Великий и Могучий

Глава 46

— Слушай, начальник, раз сюда едет Вокзал, мне надо срочно сваливать, — заявил Вовчик. — Нельзя нам с ним быть в одном месте. Мокруха получится, а это ни к чему.

— Хорошо, — согласился Спицын, набрал какой-то номер и распорядился: — Вовчика пропустить. Это такой длинный мужик с лошадиной рожей. Ну, да вы его знаете, я вам фото показывал.

Вовчик со всеми попрощался за руку, пожелал Воронцовым удачи и покинул квартиру Лебедева. Сам Борис Павлович сосредоточенно что-то сочинял, стуча по клавиатуре компьютера с силой и скоростью добросовестного дятла, полковник устремил взгляд куда-то в потолок и задумчиво шевелил губами, видимо, разрабатывал план какой-нибудь жизненно необходимой для России спецоперации, а Воронцовы что-то шёпотом обсуждали между собой. Наконец, их совещание подошло к концу, и Нина решительным шагом направилась к Спицыну, который прекратил рассматривать потолок и перевёл вопросительный взгляд на неё.

— Полковник, вы не ответите на пару вопросов, которые так и остались для нас непонятными? — попросила Нина. — Ведь всё равно пока делать абсолютно нечего.

— Ну, если хотите скоротать время, устроив викторину без призов, то я не против. Спрашивайте.

— Мы так поняли, что директором «матюков» станет Лебедев…

— Вы всё поняли совершенно правильно.

— Но многие уверены, что теперь нового директора нам пришлют из Москвы. Как вы собираетесь этого не допустить?

— Очень просто. Наши «матюки» курирует контора незабвенного капитана Рогова, но головной НИИ русского языка в Москве находится под крылом ФСБ. Они сделают то, что мы им скажем. Правда, официально мы в этой операции не участвуем, но я точно знаю, что к столь мелкой моей просьбе в Москве прислушаются.

— Понятно. Тогда второй вопрос. Тексты, которые составляет Борис Павлович, действуют очень эффективно. Вы говорили о воздействии на толпы. Но такими письмами можно воздействовать точечно, на лидеров. Например, не устраивает нас президент Белоруссии, пишем ему письмо, и он, к примеру, отправляется в Гималаи, догонять Аристархова.

— Не выйдет. У Аристархова были две страсти — лингвистика и альпинизм. Письмом Лебедев усилил одну из них, и она перевесила. Но у любого постсоветского политика страсть всего одна — это власть. Она на первом, втором, третьем и всех последующих местах. Никакое письмо, даже самое что ни на есть идеальное, ничего тут не изменит. Правда, ещё их интересуют деньги, но в наших условиях власть и деньги — это единое целое. Так уж устроена наша политическая система.

— Хорошо, пусть так. Но ведь есть и второстепенные вопросы. Ну, я не знаю, квоты там всякие на импорт, или русский язык как второй государственный, или что-нибудь ещё в том же духе. Разве плохо было бы повлиять в этих вопросах в нужную сторону?

— Вот тут, Нина Георгиевна, я и сам точно не знаю, почему Москву всё это не интересует. Могу только своими догадками поделиться. Хотите?

— Конечно, хочу!

— Я предполагаю, что у политиков вообще нет мнения по этим вопросам, и потому воздействовать там не на что. Понимаете, им на всё это глубоко наплевать, а на единственное, что их интересует, а именно урвать побольше денег и остаться при власти, письмами не повлиять. Тут потребуются рычаги помощнее. Но есть и другое предположение. Не исключено, что Москва уже имеет инструмент влияния, не уступающий методике «матюков». Вот смотрите. Был в одном из сопредельных недогосударств некий политик по фамилии Ющенко. Лет пять назад он рвался к власти, аж пищал. Он считался сильным экономистом, и были опасения, что этот тип сможет поднять промышленность, разберётся с газовыми делами, вышвырнет со своей территории наш флот и вообще нагадит нам, где только можно. И что же в итоге произошло? Когда он занял трон, то не только забыл о своей экономической программе (это как раз не удивительно, так делают абсолютно все), но его больше не интересовало даже сохранение власти, а это вообще неслыханно! Ну, а занялся он, будучи президентом, своими пчёлами, трипольской культурой и прочими совершенно не вредящими России вещами.

— И вы думаете, что тут всё дело в тексте?

— Как раз почти уверен, что нет. Скорее, кто-то воспользовался против него химией. Это если судить по следам аллергической реакции на его физиономии.

— Помню. Ну у него и рожа была!

— Извините, но у вас сейчас не намного лучше.

— Спасибо за комплимент.

Вновь повисло молчание, которое было прервано звонком мобильного телефона полковника. Звонил Вокзал, просил помощи против милиции. Спицын скривился, но помощь пообещал.

— Я выйду, прогоню ментов, — предупредил он остальных. — До чего мы уже докатились! Я не только широко использую бандитов в своих операциях, это как раз нормально, но уже и они используют меня в своих! Чудны дела твои, Господи!

— Бога нет, — привычно заявила атеистка Нина, которую моральные терзания полковника волновали примерно в той же степени, что и половая жизнь сомалийских пиратов.

— Вот и я о том же, — согласился Спицын. — Если ФСБ активно помогает бандитам, значит, Бога действительно нет.