Вдали от дома

ГЛАВА 1

Миранда Долан оставила машину на Мэйн-стрит, напротив офиса Верна Лански, пересекла Лансинг и вышла на Литл-Лейк-роуд. Только прибыв в Мендосино и намереваясь начать жизнь заново, Миранда купила книгу о старом фабричном городке, пожелав узнать его историю, осмотреть улицы и дома в викторианском стиле. С тех пор она редко заглядывала в книгу, но время от времени гуляла по городу поздно ночью, когда все заведения уже были закрыты, а их посетители разошлись домой. За шесть месяцев она успела разобраться в переплетении улиц и переулков города, местные жители же по-прежнему оставались для нее чужими.

Город располагался на высоком, плоском мысу, который вдавался в океан, словно толстый большой палец. Текущая по южной стороне мыса река выносила песок в залив, где первые поселенцы грузили древесину на корабли, отплывающие в Сан-Франциско. Там и сям виднелись отдельные напоминания о бурном прошлом города, но большей частью его наводняли художники, до сих пор отдающие дань шестидесятым годам и выглядевшие весьма причудливо.

Каждый уик-энд в межсезонье сотни туристов устремлялись по опасной, узкой двухрядной дороге, огибающей утесы и горы северного побережья Калифорнии, чтобы провести два дня на том месте, которое странствующим писателям полюбилось называть одним из самых красивых побережий на земле. Летом, в сезон отпусков, на север бросались тысячи людей, и те из них, кто был лишен задатков авантюризма, выбирал более удобное внутреннее шоссе под номером 101.

Поросшие лесом горы вздымались на противоположной стороне двухрядного шоссе, ведущего из Мендосино, — там, где находился дом Адама Киркпатрика. Миранда отвела со лба пшеничные пряди волос, ожидая, пока проедет вереница автомобилей. В такое время утра шоссе было оживленнее, чем обычно. Не успели пройти машины в одном направлении, как появились с другой стороны. Миранда уже не раз подумывала, не вернуться ли за машиной, но после двухнедельного пребывания в больнице прогулка по свежему воздуху была слишком заманчивой.

Миранда воспользовалась задержкой, чтобы повторить заранее приготовленную речь. Важно, чтобы ее слова прозвучали с надлежащей долей благодарности и абсолютно искренне, и это, учитывая обстоятельства, было совсем не трудно. Миранда уже давно научилась скрывать подлинные чувства. Это умение требовалось любому профессиональному юристу.

Почему же тогда она промучилась всю прошлую неделю, подбирая нужные слова? Может, она была просто не в состоянии понять, как человек может намеренно рисковать своей жизнью ради спасения незнакомки? Может, само ее существо отказывалось понять это? К восхищению этим Адамом Киркпатриком у Миранды примешивалась большая доза подозрения.

Фургон одолел подъем шоссе слева от Миранды и приостановился, образуя брешь в потоке транспорта. Миранда бросилась бегом через дорогу и, очутившись на другой стороне, тихо застонала, ощутив угрожающую боль в еще слабом колене. Как говорили ей в больнице, процесс полного выздоровления затянется на несколько недель. Если вспомнить, как ее швыряло о прибрежные камни, становилось странно, как это она отделалась только ушибами и слабым сотрясением, не переломав себе все кости.

Забавно, как быстро случаются несчастья, стоит утратить бдительность.

Ощупав поврежденное колено, Миранда вновь двинулась в путь, следуя ориентирам, которые назвал ей Верн. Дом Адама Киркпатрика находился на третьем перекрестке от Стейшен-Лейн. Верн предупредил, что дом окружают деревья и что его трудно увидеть с дороги. Надо искать ярко-желтый почтовый ящик с фамилией Адама на нем. Поблизости будет земляная, заросшая травой подъездная дорожка.

Миранда заметила желтое пятно сразу же, едва завернула за угол. Дорожку недавно расчистили, словно готовясь к приему гостьи. Пробравшись между деревьями, Миранда увидела угол дома, типичного для городка — с деревянными стенами, высоким кирпичным дымоходом, несколькими разноцветными окнами и обязательной верандой. Архитектурный стиль Миранда определила бы как «ретрокалифорнийский хиппи».

Верн говорил, что так рано утром Адама можно найти в мастерской за домом. Миранда прошлась мимо грядок с овощами и зацепилась ногой за стелющуюся по земле ветку рододендрона. Остановившись, чтобы освободиться, она услышала пронзительный вой электропилы. По крайней мере, Адам находится дома, и ей не придется откладывать испытание на другой день.

Убедившись, что ее обувь не пострадала, и сбив с рукава упавший листок, Миранда направилась на звук. Несколько минут спустя она заметила темно-синий грузовой пикап, а затем — и саму мастерскую. Здесь двор был не только расчищен от растительности: на нем не виднелось даже обычных сосновых иголок, сломанных веток, шишек, как под деревьями на улице. Гигантские фуксии свешивались с крючков, вбитых высоко над карнизами. Цветы вызвали у Миранды удивление: эта подробность была неожиданной, почему-то она не вязалась с описанием, которое Верн дал Адаму Киркпатрику.

Или это она сама решила, что в доме двадцатидевятилетнего мастера на все руки цветы будут не к месту?

Миранда перевела взгляд на дверь мастерской, и как раз в этот момент оттуда вышел мужчина. Он был одет в джинсы и теннисные туфли, но обнажен до пояса. Пятна солнечного света подчеркивали мускулатуру его мощной груди и рук. Прямые волосы неопределенного цвета — между черным и каштановым; кожа отливала средиземноморской бронзой. Выйдя во двор, он несколько раз энергично встряхнул вещь, которая вскоре расправилась и оказалась красной рубашкой.

До сих пор Миранда не понимала, как этому человеку удалось в одиночку вытащить ее из полосы прибоя. Но теперь все встало на свои места — она воображала своего спасителя самым заурядным человеком.

Во внешности Адама Киркпатрика не было ничего заурядного.

Он представлял собой одну из тех редких особей мужского пола, которые в обществе считаются стандартом, мерилом для достоинств всех остальных мужчин. В действительности же его можно было считать скорее генетической аномалией, какой была бы стройная женщина в метр восемьдесят ростом и сто пятьдесят четыре килограмма весом. Адам двигался с грацией атлета и непоколебимой уверенностью, что тело выполнит любой его приказ.

Проходя по двору, Адам расправил рубашку и проверил, не осталось ли на ней опилок. Удовлетворенный осмотром, он натянул рубашку через голову и заправил в джинсы. Подняв руку, чтобы пригладить волосы, он заметил стоящую под деревьями женщину.

— Чем могу помочь? — спросил он.

Казалось, она смущена тем, что ее внезапно обнаружили. Прошло несколько секунд, прежде чем она ответила:

— Я ищу Адама Киркпатрика.

— Вы его уже нашли, — ответил Адам и улыбнулся. — Так чем же я могу вам помочь?

— Я — Миранда Долан.

Он всмотрелся внимательнее, но не заметил в лице женщины ничего знакомого. Сухая Миранда Долан заметно отличалась от промокшей. Адам направился к ней.

— Я думал, что вы пролежите в больнице еще неделю.

— Я быстро поправилась, — придерживаясь за ствол дерева, Миранда переступила через упавшую ветку.

Адам ждал, позволяя ей пройти остаток пути к нему. Он заметил чуть скованные движения, а когда женщина приблизилась, смог разглядеть следы синяков на ее лице, которые так и не скрыл макияж.

— Вы превосходно выглядите. — Совсем не так, как прежде.

— Спасибо. И чувствую себя так же. — Миранда протянула руку.

Формальности казались не к месту здесь, где не было никого, кроме них двоих, но Адам взял Миранду за руку, сжав ее в обеих ладонях.

— Простите, что я не смог навестить вас в больнице. Сиделка оказалась весьма решительно настроенной против посетителей.

— Боюсь, это моя вина. Вначале мне никого не хотелось видеть, а затем я просто забыла отменить распоряжение. — Миранда убрала руку и сунула ее в карман брюк. — Кроме того, вы и так ежедневно вносили свой вклад в выздоровление.

— Кто это вам сказал?

— Сестры. Они говорили, что какой-то загадочный мужчина расспрашивает о моем самочувствии всех подряд.

— Ну, ничего загадочного во мне нет, — заметил Адам.

— И, полагаю, цветы были тоже от вас?

— Каюсь.

Миранда не улыбнулась.

— Кажется, список добрых дел, за которые мне следует поблагодарить вас, продолжает расти.

Ее реакция удивила Адама.

— И это вас расстраивает?

— Что? — Миранда откровенно сконфузилась. — Нет, я имела в виду совсем не это. Простите, если так показалось, — она смущенно улыбнулась и скрестила руки на груди. — Должно быть, вы считаете меня неблагодарной — особенно после того, что вы сделали для меня.

— Возможно, вопрос как раз в этом. По-видимому, вы считаете, что вы в долгу передо мной.

— Конечно, — подтвердила Миранда. — Вы спасли мне жизнь.

— Послушайте, давайте сразу проясним это дело. Я не герой. Просто оказался в нужном месте в нужное время. Я не совершил ничего, что было бы не под силу другому человеку.

— Сомневаюсь, что кто-нибудь в округе смог бы повторить ваш подвиг. Верн говорил мне…

— Вот кто ввел вас в заблуждение! Верн любит присочинить. Беда в том, что чем чаще он повторяет свои рассказы, тем лучше они становятся. Этот рассказ он повторяет уже две недели. Сомневаюсь, что в нем осталась хоть капля истины.

— И что же вы предлагаете мне — вести себя так, словно не случилось ничего из ряда вон выходящего? — В явном раздражении Миранда переступала с ноги на ногу. — Что плохого, если я поблагодарю вас за спасение моей жизни?

Адам задумался, почему женщина вовсе не казалась ему благодарной.

— Пожалуйста, как вам угодно. А теперь, когда все кончено…

— Что вы имеете в виду?

— Ладно, я понял, что вам неприятно говорить об этом, но почему бы вам не объяснить, что вы задумали?

— Мне хочется… мне кажется, я должна сделать для вас что-нибудь в знак благодарности.

Адам оглядел ее, заметив бесформенные серые брюки, жакет и отсутствие всяких украшений, даже сережек в проколотых ушах. Она выглядела здесь чужой и неудачно пыталась скрыть это, маскируясь под равную. Несмотря на свой вид, Миранда Долан явно знала лучшие времена. Адам знал таких людей, он сам вырос в подобной среде. Его осенила соблазнительная мысль.

— Вы могли бы пригласить меня поужинать.

Она медлила слишком долго, и Адам уже считал, что перегнул палку. Он чуть не рассмеялся. Ей явно никуда не хотелось идти с ним.

— Ну, что? — поторопил он.

— Куда бы вы хотели пойти?

— Я слышал, в «Наследии» неплохо кормят. — Он опустил глаза в притворном смущении. — По крайней мере, так говорили мне товарищи по работе. — В действительности этот отель и ресторан были излюбленным местом его семьи, и Адам впервые побывал там еще ребенком, прежде чем смог по достоинству оценить удобства или кухню.

— Значит, «Наследие», — заключила Миранда. — Пятница вас устроит?

Либо ей нравилось принимать вызов, либо она еще не превратилась в законченного сноба.

— Да, в пятницу будет в самый раз.

— За вами заехать?

— Это совсем не обязательно, я…

Миранда улыбнулась. Улыбка ее не приоткрыла губы, глаза остались серьезными, но все лицо Миранды преобразилось. Эта перемена заинтриговала Адама.

— Но почему бы и нет? — передумав, сказал он. — Какой бы ни была ваша машина, должно быть, она получше моего грузовика.

— Тогда увидимся в пятницу. — Миранда повернулась и направилась прочь.

— Нам придется еще раз встретиться сегодня же, — сказал ей в спину Адам. — Меня попросили кое-что починить в вашем доме.

Она круто обернулась.

— Когда это вас успели попросить? Я только что виделась с Верном, и он ничего не говорил о ремонте.

Адама сбила с толку ее заметная, почти паническая реакция.

— Должно быть, он забыл. Но если сегодня неудобно, я могу заняться другими делами, а к вам приехать завтра.

— Неудобно не только сегодня, но и в любой другой день. По утрам я просыпаюсь слишком поздно.

Верн предупредил его об этом. Он сказал, что Миранда фанатично оберегает свое уединение, и в этом есть что-то от затворничества. Все шесть месяцев, пока Миранда снимала дом, никто еще ни разу не видел, чтобы ее автомобиль исчез с подъездной дорожки. Верн встречался с Мирандой только в тех случаях, когда она приезжала к нему в офис, внося плату за очередной месяц. Еще более странной была реакция местных жителей, когда они услышали о несчастном случае с Мирандой: никто не мог припомнить, чтобы когда-нибудь встречался или говорил с ней.

— Я хотел закончить ремонт прежде, чем вас выпишут из больницы, и думал, что у меня в запасе еще целая неделя.

— Так вот почему вы постоянно справлялись о моем здоровье.

Она умело скрывала чувства, но не настолько хорошо, чтобы Адам не заметил проблеск разочарования.

— Мне незачем было звонить каждый день, чтобы выяснить, когда вы вернетесь домой. Я делал это потому, что действительно интересовался вашим здоровьем.

Миранда запрокинула голову и уставилась в небо.

— Сколько времени потребует ремонт?

— В основном там мелкие дела, они отнимут не больше одного-двух дней, если только не окажется, что их слишком много. Но точно я смогу сказать, как только буду на месте и осмотрю дом.

— В последний раз во время дождя на кухне протек потолок, — сообщила Миранда.

— Об этом Верн даже не упоминал. — Он стремился преодолеть расстояние, разделяющее их, но, по-видимому, Миранда чувствовала себя удобнее в прежнем положении.

Она оставила без внимания его последние слова.

— В какое же время вы хотите приехать?

— В половине одиннадцатого. Или, может быть, в одиннадцать?

Прежде чем Миранда успела ответить, ее отвлек шум со стороны дома. Секундой позже во двор на велосипеде въехала девушка.

— Черт возьми, Адам, ты же обещал, что будешь готов к моему приезду! — Подняв пыль, она затормозила всего в нескольких дюймах от ноги Адама, потянулась и дружески ущипнула его за руку.

Положив руку на макушку девушки, прикрытую шлемом, Адам повернул ее в сторону Миранды.

— Сюзан Лански… Миранда Долан.

Сюзан с решительным видом оглядела Миранду. Все произошло так быстро, что Миранда не знала, сон это или явь. Немного опомнившись, она задумалась, считать ли себя польщенной, оттого что Сюзан приняла ее за потенциальную соперницу в борьбе за внимание Адама, или расстраиваться — оттого что встреча так быстро и неожиданно подошла к концу.

— Черт, простите, — выпалила девушка. — Я не знала, что у Адама гости. Я не заметила вашу машину.

— Я пришла пешком от офиса вашего отца.

Сюзан просияла.

— А, теперь я вспомнила вас! Должно быть, вы пришли поблагодарить Адама за спасение.

— Сюзан! — предостерегающе прошипел Адам.

Миранда даже не знала, что у Верна Лански есть дочь, впрочем, она уже давно остерегалась расспрашивать знакомых об их детях.

— Да, именно потому я и пришла, но Адам, по-видимому, считает свой поступок недостойным благодарности.

— Это он любит, — подтвердила Сюзан. — Лучше не обращайте на него внимание, иначе он сведет вас с ума.

— Я думал, по дороге сюда ты заедешь за Джейсоном, — обратился Адам к Сюзан. Если бы он не сменил тему, девушка могла бы наговорить Миранде, что ради ее спасения Адам прошелся по воде, не замочив ног.

— Он сказал, что сегодня утром ему не до прогулок.

— Как он выглядел? — Адам попытался задать вопрос беспечным тоном, но Сюзан было нелегко сбить с толку, когда речь шла о Джейсоне.

Сюзан выпрямилась на сиденье.

— Он выглядел усталым.

— Пожалуй, перед отъездом я зайду к нему. Можешь пока побыть здесь, если хочешь. В доме есть кофе и булочки.

— Нет уж, хватит с меня той отравы, что ты привез из Форт-Брэгга на прошлой неделе!

Миранда ощутила, что круг, включающий этих троих, замкнулся, оставляя ее за пределами. Не то чтобы Адам и Сюзан намеренно отстраняли ее от разговора — просто его предмет, неизвестный Джейсон, полностью завладел их вниманием. Несомненно, Адам тревожился за друга. Миранде захотелось уйти, но она стеснялась прервать разговор, чтобы попрощаться.

Словно почувствовав ее неловкость, Адам повернулся.

— Простите, мне следовало бы предложить кофе и вам. Могу порекомендовать вам даже булочку, если вы отважитесь на это после критики Сюзан.

— Спасибо, но я уже позавтракала. Мне пора. Я и без того задержалась, а у меня сегодня утром множество дел. — Миранда лгала, но эта ложь прозвучала убедительно даже для нее самой.

— Тогда увидимся позже, — ответил Адам.

— Было приятно познакомиться, — подхватила Сюзан.

— Я тоже была рада познакомиться с вами, — машинально ответила Миранда и направилась к шоссе.

В том была вся прелесть хороших манер — они помогали заполнить неловкие моменты пустыми, но принятыми в обществе словами. Но вместе с тем вежливость могла завести слишком далеко. Миранда уже раскаивалась в том, что согласилась поужинать с Адамом. Как они будут поддерживать разговор, исчерпав привычные банальности? Вместо благодарности этот вечер вполне мог превратиться в испытание, которое Адам пожелает немедленно забыть.

Миранда перегнулась через кухонную раковину и пальцем раздвинула занавески. На часах была уже почти четверть первого, а Адам все не появлялся. Это не удивило Миранду. За одиннадцать месяцев, пока шло строительство дома в Денвере, ни один из подрядчиков ни разу не явился на работу в назначенное время. Кейт относился к опозданиям и пропущенным встречам так, как к остальным досадным мелочам жизни — с непоколебимой выдержкой и снисходительностью.

Иногда видимое равнодушие Кейта к тому, что Миранда считала непрофессиональным поведением, раздражало ее сильнее, чем сами подрядчики. Нетерпимость она приобрела еще в детстве, сидя на отцовских коленях. Миранда была любимым ребенком, самым податливым и уступчивым, но способным часами упражняться на фортепиано или заниматься ночи напролет, лишь бы вернуться из школы с отличными отметками — ведь когда она усердно трудилась, а отец был в хорошем настроении, он улыбался и хвалил ее, чем никогда не удостаивал других детей.

Миранда была слишком молода, чтобы предвидеть, какую плохую услугу окажет ей положение любимицы, которого она добилась с таким трудом. В то время как ее сверстники стремились к более прочным узам, Миранда, повинуясь инстинкту самосохранения, избрала ложный путь.

Ее отцу было нетрудно угодить — но только когда Миранда выполняла то, чего ждали от нее. Отец ни разу не улыбнулся на ее свадьбе, холодно воспринял появление на свет внучки, но буквально сиял, когда Миранда кончила школу права.

Вначале решение Кейта остаться дома и заняться воспитанием дочери, чтобы Миранда могла все время отдавать своей карьере, казалось идеальным. Единственное, чего они не учли — реакцию окружающих на столь неожиданное решение. Со временем Кейт стал странным существом в глазах коллег Миранды по работе, и женщин, и мужчин в равной мере, а в глазах ее отца превратился в изгоя. Негативное отношение к нему было едва уловимым, но стойким, и, к постоянному стыду Миранды, это отношение обладало способностью распространяться. Благодарность, которую Миранда чувствовала вначале, когда Кейт только променял свой офис на дом, со временем неожиданно сменилась еле скрытым пренебрежением.

Миранда взяла кофейник и наполнила чашку, прежде чем перейти в гостиную. Здесь на столе были аккуратным веером разложены журналы, которые Миранда с удовольствием бы выбросила. Большую часть их составляли журналы для женщин вперемешку с разрозненными экземплярами журнала «Пипл» более чем годичной давности. Миранде они достались вместе с домом, от людей, которые прежде снимали его. Кое-где в журналах отсутствовали страницы — как назло, с окончаниями рассказов, которые начинала читать Миранда, заставляя гадать, неужели люди, работающие над версткой номеров, испытывают тайное, извращенное удовольствие, помещая рецепты и купоны на оборотах страниц с художественной прозой.

За время, проведенное в Мендосино, Миранда успела заучить наизусть биографии и романы всех знаменитостей — от членов верховного суда до рок-звезд. Она узнала, как нужно правильно клеить обои, чинить неисправные бачки унитазов и делать по тридцать подарков на Рождество, каждый не дороже десяти долларов.

Единственное, чего ей недоставало — этих тридцати знакомых, которым она хотела бы сделать подарки. Когда-то знакомых у Миранды было множество, но вряд ли бы им понравились сплетенные вручную коврики или шлепанцы. Ее друзья и знакомые относились к типу людей, предпочитающих небольшие, но изящные вещицы, что-нибудь вроде причудливых керамических пепельниц или пресс-папье из баккара.

В прошлом году на Рождество Миранде не пришлось бегать по магазинам. Она обошлась даже без визита в бакалею, опустошив и без того полупустые полки кухонных шкафов, обходясь кукурузными хлопьями или арахисовым маслом, пока из еды в доме не осталась только банка анчоусов, которые Кейт когда-то добавлял в салат «Цезарь».

Но держаться подальше от магазинов Миранду заставляли вовсе не украшения, не подарочные корзины, банки с клюквенным соком и консервированной тыквой, а вездесущее добродушие. Миранда не смогла бы ответить на праздничные улыбки продавцов. Даже приветственные кивки проходящим мимо людям были ей не под силу. Как могли они жить так правильно и упорядоченно, когда ее собственный мирок превратился в хаос? Она вовсе не желала ребяческой радости этих людей, она была согласна даже на чувство отчужденности или оцепенения, в котором пребывала первые полгода, — на все, кроме неослабевающей опустошенности.

До поздней ночи, спустя долгое время после того, как мог бы зазвонить телефон и ей понадобилось бы отвечать привычным деловитым голосом, Миранда сидела в углу дивана, обитого зеленой с белым узором тканью, где так любила читать Дженни, свернувшись клубком. Одна в темноте, Миранда слушала, как тикают в холле часы ее деда, эхом вторя стуку сердца. Это были единственные звуки в доме, на постоянный шум в котором, мешающий заниматься неизбежно приносимой домой работой, Миранда так часто жаловалась прежде. Оглушающая тишина вызывала страх, заставляя Миранду почувствовать себя пленницей дома, бросить который ей мешали угрызения совести.

Воспоминания, которые преследовали ее в каждой комнате, были мучительными, но лишь в известной мере. Только страх делал ее узницей в собственном доме на протяжении всех рождественских каникул. Что будет, если она отважится выйти из дома и, свернув за угол универмага или в переулок, увидит восьмилетнюю девочку с золотистыми волосами и веснушчатым личиком?

Она уехала из Денвера через два дня после Рождества. В сущности, не просто уехала, а сбежала. Не дожидаясь, пока вновь стемнеет, не в силах пережить еще одну одинокую ночь в этом доме, она бросилась в спальню, выхватила из шкафа одежду, не заботясь о стиле или сезоне, запихнула ее в нейлоновую спортивную сумку, когда-то принадлежавшую Кейту, и выбежала за дверь.

Миранда почти не помнила подробностей путешествия: два дня, проведенные в Солт-Лейк-Сити из-за бурана в ожидании, пока расчистят занесенные дороги и откроют проезд по ним; какой-то городишко в Неваде с автоматами в бакалейной лавчонке; рекламный щит у дороги в Орегоне, расхваливающий преимущества заблаговременного заказа похорон. Когда в середине января она прибыла в Мендосино, то сочла его не местом назначения, а всего лишь концом дороги. Просто бензин в баке и силы у самой Миранды кончились как раз в тот момент, когда она увидела табличку «Сдается», вывешенную Верном.

Звук шагов по дощатому полу веранды вывел ее из транса. Была уже половина первого. Миранда мгновенно и неожиданно пришла в ярость. Адам Киркпатрик опоздал на полтора или даже два часа — в зависимости от того, в какое время пообещал прийти. Возможно, если сделать ему замечание, следующему клиенту в списке Адама не придется так долго…

Боже милостивый, да что с ней стряслось? Какая разница, когда он приехал? Ей совершенно некуда спешить и нечего делать. И почему это она должна заботиться об остальных его клиентах?

Забрав с собой чашку, Миранда подошла к раздвижной застекленной двери и выглянула наружу. Несмотря на то, что Адам был одет в клетчатую рубашку с длинными рукавами и стоял к ней спиной, Миранда сразу узнала его — по внушительной ширине плеч и густой каштановой шевелюре. Подняв руки над головой, он что-то делал с балкой, поддерживающей крышу веранды. Присмотревшись, Миранда поняла, что Адам укрепляет в балке прочный крюк. Покончив с этим делом, он вышел к машине и спустя минуту вернулся с огромной фуксией, усыпанной красно-белыми цветами. Зацепив три сплетенные вместе проволочные подвески за крюк, он поправил свободно падающие вниз гибкие ветви и отошел, любуясь своим творением. По-видимому, удовлетворившись, он направился прочь.

Миранда раздвинула дверь и окликнула его:

— Эй, постойте!

Она не могла поверить, что Верн Лански включил возню с цветком в список дел Адама, и поклялась, что ни при каких условиях не станет платить за работу, которую не заказывала и в которой не нуждалась.

Адам остановился, не успев шагнуть на усыпанную гравием дорожку, ведущую вокруг дома. Оглянувшись, он с удивлением уставился на Миранду.

— Я думал, что вы уехали.

— Я поставила машину за углом, чтобы освободить подъезд к дому.

— Спасибо. Разгружать доски для крыши теперь будет гораздо легче.

— Я хотела поговорить насчет цветка…

— Он вам нравится?

— Не в этом дело. Зачем он нужен?

— Если повезет, то к нему будут слетаться колибри. Пройдет некоторое время, прежде чем цветок привлечет их — раньше у них не было причин прилетать сюда. Не отчаивайтесь, если птицы появятся не сразу.

Теперь Миранда поняла, почему дом самого Адама окружали цветы. Впрочем, умиленное любование птичками как-то не шло этому человеку. Миранда прислонилась плечом к дверному косяку и глотнула кофе.

— Полагаю, эта идея принадлежала не Верну?

— А разве это так важно?

— По-моему, такое Верну не пришло бы в голову — для этого он слишком прагматичен.

— Послушайте, это всего лишь цветок. Поскольку вы живете здесь уже давно, я подумал, что вам будет приятно видеть его. — Адам подтянул кожаный пояс с кармашками для инструментов повыше, вытащил молоток и зажал его в руке, словно намекая на реальную причину своего приезда сюда.

— Это действительно благородный жест, но… — И в самом деле, зачем она делает из мухи слона?

— Что «но»? — напомнил Адам.

— Ничего. Это очень любезно с вашей стороны, только и всего. Я никогда не обращала внимания на птиц. Кто знает, может, наблюдать за ними окажется забавно. Спасибо, что вы позаботились обо мне.

— Не стоит благодарности.

Миранда выпрямилась.

— Полагаю, мне пора уйти, чтобы не мешать вам работать.

— Когда вы вернулись к машине сегодня утром, Верн, случайно, не говорил вам что-нибудь о замене поливальных насадок на газоне перед домом?

— Он сказал, что хочет кое-что передать со мной, но прежде, чем сумел договорить, пришла женщина с порезом на руке. Я подождала, пока кончится прием, но затем появился второй пациент — так что мне пришлось оставить у медсестры сообщение, что я заеду попозже.

Зачем она так много болтает, когда было бы проще коротко ответить «нет, не говорил»?

— Кроме того, Верн просил узнать у вас, не хотите ли вы добавить еще какие-нибудь дела к списку.

— Вы имеете в виду — кроме починки потолка в кухне?

Окно в ванной плохо запиралось, тяга в камине неважная, но Миранда была готова скорее примириться с неудобствами, чем терпеть в доме присутствие Адама.

— Когда вы снимали дом, Верн, должно быть, объяснил вам, что обычно сдает его не дольше, чем на месяц, — главным образом на выходные. Потому у меня хватало времени в течение недели побывать здесь и покончить со всеми делами, никого не беспокоя.

Миранда не хотела объяснять, как сильно встревожила ее мысль о чужом присутствии в доме. Адам все равно не поймет, что она уже привыкла полночи вышагивать по дому, а потом спать до полудня, но Миранда и не собиралась вдаваться в объяснения.

— Я прожила здесь всего полгода. Если вы прежде делали ремонт в этом доме, не понимаю, как сейчас могло накопиться столько дел.

— Почему бы вам самой не просмотреть список Верна? Если понадобится, я могу отложить какие-нибудь из дел до…

— До тех пор, пока я не уеду? — Это естественное заключение возмутило Миранду, хотя и имело смысл. Она платила непомерную сумму за этот дачный дом и вполне могла бы подыскать что-нибудь подешевле, если бы собиралась остаться в этом городке.

— До тех пор пока вы не соберетесь куда-нибудь уехать на день.

Миранда подошла к перилам веранды и выплеснула остывший кофе на лужайку. Поставив пустую чашку на перила, она устремила взгляд на полосу тумана, поднимающегося от берега. Любое продолжение борьбы с этим человеком было бы слишком явным.

— Поступайте, как считаете нужным.