Вечерняя песня

Глава 20

Поскольку предполагалось, что Алина впервые едет в Лондон, она изо всех сил старалась изобразить восторг и возбуждение по этому поводу, но, и практически, ничего из этого не вышло. В голове шумело, к горлу подкатывала тошнота и, в довершение ко всему, в паланкине было нестерпимо душно. Джеймс, озабоченный тем, что Алина едва не лишилась чувств в тот злополучный вечер, настоял, чтобы она ехала с комфортом, а не верхом. Алина понимала, что ради нее муж пошел на большие и жертвы, ведь он терпеть не мог передвигаться так медленно. Сама она предпочла бы поездку верхом, но согласилась с предложением Джеймса из-за того, что все больше убеждалась в своей беременности и опасалась, как бы верховая езда не повредила ребенку.

Алине казалось, что путешествие никогда не кончится.

Хотя со всех сторон ее обложили подушками, и она могла в любой момент потянуться и изменить позу, от постоянного покачивания ее тошнило. А так как шторки были опущены для защиты! от пыли, в паланкине царила страшная духота. Но самой мучительной, пожалуй, была скука. Алина не могла в любой момент поговорить с Джеймсом, задернутые шторки мешали даже смотреть на мужа. Иногда, правда, он подъезжал, чтобы спросить, как она себя чувствует, но это было не то.

Когда впереди показались окрестности Лондона, Алина высунулась в окно, но шум и запахи быстро загнали ее назад. Свободно вздохнуть она смогла только, когда они добрались до городского дома Норвенов, и паланкин опустили на землю. Джеймс помог ей выбраться и повел в дом. Это был красивый дом, правда, не такой большой и величественный, как у Танфорда, но элегантный и расположенный в хорошем месте. Но лучше всего, пожалуй, то, что дом был в идеальном порядке.

Алина приветливо улыбнулась слугам, которые вышли им навстречу, после чего милостиво разрешила проводить себя наверх, в отведенную ей спальню. Она прилегла отдохнуть с дороги, но прежде поручила Джемме пробраться в дом Танфорда и разузнать все, что удастся, о Гарольде и Бере.

Джемма вернулась к ужину и поднялась к Алине, чтобы помочь ей одеться. По пылающим щекам подруги Алина поняла, что та только что вернулась. Прежде чем заговорить, Джемма внимательно огляделась.

— Все в порядке, — заверила Алина. — Мы здесь одни.

— Я нашла их, — прошептала Джемма. Сердце девушки учащенно забилось.

— С ними все в порядке? Джемма кивнула.

— Да, но они обеспокоены и боятся за тебя.

— За меня? Но ведь опасность угрожает именно им.

— Если ты осмелишься пойти против герцога, будет угрожать и тебе то же. Или, если твой муж узнает правду.

Алина вздохнула.

— Узнает. Я сама расскажу обо всем.

— Что? Нет! Ты не можешь этого сделать. Он убьет тебя!

— Ничего другого не остается. Но не бойся, Джеймс не станет меня убивать. Он всегда был терпим ко мне, даже, когда я вела себя отвратительно. К тому же, леди Элизабет уверяла, что Норвены не способны поднять руку на женщину.

— Когда он узнает, как ловко ты его провела, забудет обо всех своих принципах, — сухо заметила карлица.

Алина покачала головой.

— Нет. Все равно я должна это сделать. Тебе не удастся меня переубедить. Я сделаю все, что в моих силах, чтобы защитить тебя, но если из этого ничего не выйдет, тебе придется бежать. Джеймс вряд ли станет преследовать тебя.

— Но я боюсь за тебя.

— Не стоит. Давай больше не будем об этом говорить. Я хочу, чтобы ты рассказала все, что удалось узнать о моих родителях.

— Они пользуются относительной свободой, по крайней мере, днем. Но в последние несколько недель, с тех пор, как вернулись в Лондон, их стали запирать на ночь в комнате, а днем не выпускают из дома. В первый же день по приезде в Лондон, они хотели выйти, чтобы купить струны для лютни, но их не выпустили. В доме к ним относятся хорошо. Но я не представляю, как мы сможем вызволить их.

— Все равно придется попытаться это сделать. А что, если подкупить стражников? У меня есть драгоценности, которые подарил Джеймс.

— Не знаю. Можно попытаться. Но если наш план потерпит неудачу, Танфорду обо всем станет известно, и он вообще запрет Гарольда и Беру на замок.

— Да, ты права. Необходимо все хорошенько обдумать.

Однако, ломая над этим голову на протяжении всего вечера, Алина так ничего и не придумала. Она понимала, что должна что-то предпринять как можно скорее. Времени оставалось все меньше.

Ночью Алина прижалась к Джеймсу и стала ласкать его. Он удивленно посмотрел на жену.

— Мне казалось, ты еще не отдохнула после дороги. Ты уверена, что хорошо себя чувствуешь?

— Уверена, — Алина заглянула мужу в лицо, думая, что, возможно, в последний раз видит в его глазах любовь и нежность, а не презрение.

Подавшись вперед, девушка поцеловала Джеймса, и они слились в своей обычной жаркой страсти. Алина любила мужа с какой-то неистовостью, целовала и ласкала каждый дюйм его тела, словно пытаясь запомнить на те долгие одинокие ночи, что ожидали ее впереди. Посреди ночи они проснулись и снова любили друг друга. Когда же, наконец, обоих накрыла волна бесконечного наслаждения, Алина заплакала. Джеймс прижал ее к себе, целовал и взволнованно спрашивал, почему она плачет. Но девушка не могла объяснить причину слез и прижималась к мужу, пока, наконец, не заснула.

Джеймса несколько озадачило странное поведение жены, но в последнее время таким оно было постоянно. Ее нервы, казалось, были на пределе, она по пустякам раздражалась или плакала. А еще недомогание, которое мучило ее на протяжении всего пути в Лондон, как и в те два дня, когда они еще были в Бофорт Плейсе.

Джеймс уже стал подумывать, не беременна ли жена. На какой-то миг эта мысль обрадовала, но потом радость сменил страх. Он хотел, чтобы у него были наследники, именно потому и женился. Но никак не ожидал, что влюбится в жену. Теперь Джеймсу становилось не по себе при мысли, какому суровому испытанию он собирается подвергнуть свою дорогую Клариссу.

Потянувшись к жене, Джеймс крепко обнял ее и не отпускал от себя всю ночь.

Алина надеялась, что у нее еще есть время, чтобы вызволить родителей из тисков Танфорда, но, проснувшись на следующее утро, застала Джемму за подготовкой самых элегантных своих нарядов. На вопрос карлица ответила безжизненным голосом:

— Сэр Джеймс велел приготовить твои наряды. Сегодня он поведет тебя ко двору.

— Что?! — Алина резко села в постели, чувствуя, как от лица отхлынула кровь. Она не ожидала, что это случится так скоро, рассчитывая на день-другой в запасе.

Алина встала с постели. Ноги дрожали, ее знобило. Необходимо немедленно во всем признаться. Откладывать разговор дальше нельзя.

— Где он?

— Внизу.

— Ты должна спуститься и попросить его прийти сюда. Нет, подожди. Помоги мне одеться. Очень важно сейчас хорошо выглядеть.

Умывшись, Алина надела золотистую тунику, подчеркивающую необычный оттенок ее глаз. Потом попросила Джемму уложить волосы точно так же, как в тот вечер, когда Джеймс вернулся из похода против разбойников. Тогда они впервые занимались любовью. Алина не знала, успокоят ли эти воспоминания гнев Джеймса или еще больше распалят. Но она должна хорошо выглядеть.

Потом Алина опустилась на невысокую скамеечку у окна и стала ждать. В голове мелькали разные мысли, но не о том, что она сейчас, скажет Джеймсу, а воспоминания о его глазах и улыбке.

Когда муж переступил порог комнаты, Алина стремительно вскочила на ноги. Душа ушла в пятки, сердце бешено колотилось. Джеймс улыбался, а девушка боялась, что ее сердце вот-вот разорвется на части.

— Какая ты сегодня красивая. Но не кажется ли тебе, что все же стоит надеть шляпку? Генри, конечно, любит меня, но ведь и мужскому терпению есть предел.

— Я должна тебе кое-что сказать, — чуть слышно произнесла Алина, подходя к мужу. Она боялась, что в любую минуту упадет в обморок.

— Сейчас? Но ведь уже пора выходить.

— Прежде ты должен выслушать меня.

— Хорошо, — покорно согласился Джеймс и, скрестив руки на груди, приготовился, слушать.

Алина сделала глубокий вдох. Она не могла заставить себя говорить.

— Итак, Кларисса, любовь моя, в чем дело? — Джеймс направился к жене.

— Нет! — резко воскликнула Алина. Она знала, что не выдержит, если он дотронется до нее, и будет пристально смотреть в глаза. Алина опустилась на колени, надеясь, что это хоть немного смягчит гнев мужа. К тому же она боялась, что упадет.

— Кларисса! — Джеймс явно был озадачен. — Что ты делаешь? Встань. Что случилось.

— Я взываю к твоему милосердию.

— К милосердию? — повторил ошеломленно Джеймс и сердцем почувствовал что-то недоброе.

— О чем ты? Я ничего не понимаю.

— Я обманывала тебя.

Последовала долгая пауза, которую нарушил безжизненный голос Джеймса.

— И в чем именно ты меня обманывала? Словно нож вонзился в сердце девушки. От любви не осталось и следа, ее место заняли холод и безразличие.

— Я не леди Кларисса.

В воздухе повисла оглушительная тишина. Когда, наконец, Алина заставила себя поднять взгляд на Джеймса, тот смотрел на нее такими глазами, словно у нее появилась вторая голова.

Нервно облизав пересохшие губы, Алина продолжила:

— Это трюк Танфорда. Я не его племянница. А на эту роль он выбрал меня из-за моих рыжих волос. — Ты что, с ума сошла? — проворчал Джеймс. — Неужели ты думаешь, что я поверю в это?

— Ты должен это сделать, если не хочешь, чтобы герцог опозорил тебя сегодня перед королем и всем двором. Танфорд ждет, что ты появишься у короля и представишь меня, как свою жену. После этого он выступит вперед с настоящей леди Клариссой и, без сомнения, заявит, что ты пытаешься выдать за леди простолюдинку.

Джеймс побледнел, как полотно. Когда Алина беззвучно заплакала, он отвернулся.

— Прошу тебя. Ты должен мне верить.

— Я верю, что ты предала меня, — холодно обронил Джеймс после долгого молчания. — Но в какую ложь я должен верить теперь?

— Сейчас я говорю правду. Не ходи к королю.

— Но почему ты рассказываешь обо всем?

— Я не могу допустить, чтобы с тобой случилось такое, — Алина подняла на мужа полные мольбы глаза. — Пожалуйста, Джеймс, верь мне. Я люблю тебя.

— Не смей произносить эти слова! — вскричал Джеймс, резко оборачиваясь и обжигая Алину ледяным взглядом своих потемневших от гнева глаз. — Ведь ты не знаешь, что такое любовь!

— Прости меня, пожалуйста, прости. Я не знала, когда начала… поверила в то, что сказал о тебе Танфорд и… я вспомнила, как жестоко ты отнесся ко мне однажды. Тогда я не знала тебя.

— Я жестоко к тебе отнесся?! Да я никогда тебя не встречал!

— Нет, встречал. Ты просто не знаешь, что это была я. Меня зовут Алина, и я танцевала в труппе артистов.

Девушка смотрела на Джеймса глазами, полными слез. И он вдруг вспомнил эти огромные, золотистые глаза, сверкающие над восточной вуалью.

— Черт возьми! Ты та самая танцовщица — сарацинка!

Алина кивнула.

— Я намазала кожу ореховым маслом, и она казалась смуглой, а волосы и лицо ты, практически, не видел.

— К тому же, в тот вечер я был пьян, — безжизненным голосом добавил Джеймс. — И почти ничего не запомнил. Помню только желание, которое охватило меня, — он криво усмехнулся. — И как я раньше не догадался? Ведь так, как ты, меня никто не возбуждал.

Джеймс подошел к окну и, судорожно вцепившись в подоконник, выглянул на улицу. Наконец, он сказал:

— Значит, ты возненавидела меня и вместе с Танфордом решила отомстить, — скрестив руки на груди, он повернулся к жене и посмотрел на нее взглядом, холодным, как лед. — Но зачем ты теперь рассказываешь все это?

— Я не могу позволить, чтобы ты попался с ловушку Танфорда. Уже давно я поняла, как глубоко ошибалась в тебе и в герцоге. Ни один из вас не оказался таким, каким я представляла себе. Я поняла, какой страшный человек Танфорд и сколько горя он принес твоей семье, а… а тебя полюбила.

Джеймс презрительно скривил губы.

— Давай не будем больше лгать. Ты не любишь меня. Ты не кто иная, как проститутка, которую наняли, чтобы погубить меня, и теперь неизвестно почему решила предать и своего хозяина.

— Я не проститутка! — вспыхнула Алина, вставая с колен.

Джеймс удивленно поднял брови.

— А как еще тебя можно назвать? В постели мужчины ты заняла место другой.

— Ты прекрасно знаешь, что я была девственницей, когда ты овладел мною. Ты единственный мужчина, который когда-либо дотрагивался до меня.

— Это только доказывает, что ты приберегала свою девственность для более высокой цели. Какой бы дорогой ни была проститутка, она все равно останется проституткой.

— Я не соглашалась спать с тобой! Танфорд обещал вызволить меня до брачной ночи. Но обманул. Только теперь я поняла, что он и не думал выручать меня. Герцог хотел, чтобы ты спал со мной, и я стала твоей законной женой.

— Но если он не сдержал обещания, если бросил тебя на произвол судьбы, почему ты не перестала играть этот спектакль? Если поняла, с каким недостойным человеком связалась, почему не рассказала мне правду?

— Танфорд угрожал мне. Он держит у себя моих отца и мать и грозит расправиться с ними, если я откажусь выполнять его приказы. А еще я боялась твоей реакции. Я знала, этот обман приведет тебя в бешенство. Боялась, что ты убьешь меня. Или покалечишь, бросишь в темницу. Не знаю.

— Все это я могу сделать и теперь, — Джеймс приблизился к Алине вплотную.

Девушка изо всех сил пыталась унять охватившую ее дрожь.

— Да.

— Ты можешь назвать причины, которые могут помешать мне?

— Нет, — чуть слышно произнесла Алина. Она не могла заставить себя взглянуть в холодные глаза Джеймса. Он ненавидел ее, презирал, как она и думала. Алина чувствовала себя потерянной и разбитой, хотя Джеймс и пальцем ее, не коснулся.

— Возможно, мне следует убить тебя, — как ни в чем ни бывало продолжал Джеймс. — Наверное, мне доставит удовольствие прямо сейчас сомкнуть руки на твоей прекрасной белой шее и задушить тебя, — протянув руку, он обхватил шею жены и слегка погладил ее.

Но потом резко отдернул руку и отошел.

— Я должен подумать, как помешать планам Танфорда. И что делать с тобой, — направившись к выходу, Джеймс резко повернулся. — Ты останешься в этой комнате. К двери я приставлю охранника.

Из глаз Алины вот-вот готовы были брызнуть слезы, но она изо всех сил старалась их сдержать.

— Джеймс!

Он обернулся, глаза его метали молнии.

— Не называй меня так! Ты не имеешь на это права.

— Как же тогда мне тебя называть? — спросила Алина. Она могла ошибиться и то, что она сделала, было ужасно, но ни одному мужчине, даже ему, Алина не могла позволить унижать себя. — Сэр? Господин? После того, как столько времени делила с тобой постель?

— Мне все равно. Но прибегать к фамильярности, дозволенной только жене, не должна, потому что ты мне не жена.

Расправив плечи, Алина гордо вскинула голову.

— Я прошу милости не для себя, а для матери и отца. Они не имеют ко всему этому никакого отношения и не сделали ничего плохого, но Тан-форд не пощадит их, узнав, что я рассказала тебе правду. Позволь мне уйти. Позволь попытаться спасти их. Обещаю, что вернусь.

— Неужели ты считаешь меня настолько глупым, — усмехнулся Джеймс. — Ты останешься здесь, как я уже сказал, — он помолчал немного. — Кто твои родители? Где они?

— Их зовут Гарольд и Бера. Мой отец — артист, и сейчас они с мамой находятся в доме Танфорда, но им не разрешают никуда выходить и запирают в комнате.

— Откуда тебе это известно?

— Об этом вчера узнала Джемма, — Алина слишком поздно поняла, что выдала карлицу. Девушка изо всех сил стиснула зубы, в душе проклиная себя. Ей даже не удалось спасти от гнева Джеймса свою подругу.

— Ах да, Джемма. Ну конечно. Карлица. Теперь я вспомнил, что в труппе было два карлика.

— Джемма не сделала ничего плохого, клянусь. Она отговаривала меня от всего этого. А со мной пошла только для того, чтобы защищать.

— И нагло лгать все эти месяцы, как делала ты. Мне давно следовало бы понять, что для служанки ты слишком хорошо к ней относишься.

— Не наказывай Джемму, прошу тебя. Она здесь ни при чем. Умоляю тебя, обрати весь гнев на мою голову.

Джеймс ничего не пообещал, сказав только:

— Я посмотрю, что смогу сделать для твоих родителей. А пока ты останешься здесь, — открыв дверь, он бросил через плечо, не глядя на Алину:

— Спрячь свои волосы. Не хочу больше их видеть.

И с этими словами ушел.

Алина провела остаток дня в своей комнате, размышляя об объяснении с Джеймсом и о том, что творится по ту сторону двери. Она не видела ни Джемму, ни кого-либо другого, кроме охранника, принесшего поднос с едой в обед и вечером. Спустя какое-то время в сопровождении того же охранника в комнату вошел Эверард, слуга Джеймса, и забрал вещи своего хозяина. Он посматривал на Алину лишь краешком глаза, да и она не предпринимала попытки заговорить. Девушка знала, что сегодняшнюю ночь проведет одна, и все же больно было видеть, как слуга уносит из комнаты вещи Джеймса.

Наконец, когда почти догорели свечи и были Выплаканы все слезы, Алина отправилась спать. Она долго не могла уснуть и только под утро забылась тревожным, беспокойным сном. Когда же, наконец, проснулась, то почувствовала себя немного лучше.

Вскоре в комнату вошла служанка с завтраком. Поклонившись, она сказала:

— Госпожа, ваш супруг велел мне помочь вам одеться. Он сказал, что сегодня вы с ним идете ко двору.

— Что? — Алина резко села в постели и во все глаза уставилась на служанку. — Ты уверена? Что он тебе сказал?

— Только это, — девушка растерянно смотрела на хозяйку. — Больше я ничего не знаю.

Конечно, откуда служанке знать что-то еще. Наверное, Джеймс решил сыграть с Алиной в кошки-мышки, оставляя ее в полном неведении. От этой мысли ей стало страшно. Встав с постели, Алина умылась холодной водой, чтобы смыть следы слез, облачилась с помощью служанки все в ту же золотистую тунику и украшения с топазами. Тщательно уложив волосы, она прикрыла их шляпкой, украсив ее ожерельем, которое подарил Джеймс. Это придавало девушке несколько экзотический вид и подчеркивало красоту необычных золотистых глаз. Алина взволнованно рассматривала себя в зеркало, которое держала служанка. Пусть Джеймс увидит ее такой, неужели и тогда в глубине его глаз не растает лед?

Алина вышла из комнаты величественной, царственной походкой, прекрасно зная, что никто сейчас не осмелится усомниться в благородности ее происхождения. Она, не спеша, прошла по коридору, спустилась по лестнице, не желая показывать Джеймсу, что торопится.

Он ожидал внизу, возле лестницы, но, спустившись, Алина едва ли удостоила его взглядом. Она пробежала глазами по зале в поисках Джеммы, но кроме Джеймса и его людей, собравшихся сопровождать их во дворец, никого не было. Джеймс с официальным видом предложил жене руку, и та оперлась на нее, при этом супруги не смотрели друг на друга и не обменялись ни словом.

Поездка во дворец прошла в абсолютном молчании. Время от времени Алина украдкой бросала взгляд в сторону Джеймса. Он казался холодным, точно высеченным из камня. Она с трудом узнавала его и снова стала смотреть прямо перед собой. Ее нервы были на пределе. Девушка никак не могла понять, какую участь уготовил ей Джеймс. Его взгляд был задумчивым и отстраненным. Алина чувствовала, что ей приготовили какое-то испытание, но какое именно, не знала и даже не догадывалась.

Когда впереди показался дворец, Джеймс повернулся к ней и очень тихо спросил:

— Как тебя зовут? Назови свое настоящее имя.

— Алина, — удивленно ответила девушка. Какому испытанию он собирается подвергнуть ее перед лицом всего двора? Неужели расскажет, как они с Танфордом обманули его? Алина сомневалась, что Джеймс способен на такое, ведь этим он бы выставил на посмешище самого себя. Но что, если ничего лучшего он не придумал? Танфорд, конечно же, это переживет. Он герцог, и в его хитрости и коварстве уже успели убедиться многие. Эта выходка, как и предыдущие, сойдет ему с рук. Она же, Алина, станет объектом унижения, насмешек и оскорблений. И никто ее не пожалеет.

Супруги проходили по залам дворца, направляясь туда, где находился король и его приближенные. Слуги у двери узнали сэра Джеймса и, поклонившись, открыли перед ним дверь. Супруги вошли в большую залу, показавшуюся Алине слишком шумной и многолюдной. Медленно пробираясь сквозь толпу собравшихся, Джеймс и Алина подошли довольно близко к трону, на котором восседал невысокий, рыжеволосый мужчина.

Когда король заметил Джеймса, его лицо расплылось в улыбке, и он жестом подозвал супругов к себе.

— Джеймс! Иди же сюда. Я стал уже беспокоиться, куда ты запропастился.

Джеймс с женой подошел трону. Алина успела разглядеть ехидно улыбающееся лицо Танфорда. Ощущая сильную дрожь в коленях, она боялась, что вот-вот потеряет сознание. Но продолжала идти, гордо вскинув голову. И вот, наконец, они стоят перед королем.

Джеймс изящно поклонился Генри, а Алина присела в глубоком реверансе. Она хотела остаться в этом положении, но король сам помог ей встать. Девушка посмотрела в его мерцающие, голубые глаза. Король был лишь немногим выше ее самой, а его тело на тонких ножках напоминало бочонок. Но в его облике было что-то притягательное. Алина слышала, что он измучил придворных частыми путешествиями и своей неуемной энергией.

— Итак, Джеймс, — весело начал король, с улыбкой поглядывая на Алину. — Кто эта красивая леди, которую ты привел с собой?

Джеймс, улыбаясь, ответил:

— Ваше Величество, эта леди — моя жена.