Ведьма и зеркало

ГЛАВА 7

Разумеется, для нас нашелся свободный столик у окна, и, разумеется, официантка подскочила к нам, будто других клиентов для нее и не существовало.

— Может, не стоит использовать чары на каждом шагу? — спросила я слегка растерянно. Честно говоря, никак не удавалось понять, зачем настолько часто использовать колдовство. Это как играть постоянно краплеными картами.

Костя посмотрел на меня с изумлением.

— Но почему бы не облегчить себе жизнь, если в состоянии это сделать?

Ответа на вопрос у меня не было, поэтому я просто промолчала.

Я сидела спиной ко входу, а Костик — лицом, поэтому я не сразу поняла, почему он нахмурился, глядя куда-то за меня. Когда обернулась, оказалось, что в кафе входят Левин и Павлицкий.

Точно Костя сглазил. Или же за мной действительно следят теперь постоянно.

— Здравствуйте, Софья, — помахал мне рукой Никита Павлицкий.

Кольнуло недобрым предчувствием. Если даже Левин предпочитает играть честно, а его друг — нет, что помешает Кириллу Александровичу обратиться к Павлицкому за помощью и советом? Ну, для расширения набора используемых методов. Не просто же так эти двое оказались здесь одновременно со мной и Костиком? Городская Инспекция находится на другом берегу, рядом с площадью Маркса, наша районная — на Рассветной, оттуда до этого кафе тоже путь неблизкий, даже на колесах.

Они не могли случайно появиться здесь.

— И снова приветствую, Софья Андреевна, — сухо кивнул мне Левин.

Я спокойно поздоровалась с магами. Даже щека не дернулась. Наверное, ко всему можно привыкнуть, даже к тому, что за тобой постоянно следит весьма враждебно настроенный инквизитор, который только и ждет момента, когда можно будет собирать дрова для костра.

— Пойдем отсюда? — предложил Костик, который из-за появления Левина с другом занервничал куда больше, чем я сама.

— Зачем? Заказ уже сделан. К тому же, если сменим место, эти двое просто переберутся за нами. Так и смысл?

Видимо, моя флегматичность спутника несколько озадачила, но спорить он не стал, только время от времени поглядывал в сторону магов, будто ожидая от них какого-то подвоха. Увы, эти двое пока Костю исключительно разочаровывали. Левин и Павлицкий просто ели и о чем-то тихо разговаривали.

— Боже, как они меня раздражают, — пробормотал мой кавалер, когда нам, наконец, принесли заказ.

Официантка замерла рядом со столиком испуганной ланью, похоже, опасаясь, что это она вызвала неодобрение клиентов.

— Большое спасибо, — улыбнулась я девушке, и та поспешно сбежала от нашего столика.

Костя разлил по чашкам ароматный зеленый чай и недоуменно посмотрел на меня.

— Ты что, совершенно не беспокоишься?

Посмотрела налево и заметила, что смотрит на меня не только Костик, но и оба мага разом.

— Я не сделала ничего дурного, значит, мне не о чем и беспокоиться.

Костя недовольно зыркнул на Левина, но все-таки такой мой ответ принял.

С палочками мой спутник действительно обращаться совершенно не умел. Выглядело это донельзя забавно, даже вспомнилось, как я сама училась пользоваться этими хитрыми приспособлениями для еды. Учился, впрочем, Костя очень старательно, и через полчаса мучений ронял только один кусочек из трех. Большой прогресс.

Ничего крепче чая я не пила принципиально, но чай — напиток тоже коварный, и через некоторое время мне пришлось отлучиться в уборную. Следом за мной черной тенью скользнул инспектор. Я это не увидела — почувствовала.

— Кирилл Александрович, я понимаю ваше любопытство… Но могу я хотя бы в уборную сходить без вашего пристального присмотра? — не оборачиваясь, бросила я через плечо, замерев у дверей дамской комнаты.

Левин нервно кашлянул и, конечно же, не ответил.

Я вошла и закрыла замок, чтобы с истошным воплем сползти по стене, не отрывая взгляда от зеркала.

В нем не было моего отражения, лишь черная фигура с горящими глазами замерла среди пустоты, не отводя от меня взгляда. Дверную ручку дернули, а потом дверь буквально вылетела наружу.

Первый раз мне пришло в голову, что совсем неплохо, если за тобой присматривает надзирающий инспектор.

— Что случилось? — первым делом спросил Левин, поднимая меня на ноги.

Я вцепилась в его руки так, словно он последняя моя надежда на спасение.

— З-зеркало, — заикаясь, пробормотала я, не имея никаких сил оторвать взгляд от стекла.

Все уже исчезло, и отражались только мы с Левиным, но не оставляло ощущение, что то нечто все еще рядом, оно только затаилось и ждет, когда я останусь в одиночестве, чтобы показаться.

— Странные у вас отношения с зеркалами, Софья Андреевна, — ошарашенно пробормотал Левин, оглядываясь на зеркало. — Что вы там видели?

Я покачала головой, не имея ни сил, ни желания ему отвечать. У меня от страха будто все внутри заледенело.

В коридоре раздались шаги, а потом рядом возник Костя.

— Соня? Господи, Соня. Что с тобой сделал этот монстр?

Левин от греха подальше выпихнул меня в коридор, к Костику.

— Он меня спас, кажется, — сдавленно ответила я, сползая по стене без сил.

Кирилл Александрович убедился, что никто не собирается выяснять с ним отношения, и снова оказался рядом со мной.

— Что такое случилось с вами, Софья Андреевна? — снова пристал ко мне с расспросами инспектор.

Костя оттолкнул в сторону Левина и помог мне подняться.

— Нашли время, — шикнул колдун. — Соне плохо, ей домой нужно.

Я молча кивнула, соглашаясь со всем сразу. И плохо, и домой нужно… И сил говорить нет вообще никаких.

Костик пытался как-то поддерживать беседу на обратном пути, но я все еще не отошла от потрясения и отвечала односложно или кивала.

Почему все так обернулось?

Я знала, кто показался мне в зеркале. Это был тот же злой дух, у которого я когда-то выспрашивала про судьбу, тот, что принял облик суженого. Но почему он теперь явился ко мне? Его никто не звал, не проводил ритуала, да и зеркало в туалете кафе вряд ли кто-то использовал прежде для колдовства.

Почему же тогда пришелец с той стороны явился предо мной?

— Соня, тебе, кажется, совсем плохо, — произнес озадаченно Костя. — Может, стоит позвонить Анне Георгиевне?

Маме? Зачем ее дергать по каждому поводу? Она и так слишком много обо мне беспокоится. Сама справлюсь, а если не справлюсь, Яна поможет…

— Не стоит. Все хорошо, — пробормотала я. — Все хорошо. Не волнуйся. Со мной все в порядке.

Это больше походило на самоубеждение. Потому что любому стало бы ясно, я ни капли не в порядке. Напугана едва ли не до обморока. Но Костя проявил такт и в душу не полез, за что я была ему чрезвычайно благодарна.

До Яниной двери я сама бы не дошла: колени так дрожали, что наверняка покатилась бы вниз по лестнице. Бедному Косте пришлось буквально на себе наверх тащить.

Подруга, бледная как смерть, выскочила к двери встречать нас.

— Господи ты боже мой. Сонька. Что стряслось? Кого мне убивать?

Выглядела Яна невероятно воинственно: глаза сверкали яростью, ноздри раздувались, кажется, в любой момент готова была броситься на мою защиту, осталось только определиться с личностью обидчика. Первым под удар обязан был попасть Костик, потому как он находился ближе всех.

— Никого убивать не надо, — поспешно сказала я, пока Яна не спустила моего кавалера с лестницы. — Никто ни в чем не виноват, поверь мне. Я тебе потом расскажу.

Девушка недобро зыркнула на Костю, втащила меня внутрь, а потом с огромным удовольствием захлопнула дверь прямо перед носом у Стаховича.

— Он правда ни в чем не виноват. Да и вообще никто ни в чем не виноват, — пробормотала я, медленно раздеваясь. Пальцы слушались с трудом.

Яна покачала головой, делая какие-то свои выводы.

— То есть вы не встретили Левина, и он ничего тебе не сделал?

Я чуть истерично рассмеялась и ответила:

— Левина мы как раз встретили. Он меня спас. Там… там чертовщина какая-то случилась в туалете. Левин дверь вынес. Если бы он этого не сделал…

Яна прыснула в кулак.

— Кому рассказать — не поверят. Левин Кирилл в туалет к ведьме вломился. Вот умора-то.

Раздевшись, я свернулась в клубок на диване, пытаясь прийти в себя. Давно меня так не трясло от ужаса и беспомощности. Последний раз… пять лет назад? Верно, пять лет назад, когда вместо того, чтобы поговорить с духом умершего, я подняла покойника из гроба. И тогда тоже появился Левин…

Рок какой-то…

Яна села рядом и принялась гладить по голове, шепча что-то утешительное, но мне даже слов не удавалось разобрать толком. Страх сковал, кажется, и разум, и тело.

Стоило же мне только немного прийти в себя, как подруга начала расспрашивать о том, что же такого ужасного случилось на свидании, если вернулась рано, да еще и в таком ужасном состоянии.

— Дух проявился в зеркале. И, кажется, не с добрыми намерениями, — ответила я правду, но не до конца.

Множество духов обретается на той стороне, у каждого и свои желания, и свои стремления, которые так легко не узнать. Яна в итоге должна была счесть расспросы бесполезными. Вот только я была практически уверена, что знала, кто именно показался мне.

Другое дело, почему ему понадобилось показываться… И почему меня каждую ночь преследуют сны о суженом. Все эти годы я тосковала по нему, но лишь тихая грусть не давала мне дышать полной грудью, однако же никаких видений не было никогда, ни единого раза.

— Ты темнишь, Сонька, — тут же припечатала меня Яна. — Как всегда, между прочим. Чтобы ты — и вдруг духа испугалась? Да уж, скорее, они тебя должны бояться. Наверняка ты отлично поняла, с кем столкнулась, и этот дух имеет над тобой какую-то власть.

Я устало закрыло глаза и тихо отозвалась:

— Глупости говоришь. Или путаешь меня с моей матерью. С чего бы мне что-то скрывать?

Подруга издала нервный смешок.

— Ты бы лучше так отпиралась, когда Левин тебя в угол загонял. И уж с кем-кем, а с Анной Георгиевной я тебя точно не путаю. Она по сравнению с тобой зачитанная до дыр книга, а ты как раз та чертова шкатулка, которая вроде и открыта, но где-то притаились эти проклятые потайные ящички, до которых никак не добраться.

Какое странное сравнение. Словно есть человек более простой и предсказуемый, чем я.

— Поэтому, должно быть, Левин и не оставляет тебя в покое столько лет: чует он эти потайные ящички, Соня, вот и не верит.

Вот уж точно глупости.

— Он мне по другой причине не верит, — пробормотала я, чувствуя, что медленно, но верно засыпаю.

— Ты это с чего взяла? Гадала на него, что ли?

Как будто я самоубийца, чтобы вот так лезть к надзирающему инспектору со своим колдовством. Он наверняка почует, и потом доказывай, что не порчу наводила.

— Еще чего. Просто знаю, — отозвалась я и все-таки отключилась.

— Стахович, отстань, — услышала я сквозь сон и поняла, что, видимо, пора встать. — Спит она, не пущу.

— Лановая, я вообще-то к своей девушке пришел. Поимей совесть.

Вот тут уж я точно проснулась. Слова Костика несколько озадачили, если не сказать большего.

— Да чихать я хотела на то, что Сонька твоя девушка. Квартира моя — это важней. И вообще, Сонька-то в курсе, что ты, оказывается, ее парень? Почему-то мне кажется, нет.

Затем из прихожей раздался шум, словно Костик решил взять квартиру приступом. Но не родился на земле мужчина, который смог бы попасть в жилище Яны Лановой без ее на то соизволения.

— Ты совсем берега попутал, а, Стахович? Да я тебя с лестницы сейчас спущу.

Костик разразился чередой проклятий, после чего воскликнул:

— Да люблю я ее, дура. Люблю и волнуюсь.

Мое сердце пропустило удар.

Любит? Вот так просто? Но чего бы кому-то, вроде Кости, влюбляться в такую, как я? Прошло столько лет с того момента, когда я верила в сказки. Мне вдруг показалось, будто даже явись предо мной прямо сейчас мой суженый, то и в его любовь бы я не поверила.

В конце концов, быть сужеными друг для друга — это лишь предназначение, не обязательство любить.

— Ой ли? Да вы знакомы без году неделя. И тут вдруг любовь до гроба? За кого ты меня принимаешь, а? Я еще могу поверить, что тебе пришло в голову окрутить выгодную невесту, но в то, что ты в Соню влюбился без памяти… Глупости.

Костя издал едкий смешок.

— Да что ты вообще можешь понимать в любви? Пять раз замужем. Ты просто развлекаешься с мужчинами и коллекционируешь штампы в паспорте, Лановая. Имей в виду, я вернусь и все равно поговорю с Соней. Постоянно мешать мне ты не сможешь.

Когда Яна вошла в мою комнату, я сидела на кровати, подтянув колени к груди и смотрела на висящие на стене часы. Десять вечера. Непозволительно поздний визит.

— Слышала все? — спросила меня подруга, увидев, что я не сплю.

— Ничего не скажу, — откликнулась я безо всякого выражения.

Подруга присела рядом со мной и взяла за руку.

— Не вздумай верить в эти бредни о любви. Врет он все, тут и сомнений быть не может, врет.

Я покосилась на Яну, не понимая, с чего вдруг такая резкая перемена. Еще совсем недавно она со всей серьезностью говорила, что к Косте стоит присмотреться, на что намекают все те проклятые "тикающие часы".

Что же сейчас не так?

— Еще совсем недавно ты говорил мне совершенно иное.

Яна раздраженно тряхнула головой.

— Да, говорила. Потому что Стахович говорил раньше другое. Нет ничего ужасного в том, чтобы вступить в брак по расчету, но если вдруг вместо этого мужчина начинает вести речи о неземной любви… Это просто попытка манипулировать, Соня. Не больше. Хочешь взять женщину на поводок — убеди ее в своем великом чувстве.

Слова подруги разбудили в душе что-то темное, безнадежное, как чернота на дне колодца.

— Меня нельзя полюбить?

Яна чертыхнулась.

— Вот только не нужно ставить все с ног на голову. И вообще, я спать.

Из комнаты девушка пулей вылетела.

Ко мне же сон больше не шел. Безумно захотелось, чтобы в руках оказалась проверенная колода карт. Пусть даже нельзя ведьме гадать на себя, но как хотелось узнать хоть что-то, понять, почему все складывается именно так, а не иначе.

Я подошла к окну и выглянула наружу. Возле дома стояла машина Костика. Стало быть, не уехал. Но даже не это странно. Здоровенный внедорожник Левина тоже оказался неподалеку.

— Двужильный он, что ли? — пробормотала я, прижавшись к стеклу. — А Косте-то зачем меня караулить? Ну не мог же он в самом деле настолько обезуметь от любви? По идее не мог…

Внезапно перед лицом мелькнул темный силуэт, и я отшатнулась от стекла, тут же сообразив, что фигура мелькнула в отражении. Дух замер, должно быть, вперившись в меня взглядом, но разглядеть его в отражении в оконном стекле оказалось делом непростым, наверное, поэтому и настолько страшно мне не стало. Заодно я пошептала под нос несколько проверенных заговоров и почувствовала себя практически хорошо.

Дух все еще оставался смертельно опасным для меня, но то ли из-за того, что мне было куда бежать, то ли из-за того, что находилась я в доме Яны, того сковывающего страха я не испытывала.

— Ну и что же тебе нужно, а? — спросила я у пугающего видения.

Разумеется, мне не ответили. Лишь на мгновение мелькнула жутковатая ухмылка на едва различимых в темноте губах.

Нет, не просто так ко мне привязался этот дух, не просто так. Он или желает что-то получить от меня, или пытается что-то сообщить.

В этот момент Левин вышел из автомобиля и посмотрел в окно. Даже показалось на мгновение, будто он поймал мой взгляд, хотя быть этого не могло. Затем наружу вышел Костя, который двинулся к инспектору, явно с целью выяснить отношения.

Разговаривали мужчины минут десять, не меньше. Костя бурно жестикулировал, Левин возвышался над ним как пожарная каланча и терпеливо слушал все, что Стахович хотел сообщить. Видимо, эмоциональность собеседника надзирающего инспектора особо не трогала.

Я вздохнула и забралась на подоконник с ногами. Хоть какое-то, а развлечение. Костя взмахнул руками, как крыльями, потом сел в автомобиль и уехал.

— Минус один, — пробормотала я.

Левин снова поднял голову и посмотрел прямо в мое окно. Вот теперь действительно увидел. Наши глаза встретились, и Кирилл Александрович, не разрывая взгляда, достал телефон.

В комнате раздались торжественные звуки сарабанды.

Я быстро нашла сумку и достала мобильный, после чего вернулась к окну.

— Так что же вы такое страшное увидели в том туалете, Софья Андреевна? — спросил Левин, едва я ответила на его звонок.

С тихим вздохом поинтересовалась:

— Вы разве не знаете, что неприлично звонить так поздно?

Маг хмыкнул.

— Но я знал, что вы не спите. Так почему бы не решить все прямо сейчас?

Прекрасная и совершенная мужская логика.

— Что вы увидели в зеркале? — снова спросил Левин.

Я тяжело вздохнула. Врать ему нельзя. Но можно сказать то же самое, что услышала от меня и Яна.

— В зеркале я увидела духа, Кирилл Александрович. Не самого дружелюбного духа. Мне даже показалось, что он может выйти наружу.

Левин опять хмыкнул, не пытаясь скрывать своего недоверия.

— Софья Андреевна, вы, конечно, дама слегка впечатлительная, но кричать только от того, чтобы внезапно узрели духа — это для вас перебор. Если имела место настолько бурная реакция, значит, вы очень сильно испугались и, вероятнее всего, воспринимали опасность как реальную. Выкладывайте все как было.

Охотничья собака, а не человек, право слово.

— Я вам уже рассказала все, Кирилл Александрович, — тихо ответила я, глядя Левину прямо в глаза.

Левин вполголоса чертыхнулся и положил трубку, но продолжал смотреть на меня, причем так, словно именно я и есть корень всех зол.

Поняв, что в гляделки маг может играть бесконечно, я отошла от окна, переоделась в пижаму и села на диван, хотя к окну тянуло как магнитом. Интересно, как он проведет эту ночь? Также будет сторожить меня как цепной пес? Он ведь может поступить и так; в том, что и терпения, и здоровья для очередного ночного бдения у Кирилла Александровича хватит, я не сомневалась.

Через полчаса все-таки не выдержала и снова оказалась у окна. Левин так никуда и не делся, просто уселся на капот и все также смотрел в окно.

Я тяжело вздохнула, прикидывая про себя, что Левин явно весь день на ногах, наверное, голоден, продрог…

Мама всегда сетовала на то, что я слишком жалостливая, но поделать с этим своим свойством ничего не удавалось. Пусть порой оно действительно мне вредило, как и твердила раз за разом моя родительница. Могло оно повредить и на этот раз, но я все равно взяла мобильный и набрала номер Левина.

— Вы что-то хотите сказать мне, Софья Андреевна? — с надеждой спросил инспектор.

Наверное, рассчитывает, что я сейчас каяться начну во всех грехах.

— Вы замерзли, Кирилл Александрович, поднимайтесь к нам. Яна спит. А я вас чаем напою.

Ожидала очередного витка намеков на возможное отравление, но на этот раз Левин согласился безо всяких пререканий. Наверное, достаточно промерз для смирения.

Домофон не звонил. Просто через пять минут кто-то тихо стукнул один раз во входную дверь, я накинула халат поверх пижамы и пошла открывать. Кирилл Александрович радовал слегка покрасневшим носом, но в остальном держался сдержанно и ничем не выдавал того, что пределом его желаний в этот ночной час была кружка горячего чая.

— Вы удивительно милосердны для женщины ваших занятий, — произнес инспектор, снимая пальто.

Я пожала плечами, принимая от него верхнюю одежду.

— К несчастью, мне так и не удалось изжить этот ужасный недостаток. Но я старалась, честное слово.

Маг тихо хмыкнул и прошел на кухню. Несмотря на свои солидные габариты, двигался Левин бесшумно как кошка. Только черная тень в коридоре мелькнула. Я пошла следом.

— В холодильнике салат есть. Только он греческий, там из питательного только маслины и сыр. Вам положить? — поинтересовалась я, прикрывая за собой дверь.

Левин обреченно вздохнул, но на диетический салат согласился. Как и на вареную куриную грудку. Кажется, он готов был съесть все, что только попадет в поле его зрения…

— Может, расскажете мне правду. Для разнообразия, — предложил Кирилл Александрович, когда голод отступил. Выглядел в этот момент надзирающий инспектор почти дружелюбно.

Я посмотрела ему в глаза и спокойно произнесла, старательно проговаривая каждое слово:

— Ни разу мне не приходилось вас обманывать.

Левая бровь Левина красноречиво поползла вверх, выражая высшую степень недоверия.

— Так-таки и ни разу?

— Лгать вам опасно даже в мелочах. Я это уяснила это еще пять лет назад. Чай черный или зеленый?

Левин нервно рассмеялся.

— Черный, если вас не затруднит, — попросил маг и снова продолжил наш вечер воспоминаний. — Словно бы вы могли тогда что-то уяснить. Мне казалось, до вас доходило только одно слово из пяти.

Быть может, стоило обидеться после такого-то замечания, но, вероятно, именно такое впечатление тогда я и производила. Перепуганная едва не до обморока девчонка.

— Понимала я абсолютно все, уж поверьте, — улыбнулась я. — Просто просто боялась вас ужасно, а в таком состоянии я всегда впадаю в прострацию.

Левин тихо рассмеялся, и почему-то мне стало почти спокойно.

— По вам было совершенно непонятно, что вы в таком смятении. Тогда прошу прощения за напор, Софья Андреевна. Я тогда думал, что вы просто твердый орешек.

Я улыбнулась, возможно, даже грустно, потому что взгляд Левина внезапно стал серьезен.

— Прошу вас, объясните же мне, что произошло сегодня в кафе. Вы ведь не всю правду мне рассказали. Расскажите, и всем нам станет проще.

Не знаю, что на меня нашло, словно бы наваждение какое, странное, непонятное. Столько лет хранила тайну и ни единого раза не тянуло меня поделиться ей.

— А вы пообещаете, что сохраните мой секрет, Кирилл Александрович? — совершенно по-детски спросила я у мужчины, посмотрев ему в глаза.

От этого вопроса инспектор откровенно растерялся, а то и смутился.

— Вы что же… Нет, я сохраню все в тайне, Софья Андреевна, если, разумеется, там нет ничего преступного.

Ну да, у Левина же есть замечательное хобби — подозревать меня в преступлениях.

— Совершенно ничего, к моему несчастью, — ответила я и налила чая нам обоим в большие кружки.

Яна обожала все хрупкое и изящное, однако имелись на ее кухне и такие вот "кружки для разговоров", как их называла моя подруга. Для долгой беседы они подходили как нельзя лучше.

— Однако это не та история, которой стоит делиться, если ты ведьма.

Я сделала первый глоток чая, самый вкусный, собралась с духом и произнесла:

— Знаете ли вы, Кирилл Александрович, что ведьмы не гадают о своей судьбе?

Маг покачал головой.

— Никогда не слышал о таком. Это какой-то запрет?

Сразу видно надзирающего инспектора.

— Не из тех, за нарушения которого наказывают люди. Только судьба. В шестнадцать я была настолько же глупа и самоуверенна, как большинство девочек этого возраста. Однажды решила погадать на суженого. Это старое гадание и одно из самых опасных, с зеркалами.

Глаза Кирилла Александровича округлились.

— Так вот откуда растут ноги у ваших "зеркальных" проблем. Но ведь использовать для таких ритуалов зеркала — достаточно опасно, тем более, если речь идет о совсем неопытной девушке.

Я кивнула, разом соглашаясь с обоими утверждениями, и снова сделала глоток.

— Все верно, чрезвычайно опасно, ведь на зов приходит вовсе не суженый, а злой дух, который принимает облик суженого, только чтобы схватить гадающего. Я дождалась, когда мать ушла из дома, и…

Левин слушал внимательно, и с каждым словом казался мне все более ошарашенным. Наверняка, он уже успел измыслить тысячу причин моих недомолвок, но не предполагал, что все окажется настолько простым.

— Все вышло. Дух явился, и я уже готова была посмотреть на лицо того, кого судьба мне предназначила, как меня внезапно прервали. Так и не удалось узнать, как он выглядит.

Мужчина смотрел на меня с непониманием.

— В этом было что-то дурное?

Я с грустной улыбкой кивнула.

— Любое прерванное колдовское действо грозит бедой, — отозвалась я. — С тех пор я не чувствую чужого колдовства, Кирилл Александрович. Абсолютно. А еще меня с того момента не оставляет тоска. Я живу с ней многие годы, и спасения нет. Я жду того, кого не видела ни разу в жизни.

Наверное, про суженого рассказывать не стоило, потому что лицо Левина приобрело то самое выражение, какие обычно появляются у мужчин, когда им пытаются рассказать о страданиях очередной Хуаниты из-за мерзавца Хулио.

— Нет, разумеется, жаль, что после того случая вы получили такой изъян, но в остальном…

Я не выдержала и закатила глаза. Ох, уж эти мужчины. Он даже не понимает, в чем моя беда.

— Это как приворот, только объект привязки найти никак не удается. И ни с кем другим быть тоже не удается, — с тяжелым вздохом принялась объяснять я. — Стоит попробовать — как внутри все в узел закручивается от такого чувства вины, что дышать тяжело.

Левин недоверчиво ухмыльнулся.

— Но со Стаховичем на свидание все-таки пошли.

Я только рукой махнула.

— То еще свидание, если честно, Кирилл Александрович. А в зеркале… В зеркале я увидела того самого духа, который приходит, когда задают вопрос о суженом.

Инспектор долго просто смотрел на меня и молчал. За эти минуты абсолютной тишины я успела навоображать себе столько ужасов…

— И что, этот дух опасен? — спросил через некоторое время меня Левин.

Тяжело вздохнув, я ответила:

— Все духи чрезвычайно опасны. А этот особенно. Все его существование — это попытка схватить зазевавшуюся жертву.

Левин кивнул, как будто сделал для себя какой-то очень важный вывод.

— Но зачем скрывать ото всех эту историю, Софья Андреевна? Мне кажется, в Ковене смотрят на нарушение правил, тем более, неписанных, куда либеральней.

Смеяться пришлось, зажав рот, чтобы не разбудить подругу. Яну, конечно, из пушки не разбудишь, но на практике это проверять, когда на кухне расположился надзирающий инспектор? Нет, настолько умереть я еще не хотела.

— Разумеется, либеральней, — согласилась я, немного успокоившись. — Если ты нарушил правило и победил, все просто прекрасно. Победителей не судят, им рукоплещут. Вот только я-то оплошала, причем изрядно: потеряла часть способностей, сломала судьбу. Позор и на меня, и на мою семью. Смешки в спину и косые взгляды не заставят себя ждать, а, может, что и похуже. Закон джунглей в действии.

Мужчина покачал головой, как будто бы не одобряя.

— Поэтому вы и матери ничего не сказали?

Я кивнула.

— Она и так считает меня неудачницей. Пусть лучше не знает, насколько я неудачница на самом деле.

Потому что тогда последует разъяснительная беседа, потом скандал, потом бесконечные выговоры до конца жизни, чтобы я уж точно поняла степень своей вины и всю глупость поступка. Вероятность того, что кто-то пожелает щадить мои чувства, равна нулю.

— Все совершают ошибки, Софья Андреевна. Из-за вашей, по крайней мере, пострадали только вы сами. Да и кто не творит глупости в шестнадцать лет?

На душе тут же полегчало, будто побыла на исповеди и разом отпустили все грехи.

— Кто их всю жизнь не творит, — отозвалась я тихо, поставив на стол свою кружку. — Я дочь Анны Таволгиной, мне и куда меньшего не простили бы. Так что пусть уж лучше так. Одна, зато в тишине и покое.

Скривились тонкие губы надзирающего инспектора.

— Зря вы так. Тишина и покой — это кладбище. Ну, пойду я, Софья Андреевна. Спасибо, не бросили на произвол судьбы замерзать и голодать.

Я уставилась на надзирающего инспектора так, словно у него вторая голова выросла. Неужто поверил и оставит теперь в покое?

С каким же огромным, непередаваемым облегчением закрывала я за Левиным дверь. Слов таких нет, чтобы описать испытанную мной радость, пусть и изрядно горчившую из-за признания старой ошибки, которая пустила под откос всю дальнейшую жизнь.

Когда я выглянула за окно, автомобиль надзирающего инспектора уже отъезжал.

Очень тянуло перекреститься, но я все-таки удержалась.

Неужто все оказалось настолько просто? Один откровенный разговор — и злобный цербер решил оставить меня в покое? Я хотела поверить в свое счастье, но как-то не выходило. Левин не трепетный юноша, чтобы легко и просто верить женским откровениям. Для того, чтобы оставить мысли о моей вине, ему требуется какое-то действительно весомое доказательство, а не только одно слово и тарелка салата. Тем более, греческого.

Тяжело вздохнув, я потерла виски и легла спать, повторяя про себя, что утро вечера мудренее.

И снова во сне была тихая безлунная ночь. Мы сидели на скамье с тем, кого я ждала всю жизнь. Я уже смирилась, что разглядеть лица мне не удастся, как ни старайся, поэтому смотрела прямо перед собой.

— Зачем ты приходишь? Зачем мучаешь? — спросила я, чувствуя, как затягивается на шее петля безнадежности.

Он вздохнул.

— Если я мучаю тебя, то и сам мучаюсь не меньше. Разве тебе станет лучше, если я исчезну?

Он укорял, он даже насмехался, именно поэтому я поверила, что рядом со мной живой человек, реально существующий живой человек, а не моя мечта об идеальном возлюбленном, которая обрела в снах плоть и кровь.

— Я не знаю… — беспомощно пролепетала я, а потом вдруг ответила: — Нет, не лучше. Без тебя мне не на что было надеяться. Но я даже не понимаю, встретимся ли мы когда-нибудь. Не знаю, кто ты, где ты. Почему ты так долго?

Суженый взял меня за руку.

— Такова судьба. Прояви терпение.

Поспать мне удалось совсем немного, но при этом все равно проснулась я посвежевшей и радостной, будто удалось, наконец, отдохнуть как следует после долгих недель тяжелого труда.

— Эй, Соня, там твой дементор, кажется, убрался, — крикнула мне из кухни Яна. — В том смысле, что я машины Левина не вижу под окнами. И своего салата в холодильнике тоже не вижу, между прочим. С каких пор у тебя начался ночной жор, а?

Ну вот, теперь придется признаваться в ужасном проступке и выслушивать обоснованные претензии подруги. Потому что она права, и не дело пускать постороннего мужчину в квартиру, особенно, если это не твоя квартира. Однажды мое человеколюбие погубит и меня, и тех, кто по глупости оказался рядом.

— Ты что, ночью Левина кормила? — совершенно верно поняла причину исчезновения пищи подруга, входя ко мне.

Я села на кровати, виновато опустила взгляд и кивнула.

— Кормила.

Яна фыркнула.

— Сонька, что за глупая привычку переводить на мужчину продукты, если это не твой мужчина? Имей в виду, сколько волка не корми, он все равно ест. На салат Левин не купится.

Словно бы я его покупала на этот несчастный салат.

— Мне просто стало жалко человека, Ян. Ночь. Он там опять сидит голодный и уставший. Ну, не виноват же он в том, что работа такая.

— Словно бы он не сам ее выбирал. Дура ты, Соня.

Может, и правда дура. Но мне позволительно, в конце концов, я затворница, которая долгие годы отрицала само существование реального мира. Наверное, и дальше стоит продолжать в том же духе. Как-то мне не слишком нравится этот самый реальный мир.