Вечерняя песня

Глава 14

Джеймс с беспокойством смотрел на Алину. Ему доводилось жить и в более невыносимых условиях, но жена, он уверен, впервые попала в подобный хлев. Вспомнив, какой она могла быть гордой и надменной, Джеймс невольно содрогнулся при мысли, как поведет себя Кларисса в столь ужасающей обстановке.

Алина озиралась по сторонам, и ее глаза расширялись все больше и больше. Потом она плотно сжала губы и прикрыла их ладонью.

— Миледи, — начал было Джеймс. — Примите мои извинения. Я не знал…

Но в следующую минуту, к его удивлению, девушка рассмеялась и, как ни старалась, никак не могла успокоиться.

— О Джеймс, слава Богу, я захватила с собой кровать!

Джеймс недоумевал, как она могла смеяться в такую минуту. Но смех был столь заразительным, что и у него немного поднялось настроение.

— Да, по меньшей мере, хоть что-то из мебели у нас не будет сломанным.

Вошедшие в залу рыцари и слуги нашли Джеймса и Алину утирающими слезы, выступившие от смеха.

— Пресвятая дева Мария! — воскликнул сэр Гай, входя в залу.

Эти слова заставили Алину снова рассмеяться, но она быстро сумела взять себя в руки.

— Простите. Никак не могу успокоиться. Вот так сюрприз!

— Воистину, — Джеймс повернулся к старику. — Что здесь произошло? Где охранники? Слуги?

— В замке нет никого, кроме меня и моей жены, — ответил старик. — Здешний господин умер, и все его приближенные разошлись. Это были ленивые, вечно недовольные люди, сэр. А потом стали расходиться и слуги. Хозяина, для которого поддерживали в доме порядок, не стало, вот они и обленились. Некоторые вернулись в деревню, — последнюю фразу старик сопроводил каким-то неопределенным жестом. — А мы с Идой слишком стары. Нам некуда идти, да, если честно, и не хочется трогаться с места.

— Но ведь не вы с Идой натворили все это! — воскликнул Джеймс, махнув рукой в сторону груды сломанных стульев.

Катберт не на шутку испугался.

— О, нет!

— Но что же тогда произошло?

— Здесь побывали люди из леса, сэр, — голос старика дрогнул, и он с беспокойством огляделся по сторонам.

— Люди из… Разбойники, что ли? Грабители?

Старик кивнул.

— Да, сэр. Они хотели ограбить замок, но мало что можно было взять. Потом, какое-то время эти люди жили здесь. Видите ли, сэр, тогда как раз стояла зима, а в это время года путешественников на дорогах не так уж много. Эти бездельники только и делали, что пили, постоянно ссорились и даже дрались. А еще развлекались тем, что громко кричали и все крушили и ломали.

— Значит, я должен поблагодарить их еще и за ЭТО, — пробормотал Джеймс, зло прищурившись. Увидев выражение лица нового хозяина, старик невольно попятился, а Джеймс обратился к сэру Гаю. — Завтра же пошлем в Норкасл за подкреплением, — он улыбнулся. — Хорошо бы сюда приехали брат или Стивен, — тяжело вздохнув, Джеймс прибавил: — Пойду, осмотрю верхние этажи.

Пробираясь по вороху грязной соломы, Джеймс направился к лестнице, а обернувшись, удивился, увидев жену, которая шла за ним, старательно подбирая юбки.

— Вам не стоит ходить со мной, — сказал Джеймс. — Готов поспорить, наверху все тоже перевернуто вверх ногами.

— А я и не ожидаю ничего лучшего, — усмехнулась девушка. — Все равно, убирать придется женщинам, пока мужчины будут ловить разбойников. Поэтому скорее мне, а не вам, следует все осмотреть, — она с вызовом посмотрела на мужа. — И, скорее всего, не вы, а я должна сказать: «Вам не следует ходить со мной».

Алина была восхитительна, когда вызывающе улыбалась. Джеймсу хотелось прямо сейчас, здесь, обнять и расцеловать ее. Он думал о том, существует ли где-то на свете хоть одна женщина, которая не потеряла бы присутствие духа во время сражения, а потом с улыбкой вошла бы в замок, где царит полный беспорядок. Джеймс вспомнил, как жена постоянно дрожала и ныла во время их первого путешествия в Норкасл, жалуясь, то на слишком грубую пищу, то на ограниченное, на сборы время, то еще на что-нибудь. Теперь Кларисса казалась совсем другой женщиной, не похожей на ту, прежнюю.

Алина взяла мужа за руку, и они вместе поднялись по лестнице. Пройдя по коридору, заглянули в каждую спальню, после чего поднялись на третий этаж.

— Боюсь, больше у меня нет сил смотреть на все это, — наконец со вздохом сказала девушка. — Может быть, оставим кладовые на завтра?

— Я не хочу даже думать о них, — почти простонал Джеймс.

— Но мы должны туда заглянуть, — возразила Алина. — И желательно до того, как вы пошлете за подмогой в Норкасл. Ведь в кладовых нас может ожидать та же картина, что и везде.

— Вы правы, — Джеймс стал спускаться вниз по лестнице. — А сегодня ночью нам придется расположиться лагерем во дворе.

— Да. Спальни абсолютно непригодны для того, чтобы в них ночевали.

— Мне не хотелось бы ночевать и во дворе. Думаю, из рва ужасно воняет. Но ничего другого не остается. Если мы разобьем шатры за пределами замка, на нас могут напасть разбойники.

— Я уверена, все будет хорошо, — беспечно сказала Алина. Однако, в душе невольно содрогнулась. Ей уже приходилось ночевать во дворах, но двор этого замка пребывал в столь же плачевном состоянии, как и все остальное.

Спустившись вниз, Алина улыбнулась мужу.

— Однако, во всем этом есть и кое-что хорошее. Джеймс недоверчиво усмехнулся.

— И что же это?

— То, что замок небольшой, а значит, его будет легче убрать.

Джеймс не мог не улыбнуться этим словам. Но потом сказал:

— Думаю, вам следует завтра же выехать в Норкасл. Я оставлю здесь небольшую группу людей, на случай нападения разбойников, остальные будут сопровождать вас до Норкасла и вернутся с подкреплением и всем необходимым. Вы же останетесь с Маргарет и Элизабет до тех пор, пока мы не наведем здесь порядок.

Алина удивленно посмотрела на мужа.

— Не хотите же вы сказать, что в замке будут убирать мужчины?

— Мы пошлем за слугами в Норкасл.

— Но зачем? Не вижу для этого причины.

— Затем, чтобы вам не пришлось терпеть неудобства, пока замок в таком состоянии. Я не взял бы вас с собой, если бы знал, что нас здесь ожидает. Чтобы привести все в божеский вид уйдут дни, даже недели. А пока здесь жить нельзя. По крайней мере, леди.

Алина поняла — ей выпадает прекрасный шанс ближайшие недели не жить рядом с Джеймсом. Она любит его и готова отдаться, поэтому должна бежать, тем более, Джеймс сам предоставляет ей такую возможность. И она просто обязана воспользоваться этой возможностью.

— Нет, — возразила Алина, взвесив все «за» и «против». — Это место как раз подходит для хозяйки замка. А где еще прикажете ей быть? И потом, отсылая меня в Норкасл, вы только потеряете время и нужных здесь людей. Вам следует поехать вместе со мной или дать много провожатых, а это затянет восстановление замка на неопределенный срок. Поэтому лучше, если вы со своими людьми займетесь наведением порядка или выслеживанием разбойников, — Алина не высказала того, что лежало у нее на сердце, не открыла главной причины, заставлявшей ее остаться — просто она не хотела расставаться с Джеймсом.

Тот долго смотрел на жену, потом улыбнулся и нежно поцеловал. Алина знала — он рад, что жена остается.

Во дворе для Алины соорудили нечто, похожее на шатер. От Норкасла до Чесвика был всего день пути, а потому материала для настоящих шатров не захватили. Вот почему место для ночевки Алины представляло собой несколько одеял, связанных веревками и прикрепленных к кольям. На этот раз девушке придется спать не на легкой походной кровати, на которой она отдыхала во время путешествия в Норкасл, а на расстеленных, на земле одеялах. Помогая Джемме устроить постель, Алина что-то весело мурлыкала себе под нос. Время от времени карлица обеспокоенно посматривала на нее.

Наконец. Джемма не выдержала:

— Алина, боюсь, как бы ты не накликала неприятностей на свою голову.

Девушка удивленно взглянула на подругу.

— Не понимаю. Что ты имеешь в виду?

— Ему, — Джемма кивнула в сторону Джеймса, стоящего во дворе, — вряд ли понравится роль обманутого.

— Знаю, — Алина опустила глаза. — Но что еще я могу сделать? Ведь я рассказала тебе все, о чем мы говорили с тем ужасным человеком.

— Я понимаю, тебе ничего, не остается делать, как и дальше следовать плану герцога. От этого зависит благополучие твоих родителей. Но если вы с сэром Джеймсом полюбите, друг друга, все еще больше осложнится.

— Я не позволю этому случиться.

— Неужели ты думаешь, что сможешь остановить такое чувство, как любовь? — скептически заметила Джемма.

— Джеймс не влюбится в меня.

— И ты хочешь разбить свое сердце из-за человека, который никогда не полюбит тебя?

— Не знаю. Я просто не знаю, что делать. Уверена лишь в одном — оставить сейчас сэра Джеймса нельзя, Танфорд не пощадит отца и мать. И потом я… — повернувшись к Джемме, Алина посмотрела на нее своими большими, грустными глазами. — Боюсь, что вообще не смогу оставить Джеймса. Если, конечно, он сам не прогонит меня. О, Джемма, уже слишком поздно, я люблю его.

Слезинки покатились по щекам девушки. Подбежав к подруге, Джемма обняла ее за плечи.

— Успокойся, девочка, не надо так расстраиваться. Может быть, все образуется.

— Но как? — всхлипывая, спросила Алина. — Если я расскажу Джеймсу правду или уйду от него, то подведу отца и мать. А если оставлю все, как есть, он, в конечном итоге, переживет самый большой позор и унижение в своей жизни. Когда я думаю, что ожидает Джеймса, то ненавижу себя. И он меня тоже возненавидит. Мне страшно при мысли, как он потом посмотрит на меня, что скажет.

— Но если будешь продолжать в том же духе, то сделаешь только, хуже.

— В каком таком духе? — спросила Алина, вытирая слезы.

— Ты прекрасно знаешь, что я имею в виду. Сегодня ночью вы будете спать в одной постели. И если он возьмет тебя…

— Нет! Он обещал, что сегодня со мной ничего не сделает, будет просто лежать рядом. Джемма пренебрежительно фыркнула.

— Я знавала предостаточно девственниц, которым рассказывали подобные сказки и которые на утро просыпались женщинами.

— Но Джеймс не обманет меня! — вспыхнула Алина. — Я верю ему.

— Когда дело касается самого ценного, что есть у женщины, мужчинам верить нельзя. И вовсе не потому, что они изначально стремятся обмануть. Но когда пускаешь мужчину к себе в постель, он перестает думать головой и начинает делать это другим местом.

— Джемма!

— Но это, правда, и тебе следует ее знать. Уже не один мужчина пытался добиться тебя. Или ты забыла, как твой распрекрасный сэр Джеймс отнес тебя той ночью к себе в комнату, и с каким трудом ты от него убежала? Но, если бы он не был так пьян, тебе это вряд ли удалось бы.

— Джеймс ни разу не обидел меня, — горячо возразила Алина. — Даже, когда я заслуживала. Он не станет принуждать меня.

— А ему и не потребуется принуждать. Он просто тебя уговорит. А может быть, и это не понадобится, ведь ты сама уже уговорила себя.

— Нет, я понимаю, что в этом случае совершу ошибку.

— Ты совершишь нечто большее, чем просто ошибку. Ты влюбишься в этого человека еще сильнее. Свяжешь себя с ним. Говоришь, он тебя никогда не полюбит, но не уверена в этом. А если сэр Джеймс тебя полюбит? Насколько больнее ему будет узнать, в конце концов, что ты его обманывала?

— Прекрати! — Алина прижала ладони к ушам. Джемма убрала руку подруги.

— Я понимаю, ты не хочешь меня слушать, но тебе придется это сделать. Если сэр Джеймс по-настоящему полюбит, тем больший удар обрушится на него. Он будет чувствовать себя еще более несчастным. И потом, разве сможет он проводить с тобой каждую ночь, наслаждаться твоим телом и совсем не любить тебя? На такое способен только человек без сердца.

— Нет. Джеймс не такой, — тяжело вздохнув, Алина опустила глаза.

— Но это еще не самое худшее, что может случиться. А если ты забеременеешь?

Вскинув голову, Алина растерянно уставилась на Джемму.

— Да. Ты должна знать: если ваши отношения дойдут до постели, это вполне может произойти. И что тогда будет с тобой и ребенком?

— Не знаю, — чуть слышно прошептала девушка.

— Ты должна все это хорошо обдумать, Алина.

— Знаю. Поначалу все было как нельзя лучше. Я избегала Джеймса, он сердился и тоже сторонился меня. Но сегодня, когда на нас напали разбойники, все изменилось. И теперь я просто не могу вести себя, как раньше. Как мне оставаться равнодушной к этому человеку? Ведь я люблю его.

Джемма вздохнула.

— Не знаю, девочка. Но ты должна что-то решить.

Оставив Алину раздумывать над ее словами, Джемма пошла, помогать готовить ужин.

Джеймс подошел к крыльцу замка и, обернувшись, посмотрел на лагерь, разбитый на скорую руку. В центре ярко горел костер, и по одну его сторону слуги раскладывали постели. На противоположной стороне стоял маленький шатер леди Клариссы. Свет, падавший от костра, проникал даже сквозь толстые шерстяные одеяла, из которых соорудили шатер, и Джеймс видел темный силуэт жены. Шатер был очень маленьким, а очертания фигуры Клариссы — едва различимыми, но все же Джеймс не мог отвести глаз. Интересно, ждет ли жена его прихода? Стоит ли вообще входить в этот шатер? Сегодня днем, когда он мечтал об их первой ночи, в первую очередь представлялась мягкая, удобная постель. Но теперь придется довольствоваться холодной и жесткой землей, застеленной парой шерстяных одеял, и неизбежным соседством слуг, расположившихся всего в нескольких метрах. Но даже при таких обстоятельствах перспектива ночи в одной постели с Клариссой, казалась Джеймсу весьма заманчивой. Но сможет ли он лежать рядом с ней, ощущать тепло прекрасного тела и не воспользоваться при этом ее беспомощностью? Джеймс знал, что Кларисса рано или поздно уступит ему. Но он хотел, чтобы она решилась на это сама, без усилий с его стороны, чтобы отбросила все свои страхи и сомнения. Джеймсу хотелось, чтобы свою первую ночь жена запомнила на всю жизнь, как что-то удивительно прекрасное. А торопливое сближение на одеяле, расстеленном на голой земле, в месте, где они далеко не одни, едва ли можно назвать прекрасным.

Глубоко втянув в себя холодный ночной воздух, Джеймс запрокинул голову. На небе ярко сияли звезды. Он попытался представить, какой окажется его жизнь с этой женщиной. Через несколько дней они устроятся в собственной спальне, и на лице Клариссы не будет даже тени испуга. Она успеет привыкнуть к тому, что рядом в постели лежит он, Джеймс, расслабится, и все ее сомнения исчезнут. А потом отдастся ему, и эта ночь будет незабываемой.

Жаль, что ожидание этой ночи столь мучительно.

Джеймс подошел к шатру, отдернул полог и, согнувшись, осторожно забрался внутрь. Жена лежала, укрывшись грубым шерстяным, одеялом, прекрасные волосы разметались мягкой шелковистой волной. Когда Джеймс откинул полог шатра, Алина села. Одеяло, которым она укрывалась, соскользнуло с плеч, открыв, светлую ночную сорочку, плотно облегающую грудь и руки. Материал был достаточно плотным и нисколько не просвечивался. Но одного вида жены в ночной сорочке Джеймсу было достаточно, чтобы возбудиться. Просто он подумал, что под сорочкой ничего нет.

— Вы пришли, — только и сказала девушка.

— Да. А вы не ждали меня?

— Не знаю. Поскольку придется ночевать здесь, в этом тесном шатре, а рядом другие люди… Я не была уверена, что вы все же желаете… — голос Алины дрогнул, и она замолчала.

— Я все равно хотел бы этого, где бы мы ни находились, здесь ли, в замке или где-нибудь еще, — беззаботным тоном ответил Джеймс и стал раздеваться.

При тусклом свете, проникающем сквозь тонкие стенки шатра, Алина наблюдала, как раздевается муж. Сбросив штаны и верхнюю тунику, он остался в нижней тунике, доходящей до середины бедра. Сильные, мускулистые ноги покрывали темные курчавые волоски. Алина попробовала представить, как выглядят под туникой его грудь и плечи, но ничего не получалось.

Забравшись под одеяло, Джеймс улегся рядом с женой. Легла и Алина. Их руки находились на расстоянии менее дюйма. Через какое-то время девушка повернула голову и посмотрела на мужа. Успев прочесть на его лице выражение неистовой страсти, Алина судорожно перевела дыхание и быстро отвернулась.

— Джеймс. Я хотела бы задать вам один вопрос. Обещайте ответить на него честно.

— Обещаю.

— Расскажите о том брачном договоре. Правда ли, что вы обманули моего дядю, как утверждает он?

— Да.

Услышав ответ Джеймса, девушка невольно вздрогнула и на какой-то миг лишилась дара речи. Ей вдруг захотелось плакать. Она уже успела свыкнуться с мыслью, что Джеймс не сделал Танфорду ничего плохого.

— Он предложил мне вас, — продолжал, Джеймс, — а взамен я должен был предать своего брата.

— Что?! — Алина была шокирована. Но потом вспомнила, что уже слышала что-то подобное в тот день, когда Джеймс похитил ее.

— Да. Танфорд хотел настроить меня против Ричарда, чтобы потом, убив с моей помощью Ричарда и Элизабет, стать опекуном Мэри и прибрать к рукам земли Норвенов. Я сделал вид, что согласился, и поставил в известность Ричарда. В конечном итоге, я, конечно же, не сдержал обещания и встал на сторону брата. Вот почему Танфорд так ненавидит меня. Я обвел вокруг пальца даже такого хитрого лиса, как он.

— О, благодарю вас, вы сняли тяжелый камень с моей души, — Алине было страшно даже думать, о чем просил Джеймса Танфорд, но слова мужа рассеяли последние сомнения. Он прибегнул к хитрости и, наверное, был не совсем честен, но Алина не могла винить его за это. Джеймс сделал все, чтобы обеспечить благополучие брата.

Алина повернулась спиной к мужу и чуть слышно прошептала:

— Спокойной ночи.

— Спокойной ночи.

Устроившись рядом с женой, Джеймс просунул руку ей под голову, а другую положил на живот. Алина ощущала спиной теплое мускулистое тело Джеймса, его сильные ноги. В беспокойстве, ворочаясь с боку на бок в ожидании мужа, она привела в беспорядок свою ночную сорочку и теперь ощущала на голых икрах прикосновение поросших жесткими волосками ног

Джеймса.

Девушка чувствовала, что уснуть ей не удастся. Мысли в голове путались, дыхание становилось прерывистым.

Джеймс потерся щекой о волосы жены. С его губ сорвался тихий стон.

— Какой мягкой подушкой будут для меня сегодня эти роскошные волосы, — прошептал он хриплым от волнения голосом.

Алина чуть слышно вздохнула. Ее тело стало вдруг удивительно чувственным — она ощущала и грубое прикосновение одеяла, и тепло руки Джеймса, лежащей на ее животе. Жаркое дыхание щекотало мочку уха и щеку, отчего по спине побежали мурашки.

«Это нечестно с его стороны», — думала Алина. Он, должно быть, не видит ничего особенного в том, что делает. Ведь до нее у него было достаточно много женщин. Но когда Алина почувствовала, как к бедру прижимается что-то твердое и упругое, то поняла, что Джеймсу так же нелегко выносить их близость.

— Я так хочу видеть твое тело, — прошептал Джеймс, осторожно гладя жену по волосам. — Твои волосы как шелковый огонь. Я так рад, что больше никто не будет или любоваться, — он зарылся лицом в густые, шелковистые волосы Алины, вдыхая их тонкий аромат. — Мне хотелось бы ощутить каскад твоих волос на своем теле, почувствовать их каждой клеточкой.

Представив себе картину, которую описал Джеймс, Алина задрожала всем телом. Скользнув по волосам девушки, рука мужчины легла на ее грудь. Прошлась по четким контурам ключицы, выделяющейся под тканью сорочки, и, опустившись еще ниже, обхватила небольшую упругую грудь.

— Так я и думал, — выдохнул Джеймс, чувствуя, как твердеет сосок в его ладони. — Твое тело уже не так боится меня, как твой разум, — он легонько пощекотал сосок большим пальцем, возбуждая его еще больше. — Слышишь? Ты уже почти не боишься меня.

Джеймс передвинул руку на другую грудь и принялся ласкать, чтобы она тоже стала упругой и возбужденной.

— Жаль, что не могу увидеть тебя сейчас обнаженной. Я так хочу видеть тебя всю!

— Нет, — с губ Алины сорвался стон. — О, Джеймс, прошу тебя, не надо!

— Ты права. Это зрелище может свести меня с ума. А я не хочу становиться сумасшедшим раньше времени.

Медленно скользя по животу, рука Джеймса легла на небольшой бугорок ее лона. Почувствовав руку мужа на самом чувствительном и сокровенном месте, Алина вздрогнула, но не попыталась вырваться. У нее не было для этого ни сил, ни желания. Согнув ногу, Джеймс слегка раздвинул коленом ноги жены, и его рука опустилась еще ниже, не переставая при этом нежно поглаживать лоно. Неожиданно Алина почувствовала, что место, которое ласкал муж, вдруг стало горячим и влажным. Ощутив то же самое, Джеймс тихо простонал:

— Ты хочешь меня.

— Да, — голос Алины дрожал. Джеймса охватило столь сильное желание, что он с трудом сдерживал его.

— Не сегодня, — прошептал он. — Только не сегодня. Но скоро.

Пальцы Джеймса нащупали горячий и влажный бутон. Алина вздрогнула и стала извиваться всем телом, кусая губы, чтобы сдержать рвущиеся стоны.

— Прошу тебя… нет, ты не должен… — в голосе девушки слышалась пылкая страсть.

— Я твой муж. И кто, как не я, имеет на это право? Я — единственный мужчина, который когда-либо дотронется до тебя. И я изучу каждый дюйм твоего тела, так же, как ты — моего.

Алина тихо стонала от захлестнувших ее изумительных ощущений. Она никогда не испытывала ничего подобного. Но хотелось чего-то большего, хотя она не знала точно, чего.

Но в следующее мгновение палец Джеймса проник еще глубже, и Алина поняла, чего хотела. От столь смелого вторжения в самую интимную часть тела, она тихо вскрикнула. Джеймс, уткнувшись лицом в шею жены, ни на секунду не переставал ласкать ее. Алина тихо стонала, извиваясь всем телом.

— О, какая ты сладкая, какая горячая, — шептал Джеймс. Ему было нестерпимо жарко. Телу не терпелось слиться с телом жены, войти в его жаркие глубины. Джеймс часто и прерывисто дышал, с трудом сдерживаясь, чтобы не наброситься на жену.

Наконец, он сумел совладать со своими чувствами и отдернул руку.

— Нет, — умоляюще произнесла Алина. — Пожалуйста. Я хочу…

— Чего? — рука Джеймса выскользнула из-под сорочки Алины и легла поверх на ее нежное лоно.

Девушке было приятно, но не шло ни в какое сравнение с тем, что она только что испытала. Ее бедра двигались навстречу руке мужа в ритме древнем, как само время.

— Я хочу большего.

— Знаю. И тоже этого хочу. — Джеймс с трудом заставлял себя лежать спокойно. — Я знаю, чего ты желаешь, и ты получишь это в полной мере. Но не сегодня ночью. Не сейчас.

Немного подавшись назад, Алина легла на спину и уставилась на мужа потемневшими от желания глазами. Одеяло сползло с ее разгоряченной груди. На шее блеснули бисеринки пота, а влажная сорочка красиво подчеркивала упругость груди. Джеймс еще никогда не видел женщины, более желанной, чем жена, и ему страстно хотелось сорвать с нее сорочку и увидеть стройное, нежное тело.

— А завтра, — пообещал Джеймс, задержав взгляд на груди Алины, — завтра мы продолжим наше занятие. Мы заставим твое тело желать меня еще сильнее.

— Боюсь, сильнее некуда, — тихо прошептала девушка. — Я вся словно объята пламенем.

От этих слов Джеймса охватила новая волна желания, и он поспешил закрыть глаза.

— Обещаю, ты станешь гореть еще сильнее, и это пламя будет в десять раз жарче того, что ты только что испытала, — он нежно погладил грудь жены. — Завтра я раздену тебя, и буду ласкать. Поцелую каждый дюйм твоего тела.

— Сейчас, — тихо попросила Алина.

— Нет, — Джеймс нехотя накрыл жену одеялом и прижал к себе. — Мы должны подождать. Тем слаще будет то, что ты испытаешь потом.