Вечные следы

РУССКИЙ ТРУЖЕНИК В ПЕКИНЕ

Некоторые открытия сначала совершаются за письменным столом. Это относится и к архивным поискам, что хорошо знакомо тем, кому приходилось ими заниматься. В моей Тихоокеанской картотеке несколько лет лежали и дожидались своей очереди материалы об Илларионе Рассохине (Россохине), русском знатоке Китая, прожившем долгое время в Пекине.

Однажды, просматривая эти материалы, я подумал, не найдется ли в них путеводной нити к новым данным о Рассохине.

В одном из источников мелькнуло короткое указание о связях Рассохина с Казанью. Поскольку в Казани в разное время жили замечательные ученые — знатоки Востока, архивы города должны были содержать богатые сведения о восточных странах. Я сообщил директору библиотеки Казанского университета М. К. Андрееву свои соображения о «китайских» материалах и попросил их поискать.

Скоро из Казани пришли исписанные крупным почерком листки с перечнем русских рукописей о Китае. И в этом списке был упомянут Илларион Рассохин!

Вот что мне было известно к тому времени об Илларионе Рассохине.

Уроженец Сибири, он юношей поступил в «монгольскую» школу, открытую в 1725 году в Иркутске. Бурятский лама Лапсан, впоследствии — Лаврентий Нерунов, и Николай Щелкунов учили Иллариона Рассохина монгольскому письму. Прошло два года, и юношу решили послать в Пекин вместе с двумя другими учениками ламы Лапсана.

В 1727 году в Китай отправился торговый караван под начальством Л. Ланга и Дмитрия Молокова. С этим караваном и отправились в путь трое юношей из «монгольской» школы в Иркутске. На второй день рождества 1727 года русские путешественники пришли в Пекин.

В столице Китая вскоре был утвержден русско-китайский договор о вечном мире, о границах, торговле, о постройке в Пекине русского посольского и торгового подворья. В договоре был пункт, прямо касавшийся юного ученика из «монгольской» школы в Иркутске: русские получили право держать в Пекине трех священников и шесть молодых людей «для узнания китайского языка». Русская Духовная миссия в деле изучения Китая и его культуры намного опередила Западную Европу.

Илларион Рассохин обучался вместе с Иваном Быковым, впоследствии выдающимся знатоком маньчжурского языка; в Пекине тогда жили также Михаил Позняков, Герасим Барщиков, Алексей Владыкин, Иван Пухарт. Они прибыли из России позже Рассохина.

В одной из бумаг архива Академии наук под 1734 годом есть упоминание о том, что в Пекине живет русский студент, «который в сочинении китайского лексикона в Китайской земле трудится». Речь, видимо, идет либо о Рассохине, либо об Иване Пухарте.

В так называемых «Портфелях» Миллера лежит помеченный 1736–1737 годами план Пекина. На нем обозначены посольский двор, кладбище и русские церкви. Вместе с планом Пекина в этих бумагах хранился и «журнал» похода русского каравана в Китай «через Наунскую дорогу», то есть через Маньчжурию, и возвращение его другим путем — пустыней Гоби на Кяхту. Рассохин писал примечания к «Журналу».

В 1737 году Илларион Рассохин со своим старым знакомым Л. Лангом и «комиссаром» каравана Ерофеем Фирсовым вернулся на родину.

Затем Рассохин, вероятно, вместе с Фирсовым отправился из Чикойской Стрелки (русская крепость на реке Чикой, неподалеку от Кяхты) водой на Иркутск и Москву. Четыре дощаника были нагружены самоцветами, шелком, серебряной и золотой утварью и слитками, чаем — «джуланом» и «манихвалом», финифтью… Среди этих даров Китая находились четыре больших ящика с пекинскими книгами и рукописями. Трудно сказать, что именно было и этом плавучем книгохранилище. Но, без сомнения, Рассохин вез в Россию отпечатанное в Пекине в 1723 году описание путешествия китайского посольства к хану волжских калмыков Аюке. Примечательно, что это посольство, пропущенное через Сибирь с согласия Петра Великого, возглавлялось начальником русского каравана Петром Худяковым. Об этом свидетельствует статья в третьем томе известного словаря Плюшара.

Отчет о походе из Пекина на Волгу был составлен китайским толмачом и историком Тулишеном, сопровождавшим посольство к Аюке в 1712 году. К сочинению была приложена редкостная карта Сибири. Впоследствии Илларион Рассохин перевел записки Тулишена, надписи на карте и напечатал их в «Ежемесячных сочинениях» (1764). Забавно описывая ископаемых сибирских мамонтов и считая, что они обитают в подземных норах, Тулишен лишь повторял слова своего августейшего покровителя китайского императора-маньчжура Кан-си (1662–1723), который в одном из своих сочинений писал о Фен-шю — подземной крысе Севера величиною со слона.

Сразу же после возвращения на родину Рассохин был произведен в прапорщики «за сыскание географической карты всего Китайского государства и за перевод ее». Произошло это в 1738 году, а карта Кан-си, как уже сказано, попала в Россию еще до смерти Петра. Какую же карту «сыскал и перевел» Рассохин? Нам это пока неизвестно, одно лишь несомненно — Рассохин привез ее в Петербург ранее, чем она попала в Западную Европу.

Позднее, в 1745–1746 годах, Рассохин перевел вместе с Василием Кузнецовым и Егором Павинским новую большую карту Китая, а спустя три года — атлас китайских земель из четырехтомной книги Дюгальда.

…— Вот Рассохин, — сказал казанский искатель рукописей М. К. Андреев, придвигая ко мне долгожданную книгу. — Писал собственноручно…

Кто из историков не знает грубоватой бумаги XVIII века с лазоревым оттенком и водяными знаками, похожими на гербы?

Илларион Калинович обладал прекрасным почерком. Искусные нажимы гусиного пера образовывали четкий узор, то тонкий, как волос, то жирный — во всю ширину расщепа…

«Краткое известие Дайцинского или Китайского государства… о маньчжурских ханах…» — читал я обширный заголовок рассохинской рукописи о состоянии китайского столичного города Пекина. — «Собрано из разных книг и переведено на российский язык через прапорщика Лариона Рассохина».

Год составления рукописи указан не был. Но мы помним, что чин прапорщика И. К. Рассохин получил в 1738 году. Следовательно, только после этого он закончил работу над книгой.

Можно думать, что именно Рассохин составлял и план Пекина 1736–1737 годов, о котором я уже упоминал. В «Кратком известии» он писал о крепостных стенах и воротах китайской столицы, составил несколько таблиц с различными учетными сведениями о Пекине. Затем следовала глава «С какого года манджурские ханы стали писатца ханами, где прежде государствовали, сколько было всех ханов, как называетца и сколько лет который хан государствовал…».

Далее Рассохин поместил в своей рукописи нечто вроде биографического словаря о китайских императорах вообще — плод упорного и вдумчивого изучения десятков, если не сотен, китайских книг и рукописей. Вероятно, в Пекине Рассохин был вхож в библиотеку, собранную грудами императора-писателя Кан-си. Это огромное книжное собрание находилось при Ученой коллегии, и доступ туда был открыт далеко не каждому. Но мы знаем, что Илларион Рассохин в Пекине пользовался особым покровительством Трибунала внешних сношений и ему даже поручали обучение молодых китайцев русскому языку. Об этой русской, «рассохинской». школе в столице Китая пока ничего не известно.

Сокровища библиотеки Кан-си, очевидно, были основным источником знаний для Рассохина. Ко времени его пребывания в Пекине знаменитая библиотека насчитывала до десяти тысяч книг. Она была разделена на множество отделов, облегчающих поиски книг и рукописей.

Рассохин, конечно, не мог обойтись без «Кан-си цзы дянь» — огромного словаря, изданного в царствование Кан-си, или «Ду-мынь цзи люэ» — исторического очерка постройки крепостных ворот Пекина и сочинения о состоящих из маньчжур войсках Багряного и Лазоревого флагов.

Сведения о жизни и трудах И. К. Рассохина пришлось собирать по крупицам. Поэтому казанская рукопись № 1550, занесенная в описи университетской библиотеки, справедливо представляется мне подлинным самородком среди этих крупиц. Она еще ждет своего исследователя.

Остается рассказать о жизни и трудах Рассохина после его возвращения из Пекина. Искушенный в китайских делах, русский прапорщик в 1741 году числился переводчиком и преподавателем китайского и маньчжурского языков при Академии наук в Петербурге.

В этом же году он просил себе в помощники «крещеного китайца» Федора Петрова (Джогу), жившего в то время в Москве… Но вместо Джоги к Рассохину послали четырех «солдатских детей», в числе которых были Леонтий Савельев и Яков Волков. Их было велено обучать китайскому языку. Правой рукой Рассохина с этого времени сделался Иван Пухарт, года три проживший под кровлей русской миссии в Пекине. Через пять лет солдатские дети, одолев китайскую грамоту, свободно читали книги и рукописи, привезенные из-за Великой стены. Федор Петров-Джога, в свою очередь, обучал чтению иероглифов другого русского китаеведа — Алексея Леонтьева.

Впоследствии Рассохин вместе с учеником почтенного Джоги перевел «Маньчжурскую историю».

Около 1750 года промелькнуло известие о том, что Илларион Рассохин закончил составление «Разговорника» на русском, маньчжурском и китайском языках. В то время он совмещал свои ученые занятия со службой в Книжной палате — так называлась книжная лавка Академии наук, помещавшаяся на Васильевском острове. Тогда же в первом русском научном журнале «Ежемесячные сочинения к пользе и увеселению служащие» были напечатаны некоторые его труды, в том числе «Известие о шелковых заводах в Китае».

По всей вероятности, Илларион Рассохин в те годы был живым справочником по китайским делам. С ним должны были советоваться, когда в Пекин отправлялись с торговыми караванами ученые монахи и светские ученики знаменитой Пекинской миссии. В 60-х годах XVIII века в Пекин ездили русский посол Василий Татищев, полковник Иван Кропотов, Федор Бакшеев. Последний стал известен потом как составитель первого маньчжурско-русского словаря, оставшегося, как и многие труды наших первых знатоков Китая, в рукописи. В последние годы жизни Иллариона Рассохина для деятельности в Китае готовились такие его последователи, как Алексей Агафонов и Александр Игумнов.

Алексей Леонтьев, побывав в Пекине, вывез оттуда разные книги и рукописи, в том числе и книжку «Депей Китаец», которая была переведена Леонтьевым и вышла в 1771 году, когда Рассохина уже не было в живых. Проведя десять лет на русском подворье в Пекине, Леонтьев перевел «Четырехкнижие» Конфуция, труд о происхождении маньчжуров и книгу по географии Китая. Это были героические годы русского китаеведения, и, рассказывая о Рассохине, нельзя не вспомнить о его современниках и продолжателях. Они, в свою очередь, были предшественниками величайшего русского знатока истории и культуры Китая — Иакинфа Бичурина.

Скудные сведения о Рассохине обрываются на 1762 году. В это время он еще состоял переводчиком при Академии наук. Есть предположение, что он умер около 1770 года, прожив на свете 50 лет.