600 человек. В этих боях пал смертью героя и командир партизанского отряда имени Паталаха Иван Соломко. Он и десять бойцов заняли дзот и трое суток отражали атаки батальона фашистов. По дзоту прямой наводкой била артиллерия, с воздуха бомбили самолеты. Соломко и бойцы сражались до последнего патрона, прикрывая отход партизан, женщин, стариков и детей.
В штабе соединения было жарко. Теперь Корж и Федотов почти каждый день беспрерывно принимали доклады о том, что в том или ином районе фашисты перешли в атаки. Почти одновременно с операцией против партизан бригады имени Молотова и Пинской бригады немцы начали наступление против партизан, дислоцировавшихся в Ленинском, Лунинецком и Давид-Городокском районах.
2 февраля 1944 года немцы из Микашевичей, Синкевичей, Лахвы и Лунинца силой до 8 тысяч человек повели наступление на партизанские бригады имени Кирова и Буденного. За один только день 2 февраля 1944 года партизанской бригаде имени Кирова пришлось отразить 4 атаки противника. За этот день противник на поле боя оставил убитыми до 70 солдат и офицеров. Бои были очень ожесточенными и неравными. Противник в несколько раз превосходил численно партизан, и поэтому партизаны вынуждены были в ночь на 27 февраля отойти с занимаемых позиций к Гричиновичам. Немецкое командование, убедившись в бесплодности своих попыток уничтожить партизан и понеся значительные потери, уже 29 февраля 1944 года сняло свои части и отвело их на гарнизонный отдых в Лунинец, Микашевичи, Лаву и Синкевичи.
Василий Захарович добивался, чтобы Центр подбросил Герасимову и Шубитидзе вооружения и боеприпасов. Это удалось. Вскоре Герасимов и Куньков сообщили, что получили боеприпасы. Коржа также волновало, чтобы фашисты не ввели в строй Днепро-Бугский канал. 23 марта руководители бригады имени Молотова Герасимов и Куньков сообщили: «Передаем радиограмму от рации 133. Канал противник не восстанавливает, и возможности для пропуска судов в Брест у него нет. Если будет пытаться, мы канал завалим дубами, которые растут на берегу».
«Правильное решение, — обрадовался Корж. — Значит, гитлеровцы не смогут использовать канал до подхода наших войск».
Следующую радиограмму подписал начальник штаба бригады имени Молотова Д. К. Удовиков. Герасимов и Куньков в это время находились в бою. Удовиков доложил, что Пинская бригада находится в районе Судач. Это десять километров южнее Любешева. Приказание штаба соединения: не сужать партизанскую зону, маневрировать и наносить удары в слабые места противника было передано Шубитидзе. Ему предписывалось также вести партизанскую борьбу до полного очищения районов Красной Армией.
В новых радиограммах поступили сообщения о том, что обе бригады установили связи с частями 1-го Белорусского фронта. 61-я армия генерал-лейтенанта П.А. Белова, которая 14 января освободила Мозырь, уже вышла на южный берег Припяти. А на северном берегу войска противника. В тылу его партизаны Герасимова и Шубитидзе. Они уже согласовывали свои действия с советскими частями. А затем Герасимов доложил, что они передали в Красную Армию лошадей, крупный рогатый скот, перевели через линию фронта население, раненых.
Февральские бои партизан с немецкими частями проходили в более благоприятных условиях, чем все предыдущие. Они в это время имели связь с Большой землей и почти каждую ночь получали оттуда новое вооружение и боеприпасы. Партизаны теперь не жалели патронов, так как у каждого из них было не менее 150—200 штук в запасе. Воодушевляли партизан на решительные бои и победные вести с фронтов Отечественной войны, близость частей Красной Армии. Корпус генерала Белова, совершивший прорыв на север Украины, находился в 50—70 километрах от партизанских бригад и поддерживал радиосвязь с Пинским соединением.
Всеми силами партизаны-«комаровцы» рвались в бой, что иногда приводило к весьма неожиданным последствиям. Как-то раз неожиданно исчез опытный боец Виктор Лифантьев. Корж крайне обеспокоился. Не хотелось думать, конечно, о худшем, но… всякое на войне бывало. Тут же были запрошены все бригады. Никаких следов. Немедленно направили во все концы поисковые группы. Тщетно!
Однако на следующий день в землянке Василия Захаровича, как ни в чем не бывало, объявился измученный, но сияющий и необычайно собой довольный, с винтовкой и двумя автоматами на плече Лифантьев и, молодцевато щелкнув каблуками, отрапортовал:
— Товарищ генерал! Докладываю! Мною взорван эшелон, подорвана автомашина с фрицами и сожжено три казармы. Вот трофеи, — Виктор снял с плеча автоматы с полными рожками.
— Ну, что ж… За ударную работу, конечно, спасибо, а вот за нарушение дисциплины пять суток ареста, — резко отчеканил Корж.
— После разгрома фашистов готов отсидеть хоть десять, а теперь, товарищ генерал, никак не могу: выявил очень важный объект и подходы к нему подготовил.
— Ты тут брось мне «партизанщину» разводить! — прервал его Василий Захарович.
— Так я и есть партизан.
— Вот как? Плохо же ты мои уроки усвоил. Повторяю еще раз: партизан и «партизанщина» — вещи совершенно разные и несовместимые. Для нас дисциплина превыше всего. Пообедай — фрицы, точно, пайком тебя не угостили — и марш на губу.
— Зато я их по полной «угостил». Есть на губу, товарищ генерал-майор! — Лифантьев щелкнул истоптанными каблуками и лихо вылетел из землянки.
— Давай, давай! Глядишь, так быстрее до других «охотников» дойдет, — усмехнулся в усы Василий Захарович.
В это время штаб Пинского соединения установил связь с командующим 61-й армией П.А. Беловым, ознакомил его с обстановкой в партизанских районах и затем координировал с ним свои действия. И вдруг Василий Захарович получает радиограмму от Герасимова о том, что по приказу Ганенко из двух бригад — Пинской и имени Молотова — созданы три диверсионных отряда. Это расстроило согласованные планы: обеим названным бригадам держаться в своих районах до прихода Красной Армии. Кое-кто в штабе был за то, чтобы оставить все так, как распорядились сверху. Корж, как профессионал, отреагировал незамедлительно:
— Нет, мы должны решительно высказать свое мнение. Бригады должны быть на месте, в прежнем составе. Сейчас не время для таких переформирований. Ничего хорошего они не дадут.
Василия Захаровича поддержал Войцехович. Совместно они отправили радиограмму Пантелеймону Пономаренко: «Считаем преждевременным и неправильным расформирование бригад до полного освобождения от противника Ивановского, Дрогичинского, Жабчицкого и Пинского районов. Просим восстановить прежнее положение бригад». Ситуация была незамедлительно выправлена, и желание кое-кого «порулить» Пинским соединением «со стороны» на заключительном этапе боев было пресечено в зародыше.
Большим событием в жизни партизан, воодушевившим их на новые боевые дела, было соединение в конце февраля партизанской бригады «Советская Белоруссия» с частями Красной Армии и выход в апреле 1944 года бригады имени Молотова и Пинской бригады в советский тыл.
В связи с этим Василий Захарович отмечал: «Данное мероприятие, хотя и было несколько преждевременным и, может быть, до некоторой степени даже ошибочным, так как этим ослаблялась мощь Пинского партизанского соединения, все-таки имело и большое положительное значение. Из оставшихся партизанских бригад в советский тыл были отправлены раненые и больные, старики и дети, члены семей партизан. Это сделало партизанское соединение более подвижным и боеспособным. Выход в советский тыл части партизанских бригад, а вместе с ними местного населения усилил веру партизан в скорую победу над врагом».
Немецкое командование, узнав о выходе части партизан в советский тыл, 18 мая 1944 года предприняло очередную попытку разгрома Пинского соединения Василия Захаровича Коржа. Но и эта попытка, как и все предыдущие, оказалась безуспешной. Партизаны, нанеся значительный урон врагу, отбили атаки противника и по-прежнему оставались полными хозяевами дорог Синкевичи—Ленино, Старобин—Слуцк. Не пострадало от этой операции и местное население. Оно было вовремя оповещено и полностью укрылось в лесах. А партизанам предстояли решающие бои за освобождение Беларуси…
ПОБЕДНЫЙ «БАГРАТИОН»
Подготовка и проведение наступательной операции «Багратион» проходили в тесном взаимодействии войск 1, 2, 3-го Белорусских и 1-го Прибалтийского фронтов с белорусскими партизанами, спецгруппами РУ ГШ РККА, НКГБ БССР, СССР и УКР «СМЕРШ», которые оказывали всестороннее содействие основным силам. В связи с этим от всех видов разведки требовались координация, оперативность и динамизм в работе в интересах действующей армии.
Замысел Ставки Верховного Главнокомандования (ВГК) по операции «Багратион» в 1944 году предполагал: глубокими ударами четырех фронтов прорвать оборону противника на шести направлениях, окружить и уничтожить его группировки на флангах белорусского выступа (в районе Витебска и Бобруйска) и затем, наступая по сходящимся направлениям на Минск, окружить и ликвидировать восточнее столицы Беларуси главные силы группы армий «Центр».
Участие многочисленных сил белорусских партизан рассматривалось как фактор оперативного и стратегического значения. На оккупированной территории Беларуси действовали тогда 14 партизанских объединений, в их составе сражались 150 партизанских бригад и 49 отдельных отрядов общей численностью 143 000 человек. Кроме того, в борьбе участвовали 60 000 подпольщиков. Партизаны также имели около 200 000 подготовленных человек в резервах, которые частично привлекались к вооруженной борьбе. Ставкой ВГК через ЦШПД и БШПД партизанам были определены задачи: развернуть активные боевые действия в тылу врага, осуществлять в интересах наступающих фронтов разведку.
Надо отметить, что гитлеровская разведка прилагала максимум усилий, чтобы раскрыть планы советских войск на летний период 1944 года. Она увеличила заброску агентуры из районов Витебска, Орши, Могилева, Минска. Органы Управлений контрразведки «СМЕРШ» фронтов вылавливали на этом направлении десятки шпионов. Из их показаний стал очевиден особый интерес противника к состоянию войск на центральном участке советско-германского фронта.
В начале лета 1944 года командование Белорусских фронтов, органы РУ ГШ РККА, УКР «СМЕРШ», НКВД СССР и БССР под руководством Ставки ВГК провели серию дезинформационных мероприятий с целью сохранения в тайне от противника места нанесения главного удара. Система режимных, разведывательных и контрразведывательных мер сработала настолько четко, что даже к середине года, когда уже было почти завершено сосредоточение всех войск на белорусском направлении, в «Бюллетене оценок противника на Восточном фронте» (от 13.06.1944 г.) указывалось, что готовящиеся наступательные действия русских войск против группы армий «Центр» имеют целью завести в заблуждение германское командование относительно направления главного удара и оттянуть резервы из района между Карпатами и Ковелем.
Соответственно, в ответ на просьбу командования группы армий «Центр» выделить по крайней мере более крупные резервы было заявлено, что «общая обстановка на восточном фронте не допускает иной группировки сил». Таким образом, гитлеровцы по-прежнему полагали, что основная битва развернется на просторах Украины.
Необходимость сохранения в строжайшей тайне истинных замыслов и планов советского командования по освобождению Беларуси отрицательно «аукнулась», в некоторой мере, белорусским партизанам, поскольку на подготовительном этапе операции «Багратион» действительно исключалась возможность активного, массированного и прямого содействия им крупными войсковыми силами.
Тем временем масштабы боевых действий партизан Пинского соединения расширялись. Но это требовало и пополнения вооружения, боеприпасов. Самолеты с грузами прибывали на аэродром в Новинах. Однако того, что они привозили, было явно недостаточно. Василий Захарович непосредственно обращался в ЦШПД, БШПД, к командующему 1-м Белорусским фронтом К. К. Рокоссовскому, командарму П.А. Белову с единственной просьбой — подбросить боеприпасов.
Узнав, что Алексей Ефимович Клещев находится в штабе 61-й армии, Корж направил ему 1 мая весьма показательную шифротелеграмму: «Алексей, радиоволны мне сообщили, что ты близко, но молчишь. Агитировать тебя я не буду. Ты должен знать, что мне нужно. Требуется вооружить резервы. Нужны минометы, пулеметы, автоматы, винтовки, тол, боеприпасы. Мне сообщили, что для нас имеется 12 тонн груза. Но они у вас, а не у меня. У меня сейчас хозяйство Ковпака. Для них на нашу площадку уже садилось 10 «дугласов» и продолжают возить боеприпасы и вооружение. До каких пор мы будем попрошайками? Я тебя прошу: сходи к командарму Белову и попроси еще раз (я его письмом просил) помочь нам вооружить резервы».
Позже, когда к Коржу обратился Вершигора, он и ему написал примерно это же: «За заботу от души благодарю. Мне нужны пулеметы, автоматы, винтовки, минометы, к ним — боеприпасы, тол. Желательно получить все указанное хотя бы немного, по количеству выделенных самолетов. Обстановка осложняется. Противник занимает дорогу Синкевичи—Ленино—Старобин. Идут тяжелые бои».
Для Коржа важно было, чтобы боеприпасы сразу же, без всяких перекладных, доставлялись в бригады, отряды и штаб соединения, чтобы принимались меры для создания посадочных площадок для самолетов в других местах. Ему удалось организовать прием части грузов непосредственно в бригаде имени Куйбышева, возглавляемой В.М. Антоновичем, в отряде имени Калинина (бригада имени Кирова, которой с мая стал командовать комиссар Ф.И. Лисович).
Нелегко все это Василию Захаровичу давалось. Надо было поддерживать постоянную связь с теми, кто посылал партизанам грузы, информировать о сигналах, погоде, состоянии грунта на посадочных площадках, обеспечивать безопасность в пунктах приема. И, к сожалению, не обходилось без нарушений, трагических стечений обстоятельств, стихии, повлекших человеческие жертвы. В мае на аэродром в Новины прилетело несколько самолетов. Разразилась гроза, и одна из машин при посадке врезалась в деревья, взорвалась. Погибли экипаж, люди, которые прилетели, не говоря уже о боеприпасах…
А бои с каждым днем нарастали, и в основном вокруг дорог. Противнику все же удавалось, большей частью днем, проталкивать свои эшелоны и колонны на фронт, и это еще больше ожесточал партизан. Штаб соединения требовал от командования бригад больше активности на вражеских магистралях. Корж вел скрупулезный учет: кто и сколько пустил эшелонов под откос, разрушил железнодорожных линий. «Липовать», заниматься «приписками» он никому не позволял. Штаб сообщал о результатах диверсий в БШПД организовывал обмен информацией между бригадами, отрядами. 18 мая 1944 года противник предпринял еще одну попытку разгромить соединение, но был отброшен, хотя это были армейские, хорошо вооруженные части.
Одновременно нужно было решать и еще одну не менее важную проблему: мобилизовывать население, бойцов, свободных от боевых операций, на проведение сева. И раньше Василий Захарович добивался, чтобы без опозданий проводились посевные, а затем, чтобы ни одно зерно не попадало врагу. Но в 1944 году было уже ясно, что урожай будут собирать без оккупантов, в спокойной обстановке, и нужно было побеспокоиться, чтобы вырос хороший хлеб. Были выделены семена, лошади, организована охрана полей. Командиры всех бригад докладывали в штаб соединения о проведении сева, как и о выполнении боевых заданий.
С июня 1944 года началось более тесное взаимодействие Пинского соединения с 61-й армией генерал-лейтенанта П.А. Белова. Партизанские отряды заходили в тыл врага, громили артбатареи и нарушали связь, содействовали окружению и разоружению вражеских частей. За этот период партизаны Пинщины уничтожили свыше 1500 гитлеровцев, до 40 автомашин, 7 танков, 4 бронепоезда, 3 парохода и несколько барж.
Серьезные бои с регулярными фронтовыми частями гитлеровцев выдержали партизаны Пинского соединения, взаимодействуя с наступающими частями Красной Армии, в период с 20 июня по 14 июля 1944 года.
Перед партизанами в это время было поставлено две важнейшие задачи. Своими действиями они должны были помешать переправиться отступающим немецким частям через реку Случь в районе Старобина—Грабово и поддержать наступление советских войск на город и крупнейший железнодорожный узел Пинщины — Лунинец. Выполняя эти задачи, партизаны-«комаровцы» еще до подхода советских частей к Пинщине усилили свои диверсии на железных дорогах, активизировали «рельсовую войну». Только за 20, 21, 22 июня 1944 года они взорвали 4912 рельсов как на железных дорогах, так и на станции Бостынь, сожгли при том 25 вагонов. Партизаны удерживали в это время улучшенную грунтовую дорогу Старобин—Ленино—Житковичи и тем самым разобщили немецкие группировки, дислоцировавшиеся в Слуцке и Микашевичах.
17 июня 1944 года партизанская разведка в одном из боев захватила секретный нацистский приказ от 15 июня, предписывавший методическое истребление всеми воинскими частями и коллаборационистами-карателями населения Пинской области. Оно должно было проходить с севера на юг, начиная с деревень южнее реки Ясельды, и проводиться в боевом порядке с расчетом одновременного охвата двух, трех деревень перед рассветом. По этому приказу с 17 июля истреблению подлежали деревни Логишин, Погост Загородский, Калинь, Поречье, Чухово, Вотово, Новый Двор, Мелехаяны, Кралевичи, Озаричи и другие. Мобильные группы уже подтягивались к местам акций массового геноцида. Для партизан-«комаровцев» промедление было смерти подобно, а вердикт однозначен: спасать земляков и беспощадно уничтожать во взаимодействии с частями действующей армии как гитлеровских «сверхчеловеков», так и карателей «недочеловеков»…
23 июня Василий Захарович возвращался из штаба бригады имени Куйбышева. Его встретил Н.С. Федотов, размахивая листком радиограммы. Он весь сиял.
— Василий Захарович, новость! Войска 1-го Прибалтийского, 3-го Белорусского, 2-го Белорусского фронтов перешли в решительное наступление, взломали вражескую оборону!
Через день другая радостная весть — перешли в наступление войска 1-го Белорусского фронта под командованием генерала армии К.К. Рокоссовского, активизировала свои действия 61-я армия генерал-лейтенанта П.А. Белова. Наступление советских войск развивалось успешно. Противник отступал из районов Бобруйска, Осиповичей, Старых Дорог. Отметим, что координировал действия 1-го и 2-го Белорусских фронтов Маршал Победы Георгий Константинович Жуков…
К тому времени за оперативной группой 1-го Белорусского фронта, которую возглавлял генерал-майор И.М. Дикан, были закреплены партизанские соединения Полесской, Пинской, Брестской, Белостоке кой, южных районов Минской и Барановичской областей.
В штаб и разведотдел 1-го Белорусского фронта из Пинского партизанского соединения систематически поступала ценная разведывательная информация. В частности, партизанская разведка бригады имени Куйбышева представила командованию действующей армии план города Пинска с подробнейшим образом нанесенными на нем схемами всех укреплений оккупантов по состоянию на 20 июня 1944 года.
Выполняя приказ Военного совета 61-й армии и одновременно решая задачи, продиктованные боевой и оперативной обстановкой, партизаны Василия Захаровича Коржа начиная со 2 июля 1944 года вели упорнейшие бои с превосходящими силами противника в районе Бостынь—Лунинец—Барановичи.
Для того чтобы помешать гитлеровцам форсировать реку Случь, командование соединения в район этой реки направило партизанскую бригаду имени Буденного, которой с 30 июня по 5 июля пришлось выдержать 8 крупных боев с регулярными немецкими частями. Партизанам удалось задержать переправу немцев на западный берег реки и нанести им значительные потери в живой силе и технике.
Штаб Пинского соединения во главе с Коржом, в целях оказания действенной помощи наступающим на Лунинец частям Красной Армии, перебазировался совместно с бригадами имени Ленина, Кирова и Куйбышева в район станции Бостынь. Василий Захарович поставил перед партизанами задачу «последнего часа»: перерезать железные дороги Лунинец—Барановичи, Лунинец—Пинск. Уже в ночь на 3 июля бригада имени Ленина совершила нападение на станцию Луща, бригада имени Кирова на Бостынь, а бригада имени Куйбышева на Ловчу. Тогда же партизаны подорвали в необходимых местах 797 рельсов. Однако захватить железнодорожные станции сходу не удалось. Но железную дорогу Лунинец—Барановичи партизаны из строя вывели. Она не функционировала до 4 июля. В ночь на 5 июля нападение партизан на железные дороги снова повторилось. Было подорвано еще 130 рельсов и блокирован немецкий бронепоезд севернее станции Луща, который там и оставался до подхода советских частей.
В связи с ожесточенным характером боев Военный совет 61-й армии направил Василию Захаровичу шифротелеграмму следующего содержания:
«1. Противник стремится отвести свои силы через Лунинец.
2. Взаимодействующий с вами 89-й стрелковый корпус овладел Туровом и обошел Житковичи. Преследует противника в направлении Лахва—Лунинец.
3. Ваша главная задача: отрезать Лунинец с запада и не выпустить противника до подхода 89-го стрелкового корпуса».
В этой радиограмме (за подписями генералов Белова и Дубровского) также указывалось: «Считайтесь с моими данными, а главное, имейте свое мнение и действуйте решительно».
Корж так и поступал. Партизаны Пинщины с 5 июля совместно с частями 55-й гвардейской стрелковой дивизии генерал-майора Турчинского (будущей Иркутско-Пинской дивизии) освобождали станции Бостынь и Лунинец.
Выполняя далее поставленные боевые задачи, Пинское партизанское соединение, продвинувшись в район Логишина, до 14 июля 1944 года тесно взаимодействовало с частями Красной Армии, обеспечивая своими силами и средствами правый фланг 23-й стрелковой дивизии в направлении Твардовка—Ольшанка—Поречье. В этот тяжелейший период партизаны Коржа успешно отбили множество ожесточенных атак противника, наголову разгромив эскадрон мадьяр.
А в ночь на 13 июля партизанская группа в составе 200 бойцов, форсировав реку Ясельда, зашла в тыл гитлеровским частям в районе Холожина и ударила по их батареям. Ошеломленный противник вынужден был этот огневой рубеж оставить. Этот дерзкий и смелый налет партизан-«комаровцев» обеспечил успешное продвижение частей 23-й стрелковой дивизии, с которой они затем совместно участвовали в разгроме крупной немецкой артиллерийской части.
Василия Захаровича радовало, что партизанские отряды и бригады хорошо согласовывали свои усилия. Все распоряжения командования соединения выполнялись четко и незамедлительно. Не было случая, чтобы какой-то отряд опоздал с выходом на заданный рубеж. Сказывались полученный опыт, хорошая сработанность и координация деятельности штабов.
В эти радостные, победные дни Корж в один из вечеров встретился с командиром 23-й стрелковой дивизии в деревне Росоха. Он выделил ему тогда проводников, дал в помощь два отряда, которые должны были перерезать дорогу Поречье—Пинск и зайти в тыл противника в районе деревень Малый и Великий Колоджин. Прошедший через многие сражения комдив крепко пожал Василию Захаровичу руку, от души поблагодарил, а потом сказал:
— А молодцы-таки ваши партизаны. Боевые, хваткие ребята! Так хорошо ориентируются на местности и, главное, быстро перемещаются. На врага внезапно, как снег на голову, сваливаются. Хорошие разведчики и хорошие бойцы.
Коржу, конечно же, услышать такую оценку было приятно.
— Позади ведь такая война, — задумчиво сказал он. — Научились наши хлопцы побеждать по-суворовски: не числом, а уменьем!
Совместными действиями частей действующей армии и партизан соединения Василия Захаровича Коржа Пинская область была окончательно освобождена от нацистских оккупантов. Вскоре «комаровцы» на плечах отступающего противника вошли в свой родной город Пинск, откуда первые из них ушли в партизаны 1119 дней назад.
…Был яркий июньский полдень. На трибуне — командование Пинского партизанского соединения: генерал-майор Василий Захарович Корж, начальник штаба Николай Степанович Федотов, начальник разведки Гаврила Петрович Стешиц, начальник особого отдела Борис Семенович Левченя, секретарь Пинского подпольного обкома Сергей Григорьевич Войцехович. Здесь же и руководители освобожденной от врага Пиншины.
Оркестр играл марши. И под их бравурные звуки проходил мимо трибуны отряд за отрядом. Для всех это был последний, самый радостный партизанский марш. Василий Захарович пристально всматривался в дорогие до боли лица. И вспоминал невольно тех, кого уже нет в этом победном, боевом строю. Сколько безвременных потерь и утрат!
Василию Захаровичу вспоминалось и другое: как в июне сорок первого года создавался отряд «Комарова». Тяжелое было время. Не знали многие, с чего начинать борьбу с врагом, как создавать подполье. А вот прошли такой славный путь, выстояли. Да, нет многих, с кем Корж тогда начинал. Нет Вани Чуклая, этого высокого, энергичного парня. Нет многих других партизанских побратимов. Но память о них вечна. Их боевые товарищи полны сил, полны ненависти к врагу. Многие из них завтра-послезавтра вольются в части Красной Армии и с боями пойдут дальше, на Берлин…
На митинге в освобожденном Пинске Василий Захарович Корж сказал: «28 июня сорок первого года наш маленький отряд оставил эти улицы, чтобы грудью заслонить родную землю от оголтелой фашистской нечисти. Мы верили в победу и не жалели своих жизней в борьбе за справедливость и свободу нашего Отечества. Не все возвратились в родной город, не все дожили до этого светлого дня, но их место заняли тысячи преданных бойцов. Вот она, армия смелых, честных, до конца преданных своему народу воинов!»
Каковы же были итоги боевой деятельности пинских партизан за этот период? Какой урон причинила их деятельность врагу за это время? К 1944 году из отряда Василия Захаровича в 60 человек выросло соединение почти в 15 000 партизан. И о его боевой деятельности есть многие документальные свидетельства. Партизаны под руководством В.З. Коржа наносили удары по немецким гарнизонам, действовали на коммуникациях оккупантов, искусно ведя разведывательную и контрразведывательную работу. В восьми районах Пинской области соединением Коржа была восстановлена советская власть, и немцы не рисковали туда соваться. Почти полностью была парализована работа Днепро-Бугского канала. Партизанами контролировался также большой участок железной дороги Брест—Гомель, были налажены активное взаимодействие и обмен разведывательной информацией с частями действующей армии, освобождавшими Беларусь в ходе операции «Багратион».
Соединением Василия Захаровича за все время в боях уничтожено более 26 000 оккупантов, разгромлено 65 крупных германско-полицейских гарнизонов, пущено под откос 468 эшелонов с живой силой и техникой противника. Заметим, что один лишь партизан, Валентин Бондаренко, возглавлявший группу подрывников, взорвал 45 эшелонов. Пинскими партизанами уничтожено 770 автомашин, 86 танков и бронемашин, 519 километров линий связи, 62 железнодорожных моста и взорвано 23 616 рельсов. А теперь попытаемся представить себе, сколько бы понадобилось регулярных сил действующей армии (сухопутных войск, танков, авиации, артиллерии), чтобы вывести все это из строя? И какова была бы реальная результативность? Вот что значит, когда действия партизан, разведывательные и контрразведывательные мероприятия в тылу противника не оторваны от операций своих войск в целом, а наоборот, увязаны с ними по целям, времени, месту и общим задачам. Это дает эффективный результат и не превращается в бессмысленную «партизанщину», которую так не терпел Корж.
Важным итогом борьбы пинских партизан были не только уничтожение ими техники и живой силы врага, не только разгром гарнизонов, железных дорог и мостов. Не менее важным было и то, что партизаны почти всю войну держали в своих руках большую часть территории Пинской области, не допускали туда оккупантов и сохраняли население от уничтожения и угона его в немецкое рабство. Здесь все время существовали органы советской власти. Партизаны вели большую агитационно-пропагандистскую работу среди населения и тем самым не давали гитлеровцам возможности вербовать молодежь в свои воинские формирования, которые они создавали на оккупированной территории.
В свое время при оценке итогов Второй мировой войны радом бывших генералов вермахта справедливо констатировалось: «История войн не знает ни одного примера, когда партизанское движение играло бы такую большую роль, какую оно сыграло в последней мировой войне… По своим размерам оно представляло собой нечто совершенно новое в военном искусстве… Партизанское движение повлияло на характер всей мировой войны».
Ныне в Пинске высится партизанский мемориал, созданный во многом благодаря инициативе и настойчивости авторитетнейшего в Беларуси москвича и, одновременно, авторитетного белоруса в Москве, безвременно ушедшего из жизни в июле 2006 года, Эдуарда Болеславовича Нордмана. Золотыми буквами на нем высечено:
«Они были первыми: В.З. Хоружая (06. 1941 — 12. 1942 г.), Г.С. Карасев (06. 1941 — 07. 1944 г.), С.В. Корнилов (06.1941 — 07. 1941 г.), Ш.И. Беркович (06. 1941 — 12. 1942 г.), Э.Б. Нордман (06.1941 — 07.1944 г.), И.А. Буйницкий (06.1941 — 09.1941 г.), И.И. Чуклай (06.1941 — 09.1942 г.), Ф.С. Куньков (06. 1941 — 03.1944 г.), Солохин (06.1941 — 07.1941 г.).
Пинский подпольный обком КП(б) Белоруссии: П.Г.Шаповалов (07.1941 — 09.1941 г. — погиб), Н.К. Зайцев (07.1941 09.1941 г.), А.Е. Клещев (09.1942 — 10.1943 г.), С.Г. Войцехович (10.1943-07.1944 г.).
Пинский подпольный обком ЛКСМБ (07.1941 — 07.1944 г.). Секретари: Ш.И. Беркович (07.1941 — 12.1942 г. - погиб), Э.Б. Нордман (07.1941 — 06.1943 г.), И.А. Буйницкий (07.1941 — 08.1941 г. — погиб), А.А. Бирюков (08.1943 — 07.1944 г.), П.А. Емельянцев (06.1943 — 07.1944 г.).
В ноябре 1942 года отдельно действовавшие на Пинщине партизанские отряды были объединены в Пинское партизанское соединение под командованием В.З. Коржа. В 1943 году в составе этого соединения было сформировано 7 партизанских бригад, в которых насчитывалось 8,5 тысячи партизан и 15 тысяч резерва. В целом в него входили следующие бригады и отряды:
Бригада имени С. М. Буденного: комбриг Ф. И. Ширин, комиссары Г.Н. Игнатенко, Г.С. Карасев. Партизанские отряды: «Комарова» — В.З. Корж; имени Ворошилова — Ф.И. Ширин, И.А. Некрашевич; имени Пономаренко — А.И. Домбровский, И.В. Зайцев; имени Котовского — Н.М. Баранов; имени Чуклая — П.Г. Котович.
Бригада имени В.М. Молотова: комбриг М.И. Герасимов, комиссар Ф.С. Куньков. Партизанские отряды: имени Лазо — Н.И Горбачевский; имени Шиша — Н.Т. Шиш, М.И. Герасимов, Н.М. Попов; имени Суворова — А.С. Кузичкин, В.А. Истомин; имени Калинина — Ю.Н. Самаркин, А.К. Темкин; имени Паталаха — С.С. Соломко.
Пинская бригада: комбриг И.Г. Шубитидзе, комиссар А.З. Протасеня. Партизанские отряды: имени Сталина — И.Г. Конотопов; имени Чапаева — И.Г. Шубитидзе, С.А. Любиев; имени Орджоникидзе — Г.С. Аладьин; имени Т. Костюшко — Ч.С. Вархоцкий, Ч.Б. Клим; имени Немытова — B.C. Куньков.
Бригада имени Ленина: комбриг В.А. Васильев, комиссар И.В. Зиборов. Партизанские отряды: имени Чапаева — Н.С. Федотов, И.С. Зайков; имени Дзержинского — И.В. Шевченко, Н.М. Ломейко; имени Кутузова т.А.М. Охорзин, П.И. Клюев, имени Фрунзе — И.С. Кочемаров; отдельный кавэскадрон — И.В. Шевченко.
Бригада имени Кирова: комбриг А.П. Савицкий, комиссар Ф.И. Лисович. Партизанские отряды: «За Родину» — М.Г. Каштанов; имени Калинина — В.Г. Чернышков, М.Х. Хасенов; имени Сталина — И.М. Корбан.
Бригада имени Куйбышева: комбриг В.М. Антонович, комиссар Ф.С. Михалкович. Партизанские отряды: имени Баруцкого — В. П. Скобликов; имени Кагановича — Ш.Я.Зандвайс, Д.С. Бобров, Я.В. Рогожин; имени Орджоникидзе — И.Г. Никулин, П.С. Казаков; имени Щорса — А.С. Кузичкин, М.Л. Проходский.
Бригада «Советская Белоруссия»: комбриг П.П. Томилов, комиссар И.А. Смотров. Партизанские отряды: имени Чкалова — П.П. Томилов, И.И. Андреев; имени Кутузова — А.Н. Гоманишин, В.Н. Голышин, имени Рокоссовского — О.И. Таранов».
Да, они действительно были первыми! Эти их 1119 дней в тылу врага навеки в памяти народной!
Восьмая глава
НА НОВОМ ЭТАПЕ
В конце июля 1944-го для Беларуси завершилась одна из самых кровопролитнейших в XX веке войн. Разоренными оставались села родной Пинщины, и Василий Захарович хотел сразу же взяться за их восстановление. Вроде было принято и решение на этот счет: его назначали председателем Пинского облисполкома. С другой стороны, его часто посещала мысль: а не поступить ли ему, как Кирилл Орловский? Ведь его друг возглавлял к тому времени разоренный колхоз. Думы, думы…
Завершив передачу дел, оружия и расформировав Пинское партизанское соединение, Василий Захарович вместе с другими партизанами спешил 15 июля 1944 года в Минск, на партизанский парад. Ехали на грузовой машине. И уцелев в страшном молохе войны, Корж чуть было не лишился жизни в мирные дни. Грузовик попал в аварию, перевернулся, и только чудо спасло Василия Захаровича. С переломами шести ребер он оказался в военном госпитале. Выхаживали его врачи несколько месяцев.
15 августа 1944 года было, пожалуй, самым радостным днем в жизни Коржа: Указом Президиума Верховного Совета СССР ему было присвоено заслуженное всей предыдущей боевой жизнью звание Героя Советского Союза. Как значилось в Грамоте: «За Ваш геройский подвиг, проявленный при выполнении правительственных заданий в борьбе против немецко-фашистских захватчиков в тылу противника и за особые заслуги в развитии партизанского движения в Белоруссии». Два ордена Красного Знамени, ордена Красной Звезды и Отечественной войны 1-й степени, Золотая Звезда, орден Ленина. Так оценила Родина на тот момент его подвиги.
Затем в жизни Василия Захаровича произошел новый, крутой и довольно неожиданный поворот.
Из воспоминаний В.З. Коржа: «…Но потом выяснилось, что мне надо учиться. Вроде и некогда этим заниматься, ждут другие дела, но говорят, что надо. И вот я — слушатель академии Генерального штаба. Все мне здесь нравится. Со мной здесь многие, с которыми я вместе сражался в годы войны против фашистов. В числе их и Петр Вершигора. Мы иногда спорим с ним по вопросам партизанской тактики. Спорщик я заядлый, злой, не люблю, если что не так против естества, жизни. А у Петра какие-то свои мысли и взгляды.
Да, мы тут изучаем тактику, оперативное искусство, знакомимся с новейшим оружием. Но мне что-то не по себе: побаливает сердце и с каждым днем все больше. Приговор врачей неумолим: длительное лечение и никаких умственных и физических перегрузок. Значит, прощай армия».
Но это произошло чуть позже. А в 1945—1946 годах Василий Захарович учился в Москве на Высших курсах Академии Генерального штаба Вооруженных Сил СССР. Вновь оказался востребованным его колоссальный опыт, впереди, казалось, были широчайшие перспективы.
В Москве в то время находилась и Феодосия Алексеевна, там же учились дети Василия Захаровича: Ольга, Зинаида, Леонид. Жили они тогда в квартире на Хорошевском шоссе. Решать «жилищные проблемы» помогала и жена Кирилла Прокофьевича Орловского Наталья Константиновна.
Все понемногу налаживалось. Вокруг бурлила послевоенная московская жизнь. Часто все вместе посещали они театры, концерты известных исполнителей. Василию Захаровичу особенно нравились классические оперы на русскую историческую тематику.
В стенах Академии Корж неоднократно встречался и с другом по Испании Ильей Григорьевичем Стариновым, читавшим там отдельные лекции по специализированным темам. И тут уж воспоминаниям и деловым обсуждениям партизанской тактики и стратегии не было конца. Однако вне Беларуси Корж себя по-прежнему не видел…
Занимали Василия Захаровича в тот период и другие проблемы. Анализируя в ходе учебы жестокие уроки партизанского сопротивления в тылу противника. Корж с болью в сердце отмечал неподготовленность ряда командиров, бойцов РККА, оказавшихся на оккупированной врагом территории, к ведению тактически грамотной вооруженной борьбы с ним партизанскими методами в составе мелких, разрозненных, маневренных групп. Все эти выстраданные им мысли, а также конкретные предложения Василий Захарович изложил в своем рапорте И. Сталину, который можно рассматривать как его своеобразное духовное завещание.
Из рапорта В.З. Коржа И.В. Сталину: «…Три года и 28 дней, находясь в глубоком тылу врага во главе крупного соединения, которое пережило всевозможные периоды, этапы своего развития, приходилось очень много мыслить и думать так, что в обыденное время мысль так правильно работать не будет. И вот в это тяжелое для партизан время, особенно 1941 года, когда нужны были люди, организаторы, руководители, командиры, специалисты, знаюшие свое партизанское дело хотя бы из литературы, из лекций, которые преподавались в наших специальных школах, из советов старших товарищей партизан, к большому сожалению, этих людей не было.
Если и были кое-где оставшиеся партийные товарищи, которые были посланы после Ваших указаний для организации партизанского движения, то эти люди были не подготовлены к партизанской борьбе в тылу врага, они боялись своей тени, они не знали, куда им притулиться, откуда что начать, и, зачастую, если они показывались кое-где, то в большинстве своем погибали, а то совсем попрятались и сидели, никакой деятельности среди народа не ведя. Этим самым был упущен нужный момент.
С одной стороны, мы не встретили врага так, чтобы на каждой дорожке, из-за каждого куста, из-за каждого дома ему угрожала смерть. С другой стороны, народ, который не успели мобилизовать, остался под оккупацией врага, поколебался, он не чувствовал организаторов, руководителей, которые бы звали его на борьбу с врагом, он не знал, что ему делать. А оставшиеся враждебные элементы, которые всегда в народе есть, пошли на службу к немцу: в полицию, в гестапо, во всякого рода контрреволюционные организации — и под руководством уже матерых немецких гестаповцев запугивали народ, издевались над народом, уничтожали его, заставляли идти в полицию зачастую и людей, которые никогда бы не пошли против советской власти. Они их втягивали в борьбу против партизан, против своего народа, и некоторые из них, втянувшиеся, которым уже было тяжело вернуться к своему народу, чувствуя преступление перед ним, так и остались в лагере врага.
И вот все это я видел, знал, переживал вместе со своим тогда еще небольшим партизанским отрядом, который был тогда почти один, как я знаю, на три области — Брестскую, Пинскую и Минскую. Но благодаря тому, что я знал тактику партизанской борьбы, что я был подготовлен к этому, я маневрировал с этими людьми в разных местах, всегда били немцев там, где они нас не ожидали, появлялись всегда в новых местах и были всегда новыми партизанскими отрядами среди населения, т.е. хотелось больше привлечь население на свою сторону, посеять веру в народе, что мы победим, что нас много, хотелось втянуть больше населения в борьбу с немцами. Но этого было мало, это была капля в море, хотелось поднять все против немца, ведь он пришел на нашу землю, в наш дом, едет по нашим дорогам, по нашим лесам, уничтожает наш быт, нашу культуру, нарушил нашу жизнь.
Второе, что еще хочется Вам рассказать: мои наблюдения, мои переживания и те недостатки, которые, мне кажется, были у нас также и в Красной Армии.
Армия, конечно, это армия, ее надо ориентировать на тактику наступательного или оборонительного боя, на окружение, уничтожение противника и т.д., но также и на тактику партизанской борьбы. Это как-то одно другому вроде противоречит, и я об этом очень часто думал. А думал потому, что много всякого видел и переживал. Когда с первых дней войны (особенно это видно было в Западной Белоруссии), при таком стремительном нападении врага на нашу страну, когда наши целые подразделения с полным вооружением, оставаясь в окружении с командирами, топокартами в белорусских лесах, бросали все вооружение: часть сдавалась в плен врагу, часть расходилась среди населения, устраивалась на разные работы, а часть бродила по лесам и не знала, что им делать. Таких было очень много, и не только рядовых бойцов, а командиров малых и больших, которые кончали до войны наши военные школы, академии, училища, а когда попали в такую тяжелую обстановку, то сразу не знали, что им делать…
Мне казалось тогда, что если бы в наших военных школах, академиях, училищах, когда прорабатывалась история войн и брались хорошие примеры из прошлого хороших полководцев, отдельных командиров, воинов, показавших военный талант, искусство, то почему бы одновременно не стоило рассказывать правду из истории войн, в том числе и о партизанских действиях, без которых почти ни одна война, особенно в России, не проходила. Взять хотя бы Отечественную войну 1812 года: Денис Васильевич Давыдов, который организовал партизанскую войну против французов, сколько у него есть хороших примеров из боевой жизни. Ведь это один из лучших боевых, смышленых офицеров того времени, человек, которого Багратион продержал при себе адъютантом пять лет, а это показатель тому, что Давыдов был воин настоящей партизанской борьбы, а литература о нем у нас в очень и очень ограниченном количестве, ее почти нет.
Взять гражданскую войну: мало ли было хороших примеров партизанской борьбы, которую нужно бы, кажется, показывать, писать, читать лекции, чтобы военный народ знал все эти примеры. Война это есть война, и в ней все средства хороши.
Из всего вышесказанного мною, я глубоко убежден, во-первых, если бы та работа, которая проводилась нами через так называемое Спецбюро НКВД по подготовке партизанских кадров на военное время до 1936 года, продолжалась до самой войны, если бы сохранены были те кадры, которые воспитывались за прошедшие годы, сохранилось то оружие, которое когда-то готовилось для партизан, то эти бы кадры и вооружение сыграли большую роль в поднятии партизанского движения. Буквально на второй или третий день войны в каждом районе выступил бы организованный, подготовленный партизанский отряд, который бы поглотил в себя весь передовой элемент района, и своими боевыми действиями против немцев влиял бы на остальное население района, ежедневно бы разрастался за счет населения, и те враждебные нам элементы, которые сразу подняли головы и стали нам вредить, когда пришли немцы, часть их своевременно уничтожалась бы партизанскими отрядами. а остальные никакого влияния на население не имели бы. Этим самым мы не имели бы такого притока населения в полицию, во всякого рода контрреволюционные организации, и партизанское движение разрослось бы во всенародное движение еще в 1941 году.
Во вторых, если бы те наши командиры Красной Армии, которые готовились в наших военных школах, академиях, училищах, читали литературу и слушали лекции из истории партизанских битв, которые проходили хотя бы в нашей стране, то когда они попадали в такое положение, что целые воинские подразделения остались в тылу у врага при полном вооружении, конечно, они бы сразу ориентировались на борьбу с врагом партизанскими действиями. Это была бы колоссальная сила, которая бы с каждым днем обрастала местным населением. Все это вместе взятое поставило бы врага в невыносимые условия в его тылу еще в 1941—1942 годах и действительно: «Земля бы горела под ногами врага на нашей земле»…
Мне уже 47 лет. За всю жизнь я почти восемь лет провоевал в тылу врага в исключительно тяжелой, всегда напряженной обстановке, сотни раз смотрел смерти в глаза в борьбе с врагами за советскую Родину. Мне как патриоту нашего советского государства, нашей Родины, нашего народа, хочется свой долголетний опыт партизанской борьбы передать нашему советскому государству, нашему народу, чтобы партизанские кадры, выковавшиеся в борьбе с врагами за нашу советскую Родину всегда были в нашем государстве, в нашем народе, чтобы никогда никакой враг не поставил нас в такое положение, в каком мы оказались в 1941 году.
Мне кажется, что держать в нашей стране несколько тысяч людей, подготовленных партизанских кадров, это не так уж тяжело, и что эти кадры нужно держать при Генеральном штабе Красной Армии. Но ценными партизанскими кадрами, из которых бы вышли настоящие командиры партизанских отрядов, бригад, соединений, их можно сделать только тогда, когда ими будут заниматься и руководить люди, которые имели богатый опыт партизанской борьбы в тылу врага. Это специфика своего рода, ее может знать только тот, кто сам непосредственно прошел все этапы развития партизанской борьбы.
Для создания этих кадров необходимо поднять всю литературу по истории партизанской борьбы, создать новую литературу из опыта Отечественной войны, а также написать тактику партизанской борьбы (и держать ее в секрете), которой можно было бы пользоваться только в школах специального назначения. И все это вместе взятое будет полезно для нашей страны только тогда, когда Вы, Иосиф Виссарионович, обратите на это свое внимание и примете свое мудрое решение…»
Корж призывал «держать порох сухим». Для него была абсолютно неприемлема расхожая «сентенция», что «история учит лишь тому, что она ничему не учит». Он изменялся вместе с эпохой, стараясь всегда искать новое…
И, наверное, Василий Захарович блестяще проявил бы себя на военном поприще, да стало, как он указывал в рапорте, подводить здоровье. Не прошли даром суровые жизненные испытания. Пришлось уйти в запас…
Следует отметить, что некоторые практические решения по вопросам, связанным с возможной организацией сопротивления агрессору партизанскими методами, учитывая опыт войны, тогда действительно были приняты, но уже без участия Коржа. Хотя прекрасно знавший Василия Захаровича, его давний боевой товарищ, в ту пору заместитель министра Вооруженных Сил, Маршал Советского Союза Георгий Константинович Жуков и старался оказать ему в том всяческое содействие.
В 1955—1957 годах, в бытность Жукова Министром обороны СССР, эта история получила свое неожиданное, драматическое продолжение. Отметим, что Маршал Победы сыграл в 1956—1957 годах решающую роль в сохранении Никиты Хрущева у власти, когда его смещения добивалась так называемая «антипартийная группа Молотова, Маленкова, Кагановича и примкнувшего к ним Шепилова». Позже он горько пожалел об этом…
Георгий Константинович, учитывавший опыт партизанского движения и практику осуществления специальных операций в тылу противника, дал в то время приказ генерал-полковнику ГРУ ГШ ВС СССР Хаджи Мамсурову (напомним, соратнику и руководителю Коржа по Испании) о создании бригад «спецназа». Теперь эта нехитрая аббревиатура, предусматривающая сочетание оперативно-агентурных мероприятий с активными боевыми действиями в тылу эвентуального противника, более чем известна и понятна.
Именно это обстоятельство наряду с другими и было «инкриминировано» Никитой Хрущевым Маршалу Победы при его смещении с высокого поста, первый секретарь ЦК КПСС обвинил Георгия Константиновича в попытке возможной организации, ни больше, ни меньше, как военного переворота. Что тут ни говори, а легитимно не избранные правители с древних времен обычно опасались популярных в народе, доказавших свою преданность и состоятельность в решавших судьбу нации боях, военачальников. Мавр сделал свое дело — мавр может уходить. У «руководящего» страха глаза, как говорится, велики. Элементарный здравый смысл здесь часто отсутствовал…
Было и другое. Как вспоминал писатель, поэт и военный журналист Константин Симонов, во время одного из жарких заседаний Жуков в своей речи в недвусмысленной форме напомнил некоторым из сидевших в президиуме «руководящих товарищей» об ответственности, которую и они несут за кровавые события 1937—1938 годов. В ответ на это один из тех, кому были адресованы слова Георгия Константиновича, прервал его. И произнес «расхожую» тираду о том, что время, мол, было такое, когда приходилось подписывать некоторые документы, хотел ты этого или нет. Сам Жуков должен хорошо это знать. И если «хорошенько» порыться в «бумагах» того времени, то можно найти, наверное, среди них и те, на которых стоит подпись Жукова.
Маршал, иронически усмехнувшись, повернулся к нему и спокойно отчеканил: «Нет, не найдете. Ройтесь! Моей подписи вы там не найдете!»
Кстати, то же самое мог с чистым сердцем сказать о себе и Василий Захарович Корж…
А тогда, задолго до нового взлета и последующей длительной опалы Жукова, Корж иногда изливал прославленному полководцу свою горечь:
— Никому я теперь не нужен со своим партизанским опытом!
Однажды Георгий Константинович, сам к тому времени бывший в опале, ответил ему решительно и коротко:
— И я никому не нужен! Так что из этого? Не переживай, крепись. Это все преходящее, временное. Сколько мы уже прошли, пережили и перенесли. А, Василь? Правда все равно рано или поздно пробьется, а время расставит все точки над «і». И все пройденное, весь опыт наш будут востребованы. Держись!
После этого они, как и в былые слуцкие времена, крепко обнялись. До конца дней своих слова Жукова не выходили у Василия Захаровича из головы. Это тогда была поддержка, величайший для него позитивный импульс…
Ведь кое-кому из влиятельных «земляков-белорусов» уж очень не хотелось, чтобы Василий Захарович возвращался в Беларусь после учебы в Академии Генерального штаба. Такая ситуация их вполне устраивала. Только бы там, в Москве, навсегда и оставался. Ведь для некоторых свежеиспеченных «героев» Василий Захарович был своеобразным живым укором…
До 1949 года Корж жил с семьей в Москве, лечился, понемногу отходя от сверхнапряжения военных лет. Отношение к нему было самое уважительное. Со временем Василий Захарович стал чувствовать себя все лучше и лучше, пройдя лечение в госпиталях и санаториях тогдашнего Министерства Вооруженных Сил СССР. Мог бы уже и какую-нибудь высокую должность в московских руководящих структурах занять. Однако верные товарищи из Минска ему писали: «Приезжай, Василий Захарович, будет тебе работа, коль уж распрощался ты с армией». Да и всем сердцем, всей душой был он на Родине, в Беларуси.
А на подмосковной земле, в дачном поселке Купавна, что возле озера Бисерово, оставил он потомкам о себе добротную память: построил своими работящими руками хорошую хату для всех, посадил сад, вырыл колодец. Он никогда не мог сидеть без дела «на завалинке под яблонькой» и везде старался созидать, делать нечто полезное, казалось бы, даже в мелочах…
Девятая глава
«ЖУРАВЛИ НА ПОЛЕСЬЕ ЛЕТЯТ…»
Надо мужественно пережить то, что ты не можешь изменить
Сенека
В начале 1949 года Василию Захаровичу поступило из Минска предложение подумать о руководящей работе в республике. Поговаривали даже о министерской должности. Корж отнюдь не рвался в самые высокие руководящие кресла, и мудро рассудив, согласился на должность заместителя министра лесного хозяйства Белорусской ССР. Все одно ближе к людям, ближе к родной земле-матушке. К тому времени Председателем Президиума Верховного Совета Белорусской ССР являлся Василий Иванович Козлов, а пост Председателя Совета Министров республики занимал Алексей Ефимович Клещев…
Нацисты во время войны истребили тысячи гектаров белорусских лесов. Спасаясь от партизан, они нещадно жгли наше лесное богатство, прорубали огромные просеки, массово расхищали ценнейшие породы деревьев, вырубали лес вдоль железнодорожных магистралей и уничтожали партизан силами «белорусских банхофофициров, а потом штурмбанфюреров» типа будущего «президента» БНР в США Иосифа Сажича и иже с ним.
Казалось, на новой должности Корж нашел нужное применение своим силам, а совесть его все равно требовала в те голодные годы более трудного и конкретного дела.
— Сажать и растить леса, конечно, надо, но прежде всего необходимо вдоволь накормить народ хлебом, — часто повторял Василий Захарович в разговорах с друзьями и земляками.
Из дневника Коржа: «И вот я в Минске. Работаю заместителем министра лесного хозяйства республики. А душа не на месте. Не раз бывал в своих родных краях. Видел: трудно живут люди. На трудодень — копейки да граммов 100—200 зерна. Одна у них надежда — на личное подсобное хозяйство…
Леса, природу я люблю всю свою жизнь и нужно сказать что до глубины души полюбил я это большое государственное хозяйство и людей, кадры специалистов лесного хозяйства, государственную лесную охрану и чувствую, что был небесполезным человеком на этом участке».
Однако не все было так просто и однозначно на родимой земле. Со стороны казалось, что вот вроде бы оценили заслуженного человека по его делам, организаторским способностям и личным качествам. Но кое-кому Корж все равно был явно не по душе, его словно бы не замечали, а его выдающиеся партизанские заслуги намеренно замалчивались.
Первый чувствительный для него укол был в том же, 1949 году когда торжественно отмечался тридцатилетний юбилей создания Белорусской ССР. Уж кто-кто, а Василий Захарович Корж имел самое непосредственное отношение к этой вехе становления белорусской государственности. Тогда многие из партизан заслуженно награждались орденами и медалями. Василию Захаровичу было официально сказано, что и на него есть соответствующее представление. Соратники по партизанской борьбе, коллеги по работе заранее поздравляли Василия Захаровича с высокой наградой. Им невдомек было, что его в списках награжденных уже нет, хотя на каждое поздравление, уязвленный и оскорбленный до глубины души Корж, отвечал своим неизменно доброжелательным «спасибо», никому не желая портить праздник такими «мелочами». Если сейчас заглянуть в биографии некоторых «белорусских вождей» того времени, то становится вполне ясным, кто это мог сделать.
ТЕЛЕГРАМКанал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками
Книжный Вестник
Бот для удобного поиска книг (если не нашлось на сайте)
Поиск книг
Свежие любовные романы в удобных форматах
Любовные романы
О психологии, саморазвитии и личностном росте
Саморазвитие
Детективы и триллеры, все новинки
Детективы
Фантастика и фэнтези, все новинки
Фантастика
Отборные классические книги
Классика
ВКОНТАКТЕБиблиотека с любовными романами, которая наверняка придётся по вкусу женской части аудитории
Любовные романы
Библиотека с фантастикой и фэнтези, а также смежных жанров
Фантастика
Самые популярные книги в формате фб2
Топ фб2
книги