Ведьма из Ильмаса

8

Майя лежала на кровати и уже довольно долго не приходила в себя. Я обеспокоенно мерила шагами расстояние от ее ложа до окна и обратно. Раннее утро выдалось на удивление теплым, мы распахнули окна, чтобы впустить свежий воздух в комнату моей подруги. Её лицо, ужасно бледное, выглядело умиротворенным, будто там где она сейчас находилось, было хорошо. Это и радовало и настораживало.

Клинт принес ее сюда, сразу после того, как она передала сообщение жнеца и лишилась чувств. Мы последовали за ним. Почти все маги так и остались в лесу за конюшнями, но нескольких наместник пригласил в дом для дальнейших обсуждений. Я переживала за Майю и не хотела больше слушать крики Араса, поэтому скрылась за дверями этой комнаты, вместе с Клинтом. Радовало одно, сын наместника немного остыл и включил, наконец, голову, а не полагался только лишь на эмоции. Его друг несколько раз спускался вниз и возвращался с неизменными словами: «Вроде, тихо». Подслушивать, конечно, не хорошо, но выбора Арас нам не оставил.

Я присела у кровати подруги и взяла ее за руку, тревожно нащупывая слабый пульс.

— Почему так долго? — спросил Клинт.

— Я не знаю, — тяжелый вздох подтвердил мои слова, я снова жалела, что не обладаю магией исцеления. — Всё, что касается жнеца в новинку для меня. О нем известно немного, да и те крохи никак не помогут вывести Майю из этого состояния.

— Арас сказал, что ты назвала ее «вестником», что это означает?

— Если я все правильно помню, — зашептала я, словно боясь, что моя подруга услышит, и мои слова ее встревожат, — жнец находит мученицу и использует в качестве посланника. Его сообщения призваны напугать искомого или же назначить смертельную для второго встречу.

— Мученицу? — переспросил Клинт. Он стоял у окна и до сей секунды задумчиво смотрел в него.

Я не знала, как объяснить ему, чтобы не говорить лишнего. У каждого из нас есть своя история, Майя не исключение. Мы две беглянки, встретившие друг друга в сложное для каждой время.

— Ее жизнь почти от самого рождения и до определенного времени была тяжелой, лишенной радости, заботы и тепла. Это все, что я могу сказать тебе на данный момент. — На лице мужчины появилось странное выражение, он не отрывал своих глаз от девушки на кровати. — Если она посчитает нужным или если когда-нибудь сможет настолько довериться тебе, то сама расскажет. Это не моё право.

Так и продолжая смотреть на Майю, Клинт кивнул, понимая смысл моих слов. Он не пытался больше ни о чем расспрашивать, касательно жизни Майи. Он уважал ее право самой поведать свою историю. Это заставило меня проникнуться симпатией к этому мужчине еще больше.

Негромкий стук вывел нас из задумчивого состояния, в дверь осторожно просунулся Арас и спросил можно ли войти. Я немного удивилась неожиданной вежливости, но кивнула.

— Как Майя? — спросил он, снова подчеркивая, что только меня не называет по имени. И почему это меня так задевает?

— Еще не очнулась, — за меня ответил Клинт, и я была ему признательна за это, — мы обеспокоены.

Тут мужчина не соврал, его нервозность была заметна, а обо мне уже и речи не идет. Бледная кожа Майи немного отливала мертвенной синевой, да еще и температура ее тела заметно упала, однако выражение на лице все еще казалось безмятежным. Про себя я молилась всем возможным богам и богиням, которые могли вывести мою подругу из этого странного сна. Нечаянная мысль резанула по сердцу, колючий холодок пробежал по позвоночнику. А что если она не проснется? Что если…? Нет, никаких «если» быть не может. Майя мужественная, и, несмотря на все невзгоды, что выпали на ее долю, она стала только сильнее, более стойкой. Вестник — тяжелая ноша для любого, а для «мучениц» почти непосильная, но не для Майи, не для моей любимой подруги. И почему я никогда не говорила ей, что очень люблю ее и что благодарна ей за всё, что она сделала для меня? Почему не сказала ей ни разу, что без нее давно бы уже по миру пошла или озлобилась на весь свет? Её любовь ко всему живому, ее ласка и забота, которые она проявляла, не переставали меня удивлять. Как можно было остаться настолько милосердной, после всего, что ей довелось пережить?

Так, стоп! Никаких недобрых мыслей. Она справится. Я знаю. Уйдя глубоко в свои размышления, я даже не заметила, как Арас примостился в тяжелом кресле и, уложив подбородок на кулак, тихо перешептывался с другом.

— Могу я узнать, вы до чего-нибудь договорились? — постаралась не смотреть на него. Знала, что будет недоволен, по голосу услышу, зачем еще и гримасу видеть?

— Маги уйдут сегодня ночью, — вопреки моим ожиданиям, голос прозвучал устало, но спокойно, — так же тихо, как и пришли. Марон хотел поговорить с тобой, прежде чем уйдет. Выбери время.

Я многозначительно посмотрела на него, давая понять, что ответа на свой вопрос так и не получила. Это начинало раздражать. Арас скривился и недовольно закатил глаза.

— Отец убедил меня. Мы приняли твоих «друзей», но на особых условиях. Пока это только на словах, но я потребовал, чтобы договор был составлен письменно. — Ну, кто бы сомневался!? Моя очередь была закатывать глаза, что не ускользнуло от взгляда «наместника». — А чего ты хотела? Я должен позаботиться о жизни отца!

Я примирительно подняла руки, давая понять, что спорить не стану. В сущности, мне было наплевать на его условия. Для меня оставалось важным только то, что Макгигоны умеют держать слово. Главное пусть возьмут магов под своё крыло, а там хоть трава не расти.

Послышался тихий вдох, а потом прохладные пальцы Майи едва уловимо сжали мои. Мое сердце радостно встрепенулось, и я ей богу чуть было не прослезилась от облегчения. Пушистые ресницы девушки подрагивали, она пыталась открыть глаза.

— Майя, — негромко позвала я, — проснись, милая.

Клинт встал по другую сторону кровати и замер в ожидании. Я едва сдержала улыбку тронутая такой заботой. Он напоминал мне Майю.

— Ария, — шепот был хриплым.

— Я здесь, — подруга, наконец, открыла глаза, из которых тут же покатились слезы.

— Я видела его, — прошептала она, — он был…, словно…, внутри… Он…

— Не спеши, не торопись, — Клинт осторожно присел на кровать. Мне показалось, что он хотел коснуться ее, но передумал, медленно сжимая пальцы в кулак. — У тебя еще будет время…

— Нет, — Майя резко села от чего у нее закружилась голова. Она прикрыла глаза, приложив руку к лицу. Я приподняла подушку, чтобы она могла опереться на нее. Никогда прежде не доводилось мне видеть свою подругу такой напуганной. Как только ее спина коснулась подушки, она схватила меня за руку и торопливо заговорила, так словно время на исходе. — Он опасен! Это сама тьма, сама смерть! То…, что у него внутри, или точнее…, то …, что он впустил в меня…, это сущий ужас, страх, боль и отчаяние. Когда он покинул меня…., я стала словно…, пустая. Словно меня нет…

Слезы побежали быстрее по щекам измученной девушки, а мое сердце заныло в ответ на ее страдания. Я залезла с ногами на ее кровать и, обхватив сотрясающиеся рыданиями плечи, прижала Майю к себе.

— Ты есть, — тихо сказал Арас, и я посмотрела на него, — ты здесь, ты с нами. Более того, ты все та же.

Взгляд Араса был пустым, словно его не было в этой комнате, словно он вернулся мыслями к чему-то далеко отсюда. Я буквально видела, как искажается болью его лицо, всего на одно короткое мгновение, а потом он очнулся и поднялся из своего кресла.

— Я не знаю как, не знаю когда, но мы найдем его и сделаем всё, чтобы жнец оставил тебя в покое, — ласково проговорил Клинт. Его мягкий тембр подействовал успокаивающе на Майю, она оторвалась от моей груди и перевела свои светлые глаза на мужчину. Девушка смотрела на него так, будто его слова единственно истинные, будто всё, что он говорит, обязательно исполнится.

— Это ведь не в последний раз? — спросила меня Майя, не отрывая взгляда от Клинта.

— Боюсь, что нет, — мне не хотелось ее пугать, но и лгать было бы нечестно, — он может посещать твои сны, наполнять разум видениями, то есть полностью отравлять твое существование.

Эти слова показались приговором даже мне, каково же было моей подруге? В душе, возможно, у нее все переворачивалось, но на лице не дрогнул, ни один мускул. Она лишь громко втянула носом воздух и медленно выдохнула.

— Что ты собираешься делать? — на этот раз Майя развернулась ко мне, но мне показалось, что нехотя, словно боялась потерять тот покой, что обрела в глазах Клинта. — Для того чтобы выяснить, кто нужен жнецу, ты должна его найти, верно?

— Верно, — я встала.

— И как ты это сделаешь? Хотя вопрос не в этом, — встревожено сказала она, — пусть ты его найдешь, но как ты узнаешь ответ и при этом останешься в живых?

Вопрос резонный. Ни одна магия, даже такая мощная, как моя, не способна уберечь своего хозяина от жнеца. Я понимала, что нужно делать, но не понимала как. Майя ясно прочла ответ на моем лице.

— Мне необходимо поговорить с Мароном! — выпалила я, опережая ее возражения. — Если кто и может мне помочь, или хотя бы дать совет, то только он.

— Пойдем, я провожу тебя к нему, — Арас открыл дверь и пропустил меня вперед. — Клинт, побудь, пожалуйста, с Майей, я скоро.

Я была благодарна. Пусть его человечность не отражается на мне, пусть его коробит от мысли произнести мое имя, пусть взгляд полон презрения, я стерплю, но за Майю хотела сказать спасибо. Но…, язык не повернулся.

— Ты, конечно, захочешь присутствовать при разговоре, — вместо благодарных слов сами собой выскочили язвительные.

Мужчина хмыкнул что-то неопределенное себе под нос. День только начинался, но из окон уже веяло мягкой прохладой погожего весеннего утра. Я вдохнула полной грудью, весна мое любимое время года. В памяти всплыло ощущение свежей росы на босых ногах и шелест листьев молодого алируса, я даже почувствовала сладкий вкус орехов с этого дерева. Сердце болезненно сжалось, и я отбросила мысли о доме. Возможно, там меня уже никто не ждет.

Марон ожидал в одной из гостиных, он сидел за столом, положив голову на ладони, сложенные друг на друге. За его спиной, на диване, сидела Камилла. Как только она меня увидела, выражение ее лица из задумчивого превратилось в тревожное.

— Госпожа…, - произнесла она, поднимаясь.

— Ни к чему, Камилла, — я сделала жест рукой, вынуждая ее сесть обратно, при этом, бросая взгляд на Араса, который не мог не услышать это обращение в мой адрес. — Как вы?

Старик поднял голову, посмотрел в мои глаза, а потом перевел взгляд на мужчину у меня за спиной. Арас прикрыл за собой дверь и сейчас подпирал ее спиной, сложив руки на груди. Ясно, он и правда, не собирается уходить. Что ж будем обходиться тем, что есть.

— Сносно, — ответил Марон, приглашая меня сесть напротив. — Мы благодарны наместнику и его сыну за гостеприимство. — Арас едва заметно кивнул, но позы своей не сменил. Его лицо говорило о том, что он готов внимать, обдумывать и принимать решения наравне со всеми. — У тебя есть вопросы, девочка?

— Как я найду жнеца? — я подумала, мне не стоит ходить вокруг да около, тем более старик этого не любил. Не сказать, чтобы я часто имела с ним дело, но об этой его черте знали все.

— Вопрос не в этом, — нахмурился он, — найти жнеца не составит для тебя труда. Твои таланты выходят далеко за рамки, установленные для многих из нас. Вопрос в том, как тебе выжить после встречи с ним. Ты подчиняешь себе воду, а значит, являешься одной из потенциальных жертв жнеца. Как бы то ни было, ты знаешь свою ценность и ценность той ноши, что возложена на тебя, — я осторожно кивнула, искоса глядя на Араса, — твоя смерть станет не только твоей. Ты знаешь, о чем я толкую.

Марон не говорил открыто, но и не забыл напомнить о том, что мне бы хотелось забыть. Спасибо ему за то, что оставил при себе хоть тень моей тайны, не оглашая все мои секреты перед младшим Макгигоном.

— Все это мне известно, как и то, что мне не избежать встречи с посланником смерти. Я должна понять, как узнать за кем именно он пришел.

— Используя свой дар, конечно, — сказал старик.

— Но как мне подобраться к нему настолько близко? Как заставить его подчиниться дару? — Я никак не могла взять в толк, о чем хотел сказать Марон.

Старик тяжело поднялся со стула, подошел к окну, отодвинул едва колышущуюся на ветру штору и слегка прищурил глаза, прикрывая их от яркого утреннего солнца. Чуть попривыкнув, он снова их открыл и улыбнулся каким-то своим мыслям. Мороз пробежал по коже от этой улыбки.

— Жнец — существо ведомое, по большей части зависимое. Убить его или остановить совсем, ты, конечно, не сможешь, но чуть притормозить и зачаровать — тебе под силу, — негромко говорил Марон, любуясь видом из окна. — Много — много лет назад, сейчас и не скажу сколько, я тогда еще молод был и силен, приходил в нашу деревню жнец. Далеко это было отсюда, в самых южных землях Листрока. Как вы знаете — это пустынные земли, земли без правителя, опасные места. Прежде маги жили там свободно, не имея власти над собой. Много лет назад туда стеклось все отребья нашего мира, и воцарилось беззаконие, а предшествовал этому визит жнеца.

Когда-то я слышала что-то подобное. Бабушка немного рассказывала мне о так называемых «падших землях» и о том, во что они превратились в последние десятилетия.

— Так вот, — продолжил старик, — был среди нас один маг, звали его Фортус, — Марон развернулся ко мне и, постукивая пальцами по губам, задумчиво добавил, — из твоих земель он пришел в Листрок. Он смог на короткое время подчинить жнеца своей воле. Я расскажу как.

— Он выжил? — спросил Арас, опережая меня.

— Нет, — пожал плечами старик, — но успел помочь найти хозяина жнеца.

Не очень радостная перспективка. Холод внутри распространялся, я не была уверена, что мне повезет больше.

— Как приостановить жнеца? — голос подвел меня, дрогнул.

— Есть одно заклинание, я научу. Только нужны еще камни с мертвого поля в Листроке и высушенная сонная трава.

— С травой я помогу, — подала голос Камилла. — У моей сестры, она живет недалеко отсюда, есть немного.

— А где мне взять камни? — поинтересовалась я, глядя на замершего в размышлениях Марона.

Он долго не отвечал, погрузившись в собственные мысли, только хмурил брови и что-то бормотал, разобрать было невозможно. Мне казалось, что он копается в собственной памяти, пытаясь зацепиться за что-то, но это что-то без конца ускользало от него. Мы терпеливо ждали.

— Вспомнил! — радостно воскликнул он, подтверждая мои догадки, — вспомнил, где я их спрятал. — Снова нахмурился, забавно скривил губы, — но за ними нужно сходить.

— И куда же? — сурово сдвинул брови сын наместника.

— Не очень далеко, к границе.

— С Листроком? — поразилась я, непроизвольно хватаясь за горло.

— Именно, с Листроком. Когда я бежал оттуда, то прихватил с собой камни, которые остались после смерти Фортуса, и спрятал их у самой границы.

— На нашей стороне или на их? — спросил Арас.

— На их, — Марон снова присел за стол, — я боялся, что еще не утихшую магию камней, ощутят монахи. А эти камешки никак не должны попасть им в руки.

— Отсюда до границы с «Падшими землями» неделя пути, это если срезать и пройти сквозь Туманный лес, — заметил Арас, оторвавшись, наконец, от двери и подходя к столу.

— Вот- вот, как только выйдете из леса, повернете к морю. Далее идти будете вдоль границы, так безопаснее. Пересечете ее, только увидев грот, вы не пропустите. — Старик смотрел на нас обоих, словно уже решив, кто именно пойдет за камнями. Я была с ним не согласна, ну да ладно, решим после. — Войдешь в грот одна, призовешь камни и, забрав их, быстро уйдете. Нечего вам задерживаться в этих проклятых землях.

Последние слова он произнес с такой горечью, ведь когда — то Листрок был его домом, свободными землями для всех, кто обладает магией. Память может подводить нас, стирать из сознания многие факты, события, лица, но не ощущения.

— Скольких людей успеет убить жнец за это время?! — сурово сказал Арас.

— У тебя есть другие варианты решения проблемы? — резко спросила я. — Мне понятен твой гнев, но я уже устала понимать тебя и оправдывать.

— Я тебя об этом не просил! — недовольно бросил мне мужчина.

— Ты в курсе, что с тобой совершенно невозможно нормально разговаривать? — я все еще сидела за столом, а он склонился надо мной.

— Сказала та, кто никак не может похвастаться нормальностью, — сквозь зубы проговорил он, прожигая меня своим горячим медом.

— Да, что я тебе сделала? — взорвалась я, отталкивая его от себя. — За что ты так меня ненавидишь?

— Ты сама знаешь, ведьма!

И снова это слово, которое заставляет мою душу плакать. Даже не само слово, а то, как именно он его произносит, словно выплевывает мне в лицо, боясь подавиться им.

— Не ко мне она приходила в ту ночь…

— Не смей! — Арас, мгновенно рассвирепев, ударил кулаком по столу. Жутко, но не настолько, чтобы отступить. Ему пора освободиться. Да и кто сказал, что во мне недостаточно гнева?

— Кто ты такой? — сжала кулаки, надвинулась на него, вот и моему терпению пришел конец. — Кто дал тебе право давить человека, как мошку? С самой первой минуты ты ничего кроме презрения по отношению ко мне не выказывал! А ведь за помощью пришел! Я не достойна быть названной по имени? Язык опухнет? Ты ведешь себя как капризный ребенок! Я пытаюсь разобраться, а ты либо помоги, либо не мешайся под ногами!

Ох, как я разозлилась! Как же тяжело держать себя в руках, когда этот ненормальный рядом. Магия звенела в жилах, стремясь обрушиться на его голову.

Мне показалась, что дым пойдет из его ноздрей. Медовые глаза налились яростью. Он точно меня прибьет! И словно в подтверждении моих слов, Арас пошел на меня, а я начала отступать. Я вжалась спиной в шкаф и постаралась сохранить самообладание, всем своим видом пытаясь не выдать, что колени от страха подогнулись. Горячее дыхание мужчины обожгло лицо, вот она, ярость в истинном виде, схожая с бешенством. Могу же я довести человека! Я застыла, прямая, как стена, дабы не доставить ему удовольствия, видеть мой страх. Мощным ударом кулака, Арас пробил дверь в шкафу, щепки полетели в лицо. Одна из них оцарапала мне щеку, до крови. Я утерлась рукавом, снова закипая, и куда подевалась паника?

— Ах, ты…! — прошипела я, более не сдерживая свои силы, и резко отшвырнула его в ближайшую стену.

Мужчина врезался в нее и рухнул на пол. Я подошла к нему ближе:

— Не нравится? — проговорила прямо ему в лицо. — А мне каково было?

— Не боишься, что я отволоку тебя обратно в Цитадель? — поднимаясь, гневно спросил он. Вот сейчас точно убьет!

— Валяй, но помни, что ты сам меня оттуда вытащил! Я нужна тебе, как бы ни было тебе противно от этой мысли! — Я встала и отошла от него, от греха подальше. — Отволоки! Только тогда сам разгребать все это будешь!

— Не слишком ли ты самонадеянна? — он сделал шаг ко мне, я выставила вперед руки, не зная чего ожидать, и каким-то образом уткнулась руками в его лоб. Дальше сама не знаю, что произошло, я провалилась.

Я вижу мальчика, склонившегося над колыбелью, он улыбается и слышит голос отца.

— Это Милена, — с улыбкой сказал Френсис Макгигон. — Будешь её защищать!

— Буду, папа, — улыбнулся мальчик, засматриваясь на девочку в кружевных пеленках. В комнате еще трое взрослых.

Потом вижу поляну, девочка подросла:

— Так не честно, Арас! Ты старше! — она надула губки и сложила руки на груди.

— Подрастешь, и тоже так сможешь, — смеется паренек.

А потом сцены из их жизни посыпались каскадом, заполняя мое сердце радостью, горечью и слезами. Они почти все время были вместе. Арас учил ее седлать лошадь и заботиться о ней. Учил держать в руках меч, стрелять из лука и плавать. Они были неразлучны. От его воспоминаний стало больно, не знаю как, но я вырвалась из них.

— Она выросла на твоих руках…, - выдохнула я, ошарашено. — Милена…

Мы оба тяжело дышали и смотрели друг на друга, совершенно сбитые с толку. Еще ни разу я не проникала в голову к кому бы то ни было без особого ритуала. Сначала его глаза выражали лишь недоумение, но вмиг превратились в два свирепых клинка.

— Ты что копалась в моей голове? — прогремел он.

— Это вышло случайно, я сама не поняла как…, - мои слова прозвучали, как детский лепет.

— Не смей больше никогда этого делать, ведьма! — я едва держалась на ногах, как же мне хотелось опереться на что-нибудь.

Арас ударил кулаком в стену, раз и еще раз…Я не стала его останавливать. Пусть хоть все пальцы себе переломает, мне — то что?! И тем не менее, каждый его удар отдавал мне прямо в сердце. Сумасшедший!

— Ненавижу тебя, ведьма! — он снова переключился на меня. — Тебя и таких как ты!

А вот тут он был крепко не прав. Теперь я видела источник его ненависти, его воспоминания помогли мне сложить два и два. Вопросы еще остались, но стало чуть понятнее. Он не знал, куда направить свою злость и просто сделал меня виновной.

— Не ко мне она приходила в ту ночь! — повторила я, охладив его собственной яростью. — Я лишь та, кто первой подвернулась тебе под руку! Да, я «ведьма», если тебе так угодно, но на мне нет вины за ее смерть! Тебе больно, я вижу. Да, Господи, все это видят! Но ты должен выпустить уже свой гнев, выплеснуть боль. Я не говорю, забудь ее и живи дальше, сам решай, но перестань уже быть занозой в заднице и займись делом!

Очень жестоко прозвучало, знаю, но боюсь, жалостью и уговорами здесь не поможешь. Я не бездушная и не черствая, но эта его ярость, которую он не контролирует, мне только мешает. Все это я сказала буквально на одном дыхании, даже не надеясь выйти живой и здоровой из этой перепалки. Арас замер, словно его ударили под дых. Могу поспорить, что подобного он еще никогда не слышал. Пусть он меня ненавидит сколько угодно, мне плевать. Должно быть наплевать. Плевать если руки распустит, как прежде, плевать, если стану для него девочкой для битья, если это поможет ему успокоиться и смириться со своей потерей, я выдержу. Главное уже перевернуть эту страницу.

Марон и Камилла фактически не дышали, ожидая реакции Араса, но он не спешил отвечать мне.

— Я никуда с ним не пойду, — заявила я, повернувшись к старику.

— Мне жаль, но он должен пойти с тобой, — ответил Марон, глядя на мужчину.

— Вы же видите, что они скорее растерзают друг друга, чем протянут руку, — обеспокоенно сказала Камилла.

— Это все пройдет в скором времени. Их брань не важнее жизней людей, они оба это понимают, — старик опалил злобой нас обоих, словно предупреждая, чтобы мы не забывали о том, что стоит на кону. — За магами мы присмотрим, это время будем стараться держаться вместе. Если наместник позволит, разобьем лагерь в лесу и создадим купол. Не бог весть, какая защита, но лучше чем ничего. Завтракайте и выдвигайтесь.

— Запомни, ведьма! Я сделаю все необходимое, чтобы спасти невинных! Но как только мы закончим, я вышвырну тебя со своих земель!

Я услышала, как Арас вышел из комнаты, громко хлопнув дверью. Что ж, сейчас мне повезло. Я еще жива! Уже есть хоть какое-то продвижение в столь нелегких отношениях между нами. Представляю, что это будут за недели, наедине с этим сумасшедшим.