Великий итальянский атеист Ванини

Глава четвертая ЗРЕЛОСТЬ

Когда Ванини и его Друг находились в Англии, в конгрегацию святой службы приходили регулярные донесения. Через папских послов они направлялись в Рим. Так, 23 января 1613 г. на заседании конгрегации святой службы было заслушано донесение папского посла во Франции Роберто Убальдини «о двух братьях-кармелитах», находящихся в Англии. Ватиканский посол излагал в нем свое мнение о двух беглецах — Ванини и Джиноккио.

Преследования Ванини и Джиноккио со стороны англиканской церкви поставили их в крайне опасное положение. Единственным выходом являлось возвращение в лоно католической церкви, хотя бы формальное. Их друзья вступают в переговоры с представителями папских властей, сообщая о согласии Ванини и Джиноккио отказаться от связей с англиканской церковью. Итальянские философы, затравленные англиканскими церковниками, согласились, однако, на возвращение на континент лишь на определенных условиях. Роберто Убальдини доносил главе инквизиции:

«Благословенный отец,

брат Габриеле Ванини и брат Бонавентура Джинокки, члены ордена кармелитов, бежавшие в Лондон, просили дать им возможность исповедоваться для прощения всех их грехов, освободить и оправдать их, с тем, чтобы они могли жить по обычаям священников, перешедших в светское состояние.

В 10-й день апреля 1613 г.»⁶⁶.

Католическая церковь смотрела на Ванини и Джиноккио как на вероотступников и беглецов, живших в еретической стране. Отпущение грехов мог дать им если не сам папа, то только высшие чины ордена или епископ Ванини и Джиноккио согласились пройти процедуру покаяния, но их согласие было не капитуляцией, а отступлением для накопления сил.

Согласно своеобразному кодексу — «Арсеналу инквизиции» Эймерика — католики, находившиеся среди ере тиков и имевшие возможность вернуться в лоно своей церкви, но отказавшиеся от добровольного покаяния, подлежали осуждению органами инквизиции. Однако католическим властям, которые всегда могли найти способ уничтожить своих противников, было несравненно важнее заставить их отречься от своих заблуждений хотя бы формально. Это увеличивало славу о «непобедимости» католического учения, от которого отреклось пол-Европы и которое продолжало терять своих приверженцев в странах католицизма. Ванини и Джиноккио были далеко не единственными, искавшими свободу в странах протестантизма.

В это время в Англию бежал член ордена капуцинов Никколо из Феррары, отказавшийся от монашества. Он поселился в Лондоне и, как доносил в конгрегацию святой службы папский посол во Франции, его речи были подозрительно близки к ереси. Католические власти делали все возможное, чтобы заставить его вернуться и отречься от заблуждений. В покаянии же Ванини и Джиноккио, известных к тому времени во многих странах, церковные власти были особенно заинтересованы. Таким образом, покаяние Ванини можно считать взаимным компромиссом, вынужденным и кратковременным перемирием.

Прибытия Ванини и его друга ждал не только папский посол во Франции. За ними было поручено следить апостолическому нунцию во Фландрии (Бельгии) Гвидо Бентивольо. 30 октября 1613 г. он писал в конгрегацию святой службы в Рим, что, когда «брат Бонавентура Джиноккио и брат Габриеле Ванини, вероотступники из ордена кармелитов, проживающие в Лондоне, появятся и будут представлены, он даст отсюда указание о надзоре за ними» ⁶⁷.

Через несколько дней, 6 ноября 1613 г., апостолический посол во Франции сообщил о своей готовности дать указание об организации процедуры покаяния по установлении личности Ванини и Джиноккио. Церковники с нетерпением ждали их прибытия. Но только 25 июня 1614 г. папский посол в Белыми мог сообщить в Рим о «добровольном прибытии брата Бонавентуры Джиноккио, уже выехавшею в Италию, и брата Габриеле Ванини, которые пребывали в Англии и находились там среди еретических кругов и к их мыслям и речам присоединились» ⁶⁸. Нунций сообщил о том, что они готовятся к обряду публичного отказа от заблуждений.

26 июня 1614 г. в Брюсселе Ванини и Джиноккио получили прощение грехов и перешли в светское состояние. Поэтому в последнем из сохранившихся донесений, касающихся Ванини, написанном 27 августа 1614 г. в конгрегацию святой службы в Рим, его называют уже не монашеским именем «брат Габриеле», а светским: «Юлий Цезарь Ванини, в прошлом член ордена кармелитов, бежавший к еретикам Англии, недавно получивший прощение у апостолического нунция Бельгии, просил у апостолического нунция Галлии, где он оказался, чтобы тог разрешил напечатать сочиненный им (Ванини) труд о Тридентском соборе. Нунций был против этого и счел за необходимое дать ему ответ, требующий его возвращения в Италию» ⁶⁹.

Ванини и Джиноккио расстались. Джиноккио отправился в Италию, а Ванини поехал во Францию, так как он в значительно большей степени, чем его друг, имел основания опасаться инквизиции. В Париже Ванини был вхож к нунцию Роберто Убальдини. Знакомство со знаменитым философом было интересно не только нунцию, но могло принести пользу и католической церкви. Ванини в это время работал над книгой о Тридентском соборе, который проходил под знаменем контрреформации. Убальдини предоставил в его распоряжение всю свою библиотеку, желая повлиять на содержание подготовляемой Ванини книги и одновременно изучить истинные настроения философа. Возможно, что это было прямым заданием инквизиции. Поэтому нет ничего странного в том, что своеобразное покровительство папского нунция еретику завершилось, благодаря секретной рекомендации Убальдини, разрешением опубликовать эту книгу, а ее автору — ехать в Италию. Любопытно, что венецианский посол в Париже Зено характеризовал Убальдини как лицемера.

Ванини избрал Геную, где жили его друзья Джиноккио, Спинола и Дорио. Здесь он продолжал деятельность неутомимого ученого-исследователя и пропагандиста новых идей. В «Амфитеатре» он вспоминает о том времени, когда он «публично преподавал философию в славном городе Генуе». Вокруг него собирались лучшие представители молодежи. Философ интересуется жизнью человеческого организма. Ванини ищет естественные причины, порождающие различные уродства. Он находит их в физических недостатках организма человека, а некоторые объясняет влиянием небесных светил, что, с его точки зрения, тоже является естественной причиной. Уроды, — рассуждает дальше Ванини, — бывают вместе совершенны в других своих проявлениях. Здесь он приводит слова итальянского поэта: «Природа красива своим разнообразием». От причин естественных он переходит к потусторонним, к роли бога, подчеркивая, что в нем надо искать причину появления на свет всех созданий, в том числе и уродов и чудовищ. «Восхваляя» бога, как «замечательного мастера разнообразия», он делает более чем смелый намек, приводя богословский тезис о том, что бог создал человека по своему образу и подобию. Каким же должен быть бог, создающий уродов и чудовищ! Он наблюдает различные явления в области человеческой психики: потерю сознания, эпилепсию и т. д. Если древние приписывали эпилепсию влиянию богов, — говорит Ванини, — то и самые христианнейшие народы приписывают ее влиянию святых, как, например, во Франции — св. Иоанну Предтече. Подобно Гиппократу, Ванини считает, что это — лишь результат невежества ⁷⁰.

Говоря о причинах, которые приводят человека к потере сознания, Ванини рассказывает о таком случае: «Кармелитский теолог Григорий Спинола рассказывал мне в Генуе, что он упал из открытого окна и после этого в течение целого дня находился без чувств, ничего не видел, хотя его глаза были открыты, и не ощущал боли от раскаленного железа, которое к его коже прикладывали медики». Ванини объясняет это так: Спинола лишился чувств и дара речи из-за того, что его мозговая оболочка была сжата ⁷¹.

Такой материалистический, противоречивший богословским нормам характер публичных лекций и отдельных бесед Ванини в Генуе вызвал злобный протест в ортодоксальных католических кругах. Иезуит Дюран говорит, что Ванини основывал свои лекции в Генуе на главных принципах аверроизма, поэтому на него был сделай донос и Ванини вынужден был бежать из Италии.

В 1615 г. Ванини снова появляется во Франции, в Лионе, где он бывал еще до отъезда в Англию. Ванини писал: «Без пользы и несчастливо, в скитаниях и при дворах власть имущих прошла лучшая часть моей жизни» ⁷².

Однако он никогда не отказывался от борьбы, а искал новые ее методы, новые пути. О людях, подобных Ванини, А. И. Герцен говорил:

«…гонимые, скитальцы из страны в страну, окруженные опасностями, они не зарыли из благоразумного страха истины, о которой были призваны свидетельствовать; они высказывали ее везде; где не могли высказать прямо — одевали ее в маскарадное платье, облекали аллегориями, прятали под условными знаками, прикрывали тонким флером, который для зоркого, для желающего ничего не скрывал, но скрывал от врага: любовь догадливее и проницательнее ненависти. Иногда они это делали, чтоб не испугать робкие души современников; иногда — чтоб не тотчас попасть на костер» ⁷³.

В «Диалогах» собеседник и друг Ванини Александр назвал его произведения «замечательными памятниками знаний», которые воздвиг себе молодой автор.

В 1615 г., когда Джулио Ванини исполнилось 30 лет, в Лионе вышла его книга «Амфитеатр».

Титульный лист книги Ванини «Амфитеатр», изданной в Лионе в 1615 г.

Предисловие Ванини к его книге «Амфитеатр»

Это была первая большая книга Ванини, написанная эзоповским языком. Уже само название книги говорило об этом: «Амфитеатр вечного провидения, божественномагического, христианско-физического, астролого-католического. Против древних философов, атеистов, эпикурейцев, перипатетиков и стоиков». Ванини ополчился на атеистов?! В обращении к читателю он говорил о «секте атеистов, которая распространяется, как чума», и охватывает все больше людей «не только в Японии, Китае, Индии, России, где она господствует, но и в католической Европе». Нельзя не заметить в этих словах двойного смысла, как бы призывая к борьбе с ересью, автор подчеркивает, что людей «истинной» веры на земле меньше, чем «неверных».

Обращение заканчивается словами, которые были бы излишни у автора ортодоксальной католической книги он подчеркивает свое почтение «к слову римской церкви и к благосклонной цензуре».

Для того чтобы книга не выглядела как еретическая, автор в том же обращении к читателю говорил, что борьбу против ереси ведет воинствующая церковь и ее «герои» — члены «общества Иисуса», которые выполняют решения Тридентского собора. Свирепого кардинала-иезуита, одного из генеральных инквизиторов, Роберто Беллармино, он называет «христианским воином» и «воинствующей молнией», отводя тем самым его удар от своей книги.

В этом сочинении так умело была скрыта атеистическая сущность, что католические власти не сразу ее обнаружили и поддержали книгу философа-вольнодумца, якобы направленную против атеистов и еретиков ⁷⁴. Цензор Жан Клод Девилль, магистр теологии, занимавший пост архиепископа Лионского, 5 июня 1615 г. писал, что в книге Джулио Чезаре Ванини, философа, теолога и доктора юриспруденции, «нет ничего чуждого римско-католической церкви». Более того, доктора теологии, рекомендовавшие ее, уверяли, что книга «содержит весьма сильные и глубокие доказательства, согласные с учениями наиболее видных теологов», с восхищением говорили о той пользе, которую она принесет. 6 июня того же года представитель церковных властей Франсуа Дюсолей дал разрешение напечатать ее. Еще через 17 дней, 23 июня, она уже была направлена в типографию Антуана д’Арси. На ее титульном листе красовалась надпись о покровительстве королевской власти, которой удостоилась эта книга, а перед текстом были помещены пять эпиграмм, восхвалявших Ванини, «Цезаря — победителя». Одна из них, сочиненная философом Габриелем де Прадо, пророчески провозглашала «вечную жизнь «Амфитеатру» и славу его автору».

Все это свидетельствует о том, как тонко и остроумно замаскировал Ванини свои истинные мысли. Он умело скрывал их от врага, давая возможность понять их людям мыслящим и бросая семена сомнения в души верующих. Открытый атеизм мог оттолкнуть верующего католика: «Внезапный свет, — говорит Ванини, — больно ударяет в глаза тем, кто долго оставался в потемках»⁷⁵. Что же касается блюстителей официальной католической морали, то Ванини пытается отвлечь их внимание от сути своих книг, выдавая себя за врага атеизма: «Ты так хорошо выступаешь против атеистов, — говорит Ванини его друг Александр, — что все должны смотреть на тебя, как на их противника»⁷⁶. И Ванини не раз подчеркивает свою ортодоксальность: «Во всем я подчинен римской церкви, этому столпу истины». В словах Ванини, обращенных якобы на защиту католической церкви, звучат нотки едкого сарказма по отношению к ней: «бог дает нам свободу воли и испытывает нас таким образом, это очень хорошо, так как бог тем самым разрешает нам грешить» ⁷⁷. Даже при восхвалении бога звучит явная ирония: «Я хочу посвятить последние слова книги, — говорит Ванини в конце «Амфитеатра», — хвале богу, создателю и сохранителю всех вещей… Бог — это источник глубокой мудрости, истинный свет, почетный закон, верная надежда, вечный разум, путь к правде. Слава, блеск, желанный свет, неодолимый и высший свет, или совершенство совершенств». Казалось бы, что еще можно прибавить к этому набору бессмысленных и трескучих эпитетов, собранных Ванини из сочинений разных ученых схоластов? И все-таки он дополняет: «самый великий, наилучший, единый, такой же…»⁷⁸.

Не менее двусмысленно звучит его обращение к Павлу V, «который восседает на троне церкви, как мудрый повелитель, и учит нас всем добродетелям всех предшествующих пап всех веков». Современникам Ванини не нужно было напоминать, какие «добродетели» унаследовал папа Павел V от своих предшественников, которые нередко шли на преступления для достижения своих целей.

Автор «Амфитеатра» прекрасно понимал, что эта книга может изобличить его как вольнодумца и атеиста. Предвидя это, он делает следующую оговорку: «Если же случайно (на что я надеюсь) читатель найдет здесь некоторые мысли, которые противоречат установлениям, декретам или догмам римской церкви, я хотел бы, чтобы они рассматривались как недействительные»⁷⁹. После беспощадной критики католицизма и религии в целом эта оговорка звучит как издевка над блюстителями церковных догм. В то же время она являлась предупреждением понимающему читателю, который, как резонно надеялся Ванини, найдет в его книге все, что отходит от этих догм, но не будет об этом заявлять во всеуслышание, принимая критику религии и церкви «как недействительные».

В «Амфитеатре» Джулио Ванини применил метод своеобразной маскировки. Маркс говорил, что, провозглашая атеизм, Ванини старательно и красноречиво развивает доводы, говорящие против атеизма. Вот характерный пример: как бы поддерживая теории католических теологов, Ванини говорит: «Мнения теологов соответствуют правде, как об этом говорит церковь, но я вижу, что их мнения ни в какой мере неудовлетворительны» ⁸⁰.

Главным способом пропаганды атеизма является у Ванини цитирование атеистов всех времен. Он подробно излагает их положения и доказательства, в высшей степени убедительные, а затем приступает к «опровержению», значительно более слабому и совершенно бездоказательному. Все «опровержение» обычно сводится к одной фразе: «Какое глупое учение! Какое собрание ошибок и бессмыслицы!» Читатель поражен ярким и логичным изложением мыслей античных атеистов, и бессодержательная фраза «опровержения» служит лишь доказательством слабости позиций защитников религии. Иногда Ванини пользуется другим методом. Так, например, приводя доводы Помпонацци и Кардано, направленные против учения религии о бессмертии души, Ванини заявляет, что он «не согласен» с ними, но якобы не может их опровергнуть, так как не мог достать книг этих авторов на книжных рынках Франкфурта, Парижа и Лондона, хотя знает, что они вышли в Базеле. Нет сомнений, что с произведениями этих философов он познакомился еще в Падуанском университете. Нежелание опровергать взгляды Помпонацци и Кардано — вполне естественно, ибо Ванини — сторонник и продолжатель этих ученых. Ванини сам говорил о необходимости пользоваться эзоповским языком в «Амфитеатре»: на вопрос своего друга Александра, все ли написанное в этой книге по душе автору, последний отвечал: «Я писал в этом сочинении много того, во что я сам не верю. Так уже все идет в этом мире!» ⁸¹. Ванини был вынужден формально отстаивать официальную точку зрения. Однако ненависть к официальной церковной догме и оберегающим ее инквизиторам, «псам господним», прорывается иногда: «Я не предаюсь всем рассуждениям схоластов, так как святая римская церковь, мать всех церквей, их не утвердила. Отвечая на аргументы (своих противников), я не хочу работать к погибели своей. Я предпочитаю гнев Горация гневу наших инквизиторов, которых я почитаю как охранителей виноградника господнего, уважаемых мною бесконечно»⁸². Автору приходится называть философов схоластами, а инквизиторов — «охранителями виноградника».

«Амфитеатр» Ванини — это своеобразная хрестоматия атеизма. Это произведение является одним из замечательных памятников знаний XVII в.⁸³ В 50 главах он говорил о боге и божественном провидении, о сотворении земли и неба, об оракулах и сивиллах, о том, как примирить веру с разумом. Многие главы посвящены философии эпикурейцев и стоиков, Аристотеля, Протагора, Цицерона и др. В трех главах Ванини излагает учение Диагора, всеми забытого ученика Демокрита, философа-атеиста, жившего в V в. до н. э.

Атеистический характер «Амфитеатра», несомненно, был понят современниками. Иезуитский писатель Мер-сени говорил, что «Амфитеатр» — наиболее опасное произведение, так как в нем безбожие скрыто более умело, чем в «Диалогах». Очевидно, вскоре это стало ясно не одному Мерсени. Во всяком случае, Джулио Ванини пришлось покинуть Лион и уехать в Италию. Католическая цензура увидела, что только благодаря умелой маскировке атеистических идей автору удалось получить рекомендации богословов и королевское соизволение на опубликование книги.

В Италии Ванини постоянно угрожает суд инквизиции; понимая это, он снова бежит во Францию. Там он скрылся в стенах одного из далеких монастырей Гюйенна — в юго-западной части Франции.

Католические писатели всячески изощрялись, пытаясь любым способом очернить Ванини. Была создана версия о «чудовищных» преступлениях Ванини в монастыре, где он якобы «предался греховному поведению в любви». Обвинение в тяжких преступлениях нужно было им для того, чтобы оклеветать атеиста. «Нет более презренного человека, чем атеист, я это доказываю на примере Ванини, Цезаря безбожников, который предался греховному поведению в любви и был изгнан из монастыря, как настоящее чудовище», — писал иезуит Мерсени. Вполне вероятно, что Ванини был изгнан из монастыря, но глав ной причиной тому было его вольнодумство, его атеизм.

В эти годы Джулио Ванини работал чрезвычайно интенсивно. Вечные опасности и постоянные переезды заставляли его работать очень напряженно. Нигде не мог он чувствовать себя спокойно и в безопасности. Нервы его напряжены, мысль становится все острее, но в его творчестве уже начинают чувствоваться спешка и нервозность. В таких условиях Ванини создает новую и последнюю книгу «О чудесных тайнах природы, царицы и богини смертных», которую он иначе именовал «Диалоги».

Ванини приходится торопиться: он не успевает дать названия глав в указателе ⁸⁴. делает много описок, пропускает целиком XXV диалог. Книга построена в виде диалога, который в течение одного дня ведут в доме автора сам Джулио Чезаре (т. е. Ванини) и его ученик-перипатетик⁸⁵ Александр. В доме присутствуют мальчики-слуги и ученики хозяина.

Само название откровенно говорило о натурфилософских позициях Ванини: «О чудесных тайнах природы, царицы и богини смертных (диалоги)». Эта книга являлась своего рода энциклопедией знаний XVII в.: в ней говорилось о происхождении человека и о воздухе, о гаданиях и излечении различных болезней, о колдовстве и сновидениях… Здесь был и пересказ теорий и многих гениальных догадок Аристотеля и Эпикура, Аверроэса и Авиценны, Галена и Гиппократа, Помпонацци и, особенно, Кардано. Однако это не был случайный набор различных цитат. Все рассуждения философов античности, средневековья и Возрождения, приведенные Ванини, имеют в целом определенную атеистическую направленность. Она здесь более откровенна, чем в «Амфитеатре». Если там Ванини десять раз цитирует Фому Аквинского и других столпов теологии, то в «Диалогах» он обращается к ним лишь два раза. В «Диалогах» рассыпаны блестящие перлы остроумия, едкой сатиры, удивительно глубоких догадок в раз личных отраслях знаний. Все это принадлежит самому Ванини и свидетельствует о его атеистических и материалистических позициях. Грамона, судью Ванини, больше всего возмущало то, что в «Диалогах» Ванини «не постыдился объявить природу богиней всех явлений и вещей»⁸⁶.

Титульный лист книги Ванини „Диалоги", изданной в Париже в 1616 г.

Ванини прекрасно понимал, что он может погибнуть раньше, чем прославиться. В «Диалогах» Александр говорит, обращаясь к Ванини: «Твое имя вечно, и этим ты компенсируешь всю тяжесть твоих трудов. Что может быть более желательным, чем то, что имя мое останется на земле после меня…» ⁸⁷.

Есть и другой путь — Ванини его знает, но не собирается его использовать: «…ненависть ваших противников, — говорит ему его друг и ученик Александр, — ниже ваших достоинств. Вы должны более думать о суждениях мудрых, чем обороняться от критики «аристархов» и полудокторов, которые из-за зависти стремятся унизить ваше имя. Вы отказываетесь от того, что толпа трусливых душонок ищет с наибольшим пылом, — от денег, этого камня преткновения для философских умов» ⁸⁸.

Джулио Ванини не променял полную опасностей жизнь скитальца на сытое, спокойное существование благонамеренного писателя.

«Диалоги» Ванини посвящены крупному военному и дипломатическому деятелю Франции маршалу Бассом-пьерру, блестящему придворному, человеку смелому и независимому в своих поступках. Он «не был слишком перегружен религиозными верованиями», и иезуит Гарасс, негодуя на его связи с «зловредным атеистом» Ванини, явно гиперболизируя, называет Бассомпьерра «великим патриархом атеистов». По-видимому Ванини считал молодого маршала (Бассомпьерр был старше Ванини всего лет на пять) достойным покровителем свободомыслящих и поэтому посвятил ему свои «Диалоги». Авторы в эти времена не получали гонорара за свои труды, однако Бассомпьерр, симпатизировавший философу, который «стал известным и знаменитым у знатных сеньоров Франции», назначил его своим священником с небольшой пенсией в 200 экю. Каковы были истинные убеждения Бассомпьерра, сказать трудно. Уже после трагической гибели Ванини маршал Бассомпьерр попал в немилость; по приказу Ришелье он был отправлен в Бастилию, где провел двенадцать лет. Там он написал свои мемуары, в которых во всех деталях описывал жизнь двора, свои деяния и похождения, но ни одним словом не обмолвился о своем священнике — авторе «Диалогов». Скорее всею, опытный придворный, которому удалось после смерти Ришелье выйти из Бастилии и занять место гувернера будущего Людовика XIV, не хотел связывать свое имя с одиозной фигурой еретика, сожженного по приговору французского суда.

Известность «Диалогов» растет, но в то же время они вызывают все большее подозрение в кругах католических властей. «Диалоги» в значительно большей степени, чем «Амфитеатр», давали право римским церковникам рассматривать их автора как атеиста и богохульника. Двум профессорам Сорбонны было поручено дать свое заключение, и они определили «Диалоги» как книгу «злобную и отвратительную, напечатанную на виду у христиан и к их большому стыду», как книгу, воскрешающую старую безбожную теорию «о трех обманщиках» — Моисее, Христе и Магомете, которым обязаны своим происхождением три мировые религии — иудаизм, христианство и ислам. Доктора Сорбонны вынесли решение о необходимости сожжения «Диалогов» Ванини. Католическая энциклопедия сообщает о том, что 16 июля 1620 г. обе книги Ванини были конфискованы, запрещены для чтения и сожжены «за опасный и отвратительный атеизм».

Из сочинений Ванини сохранилось несколько экземпляров двух последних его книг — «Амфитеатра» и «Диалогов». Кроме этих двух основных философских трактатов, Ванини были написаны еще 12 произведений. Часть из них, очевидно, не была опубликована вообще, а увидевшие свет не сохранились. Не исключено, что к ним приложили руку блюстители католического благочестия из инквизиции. Об этих произведениях кое-где мимоходом говорит сам Ванини, а также его современники, видевшие или даже читавшие их. Среди них были «Философские комментарии», в которых Ванини, в частности, доказывал, что существует единая материя. О своей книге «Физико-магические метаморфозы» Ванини упоминает в «Амфитеатре» и «Диалогах» несколько раз. Она состояла из 38 глав. В ней, между прочим, говорилось о влиянии наследственности, о том, что побочные дети должны быть умнее, красивее и сильнее детей законнорожденных. В «Диалогах» Ванини, продолжая эту мысль, говорит о том, что он хотел бы быть побочным ребенком, чтобы иметь еще более живой темперамент и более острый ум. В этой работе Ванини останавливался на вопросе превращения материи из одного вида в другой. «Обращаясь к превращению материи, — писал он, — я основательно доказал, что человек не может стать ослом, но осел может образоваться из материи человека»⁸⁹. В этом трактате можно было найти, наряду с античными представлениями о превращении одного организма в другой, саркастические замечания в адрес церковного учения о происхождении человека, попытки осмыслить превращение материи из одного вида в другой.

В трактате «О презрении к славе», о котором Ванини упоминает в своих «Диалогах», он, рассуждая о тщетности славы, критикует богословские вымыслы. Якобы выступая против рассуждений атеистов о том, что Христос искал славы всю жизнь, вплоть до своей казни, он рассеивает ореол безропотного мученичества, созданный вокруг имени основателя христианской религии.

В «Апологии иудейской и христианской веры» развивается та же линия разоблачения церковных легенд. Под видом критики «физиков, астрономов и политиков», критики атеистов Джулио Ванини излагает их положения, направленные против христианских догм и прежде всего против учения о бессмертии души, используя доводы Кардано и Помпонацци. В этом трактате он пытается найти естественные причины для объяснения библейских историй: Моисей, — говорится в трактате, — не мог бы перейти через Красное море со Своими людьми, если это не происходило в период отлива. В «Апологии иудейской и христианской веры», среди различных вопросов, Ванини рассматривает некоторые проблемы психологии: например, о «влиянии воображаемых предметов на кровь и душу», т. е. на физическое и психическое состояние человека. Среди его рассуждений находим следующее: «атеизм — это насмешка над основателями религии, а также над правителями и их чудесами». И тут же Ванини замечает: «.. философы говорят много вещей, в которые они не верят» ⁹⁰. Таким образом «Апология» и «Диалоги» сходны по методу изложения: Ванини объявляет, что его «Апология иудейской и христианской веры» направлена против атеистов⁹¹. В действительности же она является атеистическим трактатом. Иезуит Дюран говорит об «Апологии»: «Безусловно, в нем все делается для того, чтобы использовать лишний случай высказать против христианской веры все, что он знает». В этом трактате Ванини уже прибегает иногда к эзоповскому языку, в полной мере использованному при написании «Амфитеатра» и «Диалогов». Не случайно он обращается к этому своему произведению на многих страницах обеих сохранившихся книг.

Такой же характер носит и его «Апология Тридентского собора», о которой уже шла речь. Папский нунций во Франции, библиотекой которого Ванини пользовался для написания этой книги, не дал разрешения на ее опубликование. По форме — это богословский трактат из 18 глав, направленный на разоблачение протестантизма. Книга была написана после возвращения Ванини из Англии. Однако и в этот опасный момент автор остался верен своим атеистическим убеждениям. «Это военная хитрость, обычная для безбожников, — писал иезуит Дюран, — прятаться под сенью ортодоксии, якобы придерживаясь древа верного учения, в то же время сотрясать землю, чтобы вырвать его с корнем». Некоторые положения этого трактата вошли в текст его «Амфитеатра» и «Диалогов» ⁹².

Два трактата Джулио Ванини были посвящены сочи-нениям Аристотеля. Это «Комментарии к аристотелевским книгам о происхождении видов» (35 глав) и «Комментарии к метеорологии Аристотеля». К философским сочинеНиям Ванини относится также трактат «Спорные проблемы», на который он ссылается в своих «Диалогах».

Трактат «Об истинной науке» — это тоже работа общефилософского характера. Иезуит Гарасс, современник Ванини, читал этот трактат и отмечал языческую основу сочинения, т. е. обращение Ванини к античной философии, в частности, — к учению киников⁹³. Был ли издан этот труд — неизвестно.

Три работы Ванини были посвящены отдельным отраслям науки: медицине, физиологии и астрономии. «Медицинские записки», на которые он ссылается в «Диалогах», рассказывают о видах болезней и способах их излечения. «Физические записки» были, по сообщению самого автора, написаны им еще в молодости ⁹⁴. В них он опровергал некоторые положения Кардано, доказывая, в частности, что вкус не является одним из пяти чувств человека. И, наконец, — «Астрономические книги», сочинение, которое, по сообщению самого автора, было опубликовано в Страсбурге. Александр, собеседник Джулио Чезаре Ванини в «Диалогах», говорит, что читал это сочинение в прекрасном издании; в нем, говорит он, обращаясь к Ванини, «ты разъясняешь вопросы, касающиеся светил, которые мне кажутся восхитительными и божественными»⁹⁵. Можно предполагать, что за исключением «Амфитеатра» и «Диалогов», которые успели разойтись по разным странам в относительно большом количестве экземпляров, все другие увидевшие свет работы Ванини были сожжены.

Небезынтересна оценка, которую дает иезуит Гарасс книгам Ванини: «Я видел, — говорит он, — лишь три книги Ванини: его «Амфитеатр», его «Науку» и его «Диалоги». В «Амфитеатре» он выступает как обманщик, в своей «Науке» — как киник, а в своих «Диалогах» — как завершенный атеист». Собрат Гарасса по ордену Дюран объясняет, как это могло произойти: «Он избегает цензуры, — говорит Дюран о Ванини, — так как прикидывается ортодоксальным».

Маскировка под ортодоксальный католицизм была единственным способом донести свои идеи до читателя. От своих идей Ванини не отступал даже в самые трудные для него времена. На вопрос Александра — «дадут ли философы замарать свою чистоту пятнами лицемерия?»— Джулио Ванини твердо отвечал: «Никогда справедливое и разумное потомство не обвинит Джулио Чезаре в таком преступлении, ибо он не стремится обратить ухо к голосу похвалы, нс стремится к благосклонности..»⁹⁶.

Ванини был не единственным философом, пролагавшим в XVII в. пути к новой науке. А. И. Герцен писал об ученых, «приготовивших пропилеи новой науки»: «во главе их (не по времени, а по мощи) Джордано Бруно, потом Ванини, Кардан, Кампанелла, Телезий, Парацельс и др. Главный характер этих великих деятелей состоит в живом, верном чувстве тесноты, неудовлетворительности в замкнутом круге современной им науки, во всепоглощающем стремлении к истине, в каком-то даре провидения ее» ⁹⁷. На пути к истине стояла мрачная и могучая крепость католицизма. Только в борьбе с религиозными верованиями и предрассудками можно было приблизиться к истинной науке. Поэтому атеизм в различной форме и степени был естественным для всех ученых и борцов, сделавших «блестящий почин новой науки».

В трудах Ванини и многих других философов этого периода не было строгой системы взглядов, их труды были во многом хаотичны, непоследовательны, противоречивы. Причину этого хорошо объяснил А. И. Герцен: «Многих удивляет шаткая непоследовательность их и мужественная воля, неполнота, так сказать, их мысли и полнота самоотвержения; но разве можно сразу отделаться от исторических предрассудков?

…Им трудно было вырвать из груди мнения, освященные веками, трудно было примирить их с восходящим светом сознания… Они были так восторжены, что не могли порядком установиться… не ищите у них строгой наукообразной формы: ими только открыта почва науки ими только освобождена мысль». Отсюда «… поэтическое провидение Джордано Бруно так же мало научно, как дерзкие отрицания Ванини»⁹⁸.

Сложный характер переходной эпохи, когда в Европе рушились феодальные порядки и происходили первые буржуазные революции, накладывал свой отпечаток и на философские взгляды мыслителей этого времени.

Несмотря на ограниченность философии Ванини (наличие элементов схоластики, пантеизм, астрологические теории, что было присуще даже наиболее передовым философам той эпохи), в целом мировоззрение Джулио Чезаре Ванини — натуралистическое; у него — смелые, нередко причудливо оформленные, но приближающиеся к материализму взгляды.

Об этом прежде всего говорит отношение Ванини к материи как категории вечной, несотворимой и единой. «Если бы я не был христианином, я считал бы мир вечным», — говорит Ванини. И затем, обращаясь за поддержкой к великим мыслителям древности, пишет: «По мнению древних философов, главным образом Платона и Аристотеля, мир вечен…» ". Уточняя это положение в «Амфитеатре», он приводит материалистические теории Демокрита и Эпикура об образовании мира не по какому-либо божественному предначертанию, а благодаря случайному сочетанию атомов, своеобразной циркуляции мельчайших корпускул. Он доводит мысль до логического конца: если бог не создал мира, как же он им может руководить? В ответ он приводит полные сарказма слова Скалигера: «В таком случае бог получил его от кого-нибудь силой или по наследству, или купил, или получил на хранение, или в наем, или мир остался без истинного владельца, и бог им распоряжается как последний слуга или раб своего господина» ¹⁰°. Тем самым Ванини не только отрицает сотворение мира богом, но господство бога над всем существующим.

Так опровергается им церковно-идеалистическая теория о сотворении мира и материи, утверждается вечность и несотворимость материи. Ванини выдвигает также тезис о единстве материи. Доказывая последнее, он развенчивает религиозную концепцию о вечности и неизменности неба, которое было объявлено пятым элементом мира, особой, наиболее благородной частью всего существующего. «Я согласен с Аристотелем, — пишет Ванини, — … что небо материально. Оно заполнено энергией, количеством и формой. А там, где есть количество и форма, непременно проявляет себя и материя». «Однако я отрицаю, что материя неба выше материи нашего мира. Как я точно изложил в своих «Философских комментариях», материя неба не отличается от материи, из которой состоит человек или скарабей». «Я не понимаю, так как у меня тупой ум, — продолжает Ванини, намекая на умственную ограниченность ортодоксальных богословов, — как может одна материя отличаться от другой. Если небесная материя недвижима, наша — равным образом — вечна и неизменна в своей сущности». И далее. «Материя отдельных объектов является не чем иным, как частью единой первоматерии», но материя человека выше, благороднее материи небес, так как человек обладает разумом ¹⁰¹.

Говоря о том, что было в учении Ванини наиболее еретического с ортодоксально-католической точки зрения, историк еретических движений Канту указывал на изложение Ванини вопроса о взаимоотношении материи и сознания. В «Диалогах» Ванини решает этот вопрос в принципе материалистически: дух не может дать толчок материи, а душа — телу, наоборот — материя дает импульс к жизни духу, а тело — душе.

Ванини выступал против схоластического средневекового реализма, утверждавшего, что общие абстрактные понятия имеют реальное существование и якобы предшествуют существованию материальных вещей Это идеалистическое положение, выдвинутое Платоном, представляло собой философскую основу католицизма. В «Диалогах» Александр утверждает, что сущность вещей нематериальна, на что Джулио Чезаре отвечает: «Не наблюдая никакой разницы между понятиями «быть» и «существовать», я не допускаю этого. Если человек не лишен здравого разума, он не будет отрицать, что все что существует — есть, и все что есть — существует» ¹⁰²

Иезуит Дюран имел основания писать о Ванини: «Прежде всего нельзя отрицать, что он был материалистом, что он из тех, кого сегодня именуют спинозистами». В теологической форме Спиноза излагал свою материалистическую философию: «…действительное внутреннее строение его системы совершенно отлично or формы, в которой он ее сознательно представил», — говорил Маркс ¹⁰³.

Основа мировоззрения Ванини была материалистична, несмотря на многочисленные отклонения и непоследовательность. К тому же следует подчеркнуть, что во времена Ванини материализм еще не принял завершенной метафизической формы, которая станет характерной для него в XVII–XVIII вв. Те элементы материализма, которые были характерны для итальянской натурфилософии конца XVI — начала XVII в., еще были связаны с идеей познания природы во взаимосвязи всех явлений, природы как единого целого.

Тезис о вечности материи, вечности мира вытекает из главного вопроса философии: «Высший вопрос всей философии, вопрос об отношении мышления к бытию, духа к природе… мог быть со всей резкостью поставлен, мог приобрести все свое значение лишь после того, как европейское человечество пробудилось от долгой зимней спячки христианского средневековья. Вопрос об отношении мышления к бытию, — о том, что является первичным: дух или природа, — этот вопрос, игравший, впрочем, большую роль и в средневековой схоластике, назло церкви принял более острую форму: создан ли мир богом или он существует от века?» ¹⁰⁴.

Ванини ставил этот вопрос и решал его в духе материализма, отвергая религиозную догму о сотворении мира. Он не только признает вечность материи, но и развивает тезис о вечности процесса развития, хотя и в своеобразной форме — в виде движения по замкнуто му кругу: «… нет ничего конечного, ничего не было и ничего не будет такого, чего бы не было сейчас. Поэтому обычаи и правила, которые сегодня в силе, были уже сто тысяч раз и будут снова…». Это не обозначает неизменности всего существующего, — мир находится в процессе бесконечного чередования, вечного изменения: «Время, — говорит Ванини, — явление бесконечное по отношению к движению, при помощи которого всякий двигатель никогда не имел недостатка оказывать воздействие на мир» ¹⁰⁵. Явления сегодняшнего дня не абсолютно совпадают с явлениями прошлого и будущего, а скорее лишь похожи на них, так как «все, что начинается, — имеет конец», «все, что поднимается, — па дает, все, что растет, — стареет» ¹⁰⁶. Совпадение сходных явлений не повторяется от одного цикла к другому. Все в мире возникает из схожих, как бы родственных материалов, затем развивается и приходит к своему концу. После этого начинается новый цикл развития, процесс зарождения и развития явления с противоположными предшествующему циклу свойствами и расположением.

Опираясь на труды своих предшественников, Ванини подчеркивает закономерность и необходимость перехода явления в свою противоположность. Это подтверждает не только наличие элементов диалектического подхода к изучению явлений природы и общества, но и боевого духа в философии Ванини, наносившей удары по тезису о вечности существующих феодальных порядков и освящающей их католической религии.

Таким образом, хотя теория познания не была разработана Ванини широко и четко, у него все же можно найти ответ на основной вопрос философии — об отношении мышления к бытию. Косвенно этот вопрос решен уже в его тезисе о вечности мира, специально же он выступает у Ванини как вопрос о душе и ее бессмертии. Представители натурфилософской школы вели ожесточенные споры с католическими богословами по вопросу о том, живет ли душа после смерти человека или погибает вместе с ним. Ванини, как и его учителя Помпонацци и Кардано, отрицает бессмертие души. Но если во времена Помпонацци диспуты о бессмертии души устраивалась даже при папском дворе, то в годы жизни Ванини отрицание церковной догмы о бессмертии души грозило костром. Он понимал это и поэтому в «Диалогах» на вопрос Александра: «Каково твое мнение о бессмертии души?», — отвечал: «Извини меня, но я отказываюсь от этого объяснения… Я поклялся богу заниматься этим вопросом, только когда я буду стар, богат и буду немцем» ¹⁰⁷. Тем самым Ванини намекал, что в католической стране нельзя обращаться к этому вопросу.

И тем не менее, используя свой обычный прием — предоставлять слово другим, которых он якобы разоблачает, — Ванини не оставляет камня на камне от догмы о бессмертии души. «Во-первых, современные атеисты, — говорит он, — считают, что люди и животные схожи в своих восприятиях, формировании, рождении, питании, росте, строении и смерти, схожи по внутренним и внешним частям тела. И тем, и другим уготовлено одинаковое употребление, поэтому, если душа умирает вместе с животным, она должна умереть и вместе с человеком. Во-вторых, все сотворенное должно непременно умереть, следовательно, душа, как творение бога, должна обязательно умереть. В-третьих, еще никто не возвращался из царства мертвых, но если бы душа была вечной, бог не преминул бы вернуть одну из них для того, чтобы осудить и опровергнуть атеизм. В-четвертых, бессмертие души отвергали наиболее видные ученые мужи: Аристотель, Сенека и другие древние философы, из современников — Помпонацци и Кардано, эти крупнейшие мыслители наших лет. Если же другие, боясь инквизиторов Испании и Италии, не говорят об этом, то в своих писаниях они не дают труда опровергнуть это положение. Мы видим ныне большое количество охваченных эпикуреизмом и исповедующих его с большим усердием, это — люди весьма ученые и весьма образованные, что не говорит об их религиозности»¹⁰⁸. Эти убедительные доводы атеистов Ванини «опровергает» следующей ничего не доказывающей фразой: «Какое глупое учение! Какое собрание ошибок и бессмылиц!». Опровержение эпикурейского учения о бессмертии души звучит у него как защита этого учения. Ванини подчеркивает в учении эпикурейцев тезис о первичности материи и вторичности сознания. «Многие христианские доктора опровергают атеистов в этом вопросе, но с такой легковерностью и неправдоподобием, что, читая толкования наиболее крупных теологов, чувствуешь сомнение, поднимающееся в тебе самом. Я признаю простодушно, что бессмертие души не может быть доказано на основе физических принципов, но это дело веры… я христианин и католик по имени и по происхождению, если бы я не верил церкви, неиссякаемому источнику правды, мог бы ли я верить в бессмертие души?» ¹⁰⁹.

В конце «Диалогов» Ванини говорит о душе: «Если она не отделяется от меня, как полагают атеисты, она входит в могилу вместе с моей репутацией, если отделяется, то¹ наслаждается в раю. А если я определен в ад, то на какое снисхождение можно надеяться!» ^ио. Человеку нечего надеяться на потусторонний мир, так как нет бессмертия души. Поэтому необходимо жить полнокровной земной жизнью, развивая и совершенствуя и разум и тело-. Ванини дает в целом рационалистическое толкова ние всем явлениям. У Ванини душа, мысль неотделимы от человека, от тела; мысль существует вместе с человеком, тело является инструментом, порождающим мысль. Божественное, сверхъестественное происхождение души отвергается им еще и потому, что происхождение самого человека он рассматривает рационалистически и считает, что он возник естественным путем, а не был сотворен богом.

В «Диалогах» Джулио Ванини приводит положения Диодора Сицилийского, который считал, что человек произошел из ила, из земли, и Кардано, считавшего, что если мелкие животные появились из воды, то и крупные могли появиться путем самозарождения. «Другие думают, — писал Ванини, — что человек произошел от обезьян, свиней и лягушек, из разложения их трупов, так как плоть человеческая и поведение его сходно с ними»111. Атеисты говорят, что первые люди ходили сгорбленные, на четырех конечностях, как животные, и только впоследствии, при помощи больших усилий, изменили это положение, освободив руки… Говоря о появлении человека, я решаю этот вопрос с учетом градации, ведущей от наиболее низкого вида к самому высокому» ¹¹². Все это — не научные доказательства и даже не научные гипотезы, но гениальные догадки.

В поисках путей к научному решению проблемы происхождения человека, он, конечно, не мог обойти вопрос о воскресении мертвых. Ванини говорит, что «все это побасенки, выдуманные мелкими лжецами-греками и лицемерами-платониками… это преподносилось Сократом и другими, так как было полезно республике, народ которой был обманут этими вымыслами и чудесами» ¹¹³. Он указывает и на истоки этих вымыслов: люди могут долго находиться в состоянии летаргического спа, пробуждение от которого может восприниматься как воскресение из мертвых.

Он выступает против веры в чудеса и видения, в духов и демонов, в оракулов и гадателей, в деяния святых и мучеников, в вещее значение снов. «Если языческая религия ложна, как может она опираться на чудеса, такие многочисленные и крупные?» — спрашивает в «Диалогах» Александр. И Джулио Чезаре отвечает: «Спросите Люсьена, и он вам ответит, что в них не нужно видеть ничего, кроме обмана жрецов. Что касается меня, то чтобы не делать вида, что я не хочу отвечать, я отношу все эти удивительные явления к естественным причинам»¹¹⁴. Он отсылает Александра к Люсьену, одному из своих учеников-слуг, подчеркивая тем самым, что даже ребенок не верит в чудеса. Ванини опровергает возможность чудесного излечения- Так, например, рассказывает он, церковь св. Вита в Апулии близ города Бари славилась чудесным исцелением больных бешенством. «Я не говорю, что это не так, — пишет Ванини, — … но очень боюсь, что это лишь сказка». Он считает, что излечивает не св. Вит, а вода, так как церковь эта стоит на берегу моря.

Чудесные видения он характеризует как «сказки, достойные осмеяния, изобретаемые и рассказываемые правителями с целью держать в страхе невежественную толпу», говоря в то же время и о том, что может вызывать видения: мираж на море, «который отражается как в зеркале», или воображение ума, рисующее какие-либо фигуры или предметы при наблюдении выходящего из земли или из воды пара и дыма. Можно даже увидеть сразу три солнца. Это является результатом преломления лучей в парах тумана. Он считал также возможным устройство искусственного видения при помощи зеркал. Но среди этих рационалистических объяснений Ванини приводит и такое наивно-материалистическое толкование, как возможность наблюдать изображение умерших, образующееся из паров, выделяемых мертвецами ^115.

Он едко насмехается над вымыслами о существовании злых и добрых духов, которые якобы вмешиваются в жизнь и поступки людей. Их нет «ни над, ни под луной», они не могут наслать болезнь на человека или излечить его, «будто духи — это аптекари и хирурги, которые всегда носят с собой полный горшок пластырей и мазей»; «побеждает болезнь тот, кто прибегает к помощи растений, камней или животных, а толпа за это возносит хвалу богу»; «искусное лечение невежды приписывают влиянию духов», в то время как все зависит «только от материальных причин» ¹¹⁶. Эти же причины лежат в основе всяческих прорицаний: оракулы и сибиллы произносят свои речи под влиянием возбуждения, причиной которого являются пары, исходящие из Дельфийских пещер, или даже винные пары. В «Диалогах» на вопрос Александра о том, верно ли, что каменные статуи богов дают ответы на вопросы о будущем, Ванини отвечает: «…мой учитель Помпонацци не верит в это объяснение». О вещих птицах он говорит: «Как может маленькая птичка, которая не знает собственной судьбы, предсказывать нашу?» ¹¹⁷.

Явление сна Ванини объясняет также материалистически: «…во время сна, — говорит он, — формируется и изменяется кровь… наш мозг активен и во сне, он порождает мысли». Он искал материалистическое объяснение сновидений и полагал, что последние зависят от пищи: «бобы, фасоль, лук несут сны с волнениями… Тех, кто верит в сны и толкует их, следовало бы презирать, гак как они пользуются этим, как средством обмана слабых душой и неразумных» ¹¹⁸.

Он ставит под сомнение святость христианских мучеников, вкладывая свои мысли в уста неких атеистов: «В Амстердаме, — пишет Ванини, — один несчастный атеист критиковал слова Кардано о том, что христианская религия содержит в себе правду и простоту, заявляя, что славные мученики — это люди с экзальтированным воображением, желавшие прославиться, или просто ипохондрики. Он добавил, что каждая религия, даже самая абсурдная, имеет своих мучеников, что турки, индейцы и еретики наших дней доказывают, что мученичества не закончились. Смотрите, — говорил он, — сколько английских протестантов при правлении Марии пошли на смерть за свою кальвинистскую религию. За мое же стремление бороться за истинного бога меня считают антихристом» ¹¹⁹.

Ничего не оставляет Ванини и от святости и божественности Христа. «Христос не осмелился дать согласия не платить налоги государю, так как боялся, что его обвинят в преступлении против высокой особы… Как новый государь, власть которого еще была колеблющейся, он разрешил придерживаться старых правил, но, окрепнув, он отказался выполнять свои обещания. Усилившись, он сказал: «Кесарю — кесарево, богу — богово». Только политические мотивы заставили Христа принять проповедь Иоанна Крестителя» ¹²⁰.

Ванини идет дальше, — он хочет выяснить вопрос о причинах происхождения и эволюции любой религии. Он подходит к рационалистическому толкованию таких общественных явлений, как религия и государство. Принцип Аристотеля: «все, что поднимается, — падает, все, что растет, — стареет», он относит ко всему: «…это правило, — считает Ванини, — приложимо не только к отдельным людям, но и к городам, государствам и религиям». «Перечитывая историков, мы видим, что империи и религии тоже имеют свое начало и свой конец.» ¹²¹.

Речь идет о таких религиях, как иудаизм, христианство и ислам. Средневековые философы, сравнивая эти религии, искали в них нечто общее и пришли к выводу, что все эти религии появились в результате умелого об мана со стороны их основателей — Моисея, Христа и Магомета Эта теория «трех обманщиков» имела хождение начиная со времен Аверроэса В XVI в Помпонацци пропагандирует эту теорию, рассуждая о сходстве трех мировых религий. Церковники пытались обвинить таких итальянских философов, как Ванини и Кампанелла, в том, что они сочинили или же возродили теорию «трех обманщиков». При всей своей антицерковной направленности, эта теория не объясняет главною — причины религиозности масс, почему люди становятся жертвами обмана и воспринимают религиозную проповедь.

В эпоху Возрождения и реформации возникают новые теории происхождения религии, которые подрывают тезис о врожденности верований у людей. Так, Джордано Бруно, сравнивая античные верования с христианством, считал, что первые имеют правильную основу — природу, а христианство испортило эти мифы о природе. Развивая идеи Джордано Бруно, сравнивая античные верования с современными ему, Джулио Ванини пошел дальше своего предшественника для него сущность языческих и христианских религий одинакова, все они служат правителям для того, чтобы держать народ в повиновении Ванини подходит ко всем явлениям с рационалистической точки зрения, разоблачает красноречиво и доказательно любые мифы.

Так, например, в «Амфитеатре» он писал: «Никколо Макиавелли, бесспорно являющийся главой атеистов, в комментариях к Титу Ливию и в своей вредной книге о «Государе», сочинении, написанном на народном языке, рассматривает все это (т. е. религию), как (учение) предназначенное для простонародья, чтобы поддержать его, из-за отсутствия разума, религиозной верой. Во второй книге «Республики» Сократ учил лгать в том, что касается религии; Сцевола имел обыкновение говорить: «важно обмануть народ при помощи религии». Отсюда: «мир хочет быть обманутым, пусть будет обманут» ¹²².

Еще более выразительно он говорит об этом в «Диалогах»: «Как же римские отцы мудрости не пресекли эти сказки?» — спрашивает Александр своего друга и учителя Джулио Чезаре. И тот отвечает: «Этому нечего удивляться, эта религия была верой исключительно для толпы, которая легко давала себя одурачивать, а не для знати и философов. Религия не могла быть целью последних, а лишь средством сохранить и расширить империю, чего нельзя сделать без какого-либо религиозного предлога: вечный покой обещали тем, кто умирал за республику, как сегодня делают у турок… Что касается (философов), то они понимали, что все эти слова не что иное, как сказки, но они боялись власти» ¹²³.

Современнику Ванини нетрудно было догадаться, что так делают не только у турок, но и у христиан. Ванини подчеркивает, что религия использовалась и продолжает использоваться в интересах правителей и служителей культа: древние философы рассматривали божества, «как фикцию и обман, изобретенные не некоторыми злыми гениями (так как философы не хотят в них видеть ничего кроме сказочных существ), а государями для воспитания своих подданных и священниками для получения почета и богатств» ¹²⁴.

Почему же удается обмануть простой парод и при помощи религиозного дурмана держать его в послушании? Ванини не считает человека религиозным от природы, оч находит реальную причину, порождающую веру в силу бога: «Религия утверждается не при помощи чудес, а на основе священного писания, оригинал которого никто не видел. В нем говорится о чудесах, оно обещает спасение хорошим и угрожает наказанием плохим, но лишь в будущей жизни, чтобы обман не мог быть открыт, так как ни разу еще мертвый не возвращался обратно. И поэтому невежественный народ содержится в рабстве из-за боязни перед всевышним, который видит все и за все воздает, расплачиваясь при помощи наказаний или вечного блаженства Вот почему эпикуреец Лукреций говорит в стихах: «Страх был первым создателем богов на земле»»¹²⁵.

Античные атеисты первыми пришли к той идее, что невежество и страх породили мысль о существовании грозных и всесильных богов. Римский поэт-философ Тит Лукреций Кар, живший в I веке до н. э., в своей поэме-трактате «О природе вещей» стремился создать в целом материалистическую картину мира и жизни на земле. Он писал, что «не божественной волею создан весь существующий мир». «Причину того, что богов почитанье в народах распространилось везде», он видит в том, что «в смертных внедрен этот ужас, что воздвигает богам все новые капища всюду..».

Джулио Ванини возрождает теорию античных атеистов-материалистов о том, что веру в богов породил страх перед неизведанными силами природы. Таким образом Ванини был первым в эпоху позднего средневековья, кто нанес сокрушительный удар по тезису о врожденности религиозных представлений.

Ванини не останавливается на решении вопроса об истоках религиозных верований. Он хочет определить какие-либо материальные причины смены религии. В «Амфитеатре» Ванини говорит своему собеседнику: «Ты утверждаешь, кроме того, что религии тем продолжительнее, чем более могущественны. Это — ошибочное мнение, как показывает ересь Ария. Она охватила все части мира, даже сам св. Иероним сказал: «Мир стал арианским»»¹²⁷. Что способствует появлению или исчезновению религии? Ванини находит ответ у своих предшественников — Помпонацци и Кардано. «Кардано, — пишет Ванини, — проследивший гороскопы большого числа основателей новых религий, доказывает, что религия — это творение звезд». «Когда заканчивается влияние звезд, религиозное учение слабеет, вплоть до его полного исчез*повения». «Итак, — заключает Ванини, — под влиянием небесных тел… религии появляются, развиваются и погибают» ¹²⁸. Согласно этому астрологическому учению, соответствующее расположение и сочетание небесных светил оказывает влияние на различные события в мире. Ванини, вслед за Кардано и Помпонацци, применил это учение для разрешения проблемы эволюции верований. Астрологические теории, безусловно, не являлись научными, однако для своего времени они были смелой попыткой решить вопрос вне богословских схем. «Для того, кто наблюдает, если не собственными глазами, то хотя бы умозрительно, порядок вселенной, вся сила небесных тел и божественное провидение не могут показаться противопоставляемыми порядку вещей в природе»¹²⁹. Таким образом, Ванини, как и другие представители натурфилософии, рассматривал влияние светил на земные дела как явление естественное, материальное, а не духовное, сверхъестественное. Мистического значения светил он не признавал и о влиянии комет на смерть царей говорил: «…это мнение астролога Кардано достойно презрения». «Небесные тела не могут заставлять нас и толкать нас на поступки фатальным образом. Они влияют на наше поведение, но наша воля может сопротивляться их влиянию»¹³⁰. Ванини представлял себе это влияние светил на возникновение религии следующим образом: «Звезды через большие промежутки времени сближаются одна с другой, образуют созвездия, которые оказывают влияние на явления, совершаемые под луной, и производят там необычайный эффект. Происходит изменение воли людей, их представления приходят в возбуждение, их разум смущается. Отсюда и проистекает, что какой-либо человек, жаждущий почестей, предсказывает будущее, объявляет себя пророком, пришедшим от бога, и присваивает себе все чудесные явления, которые являются лишь результатом определенного расположения звезд. И таким образом, какой-либо народ, попавший в это заблуждение, восхищается им и обожествляет его. Этим естественным явлениям дают наименование чуда, хотя в действительности они не выходят за рамки сил природы» ¹³¹.

Астрологические воззрения Ванини связаны со стремлением прогрессивных мыслителей XVII в. не только объяснить религию естественными причинами, но и показать бессмысленность бога, а значит, и веры в него. Сила небесных тел, по мнению Ванини, входит во взаимодействие всех сил природы, является частью ее. В то же время «бог не действует в мире без посредства небесных тел». Однако небесные тела — это естественная, а не божественная сила. Поэтому, рассуждает Ванини, «если бог может действовать только через посредство небесных тел, следовательно, он несовершенен» ¹³², значит — бог пе выше природы. «По Аристотелю, — пишет Ванини, — природа — это проявление силы бога, природа равна богу в своем могуществе». И, наконец, в «Диалогах» Ванини дает недвусмысленную формулу: «…природа, которая и есть бог, так как опа является началом движения» ¹³³. Итак, бог — это природа. Бог — это субстанция, сотворившая мир, которую «мы, в общем, называем богом». Характеристика субстанции далека здесь от научной, однако в этом положении есть зерно истины: из этой субстанции, — говорит Ванини, — «создается грубый материальный мир». Он делает вывод, что бог — это природа: «бог, или, лучше сказать, — природа, создала небо и землю»¹³⁴.

В острой идеологической борьбе, которая шла между ортодоксальным богословием и передовыми мыслителями в эпоху позднего средневековья, пантеизм был формой выражения свободомыслия. В XVII в. это была, по выражению Энгельса, «последняя ступень к свободному, человеческому воззрению» ¹³⁵. У передовых философов этой эпохи, в том числе и у Джулио Ванини, пантеизм был своеобразной формой атеизма.

Именно поэтому всеведущему, всемогущему и вездесущему богу, создателю вселенной, ее царю и повелителю, пет места в философской системе Ванини. Когда он говорил, что природа — это и есть бог, он мотивировал это тем, что она (природа) «является началом движения». В другом месте Ванини, основываясь на высказываниях Скалигера и Забарелла, прямо отрицает бога как первопричину мира: «бог не является перводвигателем»¹³⁶. Тем самым Джулио Ванини, несмотря на некоторые недомолвки и непоследовательность в отдельных местах его сочинений, отрицает бога. Таким образом, согласно учению Ванини, природа не только развивается независимо от бога, по своим законам, но и создана без его вмешательства. Воинствующий атеист, он не может не показать бессодержательность и смехотворность любой церковной догмы, в нем, по образному выражению итальянского философа Саитта, происходит как бы «взрыв против религии, от которой он хочет освободиться». Беспощадно бичует он любое положение церковников. Он отрицает создание человека богом: «человек, — говорит он, — появился не по велению божьему, так как бог не нуждается ни в чем». Он едко осмеивает бессмысленность «первородного греха»: «Я хочу сказать, что грех Адама был для нас счастливой ошибкой, так как она нам стоила такого великого искупителя, и сегодня мы не только повелеваем животными, но и имеем в качестве своих воспитателей ангелов. Но оставим эту материю старцам из Сорбонны и займемся истинной философией». Ванини осмеивает также тезис о том, что бог существует в трех лицах, называя «таинство троичности» «фактом химерическим и невозможным» ¹³⁷.

В подтверждение своих пантеистических взглядов он приводит определения понятия «бог» древними философами: одни говорят, что это вода, другие — воздух, третьи — солнце, луна и звезды, четвертые — небо и солнце и т. д.

О том, что такое бог, он говорит с предельным сарказмом: «Но вы меня спрашиваете, что такое бог? Если бы я это знал, я сам был бы богом, так как никто не знает бога и не знает, что такое бог, кроме самого бога»¹³⁸. В то же время он подвергает злой и беспощадной критике «образ» бога, созданный ортодоксальным богословским учением. Ванини отрицает всемогущество бога, остроумно доказывая, что дьявол сильнее бога: «Из текста библии вытекает, — говорит он, — что сила дьявола выше силы бога. Действительно, против воли бога Адам и Ева впали в грех и погубили человеческий род. Когда же сын божий пришел в мир, чтобы помочь этому горю, дьявол возбудил души, и сына божия осудили. Христос утверждал, что это было время дьявола и власть тьмы, и он кончил бесславной смертью. Можно сказать также, исходя из библии, что воля дьявола более действенна, чем воля бога. Бог хочет, чтобы все были спасены, однако мало кто спасается. Дьявол хочет, чтобы все люди были осуждены, и они почти все бывают осуждены. На огромном пространстве земного шара только христиане-католики могут спастись, то есть определенная часть жителей Италии, Испании, многих провинций Франции и Германии и жители Польши Если вы исключите из них скрытых еретиков и евреев, атеистов, богохульников, симонистов, конкубинов, содомитов, которые не могут надеяться на достижение царства божьего, едва ли вы найдете одного избранного среди тысячи тысяч Под властью старой веры вся земля была отдана дьяволу, только евреи, земли которых меньше Британского острова, почитали истинного бога, да и они часто покидали его, а когда они были еще преданы ему, их тысячью разных способов смущал дьявол» ^134. В другом месте следуют убийственные доводы в объяснение бессилия бога бог не остановил такое зло, как все мирный потоп, «так как он не связан никакими обязательствами», «бога именуют обманщиком, так как он мот спасти человека от греха, но не сделал этого, но ведь он нисколько не обязан был это сделать» И далее «если великие преступления и заблуждения не были предупреждены богом, нужно утверждать, что бог совершенно не заботится о всех земных делах Если он не смог их предупредить, занимаясь ими, значит он не в силах принять действенные меры для пресечения преступлений и зол. Если он не всемогущий, значит он не бог» ¹⁴⁰

Ванини доказывает также, что бог не всеведущ «Если бог — причина всех вещей и если он ведает всеми дела ми, какая нужда, спрашиваю я вас, в вашем разуме? Почему вы отрицаете, что он мог все это делать без по мощи разума?» Далее следует положение, на котором, — как пишет Ванини, — «современные атеисты строят свои главные рассуждения бог или знает о заблуждениях людей или не знает Если он знает о них, следовательно, он их творец, так как для бога знать и хотеть — это одно и то же, если он их не знает, он не берет на себя никаких забот в руководстве миром, так как не может им управлять, не зная его» Если бог ведает всем, тогда человеку незачем мыслить, а так как люди имеют разум и мыслят, богу не нужно знать все и за всех И далее бог не все знает, например, «он не знает формы греха» «Все, что бог знает, должно быть реализовано, но Фома Аквинский отвечает уклончиво реализовано в общем смысле, а не конкретном», таким образом, знания бога не могут быть конкретными И, наконец, Ванини говорит «Мы сами знаем возможное будущее, хотя и не непосредственным образом, т. е. как то, что может быть, или то, что не мо жет быть; бог не идет дальше нас в этом смысле». Итак, «всеведущий» может знать не больше, чем простой смертный. Ванини доказывает, что так называемые апостолы, «несущие в народ слово божие», также не знают истины: «…все рассказы об антихристе — не что иное, как сказка; св. Павел говорил о скором появлении антихриста, а уже прошло тысяча шестьсот лет и антихрист не появился» ¹¹¹.

Согласно церковной догме, бог вездесущ, и Ванини обращает это его качество против его божественности Если бог вездесущ, он в ответе за все, что происходит в мире. Но мир полон греха и злодейств, значит за это в ответе бог «согласно публичному праву, тот, кго является причиной преступления, тот и является виновником; неважно, кто был инструментом преступления. Итак, бог — причина греха, следовательно, он его творец, можно его призвать к ответу». И далее: «Бог или не хочет устранить зло, или не может. Второе положение подтверждает мнение атеистов, первое — делает бога источником зла… он творец зла. Это подтверждается смертью мучеников, их смерть приятна богу, так как мученики были бы невозможны без жестокости тиранов; значит кощунство и безбожие тиранов приятны богу, как средство, способствующее появлению мучеников» ¹⁴². Ванини приводит слова Протагора: «Если нет бога, то откуда добро? Если есть бог, то откуда зло?». Если он не хотел ничему помочь — это делает бога творцом греха, так как священное писание говорит нам: тот, кто видит соседа в заблуждении и не помогает ему, когда мог бы помочь, тот — убийца» ¹⁴³.

Итак, «вездесущий» в ответе за все, ибо присутствует при всех событиях и мог бы их предотвратить; значит, он творец греха и убийца. Таков христианский бог, как и бог любой религии. Поэтому ни бог, ни религия не достойны веры. Верить можно лишь в вечно развивающуюся природу, изучая ее законы. Поскольку бог не является вершителем судеб человека, человек сам должен заботиться об улучшении и природы и общества.

Ванини, смело критикующий основы религии, подвергает критике и социальные порядки. Обращаясь к феодальному миру, который переживал в эту эпоху последнюю стадию своего существования, он писал: «Я часто говорил, что мир — клетка, наполненная сумасшедшими», — и иронически добавлял: «я исключаю, конечно, из этого числа государей и пап» ¹⁴⁴.

Он выступает в защиту простого человека и показывает истинное лицо священных и духовных властителей: «Те, кто придерживаются правил божеского закона, — обмануты и преданы. Напротив, те, кто оскверняет себя всеми безобразиями и преступлениями, собирают в своих руках все блага земли и неба» ¹⁴⁵. Среди его наиболее еретических мыслей Канту отмечает советы, изложенные в «Амфитеатре», об изъятии из общества паразитических элементов, которые, подобно мертвым деревьям в лесу, надо срубать, чтобы дать жизнь тем, которые обещают расти и развиваться. Духовенство и монашество усмотрели в этом намек на служителей культа, и, конечно, не без оснований.

Джулио Ванини, разрушивший веру в бога, воспевал человека: «Человеческое тело пе менее благородно, чем небесное, так как оно подчинено божественной субстанции, которую мы именуем разумом. Это дает человеку преимущества в его предназначении и его месте в мире. В его творения вложено много труда… Я не побоялся бы поместить человека выше небес» ¹⁴⁶.

Человек, а не бог является хозяином земли, а человеку помогает паука и труд: «От твоей разумнейшей философии я жду помощи, желая повысить плодородие. Но не следует ли в таком деле ждать помощи от господа бога? Всевышний предоставляет в этом мире всему идти своим путем, по законам природы. Поэтому никакие обстоятельства не должны быть нам помехой, и мы должны применять самые решительные меры для исправления погрешностей природы. Бог не разгневается, если бесплодные поля и деревья, не дающие плодов, при помощи умелой обработки и прилежного труда мы сделаем обильными» ¹⁴⁷.