Великая тайна Фархелема

25. Закон большинства

— И всё же страшно смотреть на это, — сказала Фиар, когда они снова собрались в тёмном узком вагонном пpoxoде (кто лёжа на полках, кто стоя между ними). — Действительно не видят и не слышат, будто нас здесь нет…

— Результат твоего гипноза, — ответил Лартаяу с четвёртой полки справа.

— Вот и страшно: что можно сделать с психикой человека, его восприятием! Пусть мы не могли иначе, но вообще…

— Вообще уже должны подъезжать к Алагари, — сказал Донот. — Долго едем, и больших станций давно не было…

— Не знаем расписания поезда, — напомнила Фиар. — Забрались в первый попавшийся, и то повезло: оба проводника подвержены мгновенному гипнозу. Но всё равно пора решать: где и как выходить, чтобы никто не увидел…

— Центральный вокзал в Алагари не подходит, — ответил Донот. — Сойти надо раньше, в пригороде. Бывают такие "технические остановки" на подъезде к городу — но и не ошибиться, не сойти просто на сельской станции… И что, никак не можем узнать расписание? Хотя бы — из памяти проводников?

— Не получается, — признался Талир. — Не понимаю, почему. Будто они уже вне моего диапазона…

— Но разве так бывает? — удивилась Фиар. — Или… как ты их сразу услышал? И даже определил, что оба особенно внушаемы?

— Действительно… — согласился Талир. — То ли оба "на краю" моего диапазона, то ли дело в твоём гипнозе. Сразу-то под гипнозом не были… И вот: расписания не знаем, узнать не от кого…

— Будем подъезжать к большой станции — сразу почувствуем, — ответил Итагаро. — Хотя тут и окно матовое, только чтобы пропускало свет…

— Единственное доступное нам прозрачное — во втором купе, — добавила Фиар. — А я частично сняла гипноз, чтобы они могли лечь каждый в своём. Иначе, думала, заподозрят неладное: их двое, а купе одно. И держать людей, которые вовсе ни при чём, столько времени под гипнозом… Потом уже заметила, что окно матовое.

— Почувствуем большую станцию… — повторил Ратона. — А как я не почувствовал ни Амариоли, ни Колараафу, хотя почти всё время не спал? Ни долгих стоянок, ни шyмa, как на больших станциях…

— И оба легли спать в своих купе… Значит, до следующей станции, тем более крупной, ещё далеко, — понял Донот. — Или у нас что-то не так с восприятием времени… Нo давайте наконец решать: на что можно рассчитывать, если попробуем доказать, что мы не заразные больные, и всё время скрывались в Тисаюме? Или как будет — если решаем добираться до Чхаино-Тмефанхии, или уйти здесь в подполье? Откладывать некуда…

"Так… твёрдого решения ещё нет? — подумал Джантар. — Сомнения продолжаются?"

— А как это доказать? — переспросил Ратона. — Вот подумаем: кто мог знать всех нас, и послать такое извещение — зная, как оно составляется? Кто-то, связанный с медициной, а конкретно — с предоставлением особого режима? И тогда вопросы: во-первых, зачем он это сделал; во-вторых, где скрывались мы сами; в-третьих — как же тогда автобус, найденный в Керафе?

— И чтобы никому не пришлось за это отвечать, — добавил Итагаро, — опять-таки сумасшедший с доступом к документам об особом режиме… Где наши имена идут все вместе, если не там?

— И был такой однажды на самом деле, — напомнил Герм. — Значит, теоретически возможно…

— Но как не подвести тех, от кого зависело предоставление нам особого режима? — задумалась Фиар. — То есть, по сути, наша свобода? Они, как могли, помогали нам — и не их вина, что общество в целом несправедливо…

— А мы и не знаем, мог ли это теоретически сделать сумасшедший… И документы хранится не в Тисаюме, а в Риэланте, — напомнил Талир. — Где беспорядков не было…

— А через компьютер? — возразил Итагаро. — Хотя это тоже закрытая информация. И получится уже: сумасшедший взломщик кодов взял первые попавшиеся имена… Даже не знаю. Однако верно: сами мы тогда ни при чём.

— Но нас видели в автобусе на выезде из Тисаюма, — напомнила Фиар. — Или… если и там не нас, то кого же?

— А если не нас, откуда нам знать? — переспросил Лартаяу. — Мало ли кто мог бежать из охваченного беспорядками города, назвавшись, чужим именем? Выбрал из базы данных первые попавшиеся, для себя и своих знакомых…

— Не знаю, — с сомнением повторил Итагаро. — Я никогда не занимался взломом кодов. У меня мысли не возникало: намеренно проникнуть в секретную базу данных, да ещё — о нас, особорежимниках! И не знаю, как мы там сгруппированы: по алфавиту, по формулировкам, или как-то иначе! А от этого и зависит: возможна в принципе такая случайная выборка или нет? Не выбирал же кто-то самые странные случаи, запутанные биографии — как бы жертвуя теми, кому нечего терять!

— Ужасно звучит, но это мысль… — ответила Фиар. — Для "обычных" людей наши биографии так и выглядят. Только и годимся, чтобы под нашим видом спасать других. Хотя каймирцы на такое не пойдут… А то была бы убедительная легенда о чьём-то бегстве под нашими именами, пока мы скрывались в подвале у меня дома…

— И с кем уехал врач, которого я изображал? — спросил Донот. — Кого опознавал Ратона, кого вели переулками к автобусу?

— А кто всё это видел? — переспросил Ратона. — Если солдат в переулках уже не было? И мало ли кто и кем мог назваться в неразберихе, но разве мы отвечаем за всё и всех? Хотя верно: садились в автобус на виду у целой толпы, и там был кто-то, не внушающий доверия…

— И в любом случае формально заразные больные, — напомнил Талир. — Просто так объявиться сейчас — сразу проверка, анализы… А мы и боимся лишний раз приоткрыть свою необычность! После того, что уже было…

— С этим шутить нельзя, — согласился Герм. — К ним только попади — уже ничего не объяснишь, всё знают лучше тебя. И пусть в документах явная ошибка, и может стоить жизни — попробуй доказать! Слова в документах — не то, что просто слова…

— Но и документы оформляют люди… Вот именно! — Фиар повернулась к Доноту. — Ты оформил извещение за чьей-то подписью, иначе его не приняли бы всерьёз! Вот пусть тот и подтвердит: извещения не посылал!

— Я же говорил: назвал имя покойного родственника, — напомнил Донот. — И так убедительно вышло… В чём тут признаешься? Остаётся держаться версии: незнакомые нам люди спасались таким образом! И то надо объяснить, где были мы сами… А как объяснишь — не зная обстановки в Тисаюме за двое последующих суток: вчера и сегодня? Не представляя: что там могло быть в эти двое суток, а что нет? Например: могли мы потом просто так, не скрываясь, выйти из подвала — и не знать, что нас как заразных больных ищут по всей трассе до Алаофы?

На несколько мгновений наступило молчание, слышался лишь стук колёс на стыках.

— Нет, правда, — с готовностью поддержал эту идею Лартаяу. — Если там, на месте, нас даже не искали, а мы не думали скрываться…

— А автобус? И там везде наши отпечатки! — вдруг сообразила Фиар. — В том числе на наручниках!

— Я пытался стереть всюду, где можно, — ответил Лартаяу. — Помнишь, мы с Минакри последними поднялись из автобуса? Так вот, пока поднимались вы… Хотя… наспех, краем рубашки, смоченным в машинном масле… Не знаю, насколько эффективно…

— Завязали мы узел своим бегством, — повторил Донот слова Лартаяу, сказанные во дворе у диспетчерской. — Если не самой записью…

— А теперь как узнать, нашли там отпечатки или нет — не проникнув в полицейскую сеть? — спросил Итагаро. — Да, случись такое однажды…

— Мальчики, это yжe сознательное нарушение закона… — попыталась возразить Фиар.

— А что делать? Как что-то планировать, действовать — не зная, что у них имеется против нас? И чего стесняться: видите, на что способны они сами?

— Но как хочешь это сделать? — уже явно с протестом спросила Фиар. — И с какого компьютера войдёшь, чтобы и этим ещё не спровоцировать подобное?

"И на что уже готовы идти, — Джантар вдруг понял: у него идея Итагаро не вызвала протеста. — Мы, не преступники, не враги закона, общества…"

— Не знаю пока. Думаю, как и откуда… А насчёт закона… Всё равно, видите же: мы — необычные, мы постоянно натыкаемся на эти закона — и… как нам по ним жить? — с ходу, словно от имени всех, заявил Итагаро. — Если они рассчитаны: что никто не развивается быстрее других, не обладает в этом возрасте чувством собственного достоинства, и не вправе получать информацию экстрасенсорными путями? И мы с такими нашими качествами — как бы ни хотели жить по закону и совести, всё равно оказываемся почти вне закона! Всё рассчитано на большинство — а такого меньшинства, как мы, будто и нет! О чём, помните, говорили ещё по дороге из подземелья?.. И взялись мы за это дело как сознательные противники существующей власти — не согласные, что цивилизация должна быть съедена без остатка какими-то бедными и голодными, и даже искать иной выход, когда те чего-то не имеют, безнравственно! То есть: ресурсы, на которых цивилизация могла бы ещё продержаться в поисках выхода на новый уровень — вместо этого надо наскоро глупо и примитивно прожрать на "насущные нужды", и дальше пусть всё рухнет… Давайте перестанем стесняться конфликта с такими законами и властью — и будем думать: как сделать реальное добро, и не причинить реального зла!

"И это уже говорится так просто, — подумал Джантар. — И даже не удивляет…"

— Правда, чего уж там, — согласился Лартаяу. — И что по сути за власть, если не вожаки диких стад в современной цивилизации? С разницей, что не хватает ума контролировать цивилизацию так, как стадо! И всё равно: никакого доверия к специалистам, образованным людям, всё хотят решать и всем править сами, а не смогут — пусть всё рушится? Как вам такая трактовка событий? — даже сам удивился Лартаяу. — Возможно это?

— Даже не знаю… — призналась Фиар. — Как-то неожиданно…

— А это… — продолжал Лартаяу. — И мне не по себе, когда думаю о таком. Не представлял себя в конфликте с обществом, законом, властями… Нo куда деться от факта: закон, который ты не собирался нарушать — просто на тебя не рассчитан? Ведь если даже случайно можешь "услышать" компьютер, или мысли другого человека, увидеть, что происходит вдалеке — субъективно это не будет намеренное проникновение в чужую тайну! Но объективно, по существующим законам, так получается — хотя умысла не было! И как нам полагаться на такой закон в оценке своих… не действий даже — мысленных восприятий? Или тут уже только сами можем решать: что правильно, что нет, и как не причинить зла, за которое расплачиваться другим?

— А законы и создаются, исходя из определённых предоставлений об уровне человеческих возможностей, — всё ещё колеблясь, заговорил Джантар. — И не предусматривают то, на что, как принято думать, человек не способен в принципе. И так же — всевозможные охранные системы, правила хранения и передачи секретной информации… А мы не очень соответствуем этому — если и автоматически, случайно, узнаём и делаем то, что "не положено"…

— Но тут "запросом ниоткуда" не обойдёшься, — ответил Итагаро. — Секретная полицейская сеть, пароли, коды…

— Можно загипнотизировать полицейского, — предложил Талир. — А уже он легально войдёт в их базу данных. При условии, что ничем не будет грозить ему самому, или кому-то ещё…

— Первый попавшийся вряд ли будет иметь полномочия на такой запрос, — возразил Итагаро. — А главное: это официально укажет на нас! Будто нами интересуется уже полиция Алагари!

— Верно, не подумали, — спохватился Талир. — Хотя взлом кодов тоже… А у нас и нет опыта…

— Да, если бы обойтись обычной настройкой на компьютер… — Итагаро не закончил, хотя по интонации Джантар ждал продолжения.

— Обычной… — повторила Фиар. — Для тебя обычной… А вообще не страшно вам от того, как мы уже входим во вкус воздействия на людей, технику?

— Страшновато, — признался Итагаро. — Но что делать, если такое положение… Джантар — а как ты сейчас? Не пробовал отсюда настроиться на Тисаюм, или на своих в Керафе?

— Пробовал перед тем, как заснуть, — ответил Джантар. — Но не получалось. И сейчас вряд ли смогу: какое-то неработоспособное состояние. Мешает само напряжение, или просто ещё не восстановил силы…

— Я и не подумал, — спохватился Итагаро. — И даже не знаем: сколько уже проехали, проспали… Пасмурный день, матовое окно, часов ни у кого нет — кстати, и у проводников мы их не видели. Всё как нарочно… И с настройкой на компьютер… Понимаете, в каком положении подросток только и может оказаться рядом с полицейским компьютером достаточного уровня секретности? Сдаваться, изображать задержанных — а потом гипнотизировать там всех, чтобы безопасно выйти? И тоже — как получится… И какие-то далеко расположенные охранные системы и камеры наблюдения всё равно зафиксируют наше присутствие — а я и не почувствую, где они там, чтобы сбить их с толку! Увы, цивилизация, ко всему прочему — это и системы допусков, паролей, охраны. Порой — там, где и охранять нечего. И безопаснее бы разрешить свободный доступ — чем содержать подразделения с особыми полномочиями и правом применять оружие…

— А мы пока что едем, — напомнила Фиар. — И возможно, подъезжаем к Алагари. Надо решать…

— Что решать, — уже устало ответил Итагаро. — Пока только, где выходить, а дальше — по обстоятельствам. Выйти незамеченными — вот главная проблема.

— И хоть как-то прикинуть расстояние, — добавил Донот. — Ведь правда: где же Колараафа, Амариоли? Были уже, или мы до них не доехали?

— Да, мальчики, и с суточным ритмом неладно: нет чувства, сколько может быть времени. Хотя после таких дней, ночей… Или… Зачем нам Алагари? — вдруг спросила Фиар. — Что нам там делать? Просто поезд идет туда — но нам туда не нужно!

— И где сойти? — возразил Лартаяу. — В Амариоли, где меня могут узнать? В Колараафе, где меня помнят немногие, но есть кому узнать Ратону? Из крупных городов остаётся Милирао — но уж его наверняка проехали. А остальные — маленькие станции, фактически уиртэклэдские деревни. Где попробуй появись, если ты не их группы, не их стада: не с того двора, улицы… Вот вам "не испорченная городом крестьянская нравственность", за которую так цепляются и здесь, и на Экваторе…

— А почему нельзя на центральном вокзале в Алагари? — спросил Ратона. — Там всегда много людей разных рас!

— Но не выходят группами по девять человек из почтового вагона, — ответила Фиар. — Тем более, подростки без взрослых — или с кем-то одним во "взрослой" одежде, но без обуви. Разве что после разгрузки вагона рядом никого не будет… Но и то — как получится, рассчитывать нельзя…

— Разгрузив, должны куда-то отогнать, — напомнил Лартаяу, — придётся уже оттуда. А я не знаю, смогу ли открыть запертый вагон…

— Выглянуть бы на очередной ocтaновкe, пocмoтpеть, где мы, — предложил Итагаро. — Или настроиться на кого-то снаружи, узнать из его мыслей. Если это уже не будет центральный вокзал Алагари…

"И это на самом деле? — вновь мелькнул миг нереальности. — И мы уже чуть не в центре Уиртэклэдии? Сами, без взрослых, с кассетой? И это лишь часть нашего пути…"

— Да, единое человечество, более совершенное общество… — начал Джантар вслух вместо этого. — Но для кого? Кто развивается в такие-то сроки, не обладает такими-то способностями, в принципе не может выйти за такие-то пределы? А кто выходит… уже не имеет значения и его собственная честность? Удобнее управлять слабыми, глупыми, необразованными, a кто вне этих пределов — просто опасен, угроза, враг?

— И "врага" ссылают куда только можно, — согласился Итагаро. — В приют, монастырь, семью наркоманов, для "перевоспитания" их простотой и убожеством… Будто виноват в том, каков по своей природе…

— И вот вам контакт с иным разумом, — продолжал Джантар. — Когда и в своей цивилизации отличаешься от большинства — уже враг и угроза… А что будет действительно при новой встрече с "людьми дальних миров"? Которые тем более — биологически, психологически, энергетически иные?

— И… чем не символ та же Иорара? — вдруг понял Итагаро. — Потому запись и засекретили? В любом случае выдаёт, как поведут себя люди Фархелема, встретив иной разум! И чего будут стоить их привычные моральные понятия! Так что и мы могли среагировать не совсем адекватно…

— Поскольку придумано на основе реальных личностей и событий! — напомнил Лартаяу. — Хотя, скорее всего, так и было бы: споткнулись на психологическом барьере, обусловленном несходством физиологии…

— Нет, но как "засекретили"? — с удивлением возразила Фиар. — Мы записали её оттуда, где, если и засекречен — бред, творческие неудачи, не более того!

— А если и там разные уровня секретности? — предположил Лартаяу. — Пока кто-то входил за "обычными" записями — ничего, а тут пошёл особый сигнал?

— И была сразу эта мысль, — после паузы согласился Итагаро. — И опять вопросы: что за архив, какой сигнал куда мог пойти, кого на что толкнуть… Нет, опять забыли: от записи до облавы прошли сутки! Что-то не так… И думать надо уже не об этом…

— А я и не чувствую дальнейших событий, — снова признался Джантар. — Странная напряжённость и пустота. И чувство: будто… кто-то повёл нас туда, а теперь уже сам не знает, что делать…

И тут у Джантара мелькнула мысль — неожиданная, невероятная, как молнией озарившая сознание…

— Слушайте… А… если мне не просто так кажется? Это так и есть? Кто-то воспользовался нами так же, как мы — сначала Саратилу Гилимой, а теперь проводниками этого вагона? Если мы можем так воздействовать на других — почему кто-то не может на нас? Кто-то, кому зачем-то было нужно, чтобы мы сделали запись? И если бы не все последующие события — неизвестно, каким способом он мог бы попробовать её у нас получить? Или… — Джантар запнулся, поражённый новой мыслью, будто с разгона налетевшей в coзнaнии на ту, пpeжнюю.

— Или… что? — нетерпеливо переспросил Итагаро. Остальные же просто замерли в оцепенении. И мгновения снова текли каплями времени, падая в какую-то глухую пустоту…

— Или… тоже, всё вместе взятое — части какого-то единого плана? Одно… специально приурочено к другому? Хотя тогда вовсе страшно представить: что за план, каких масштабов! И при чём можем быть мы…

— Так… думаешь, мы сделали для кого-то чёрную работу? — Итагаро был потрясён догадкой Джантара не меньше его самого.

— И сделав хорошо или плохо, удачно или неудачно, но сделав — сами больше не нужны? — добавила Фиар. — И ему всё равно, что будет с нами дальше?

— А наши родители? — спохватился Герм. — Ведь и у них теперь эти записи!

— И я сейчас совершенно бессилен! — во внезапном отчаянии вырвалось у Джантара. — Ни на что не могу настроиться: какая-то пустота! И даже не знаю: только от усталости, перенапряжения, или есть ещё причина…

— И у нас на каждом шагу сомнения, как бы не причинить вреда… — начала Фиар. — А этот кто-то…

— А помните, как думали, что и в экспедиции использовали "не совсем настоящих" офицеров? — вспомнил Итагаро. — Людей со странностями, по мнению "настоящих" военных? А теперь выходит: кто-то так же воспользовался нами? "Странными" людьми, которых не очень жаль, и которым при таких биографиях терять нечего?

— Мальчики, но что было по его плану дальше? — наконец попыталась здраво оценить ситуацию Фиар. — Собирался выкрасть у нас кассету? Для чего должен был знать, где мы её оставим?

— Но тут опять не сходится… — попытался возразить Талир. — Если знал, где и как можно сделать запись, зачем ему мы?

— А если сам почему-то не мог? — уже более по-деловому возразил на это Герм. — И ему проще дать внушение кому-то, чем идти туда самому? Или просто подать подходящему человеку идею, а тот сам всё сделает? Но тогда уж — не Саратилу Гилима с его уровнем интересов, а кто может увлечься такой тайной…

— Но как он собирался получить от нас то, что узнаем мы? — снова спросила Фиар.

— Возможно, и телепатически, так же, как Талир, — предположил Герм. — Скорее всего, так и сделал! И потерял к записи, а значит, и к нам, всякий интерес! А мы в том шоке и не почувствовали его касания! Вопрос только: почему именно мы? И где и как он мог дать нам внушение?

— Нет, но что получается… — спохватился уже Джантар. — Он же каким-то образом сформировал… и все те мои предчувствия, видения? А если и события в Тисаюме, и наше бегство оттуда — части какого-то его плана… Значит — и прежние видения за все годы? Как какие-то знаки судьбы, заранее расставленные на нашем дальнейшем пути? Тем более страшно представить масштаб такого плана и срок, на какой он рассчитан… И куда он ведёт нас теперь? Куда и зачем — если кассету мог получить от нас или наших родителей без этого? Нет, скорее всё же просто видения, образы будущего… — без особой уверенности продолжал Джантар. — Сбывшиеся по ходу этих событий…

— И всё равно чувствуется как бы единый узел, — ответила Фиар. — И вдруг мы едем туда, где он должен нас встретить? Джантар, ничего такого не чувствуешь? Или не помнишь из прежних видений?

— Не помню… А сейчас, говорю же: странная пустота, — ответил Джантар. — И чувство, будто нас уже довели до некой точки, где предначертанный путь обрывается — а дальше выбирайтесь сами…

— Но где этот кто-то мог повлиять на нас… — задумалась Фиар. — Вы же и собирались вместе только на обследованиях! Вшестером: без меня, Итагаро, Талира! А так, в полном составе — встретились несколько дней назад… Хотя… Помнишь, ты говорил о чувстве какого-то eдинoго нашего круга?

— Точно… — ответил вместо Джантара Герм. — А ещё случай на набережной! Абсурдная драка, фактически из ничего! И как раз удобный момент для такого же мгновенного гипноза! Никто не заметит — всем не до того!

— Но провоцировать для этого драку… — усомнилась Фиар. — Где всё могло пойти непредсказуемо… Вряд ли. Не занесло нас уже совсем далеко от истины? А то можно додуматься и до того, что не только "единый узел событий" — сам наш крут создан кем-то с особой целью! Будто это не могли сделать под гипнозом обычные люди — и отдать ему запись, ничего не помня потом… И если этот кто-то сам недавно узнал о такой возможности — нет и многолетнего плана. А если давно — и бы сделал давно, с участием других людей…

— А так: только узнал, и тут подвернулись мы? — предположил Герм. — Целая группа с особыми способностями, причём — разными, как бы на все возможные случаи…

— И как бы специально собранная в одном городе! — добавил Лартаяу. — Через такие повороты биографий — и при официальном неприятии каких бы ни было особых способностей! Не знаю, что и думать… А теперь его план провалился — и мы снова лицом к лицу с "обычной" логикой "обычных" людей, основанными на ней законами… И… как теперь насчёт моральных проблем в связи с такими способностями? Кто в этом смысле сильнее, кто больше может — тот и прав? Так рассуждал этот кто-то? И за его ошибки расплачиваться — тем, кто слабее? Невольным, невинным жертвам — а не ему? А он найдёт для другой цели ещё кого-то?

— Подожди, это только наши предположения, — снова попыталась напомнить Фиар. — И не слишком ли уже? В самом деле: кем этот кто-то должен быть, какими возможностями обладать? И в чём сама его цель? Вообще — благо человечества, а нас, как конкретных людей — в жертву? Или тут что-то другое, чего мы не понимаем?

— И сейчас делаем всё так, потому что не можем иначе, — продолжал Лартаяу, — а раньше он сделал так, потому что не мог иначе? И где какая-то грань, разделяющая, что в этом смысле можно, а что нельзя? И как остановить кого-то, чтобы не причинил вреда, не поломал чью-то жизнь?

— Да, как почувствуешь себя на месте слабого, всё видится иначе, — призналась Фиар. — Не то, что… от тебя защищают слабых, которым ты не сделал ничего плохого…

— А тебя оставляют без права защиты от них, — уже как-то отрешённо добавил Лартаяу. — А тут вовсе… Кто-то не хочет рисковать, не может что-то сделать сам, использует тех, кто смогут… Пойми: в чём сила, а в чём слабость? Хотя и в этом отношении есть сильные и слабые люди, не каждый сам защитит себя — но и… что было бы, будь тут тоже свои суды и своя полиция? Из-за которой шагу не сможешь сделать, потому что всюду кто-то "защищает слабых", ограничивая тебя в том, что есть просто свойство твоей личности, ни против кого не направленное? А понадобится защита тебе самому — так неизвестно, не сам ли останешься виноват! А как есть: просто не можешь сослаться на экстрасенсорику, мистику — как реальные факторы жизни общества…

— Слишком многое строим на внезапном предположении… — снова начала Фиар.

— Но так и есть! — не дал ей договорить Лартаяу. — С одной стороны непонятная мистика, с другой — существующие законы! И никто ничего не желает понимать!

— И попробуй тут соблюсти единую мораль сильных и слабых, — откликнулся со своей полки молчавший всё это время Минакри. — Когда не знаешь, как иначе защитить себя… Хотя раньше все знали, что есть люди с разным характером и уровнем способностей — и жили, не опасаясь друг друга…

— Не было того противоречия интересов, — ответил Джантар. — И было чувство человечества как целого, а не отдельных враждующих групп. Хотя опять же: в пределах нашей, чхаино-каймирской культуры… А у других — всюду столько какиx-то особых, исключительных прав, интересов, личных, семейных и групповых тайн… Разбогатеть за счёт других, присвоить чужое, что-то от кого-то охранять. И каждый опасен тем, в чём силён — и ограничен в чём только можно. Даже просто в информации… Вот её и добывают такими путями — за что потом расплачиваются другие…

— Мальчики, опять всё уходит в общую дискуссию, — напомнила Фиар. — Надо решать, где и как выходить…

— А что решим, не разобравшись в этом? — ответил Минакри. — Хотя и поверить трудно. Не могу представить, чтобы я использовал кого-то таким образом…

— А этот кто-то, думаешь, мог хотеть того, что получилось в итоге? — не согласился Талир.–

— А нам мучиться чувством вины за последствия? — не мог успокоиться Лартаяу. — Будто лучше него могли предвидеть?

— И будто знаем, что тут последствия чего, — ответила Фиар. — Не забывайте: от записи до облавы прошли сутки…

— Вот именно! — согласился Минакри. — И никто всё это время не пробовал заполучить у нас кассеты! Лежали, где были оставлены!

— Я и говорю — этот кто-то при просмотре по нашим излучениям понял: там совсем не то, — повторил Герм. — Хотя верно, это лишь предположение. И зря так сразу ухватились за него. И не было никакого внушения — было столкновение случайностей… Да, но опять же: если бы не то, как мы похожи на единую, специально подобранную группу…

— Похожи… — будто преодолевая что-то в себе, согласилась Фиар. — Хотя вообще похоже на бред. На то, как реально не бывает…

"И это возможно наяву? — Джантара словно обдало тупой (и вместе с тем пронзительно острой) холодной жутью. — Мы… чьё-то орудие? Затем и собраны вместе?.."

— Нет, правда… — начал Минакри. — У нас всех свои устремления, цели, поиски, своя жизнь… Но есть и общее: хотим разобраться в проблемах и путях развития человечества. А тут — в конкретной тайне, как-то связанной с этим. И вот будто кто-то выводит нас на неё… Или… мы уже сами под гипнозом придали ей такое значение? А так ничего и не было — кроме давней, схлынувшей шумихи? И взрыв — просто взрыв, не более?..

— А может быть, — после очередной паузы начал Лартаяу. — Так ли много говорят об этом взрыве… или просто мы сами много думали о нём? И если всё время были под каким-то внушением — правильно ли вообще всё делаем и оцениваем? И там ли, где надо, ищем ответов?..

Будто прокатилась волна — с которой, однако, ничего не схлынуло, не открылось: пришло лишь осознание неопределённости, смутной пустоты впереди…

— Но тогда… и все разговоры за эти дни… — потрясённо начал Минакри.

— Нет, а тут в чём неправы? — вырвалось у Джантара в испуге. — Почему не удалось создать совершенное общество, и что происходит вместо этого?

— И с идеей равенства… — добавил Лартаяу. — Не так всякий раз было: сперва кто-то провозглашал общую цель человечества, в достижение которой все должны включиться как равные; а потом оказывалось — многим эта цель не нужна? А кто в ней заинтересованы — как бы обманули, подвели всех? Виноваты… что кто-то ничего не хочет дать на общее благо, кому-то всё безразлично, кто-то предаётся порокам и творит зло? И теория потребностей: тоже, что не так? На примере случая с Донотом видно — чем рискуем, позволяя "взрослой" пропаганде эксплуатировать нашу наивность! Вот и тащи их силой на свой духовный уровень, помогай вырваться из банды, где они, бедные и несчастные, состоят не по своей воле!

— И так же: в банды идут не от беды! — поддержал его Талир. — Мировоззрение у них — не самоценной личности, а члена банды, только и могут жить мелкими враждующими группами! Хотя страшно подумать: с кем тогда создавать единое человечество — но что неправильно как факт? И в чём неправ тот, кто это понимает?

— А как законы некоторых распространили на всех? — продолжал Лартаяу. — И на чём законы основаны? Разве не правы мы и тут?

— А остатки инстинктов в жизни людей? Как они делят, дробят единое человечество на эти мелкие группы? — поддержал общий порыв Итагаро. — Вдруг оказывается: кто-то защищает тебя от какого-то врага — и хотя ты ни с кем не ссорился, уже что-то должен в этой борьбе? Не можешь сказать: это вообще не твоя борьба! Тот чей-то покровитель и чей-то враг, оказывается, ещё и осуществляет власть на определённой территории, а ты, мирный житель — почему-то его подданный! На уровне как дворов, так и армий, принципиальной разницы нет!

— А скажешь так — уже, выходит, кого-то предал, — добавил Талир. — Хотя кто его выбирал в покровители или судьи своим поступкам, кто ставил над множеством других людей? Которые, правда, сами почему-то неспособны организовать жизнь, поставить цель — могут только батрачить и подчиняться? Но он, взявший власть, уже хочет, чтобы так, как они, жили все; ему уже мешают те, кто не хотят такого руководства; они — враги и стада, и покровителя… Вот вам и законы, и армии, и государственные границы, и тайны! Мешают создать совершенное общество — где им нет места, ведь оно будет состоять из личностей, а не из банд?

— И опять же теория потребностей, — продолжала Фиар. — Что, не бывает и так: человек, казалось бы, образованный, с какой-то профессией; но по жизненным целям, мировоззрению — дикарь, хищник, паразит на цивилизации? И это нельзя признавать открыто?

— Из-за кого и тянется вековая гонка охраны и взлома! — подтвердил Итагаро. — Кому ума хватает только половчее взять чужое, напакостить! А честные люди виноваты, что не сумели поднять их на свой уровень? А как поднимешь, если тебя же за это готовы убить? И сами твои цели им чужды и непонятны?

— Мелочно "обставить", "переплюнуть" другого — для них, собственно, вершина? — согласился Талир. — Им не нужно, чтобы всем было хорошо, наоборот — чтобы кто-то, завидуя, тянулся за ними? И уже в котором поколении! Правнуки тех, первых, кого ещё, казалось, можно оправдать бедностью и неграмотностью! Четыре поколения этих бедных и малограмотных, ничего не взяв от цивилизации, только вредят ей?

— А… как же четыре поколения людей городской цивилизации? За чей счёт пытались ввести в неё массы тех, кому она не подходит? — продолжал Итагаро. — И ещё плодятся в геометрической прогрессии — и им всё дай, и дай, и дай… то, что не способны взять! Вооружай бандитов, снабжай технологиями подпольную торговлю… Им дай всё сполна — а сам хоть надорвись, да ещё будь виноват в их бедах, получай их ненависть за это?

— Хотя не строить же каждой расе своё отдельное человечество, отгородившись границами, — ответил Лартаяу. — Планета одна, люди — один вид, расы изрядно смешались… Но и то верно: индивидуальных и расовых отличий — не желают понимать, возводя себя в образец. А что до обделённых групп, слоёв, бедных семей — где ненавидят других за своё менее обеспеченное детство, худших родителей, возможно, и худшие гены… Что те могут для них сделать? Каждый — из конкретной семьи, что одному дала в детстве его семья, то другому — не дала. Остаётся чувство ущерба в судьбе от того, что вовремя не сложилось… Но и не вина же это таких детей, как мы! За что им нас так ненавидеть? Не свои семьи — а нас?

— А цель и была: чтобы никто не "происходил из низших слоёв", — ответил Джантар. — Никому не приходилось бы "рваться из нужды", "выбиваться наверх", ненавидя других за бедность своих родителей…

— А родители и не столько бедные, сколько тупые: не желают понимать, что нужно детям сейчас! В нашем детстве, мол, не было чего-то — и они обойдутся! А цивилизация развивается быстро… То есть, до сих пор развивалась, — горестно уточнил Лартаяу. — Но говорю к тому, что для некоторых видеокамера или компьютер — экзотика, без которой можно обойтись! А от них зависят дети…

— Получается и не личная неполноценность, — согласилась Фиар, — Искусственно устроенная неполноценность судьбы. Потому что за человека до стольких лет всё решают другие… А потом и остаётся вымещать уже на детях несостоявшееся собственное прошлое? И им — заполнять собой пустоты жизни родителей: хотеть того, что не досталось им, учиться или работать, где им не пришлось? А своя судьба не складывается, переходит по такой эстафете дальше, и конца не видно…

— Потому что ценится не личность, а реальный или мнимый долг перед другими! — добавил Лартаяу. — Человек не может сказать: я — не вы, не в ответе за то, что не сложилось у вас! Будто нет понятия личной судьбы, лишь долг перед старшими и их особые права! И это не членистые Иорары — люди одного с нами вида!.. Что, тоже неправомерная постановка вопроса? И каким быть единому человечеству — вправе решать лишь они? Чтобы и было — не из личностей, а из банд и долгов перед старшими, где каждый кем-то подавлен?

— Мальчики, но что получается? — вдруг спохватилась Фиар. — Как… проверка убеждений — в порядке ли после возможного гипноза? Но всё так и есть: кто отравляет жизнь других — числится жертвой, ведь ему не дали то, что не умеет взять…

— Действительно… — удивлённо, словно очнувшись, согласился Герм. — Вышло будто проверка, во всём ли мы правы… Нет, но — что теперь? Если нас кто-то специально подбирал, имея свои планы…

Герм умолк, не решаясь закончить — и будто холодная липкая рука сдавила всё внутри у Джантара. Будто лишь тут смысл внезапного предположения вполне дошёл до него как возможная реальность… И… вовсе не фиктивное племя преследовало его семью; и не таинственные монархисты — семью Лартаяу; и не по мифической "воле отца" угодил в монастырь Минакри? Всё это… проявила себя некая единая воля, о которой они понятия не имеют? Тайная сила, что ищет таких, как они — и решает судьбы в своих целях?

И что за сила? Какого характера: политического или мистического? Как иметь с ней дело, понять её логику, как и о чём можно договориться?

Или опять — ошибка, самообман, заблуждение? А реально и есть — роковая цепь случайностей? Видимость чьего-то плана, миссии — не более? Все планы, мысли, чувства тут — лишь их самих?

И хоть бы ещё видение, предчувствие… Но — пустота. И нечего вспомнить из более-менее подходящих прежних видений, чтобы найти ответ. А и было бы — что тогда? Вновь следовать "предначертанию" — или уже наоборот? И вообще, эта сила — добрая или злая, и в чём может быть её цель? И сколь близка или далека от их собственных?..

— … Кажется, останавливаемся, — вдруг донёсся голос Ратоны. — Замедляем ход…

Общее оцепенение сменилось сосредоточенной напряжённостью. И Джантар, прислушавшись, ощутил: промежутки между ударами колёс на стыках становились всё длиннее…

— Неужели Алагари? — тревожно прошептала Фиар. — А мы не успели ничего решить…

— Попробую открыть входную дверь, — предложил Лартаяу, не без труда выбираясь с полки. — Но опять прыгать на ходу…

— Надо быть готовыми ко всему, — ответил Итагаро, вставая вслед за ним.

— Но что же проводники сами не открывают? — спохватился Ратона. — Не слишком подействовал гипноз? Хотя открывали на всех станциях…

— Или этой остановки нет в расписании, — предположил Минакри. — Не зря сейчас легли спать. Знают: вставать нескоро…

— И что делать? — остановился Лартаяу. — Наоборот, занять свои места?

— Свои места… — повторила Фиар. — А я частично сняла гипноз, оба купе заняты. Думала, скоро Алагари…

— Или как раз остановка на подъезде к городу? — напомнил Лартаяу. — А не встают они потому, что уже не боятся проспать конечную станцию? Надо открывать дверь и выходить? Только не забудь снять гипноз…

— …Вставай, кажется, уже Рурама, — донеслось по-лоруански с другого конца вагона вслед за щелчком замка купе.

— Как… Рурама? — вырвалось у Ратоны. — Как же мы едем?..

Правда… Рурама — на совсем другой линии, западнее Алагари, ближе к побережью Внутреннего моря, и по широте гораздо южнее… Маршрут получался странным…

— Сперва от Тарнала на юг, потом от Рурамы на северо-восток, в Алагари… — предположил Лартаяу. — Я и не знал, что есть такой рейс…

— А мне куда деваться? — встревожился Джантар, видя, как оба проводника подошли к двери. Поезд успел ощутимо замедлить ход, и вот-вот должен был остановиться.

— Всё ещё трудно поверить, что не видят? — переспросила Фиар. — Но не видят же…

— Я не об этом, — объяснил Джантар. — Вдруг кто-то войдёт снаружи, а мне деваться некуда…

— Никто до сих пор не входил… — неуверенно ответил Ратона.

— А если что, я наготове, — добавила Фиар. — Чтобы опять… кого-то… И откуда знаем, что кто-то не сделал это же с нами…

— Будто мы сами не искали ответов о том же вопросы, — шёпотом (дверь вагона была уже открыта), ответил Итагаро, встав за Джантаром в проходе.

— Но кто-то как бы указал направление поисков, — Фиар, обойдя Джантара, встала в проходе перед ним. — И вот мы здесь, и никаких знаков или догадок, что дальше…

— И опять не рискнём выглянуть наружу? — добавил со своей полки Ратона. — Хотя зачем: и так знаем, что Рурама…

Но тут уже оба проводника вдруг приблизилась — и, загородив собой проход, стали что-то выгружать из соседней секции стеллажей. Джантар затаил дыхание, видя, как один из них, встав рядом с Фиар, начал снимать с полок свёртки, мешки и ящики, передавая их другому: подсознательно всё равно с трудом верилось, что проводники никак не воспринимают их присутствия в вагоне. А самих этих грузов оказалось неожиданно много, гораздо больше, чем он мог ожидать — и вскоре он почувствовал: ему становится трудно дышать. Но лишь когда проводники покинули эту секцию, перейдя в соседний проход — он решился сделать полный вдох…

— И откуда столько всего на маленькой станции… Рурама — совсем небольшой город, — прошептал Ратона. — Хотя верно: узел. Здесь ещё ветки местных линий…

— И не выйти незамеченными, — добавил Лартаяу. — На каждой станции что-то погружают, выгружают… Как думаем выходить, если не будет остановки на подъезде к Алагари?

— Ещё с пулемётами, — напомнил Итагаро. — Так и везём с собой. А оставить тут — проводники окажутся виноваты. Или пулемёты каким-то образом укажут на нас…

— А лодка? — вспомнил Джантар. — Её хоть нигде не забыли?

— Здесь, на самой верхней полке, — ответил Донот. — Но как со всем этим выбраться незамеченными? Вот положение…

— И уж поезд своей волей там, где нужно, не остановим, — сказал Итагаро. — Да и разве решились бы? Недолго спровоцировать аварию…

— Будем рассчитывать на предварительную остановку, — ответила Фиар. — Но если нет…

Продолжать она не решилась: в проход вернулись проводники, и стали складывать принятые уже здесь, в Рураме, грузы и корреспонденцию на только что освободившиеся полки. И вновь потянулись томительные минуты ожидания и страха выдать своё присутствие… Уже и поезд, мягко вздрогнув, тронулся — а проводники всё продолжали раскладывать что-то по полкам, сверяясь с документами…

— …Нет, но теперь мы куда едем? — решился прошептать Ратона, едва проводники отошли, чтобы закрыть дверь уже набирающего скорость вагона.

— Ратона, о чём ты? — переспросила Фиар.

— Я помню эту дорогу… — взволнованно объяснил Ратона. — Когда-то ехал здесь. Из Колараафы через Рураму в Арахаге… И как раз туда шёл другой поезд, из Алагари. Его отправили прямо перед нами — но в ту же сторону, понимаете? То есть… по пути в Алагари — к нам должны были прицепить другой локомотив, с нашего конца поезда, и мы поехали бы нашим вагоном вперёд! Но мы едем в ту же сторону! Значит…

— Едем не в Алагари? — понял Талир. — Но как, я же слышал… Или… просто услышал, что хотел? — уже буквально обмер он. — На пределе диапазона… Услышал "Алагари", хотя проводник подумал: "Арахаге"… Вот куда на самом деле едем…

И в наступившей тишине — будто натягивались и рвались какие-то нити. Но странно: не было шока, оглушённости. Просто… всё уже слишком, чрезмерно напоминало бред?

— Точно, — наконец решился заговорить Ратона. — И уже больше не свернуть никуда, и не сойти так, чтобы вернуться в Тисаюм. Горы, тайга, маленькие города и посёлки — до самого Арахаге… Да и Рурама где: сколько проехали на юг! Наверно, уже вторая половина дня…

— Ждали, когда будут большие города, — добавил Лартаяу. — Милирао, Амариоли, Колараафа… А от самого Тарнала ехали по другой линии. Сначала — по сплошь деревенской Внутренней Лоруане, потом — через Радакилу, Ралимину, Асаталау… Где ещё могли бы выйти, пересесть на местный поезд в сторону побережья, и морем вернуться в Тисаюм… Но то, если бы знали, где мы. А теперь вокруг — тайга горы, никуда уже не свернуть. Посёлки, гарнизоны, военные объекты… Единственный крупный город — Арахаге. Конечный пункт всего маршрута…

— Туда же, помнится, и собирались, — напомнил Ратона. — К чхаино-тмефанхской границе. И лодку взяли, чтобы переправиться через дельту Фиоланы к Тмеинжеху…

— Но то было решение момента, отчаяния, — в свою очередь, напомнила Фиар. — Надо бежать, некогда решать — куда. А теперь… будто кто-то вновь решил всё за нас…

— И уже едем в Арахаге… — как эхо, откликнулся Лартаяу.

— И как бы ни было, у нас лишь один путь, — сорвалось у Джантара. — До Арахаге, через границу, в Тмеинжех. Не знаю уж, чьей волей, ошибкой, просто случайностью — но решение принято…

— И будем в Арахаге где-то через сутки, — добавил Ратона. — А пока надо успокоиться, собраться с мыслями: нельзя что-то решать и действовать как в бреду. И определиться: в самом деле решили перебираться в Чхаино-Тмефанхию, или ещё поедем обратно тем же способом и той же дорогой? Видите, я не уверен, — признался Ратона. — Да и что сейчас в Керафе и Тисаюме, не знаем…

— А мне негде и расположиться, чтобы ещё попробовать, — тихо ответил Джантар. — Стол напротив входа — для сортировки почты, на нём не ляжешь. А сидя, можно и упасть, если тряхнёт. Хотя сейчас и не смогу… Или просто сяду там и… подумаю обо всём этом…