Ведьма без имени

Глава 13

Звук воды, шедший через открытые окна, вторил моему намеренью, когда я сидела, скрестив ноги на сланцевом прилавке в пределах защитной пентаграммы, и аккуратно вырисовывала спираль еще меньшего размера на основании крошечной бутылки. Я едва дышала, мой весь мир сузился к золотому жару стекла и тонким линиям серебра, вытекающим из стилуса. Успокаивающие волны бились пульсом мира, всегда существующие, редко замечаемые и соединяющие каждый момент прошлой жизни с настоящим.

Сказать, что это чувствовалось так, будто я была связана со всем и со всеми, было преуменьшением.

Я дошла до центра. Подняв стилус, я не хотела двигаться. Я была довольна, и, тем не менее, знала с непоколебимой уверенностью, что было важно, а что нет.

Айви, подумала я, и удар страха прорвался через мой запутанный мир. Капля серебра дрожала на кончике стилуса, и я задержала дыхание, когда убрала стилус от бутылки.

– Я думал, что потерял тебя там, – сказал Трент, удивляя меня, и я подняла глаза, улыбаясь, как раз когда серебро капало на прилавок.

– Я должна сделать перерыв, – сказала я, вручив ему бутылку. Около меня стояло больше дюжины отвергнутых бутылок, чтобы заставляло меня чувствовать себя виноватой из-за того, что я использовала серебряные чернила моей мамы. Они не были непомерно дорогими, но мы тоже не могли растопить серебро и снова использовать его. Нужно было уничтожить все неправильные бутылки.

Ничего не говоря, Трент поставил бутылку вниз, изменив ее вид, чтобы она выглядела, как вещь странной формы. Я потянулась к потолку. Моя спина хрустнула, а ноги запротестовали, когда я скользнула к краю стола и встала на кафельный пол. Солнце уже перевалило за зенит, но не было близко к закату, по-прежнему создавая блики яркого света на воде, которая отображала волнистый, расслабляющий узор.

– Хорошо? – произнесла я, зевая, и он отступил от бутылки. Мне очень нравилась его улыбка.

– Хорошо смотрится, – сказал он, беря бутылку из-под стола. – Давай посмотрим, резонирует ли она.

Это был реальный тест, и я видела, как его фокус стал отдаленным, когда он, так или иначе, поместил свое сознание в спираль. Он начал шептать эльфийские слова, резонирующие вдоль серебра, и я вздрогнула, когда почувствовала небольшое напряжение, когда моя душа узнала зов.

– Отлично. – Выдохнув, он моргнул, возвращая взгляд ко мне. – Смотри. Линии фактически пылают.

Взволнованно я покачала головой, когда он протянул мне бутылку.

– Э, нет, спасибо, – сказала я, затем добавила, когда он вопросительно посмотрел на меня, – Я могу привлечь больше внимания, чем хочу.

– Мистики? – Глядя на меня зелеными выразительными глазами, он положил бутылку в мою руку. – Твоя аура потеряла большую часть своего блеска вчера. Думаю, ты ускользнула от них. Они, вероятно, на пути в Сент-Луис.

Я распахнула рот, облегчение поразило меня до глубины души.

– Серьезно?

Он кивнул, и я взяла бутылку, улыбаясь от мысли о загнанных в угол мистиках, медленно пересекающих ту же самую местность, по которой мы разгуливали в прошлом году. Выдохнув, я попыталась поместить свое сознание в бутылку. Это отчасти было похоже на сосредоточение внимания на моем пупке, и я прошептала слова призыва.

– Tislan, tislan. Ta na shay cooreen na da.

Мир стал менее важным... и, вспомнив успокаивающее онемение, проскользнул между трещин действительности, поднявшейся, чтобы окутать меня, растворив в словах, медленно вращающихся в кругу звука и усталости.

Пока острый толчок не вытащил меня. Я вскинула голову и моргнула, когда уставилась на Трента. Он был прямо передо мной, его руки лежали на моих, все еще обернутых вокруг бутылки. Беспокойство вспыхнуло в нем, и он быстро это скрыл.

– Я забираю ее, – сказал он, используя больше силы, чем ожидалось, и выдернул у меня бутылку. – Больше этого не делай.

– Значит, работает? – Я затаила дыхание, расцепила руки и с силой потерла их.

– Думаю, что ты почти влезла туда сама. – Нахмурившись, он поставил бутылку на противоположный стол, где не было никакого шанса спутать ее с чем-то ненужным. – Думаю, что это хорошо работает, но я все-таки поместил туда каплю крови как приманку.

Я кивнула, не настолько радуясь, настолько думала, что буду. Мое намерение состояло в том, чтобы помочь Айви, но что, если бы заклинание сработало так, что вытянуло бы здоровую душу из здорового человека? Дерьмо на тосте, я только что повторно изобрела демонское проклятие из эльфийского?

– Возможно это не очень хорошая идея.

Грохот неправильных бутылок испугал меня, когда Трент рукой смахнул их в ту же самую коробку, в которой мы их нашли.

– Я вижу, о чем ты думаешь, – сказал он, возвращая коробку на стол. Слабо улыбаясь, он приблизился. – Я не терял меня. Думаю, что это только потому, что ты намечала. Или возможно, потому что ты сосредотачивалась весь день, рисуя спирали. – Он сжал мое плечо, чтобы я посмотрела ему в глаза. – Бутылка никого не втянет без приманки.

– Надеюсь. – Мои мысли повернулись к вопросу, чью кровь я должна использовать. Кровь Айви была той, к чему привыкла ее душа, но моя кровь могла быть тем, чего жаждала ее душа.

– Ты все сделала хорошо, – сказал он уверенно, когда отодвинул неиспользованные бутылки к задней части столешницы. У моей мамы было самое превосходное место для заклинаний. Мы использовали приблизительно одну треть пространства, разложившись так, чтобы минимизировать возможную грязь. Было уже поздно, и я щурилась на клонившееся к закату солнце, когда мой желудок заурчал. Мы провели здесь весь день, даже не прервались на реальный обед, хотя Трент совершил набег на кухню, чтобы принести сидр, нарезанные яблоки и немного земляники. Мой взгляд переместился к пустой тарелке у очага. У моей мамы был здесь маленький райский уголок. Она его заслужила.

– Это отличное заклинание, – сказал Трент, беспокойство сдвинуло его брови на мое длительное молчание. – Думаю, что ты должна зарегистрировать его, прежде чем кто-то еще скопирует его.

Вспышка гордости оттолкнула мое беспокойство.

– Мы еще даже не знаем, сработает ли это. – Взволновано я взяла тряпку, смоченную солевым раствором и начала вытирать столешницу. У нас не было реального способа проверить заклинание, но мои мысли вернулись к Айви, когда я медленно чистила прилавок. Если бы у меня не было двух бутылок, то она отдала бы единственную Нине.

Я посмотрела на солнце, все еще довольно высокое над водой. В Цинциннати уже темно.

– Я могу сделать еще одну, прежде чем сядет солнце, – сказала я мягко. Я знала, что Трент хотел выйти на пляж, но я не знала, сколько времени продлиться этот мирный перерыв.

– У нас есть время. – Наклоняясь, он быстро поцеловал меня перед тем, как поднять коробку с ненужными бутылками и направиться вниз по коридору. – Могу поспорить, что где-нибудь есть гриль. Я могу сделать шашлыки и рис.

Мою щеку покалывало там, где он меня поцеловал, и я коснулась ее.

– Мммм, звучит хорошо. Это не должно занять много времени. Я могу нарезать овощи.

Кивнув, он направился вниз в открытую гостиную с коробкой с бутылками в руках.

Звук океана снова стал очевидным, пьянящее тепло, исходящее от песка, шло вместе с ним. Мои руки были влажными от соленой воды, и я пошла, чтобы ополоснуть их. Я должна была изменить пентаграмму для нового заклинания. Я знала слова наизусть теперь после каждой неправильной бутылки. На бутылку не просто делалось заклинание, это были двадцать минут подготовительной работы для поглощающей и отвечающей магии, которая шла вместе с чарами.

Мокрыми руками я потянулась к бумажному полотенцу с летучими мышами и помидорами на нем для Хэллоуина. Дрожь слегка колебалась через мою ци, заставляя меня застыть. Из ниоткуда на меня вылился злобный умысел. Шепот волн замедлился, ослабев, когда звук древних барабанов пульсировал во мне, поднимаясь, убывая, возвращаясь еще более настойчиво с мыслями о мести и намерении наказать. С затуманенным зрением, я потянулась к столу. Поднялось чувство ненависти, пока оно не просочилось через мою ауру, блестя, как злой пот. Это было нападение...

С кружащейся головой, я споткнулась об стол, хватаясь руками за талию, сверкающее, затаившее дыхание напряжение шло через меня, как будто ища, заглядывая под уплотнения черной копоти на моей ауре для чего-то. Я широко распахнула глаза, когда почувствовала ищущее намерение, обернуться вокруг моего ци… и забрать меня с собой.

Стоп! подумала я, когда дернула себя назад, паникуя, когда инородное ощущение удвоило свое усилие, напав на мою душу с большим требованием. Барабаны отступили к моему ядру, и я ахнула, когда древние ритмы выбивали наказание, и мой страх открыл трещины, чтобы они могли углубиться.

Отпусти меня! прокричала я, когда проклятие взяло на прицел другую мою часть. Это было нападение, ищущее что-то во мне, чтобы развернуться в полную силу.

Убирайся! потребовала я, но не могла обернуть свое желание вокруг этого. Это было похоже на дым, уклоняющийся от меня, будто меня даже там не было. Я потянулась к лей-линии, потрясенная, когда она вырвалась из моей хватки. Она была повреждена тысячами лет землетрясений, и я не могла схватить ее, как делали те, кто жил на побережье.

Мой пульс бешено стучал. Колени подогнулись, и я рухнула на пол, когда проклятие влезало в меня, используя мой собственный страх, для своей защиты. Мир наклонился и задергался, когда оно приспособило свою хватку как акула на рыбе. Барабаны гремели. Мое сердце билось в такт с ними. У меня не было того, что было необходимо, чтобы проклятие подействовала в полную силу, но с каждым ударом, оно заглатывало меня дальше.

Кряхтя, я почувствовала, как мои ладони ударились о кафельный пол. На одно мгновение барабаны и громоподобный удар проклятия были упрямыми. Мое дыхание вошло с удушьем, и мельком я увидела солнце и синюю плитку. С ними пришло понимание, что я была поймана базируемым ритмом проклятием. Если бы я смогла найти одну крошечную разделяющую часть, я могла бы выбраться. Я должна была сбить пульс из синхронизации с барабанами.

В ужасе я задержала дыхание и сжалась на плитке. Прижав колени к груди, я закрыла глаза. Мой пульс соответствовал барабанам, и проклятие стало сильнее. Паника была белым горячим каскадом, и легкие горели. Я должна была сдвинуть пульс. Это был мой единственный шанс.

От-пу-сти, требовало проклятие, когда искры вспыхивали передо мной, а легкие горели. Я. Не. Буду. Дышать.

А затем... мое сердце запнулось, пропуская удар.

Этого было достаточно.

Со щелчком проклятие, держащее меня, сломалось. Я ахнула, будто выныривая из океанских глубин, втягивая воздух, будто это было само небо. Мой пульс участился. Барабаны противоречили ритму моего тела… и они не могли снова найти его. Я уперлась руками в холодную мозаичную плитку, слабая, когда лежала там и дышала. Голова болела, меня тошнило.

– Рейчел!

Это был Трент, и я застонала, когда он усадил меня. Его руки были горячими, почти обжигающими.

– Не так быстро, – прошептала я, с все еще закрытыми глазами.

– Боже мой, – сказал он, когда сел на пол и обнял меня. – Ты ледяная. Что произошло? Я почувствовал это уже внизу!

Дрожа, мне удалось распахнуть веки.

– Ничего, – прокаркала я. – Я ничего не делала. Я чистила стол. Было похоже… – Я усиленно дышала и задержала дыхание, чтобы попытаться замедлить его. – Что-то напало на меня, – сказала я, затем глубоко вздохнула. Я ничего не могла поделать и уткнулась в него, мне было холодно и тошнило. – Оно было нацелено на меня. Оно было нацелено на меня, но не меня.

Он молчал, и, понимая, что я не внесла никакой ясности, я открыла глаза.

Я на полу, подумала я, затем подняла руку, чтобы коснуться его плеча. Потребовалось большое усилие.

– Я в порядке, – сказала я, но он не позволил мне встать. – Это было проклятие. Оно не вошло в полную силу. Элемент вызова отсутствовал. У меня его не было.

Хорошо, это тоже не имело много смысла, но было трудно объяснить. Кто делает проклятие, которому нужно что-то от жертвы, чтобы узнать ее? Очень сложное, заклинание на определенного человека? Но тогда почему это не нашло то, в чем нуждалось?

– Элемент вызова отсутствовал? – эхом отозвался он, и я слегка дернула головой.

– Оно искало мой разум, и когда не нашло его, оно попыталось призваться, так или иначе. Мне удалось отбить его. Я не думаю, что, могла бы остановить его, если бы оно нашло то, что хотело.

Трент нахмурился.

– Хорошо, – сказал он, сильно обнимая меня руками. – Больше никаких чар на сегодня, – добавил он, и мой желудок сжался, когда он поднял меня.

– Трент, я в порядке, – запротестовала я, но все, что я могла сделать, это обхватить его руками за шею и держаться. – Я говорю тебе, я ничего не делала.

– И к тому же ты сегодня ничего не съела кроме половинки вафли и горстки чипсов.

Я просмотрела через его плечо на тарелки у очага. Это был не реальный ланч, но в нем было много калорий, и он был недавно.

– Я съела больше этого! – сказала я, немного покачиваясь. – Если ты почувствовал, тогда это было не все, что я сделала.

– Верно. – Раздраженно, он направился по коридору. – На сегодня мы закончили.

– Трент. Все хорошо. Поставь меня. – Я напряглась. Чувствуя, как он закачался наверху лестницы, он сжал челюсти прежде, чем опустить меня вниз.

Мои ноги коснулись пола, и я, шатаясь, потянулась рукой за спину к перилам, чтобы удержаться так, чтобы он этого не видел. Я задержала дыхание, пульс бешено грохотал, когда мир плавал и стабилизировался. Возможно, то проклятие взяло что-то у меня, в конце концов. Но я знала, что это было не так. Мне просто было нужно все, чем я могла отбиться. Трент выглядел обезумевшим, его руки были готовы поймать меня. Я думала об истощающемся дневном свете, когда ощутила тошноту. Я не могла наколдовать такое и получить любые приемлемые результаты.

– Возможно, нам нужно включить новости, – кротко сказала я.

Незамедлительно сердитое выражение лица Трента смягчилось, говоря мне, как трудно было для него, стоять там и ждать, что я приду к тому же самому заключению, которое появилось у него. Я не могла удержаться от крошечной улыбки. Он заботился, не только о том, чтобы со мной все было в порядке, но и о том, чтобы я принимала свои собственные решения, даже если он чувствовал, что они были неправильными.

– Почему ты улыбаешься? – проворчал он, когда последовал за мной вниз по лестнице, почти болтаясь под ногами.

– Потому что я тоже люблю тебя, – сказала я, и он хихикнул, последний его гнев исчез.

Мой баланс сместился, когда я шагнула вниз на следующую ступеньку и замерла, неспособная двигаться, когда внезапный шум взорвался в моем уме. Я сжалась, хватаясь руками за голову. Это был коллектив. Что-то произошло в безвременье. Мысли о мести и радости были жидким раствором контрастов. Трент коснулся меня рукой, и будто меня ударили набалдашником по голове, я скатилась вниз.

Я очнулась на нижней площадке лестницы. Локоть болел, и я уставилась на Трента, когда он прижимал мою голову к груди. Он выглядел испуганным. Я тоже.

– Трент, что происходит? – проворковала я, и его выражение лица стало жестче.

– Я не знаю. – Он изучающе смотрел мне в глаза, пока не удостоверился, что я была в порядке. – Я перенесу тебя на диван. Не пытайся остановить меня.

Страх заставлял меня молчать. Воспоминание о том, как я была беспомощной, поднялось в моих мыслях, пугая меня еще больше, когда он поднялся, держа меня на руках. Я знала, каково это быть пассивной. Я знала, как держаться, чтобы сохранить силу. Это не означало, что мне нравилось делать это. Это пройдет, подумала я, закрепляя мое изнашивающееся спокойствие. Что-то произошло. Я была в порядке. Но это могло произойти снова.

Трент мягко посадил меня на подушки. Они чувствовались отличающимися от того, какими были утром, я притянула колени к подбородку, создавая место для него, когда он взял пульт и включил телевизор.

Разговоры в ситкоме, с банальным закадровым смехом. Трент начал пролистывать каналы. Моя напряженность становилась сильнее, страх рос, когда я абстрагировалась от двух нападений и от резонанса демонского коллектива. Возможно, я не была единственной, кто почувствовал это.

Трент остановился на новостном канале. Женщина была профессионально очаровательной, а мужчина мило флиртовал, когда они обсуждали, обеспечение нового школьного формата.

– На ICTV ничего, – сказал он, вытягивая руку, чтобы переключить канал.

– Попробуй погодный канал, – сказала я, глядя на экран.

– Ты серьезно?

Я кивнула.

– Они не должны проверять обоснованность своих историй как национальные новостные каналы.

Хмурясь, Трент посмотрел назад, где у Такаты лежал мини-гид.

– Хорошо. Погодный канал. – Вытянув руку, он щелкнул еще раз.

– ... странные явления в небе наблюдали над Атлантическим океаном сегодня вечером, – говорила женщина на пляже, выглядящая так, будто ей было неудобно, ветер теребил ее жакет, как раз когда ее взгляд продолжал смотреть на прибой. – Эксперты местного исследовательского отдела моря пытаются связать это с внезапной миграцией краба, которую вы видите за мной.

Она дернулась, пиная что-то за пределами камеры.

– Пляжи покрыты редко замечаемым, но весьма обыкновенным томатным крабом. Большинство массовых миграций связано с полной луной и высокими или низкими приливами, и это ставит местных и международных специалистов по поведению животных в тупик.

А также это ставит в тупик женщину, стоящую посреди всего этого, подумала я.

Рука Трента опустилась.

– Это... странно.

Я поджала губы. Месть и мысли о наказании искали мою душу, пытаясь забрать меня. Обычно причинами мифов и символов были столкновения с некоторыми видами животных, таким как мухи, змеи, и... крабы. Крабы были худшими.

– Крабы уверенно движутся внутрь страны, – произнесла женщина, неловко подпрыгивая, когда она почти наступила на что-то. – Очевидно, это происходит по всему побережью, так же далее на севере штата Мэн и на юге штата Джорджии.

– Не Флориды? – сказала я, подавляя дрожь, когда Трент сел около меня.

– Никто не жил во Флориде с Поворота. Они, вероятно, еще не проверяли.

Картинка вернулась к ведущему в студии, который, так или иначе, получил интервью с местным морским биологом.

– Посмотри, что говорят по Inderland Entertainment Tonight, – попросила я, зная, что их программа не должна вычищаться или также проверяться.

Трент полистал теле-гид, чтобы найти номер канала.

– IET не вещает до шести часов.

– В Цинциннати уже шесть, – сказала я, и он проворчал, задумчиво помедлил, нахмурился и щелкнул на правильный канал. Да, мне не нравилось, что солнце клонилось к вечеру и на Восточном побережье. И независимо от того, что происходило, там, это, вероятно, ударит по нам через три часа.

– Вот Inderland Entertainment Tonight, – сказал он, уставившись на экран. – Думаешь, они будут знать то, чего не знают CNN?

– CNN отстают на час, от них мы не узнаем ничего нового, – сказала я, слушая модную женщину 1ого размера на шестидюймовых каблуках окраса зебры, берущую интервью у паренька-битника из колледжа с широко распахнутыми глазами и слишком большим количеством друзей на заднем плане, пытающихся попасть в кадр. – Призраки? – сказала я, поворачиваясь к Тренту. – Они говорят о призраках?

– Думаю, что мы должны попробовать CNN, – предложил он.

– Нет, подожди! – сказала я, хватаясь за пульт, но он был слишком быстр и резко убрал его. – Верни! – потребовала я, затаив дыхание, пока он не сделал этого.

– Он как бы шел прямо на меня! – говорил паренек. – Жуткий, как дерьмо и рванина. Я думал, что это была шутка, пока он не схватил меня. Я попытался скинуть его с меня, но я как-то через него прошел. Мои друзья оторвали его от меня, и мы, черт побери, рванули оттуда. Я никогда не видел ничего такого, как он. Он даже не был реальным, только когда он схватил меня!

– Это был поверхностный демон, – сказала я, сердце бешено забилось.

Блуждающее внимание Трента внезапно сфокусировалось.

– Нет.

Но тощая женщина говорила, все еще показывая подземную железнодорожную платформу позади нее.

– Сообщения о подобных инцидентах приходили со всех концов Манхэттена, – сказала она, и я задумалась, собиралась ли она сделать более зловещий макияж, прежде чем кончится ночь. Возможно, посадить летучую мышь в волосы. – Первые признаки, что это только подземные нападения, кажутся неверными, поскольку привидения начинают подниматься на поверхность на улицы, сея хаос.

– Да, отчасти трудно осмыслить понятие светского общества, когда вы были вне него в течение ста лет, – сказала я, морщась, когда расплывчатое, трясущееся изображение, явно сделанное с телефона, показало поверхностного демона, шипящего на автомобиль прежде, чем нырнуть за каменную стену в Центральном парке.

– Это поверхностные демоны! – выпалил Трент, это прозвучало так, будто его обманывали.

Отлично. Просто отлично.

Подавленно я расцепила руки, убирая их с коленей и опуская ноги на пол.

– Черт побери, Трент, – пожаловалась я. – Я никогда не стала бы прикидываться мертвой, если бы думала, что они по-настоящему могли сделать это!

– Но они не могут! – Взгляд Трента не отрывался от телевизора, он, очевидно, был шокирован.

Устало, я потерла лоб.

– Возможно это то, что я почувствовала. Что мы почувствовали, – добавила я, даже при том, что он ничего не сказал о рожденном эльфийском проклятии, вырывающем душу.

Он вскочил, я почти могла видеть, как выстраиваются его мысли.

– Я не чувствовал нападение. Я почувствовал призыв к оружию. – Трент провел трясущимися руками по лицу и рухнул на подушки, хмурясь, его выражение лица темнело с каждой секундой.

Подавленно, я взяла пульт и положила его на стол, прежде чем он упал между подушками. Эльфийская магия напала на меня. Она прошла по нему и ударила меня… даже если она не нашла то, что ей было нужно, чтобы полностью активироваться. У меня было плохое предчувствие, независимо от того, что это было, оно было нацелено на демонов, не только на поверхностных демонов.

– Ты – демон, – мягко сказал Трент, и я кивнула, беря его руку в свою. – Ты в коллективе.

Я почувствовала резонанс, один настолько сильный и взрывной, что он дошел до меня даже без зеркала вызова, сбив меня с ног на задницу. Подавленно, я наблюдала, как группа людей на автобусе пыталась поймать поверхностного демона только, чтобы в последующем отбивать его от женщины, когда он решил им отомстить.

– Как им это удалось? – сказал Трент, убито. – Этого не может быть.

Но они сделали это.

– Теперь попробуй обычные новости, – сказала я, и Трент отпустил мою руку, чтобы взять пульт.

– ... новые явления того, что ученые, изучающие заклинания, называют непосредственным выпуском поверхностных демонов из безвременья. Эльфийские Са’аны говорят нам, что это фактически материальное проявление душ немертвых, и просят оставить их в покое, поскольку они ищут тела.

Трент поморщился.

– Они не Са’аны. Они – мошенники.

Мошенники или нет, им удалось перетащить поверхностных демонов в реальность. Я снова начинала думать и почти притянула плечи к ушам. Что-то произошло в безвременье, что-то плохое. Тревожно, я просмотрела через плечо на невидимую комнату для заклинаний моей мамы. Я покопалась в большинстве шкафов, и не было никакого зеркала вызова. Я, вероятно, могла вызвать Ала и без него, но он был зол на меня.

Если он не пойман где-нибудь в ловушку. Он ведь не убьет меня, если я спасу его, не так ли?

– Призрачные, пугающие изображения с половиной существ обнаруживаются в большинстве крупнейших городов Восточного побережья, – произнес ведущий, – Вампирские души появляются устойчивой прогрессией, идя на запад с заходящим солнцем.

Трент закинул лодыжку на колено. Я никогда не видела, чтобы он выглядел настолько растерянным.

– Я не понимаю, – сказал он, указывая. – Нет способа переместить их в действительность.

Я посмотрела на часы на кабельной коробке. Было очень близко к закату в Цинциннати. Потянувшись, я взяла пульт и переключила на CNN. Конечно же, взволнованный, несколько возбужденный человек стоял на Фонтан-Сквер, небо все еще было розовым от солнца. Я думала, что они будут или там или в Детройте. Было слишком рано для Чикаго. За репортером были группы живых вампиров. Атмосфера была затаившей дыхание от беспокойства.

– Закат... – прошептал Трент, и ведущий повернулся, повышая голос, когда он описывал внезапное появление почти двадцати поверхностных демонов. Я скривилась, когда камеры приблизили изображение, их рваные ауры и изможденных конечностей выделялись против закатного красного неба, заставляя его быть похожим на небо безвременья. Люди визжали, а большинство поверхностных демонов побежало по улице, ища место, чтобы скрыться.

Двое, тем не менее, колебались, сгорбленные и крадущиеся, когда они шипели на вампиров, уговаривая их приблизиться. Трент ничего не сказал, и я переключила обратно на канал Нью-Йорка. Немертвые там, вероятно, поняли это и, вероятно, вышли на улицы, ища свои души.

– Мммм, – пробормотал Трент, придвигаясь ближе к телевизору, когда репортер попыталась остаться в ограниченном свете уличного фонаря, когда она нервно объясняла, что происходило позади нее. Солнце село некоторое время назад. Для немертвых было достаточно темно.

У меня отвисла челюсть, когда камера покачнулась и удержалась, чтобы показать поверхностного демона, лебезящего перед восторженным вампиром. Он не был мастером-вампиром. Он едва был вампиром вообще, фактически, он был одним из бездомных вампиров Нью-Йорка, живущих под улицами и существующий на наркоманах до тех пор, пока кто-то более вышестоящий не подберет его. Но он нашел свою душу… и она пыталась связать с ним.

– Боже мой, Лэндон сделал это... – выдохнул Трент, но я не была так уверена, что у этого был счастливый конец. Нельзя было увидеть ауру через телевизор, но это все еще не было похоже на то, что произошло в квартире у Люка и Марши, даже если вампир рыдал, держась за угол здания, когда вина и позор его мертвого существования свалились на него.

Спонтанное присоединение? Я не куплюсь на это.

– Что удержит душу от самопроизвольного ухода? – спросила я. Мы должны были сжечь ворота, через которые душа Феликса вошла в него, чтобы удержать ее от простого ухода.

Кто-то остановился, чтобы помочь вампиру, теперь безутешно плачущему. Ведущая выглядела не в своей тарелке, когда она говорила людям, чтобы те избегали улиц и прогулок, поскольку вампиры находили свои души.

– Думаю, что они решили, что мы мертвы, – сказала я, не чувствуя радости. Я хотела позвонить Айви и увидеть, что делал Феликс. – Поверхностные демоны появятся здесь приблизительно через три часа, – сказала я, когда смотрела на яркий золотой свет.

Смотря на телевизор, Трент встал на ноги.

– Они, кажется, остаются в главных центрах сосредоточения населения.

До сих пор, подумала я хмуро.

– Ты действительно думаешь, что они свободны? Это хорошо? – Если они были, тогда та бутылка для души, которую я сделала, была более чем бесполезной.

Трент колебался, смотря в телевизор, будто там могли быть ответы.

– Я понятия не имею. Возможно, их выпуск был тем, что ты почувствовала на лестнице.

Или нападение в комнате для заклинаний моей мамы, размышляла я, уродливая мысль поселилась во мне. Если это почти взяло меня, то возможно оно поразило и демонов тоже.

Я подскочила, когда он повернулся, почти подлетая к лестнице.

– Куда ты идешь?

– К Бису! – прокричал он.

Обеспокоенная, я посмотрела через большие окна на яркое солнце.

– Трент? Он спит, – прокричала я, затем указала рукой, будто произнося «Я же говорила», когда Трент вернулся с Бисом, сидящим у него на руке как огромная спящая сова. Моя сумка была в его другой руке, выглядя забавно.

– Мы должны отправиться в безвременье. Узнать то, что произошло. – Трент влетел в гостиную. Он пихнул мне сумку, когда сел на край дивана. Напряженно двигаясь, он пощекотал ухо Биса. – Бис проснись.

Малыш зажмурил глаза и толкнул его палец кожистым крылом. Один красный глаз открылся, посмотрел на меня, прищурился на солнце и закрылся.

– Тяжело, когда он на таком солнце, – сказала я, когда передвинулась, чтобы Бис оказался в моей тени. – Бис! – закричала, расправляя его крыло.

Отработанным движением, Бис раскрыл крылья, ударяя Трента по лицу.

– Бис проснись! – Снова прокричала я. Доброта и нежность не работали. Нам повезет, если он просто хотя бы снова откроет глаз. – Бис мы должны попасть в безвременье. Бис? Бис!

Но он даже не шелохнулся.

Трент уставился на меня и мои сжатые зубы.

– У меня есть идея. Доверишься мне? – сказала я.

– Э-э-э, – запнулся Трент, я притянула свою сумку на колени и схватила его за руку.

– Бис! – прокричала я, касаясь, той ужасной лей-линии и перемещая все наши ауры в нее.

– Рейчел! – воскликнул Трент, но я не была уверена, пришло ли это от моих ушей или просто раздалось в голове, мы внезапно оказались в линии, изломанной и пробующей и землю и небо одновременно.

С ментальным вздохом, Бис пораженно очнулся, когда он вдруг обнаружил, что с трудом двигается.

Дилланс, подумала я, и с любопытным щелчком осознания, Бис настроил наши ауры. Если я вообще могла получить какие-то ответы, то они были в Диллансе.