Величайшая тайна в мире

ГЛАВА ВТОРАЯ

Моя жизнь в отсутствие Саймона сильно изменилась. В первые дни и недели после его исчезновения я уже не мог со снисходительной улыбкой взирать на этот суетный мир. С другими людьми, и в особенности с коллегами, задушевной беседы не получалось, и в разговорах с ними я обычно ограничивался одной-двумя краткими репликами. Изменения в моем поведении бросались в глаза каждому. Меня уже не охватывало чувство гордости от того, что я президент “Успеха без границ”, и мне, откровенно говоря, уже не хотелось им быть. Я все чаще запирался в своем кабинете и по нескольку часов дремал, расположившись на стоявшем в углу кожаном диванчике. Основную же работу по подготовке очередного номера журнала выполняли мои сотрудники. Я был уверен, что они это прекрасно сделают, поскольку в свое время потратил немало сил на их обучение. Кроме того, каждым утром какая-то магическая сила притягивала меня к автостоянке, и, оказавшись там, я ловил себя на мысли, что ищу взглядом своего друга Саймона и с грустью взираю на окна его квартиры в старинном доме напротив. Вид этих окон будил во мне воспоминания о наших встречах и наполнял душу неизъяснимой печалью.

Переменилась и моя жизнь за стенами редакции. Моя книга “Величайший торговец в мире” продавалась успешно, и я подписал эксклюзивный контракт с леди Черил Миллер. Ее агентство “Спикере интернэшнл” находилось в пригороде Чикаго, и она часто звонила мне, сообщая об очередном предложении выступить на какой-либо встрече бизнесменов или в клубе с циклом лекций о том, как добиваться успеха и счастья в жизни. Мои гонорары за лекции на эту тему постоянно росли, и я стал все реже появляться в редакции. Кроме того, я заключил контракт с издательством “Бэнтэм букс” на издание серии книг на эту же тему. Рукопись каждой новой книги этой серии я должен был представлять через пятнадцать месяцев после сдачи предыдущей. При этом я получал, согласно договору, довольно большой аванс. Несмотря на столь значительные успехи, достигнутые вне основной работы, я ощущал подавленность и недовольство своей жизнью из-за исчезновения из нее Саймона. И это было более чем странно.

Наконец, после долгих объяснений с моей женой Бетт, я решил уйти с поста главного редактора “Успеха без границ”. Уильяму Клементу Стоуну, владельцу издания, был необходим на этом посту человек, который полностью отдавал бы себя редакционной работе, и я на эту роль уже явно не годился. Мы со Стоуном были в дружеских отношениях, и злоупотреблять этим было бы недостойно с моей стороны. Летом 1976 года я отправил ему заявление о своем увольнении. Спустя две недели я снял со стен своего кабинета все фотографии редакционных торжеств с автографами моих коллег и свидетельства о различных премиях, полученных мною в период работы главным редактором. Аккуратно разложив их по коробкам, я пригласил своих коллег отметить мой уход. Расставание с теми, с кем я проработал бок о бок немало лет, было волнующим и теплым. У меня до сих пор сохранился подарок, преподнесенный мне в тот памятный вечер, — крошечный черно-белый телевизор. Я с трудом сдерживал слезы, когда в тот вечер в последний раз выруливал со знакомой до боли площадки для парковки, а в моем мозгу звучал все тот же мучивший меня уже столько дней вопрос: “Куда же ты исчез, Саймон Поттер?”

Чтобы окончательно освободиться от корпоративных уз, мы с женой решили отправиться на отдых в Скотсдейл, маленький городок в штате Аризона, куда мы часто ездили отдыхать в прошлом. Затолкав двух наших сыновей на заднее сиденье автомобиля и прихватив несколько чемоданов с одеждой, мы двинулись в путь. Места вокруг Скотсдейла, да и сам городок остались такими же, какими они запомнились нам во время прошлых поездок. К концу первой недели нашего пребывания мы с Бетт пришли к решению переселиться в эти места навсегда и начали осматривать выставленные на продажу дома. Один из них нам приглянулся более других. Он был расположен на участке земли площадью около половины гектара на окраине городка. Дом был еще не достроен, но это только обрадовало, поскольку мы могли внести в проект изменения, которые были нам по вкусу. Неоценимую помощь в этом нам оказала агент по недвижимости Марби Пруитт, которая вскоре стала другом нашей семьи.

Договорившись со строительной фирмой о завершении строительства уже по нашему проекту, мы оформили покупку дома и вернулись в штат Иллинойс с тем, чтобы выставить на продажу старый дом и оформить заказ на перевозку в Скотсдейл тех наших вещей, с которыми мы не хотели расставаться. Наш прежний дом был продан на удивление быстро, всего через неделю. В начале октября мы переехали в Скотсдейл, и я начал привыкать к новому для меня образу жизни. Мне больше не надо было каждое утро облачаться в строгий деловой костюм, наспех завтракать и более тридцати километров ехать в автомобиле по перегруженным магистралям к своему офису. Теперь я натягивал по утрам майку и шорты, не спеша завтракал на кухне, любуясь через окно игрой солнечных лучей на поверхности воды нашего бассейна. Затем направлялся в комнату, служившую моим рабочим кабинетом, садился за большой письменный стол и приступал к любимому занятию. Прошло несколько месяцев, прежде чем я отвык мысленно планировать во время бритья и приема душа свой рабочий день в редакции и наконец свыкся со своей новой жизнью. Несколько раз в неделю я даже играл в гольф. Бетт тоже нашла себе новое занятие. Купив два небольших магазинчика в Скотсдейле и Финиксе, она организовала торговлю тканями и галантереей. Для нас началась новая жизнь!

Двенадцать лет или около того, которые мы прожили в Аризоне, были для меня как писателя удивительно плодотворными и счастливыми. Я написал восемь книг, которые быстро разошлись. Многие из моих сочинений несколько раз переиздавались, а некоторые, такие как “Выбор, миссия: успех!” и “Путь к лучшей жизни”, стали настолько популярными, что мне каждую неделю приходилось разбирать гору писем от благодарных читателей, хотя такого поклонения я вряд ли заслуживал.

Увеличилось и число приглашений выступить с лекциями, а гонорары за эти выступления начали выражаться пятизначными числами. Все это не укладывалось в моей голове и казалось чудом. Я до сих пор помню завтрак с моим старшим сыном Дэном, приехавшим к нам погостить из Флагстаффа. Он, конечно же, знал, что его отец не только пишет книги, но и мотается по всей стране, выступая с лекциями, но не мог даже и вообразить, каковы суммы гонораров за эти выступления. За завтраком он осторожно спросил меня об этом и отправил в свой рот очередную ложку овсяной каши. После того как я назвал сумму в двенадцать тысяч долларов, он посмотрел на меня широко раскрытыми от изумления глазами и поперхнулся. “Однако, — продолжал я, — это всего лишь за один час”. После этого уточнения Дэн некоторое время не мог вымолвить ни слова. Похоже, он был потрясен услышанным. Придя в себя, он чуть слышно произнес: “Бог мой, да это же двести долларов в минуту! Ты чихнул или высморкался во время лекции — и у тебя сто баксов в кармане! После этого разговора Дэн, несомненно, зауважал своего старика еще больше.

Саймон тоже гордился бы мной, узнай он об этом. В 1983 году я был награжден престижной премией американской Национальной ассоциации лекторов, а на одном из официальных приемов в Чикаго мне вручили золотую медаль Наполеона Хилла за достижения в области литературы. В следующем году я был избран четырнадцатым по счету почетным членом Холла Славы, присоединившись в результате к плеяде таких выдающихся лекторов, как Норман Винсент Пил, Рич Девос, Арт Линклеттер и Боб Ричардс. Но Бетт не позволяла мне останавливаться на достигнутом, уверяя, что я способен на большее.

В те годы, когда мы жили в Аризоне, я часто путешествовал по стране с презентациями моих новых книг на радио, телевидении и в прессе. По самым скромным оценкам, я дал не менее тысячи интервью, большинство из которых были забавной импровизацией, включая и шестиминутное выступление в телевизионном шоу “Сегодня” в качестве приглашенной знаменитости.

Майкл Лэндон незадолго до своей внезапной кончины всерьез обсуждал со мной возможность экранизации моих книг — “Дар Акабара”, “Поручение Христа” и “Выбор”, и эта идея привлекла и других его коллег.

Несмотря на свою занятость по шестнадцать и более часов в сутки, я по-прежнему довольно часто вспоминал о Саймоне. Обычно это случалось в те моменты, когда я держал в руках авторский экземпляр своей новой книги либо после очередной лекции. Со временем боль потери, вызванная исчезновением Саймона из моей жизни, утихла. Но однажды я нашел в своем почтовом ящике большой по размеру, но тонкий пакет. Прежде чем я распечатал этот пакет до конца, из него выпал конверт. Это было письмо от какого-то заключенного, в котором тот рассказывал, как изменилось его отношение к жизни после прочтения моей книги Величайшее чуть в мире”. Автор послания писал, что он художниц и посылает мне портрет Саймона, каким он видит этого человека в своем воображении.

Затаив дыхание, я аккуратно вскрыл пакет и до стал из него небольшой кусок холста в раме. Написанный портрет меня ошеломил. С него на меня словно живой смотрел сам Саймон, державший в своей костлявой старческой руке бокал с красным вином. Я уже не помню, как долго я глядел на это чудо. Помню лишь то, что в моих глазах неожиданно появились слезы. Насмотревшись, я любовно пристроил этот шедевр на самом видном месте моей книжной полки таким образом, чтобы я мог видеть его, сидя за рабочим столом.

В тот же день, после того как я наконец справился с нахлынувшими на меня воспоминаниями, я написал ответное письмо, в котором благодарил пославшего мне этот чудесный подарок и просил объяснить, как ему удалось добиться такого поразительного сходства с оригиналом. Ведь я в своей книге черты старика нигде не описывал. Вскоре я получил простой и короткий ответ. Художник писал, что однажды вечером он перечитывал “Меморандум Бога” и неожиданно уснул в кресле. Во сне ему явился сам Саймон, произнес следующие слова: “Ты будешь счастлив, ты будешь счастлив, ты будешь счастлив” — и исчез так же внезапно, как и появился. Именно лицо, увиденное в этом сне, и нарисовал художник!