Великий итальянский атеист Ванини

Глава шестая БОРЬБА ВОКРУГ НАСЛЕДИЯ ВАНИНИ

Сочинения Джулио Чезаре Ванини читали друзья и враги. Отзывы друзей можно встретить на страницах произведений Ванини. Это высказывания Александра, его друга и ученика. Этим именем Ванини, очевидно, называет своего друга Джиноккио, с которым он много лет вместе учился и путешествовал. Александр очень высоко оценивал труды Ванини и его способности. Он говорил: «Джулио Чезаре Ванини — первый философ нашего века, одареннейший философ». В другом месте он говорит, что «Джулио Чезаре Ванини — остроумнейший ученый». Он подчеркивал также многогранность Ванини: «Вы, — говорил Александр, — человек, которому нельзя отказать в заслугах в каждой науке» ¹⁶⁰. Это его мнение подтверждается, если вспомнить труды Ванини по медицине, астрономии и т. д., а также разнообразнейшие вопросы, рассмотренные в «Амфитеатре» и «Диалогах». Ванини не только много учился, но и много наблюдал, поэтому его сочинения полны не только цитат из многочисленных авторов античности и Возрождения, но меткими наблюдениями самого автора. Объектом его научных наблюдений была природа. Друзья Ванини отмечали его блестящий ораторский талант: «Твой язык полон приятности и изящества, в чем уверены все». Ванини был первоклассным преподавателем и спорщиком; он владел как превосходным эпистолярным стилем, что видно из его английской переписки, так и языком разящей сатиры; в его произведениях наряду с хитросплетениями ученой латыни встречаются меткие итальянские поговорки и отрывки из итальянских поэтов. Враги Ванини и даже его судьи отмечали, что он пользовался необычайной популярностью среди учившейся у него молодежи, которая восхищалась им и подражала ему. «Я не буду уподобляться Томасу Мору, — говорит друг Ванини и ученик его Александр, — который, нс будучи знаком с Эразмом ¹⁶¹ и слушая, как он ведет спор, сказал: «Это или дьявол, или Эразм!» Но я скажу о твоих красноречии и мудрости: «Или ты бог, или Ванини». «Я — Вапини», — отвечал Джулио Чезаре» ¹⁶². Все похвалы современников не подлежат сомнению, хотя это вовсе не означает, что Ванини был лишен каких-либо недостатков. Однако, нельзя принимать на веру те отрицательные характеристики, которые дают Вапини его враги — реакционные церковники. О беспочвенности этих характеристик говорит пример иезуита Мерсенпа, который считает, что атеист якобы не может быть человеком нравственным: «Мы — честные люди, — говорит Мерсенн об иезуитах, прославившихся самыми утонченными преступлениями, — мы ничего не делаем против нашей совести, мы готовы скорее умереть, чем нарушить клятву или обмануть кого-либо. Но они (атеисты) не говорят правды. Нет более презренного человека, чем атеист, я это доказываю на примере Ванини, Цезаря безбожников, который предался греховному поведению в любви и был изгнан из монастыря, как настоящее чудовище».

Мерсенн, как другие представители церковных кругов, писал о мнимых преступлениях и пороках Ванини единственно из слепой ненависти к вольнодумцам-атеистам, которые, с точки зрения церковников, не могли не быть средоточием всех пороков и зол.

Другой представитель того же ордена иезуитов, Гарасс, говорит, имея в виду три прочитанные им книги Ванини, что автор в них выступает как киник, обманщик и «завершенный атеист». Сравнивая Ванини с его предшественниками, Гарасс писал: «Парацельс — это мечтатель-ипохондрик, Помпонацци — законченный атеист, Кардано — просто профан, Агриппа — одержимый бесом. Ванини же был умноженным воспроизведением всех этих четырех». Поскольку он атеист и «умноженное воспроизведение» своих предшественников-вольнодумцев, автор считает себя обязанным самым явным образом оклеветать Ванини: «…на свободе, — говорит оп, — это было наиболее презренное существо, когда-либо жившее па земле».

Католические критики Ванини считали своей задачей очернить передовых философов. По словам Гарасса, среди «наиболее благородных задач, требующих выполнения в наши дни», прежде всего выделяется такая, как «показать с очевидностью, что конец догматиков-атеистов всегда сопровождается проклятием бога и людей». «Первым из них, — писал он, — был Ванини в Тулузе». Гарасс называет его «воинственным, злым, трусливым».

Одним из наиболее яростных врагов Ванини из лагеря реакционных церковников был Грамон, который говорил, что «большая часть людей смотрит на него как на ересиарха, но я смотрю па пего как на атеиста, ибо отрицать бога не значит быть ересиархом… Он издевался над всем священным и религиозным… обоготворял природу, как добрую мать и причину всего существующего. Это его основное заблуждение». В примечаниях к сочинению Грамона говорится, что Ванини был «убежденным атеистом» и «скорее медиком, чем теологом» ¹⁶³.

Таким образом, различные характеристики, которые дают Ванини его современники, — яркое доказательство того, что подход к его творчеству и его деятельности был классовым, и другим он не мог быть. Представители реакционных католических кругов, пытавшиеся укрепить идеологические основы разлагавшегося уже феодального общества, с бешеной злобой нападали на передовых мыслителей. На философов-атеистов и противников католицизма возводилась грязная клевета. И друзья и враги правильно оценили деятельность Джулио Ванини: он выступал против католицизма, фактически отрицал бога, даже в качестве перводвигателя. Поэтому современники по праву считали Ванини атеистом, а не главой какой-либо новой ереси, ученым, а не богословом.

Несколько работ, посвященных Ванини, появилось в начале XVIII в. Это книга Олеариуса «О жизни и смерти Ванини», вышедшая на латинском языке в Иене в 1708 г., работа Шрамма «О жизни и трудах знаменитого атеиста Джулио Чезаре Ванини», написанная по-латыни и увидевшая свет в 1709 г., появившиеся в Амстердаме в 1711 г. «Беседы по различным темам истории, литературы, религии и критики» француза де ла Кроза. Ее четвертый раздел посвящен атеизму, и в нем речь идет также о Ванини. Итак, спустя почти столетие после гибели Ванини писатели разных стран справедливо оценивали его как атеиста.

Давид Дюран, выпустивший в 1717 г. в свет одну из первых и достаточно полных работ о Ванини, поставил перед собой задачу изучить его творчество и жизнь с позиций клерикала и члена ордена иезуитов. Он, действительно, «познакомился с сильными и слабыми сторонами Ванини собственными глазами, т. е. прочитав все его труды». Он считает, что Ванини был атеистом, а не мучеником, ибо атеисты, по мнению Дюрана, не способны к возвышенным чувствам. Многие философы и теологи XVII и первой половине XVIII в., — такие, как Грац, Миллер, Паркер, — справедливо считали Джулио Ванини атеистом.

Однако было и другое направление в историографии, связанной с именем Ванини. Его основоположником был некий «датский вольнодумец», автор «Апологии Джулио Чезаре Ванини, Неаполитанца», изданной в 1712 г. в городе с необыкновенным названием Космополис. Было установлено, что этот безымянный сочинитель — не кто иной, как Пьер Франческо Арпе, а Космополис — это Роттердам, центр гуманизма общеевропейской известности. Основываясь на «благочестивых», хотя и совершенно формальных оговорках Ванини в его трудах, Арпе доказывал, что неаполитанский философ якобы не был атеистом и не отрицал бога, называя природу богом лишь образно. Эту точку зрения разделял и один из крупнейших немецких философов Готфрид-Вильгельм Лейбниц (1646–1716). В своих трудах Лейбниц вообще стремился примирить религию и науку, шел на компромисс с феодальной идеологией. Он также считал, что Джулио Ванини не был атеистом, что поэтому он не заслуживал казни и стал случайной жертвой интриг светской и духовной аристократии Тулузы.

Такая постановка вопроса автора «Апологии» — Пьера Франческо Арпе, выхолащивала сущность мировоззрения Ванини и вела к попытке «примирить» Ванини с католической и вообще религиозной идеологией.

Большой интерес представляет вопрос об отношении к Ванини великих французских атеистов XVIII в. Прежде всего, следует обратиться к одному из предшественников французского просвещения — Жану Мелье, жившему в конце XVII — начале XVIII в. Приходский священник, он ненавидел, как он сам говорил, «благочестивую ложь», которую ему приходилось проповедовать. Перед смертью он оставил трехтомное «Завещание», страницы которого заполнены резкой и убедительной критикой христианского учения. Мелье доказывал, что вера в бога не всегда была среди людей и что наиболее просвещенные люди отрицали его. В качестве примеров он приводит Сократа и Аристотеля. «Свидетели тому, — писал он, — Диагор и Пифагор, оба великие философы, которые были изгнаны и сосланы и книги которых были сожжены за то, что их авторы дурно отзывались о богах и писали против них. Есть еще много других подобных философов, например, атеист Ванини…»¹⁶⁴. Таким образом, Жан Мелье ставил Ванини наряду с крупнейшими философами и считал его атеистом.

Французский материалист Дени Дидро (1713–1784), один из наиболее ярких философов-атеистов XVIII в., считал Ванини воинствующим атеистом, сражающимся с деистами: «Только деист ¹⁶⁵ может выдержать натиск атеиста. Суевер слишком слаб для этого. Его бог существует только в воображении. Кроме действительных трудностей предмета, он бессилен и перед всеми теми, которые проистекают из ложности его собственных понятий. Какой-нибудь К. или Ш. был бы в тысячу раз опаснее для Ванини, чем Николи и Паскали ¹⁶⁶ всего мира» ¹⁶⁷.

Своеобразную характеристику дал Джулио Ванини крупнейший представитель французского просвещения XVIII в. Вольтер (1694–1778). Он был идеологом прогрессивной французской предреволюционной буржуазии, антиклерикалом. Ему, как и Ванини, приходилось маскироваться, нападая на религию. Маркс сравнивал его с Ванини, подчеркивая, что у них был один и тот же метод критики религии: он «проповедует в тексте безверие, а в примечаниях защищает религию, — и верил ли кто-нибудь в очистительную силу этих примечаний?»¹⁶⁸. Однако Вольтер не дошел До последовательного атеизма, он признавал бога как перводвигателя вселенной, т. е. был деистом. Более того, Вольтер считал признание бытия бога необходимым для того, чтобы держать в повиновении народ. Отсюда его крылатые слова: «Если бы бога не было, его следовало бы изобрести». Выступая против религиозного фанатизма, он был и противником атеизма, хотя считал его меньшим злом. В этой непоследовательности сказалась классовая буржуазная ограниченность Вольтера. Вольтер изумлялся тому, что у Ванини можно встретить доказательства существования бога, по он не принимал в расчет, что это было у итальянского философа лишь прикрытием для отрицания бога. Философское определение божества в «Амфитеатре» Ванини Вольтер использовал для критики ортодоксального католицизма. Вольтер в своем «Философском словаре» писал, что «Ванини был лишь чужеземным педантом без каких-либо выдающихся качеств. Это был бедный неаполитанский священник, проповедник и теолог по своему ремеслу, диспутант, допускавший крайности». Идею Ванини об эволюции существ он понимал следующим образом: «Идея, подобная правде, более возвышенная, чем правильная, но которая так же далека от атеизма, как существо от небытия». Будучи деистом и противником атеизма, несмотря на широту своих познаний и глубину мысли, Вольтер не смог правильно оценить Ванини, хотя и проявлял к нему большой интерес, чувствуя, что он является незаурядной личностью. Вольтер переводил Ванини, но его перевод с латинского был неточным из-за неполноты. До Вольтера эти же отрывки были полностью и правильно переведены на французский язык Дюраном в его книге о Ванини.

Франсуа-Ноэль Бабёф (1760–1797), вожак нарождавшегося французского пролетариата, был большим почитателем Ванини. В одной из его рукописей, исследованной советским ученым В. М. Далиным, записана краткая биография Ванини (в ней, в частности, сказано, что Ванини был сожжен живым). Бабёф знал о внимании Вольтера к творчеству великого итальянского вольнодумца. В своей библиотеке Бабёф имел редкий экземпляр «Амфитеатра» Джулио Ванини и нередко обращался к нему. Он уточнял переводы Вольтера из этой книги и делал свои, приближающие французский текст к латинскому оригиналу Ванини. «Несколько лет назад, — рассказывает Бабёф в этой рукописи, — один из моих друзей попросил меня предоставить на время текст Ванини и перевод Вольтера, чтобы показать их архиепископам Нарбоннскому (Диллону) и Эксскому (Буажелену). Они сказали ему, что это — настоящая галиматья. Было бы странным, если бы Вольтер взял на себя труд переводить галиматью, тем более, что перевод был очень трудным. Но он был поэтом, гением, и он увидел лучше епископов, что в стремлении получить какое-либо представление о невидимом и непостижимом существе, управляющем вселенной, Ванини пошел дальше, чем чей-либо человеческий разум». В этом отрывке все представляется крайне интересным: и то, что в бурные годы великой французской буржуазной революции к Ванини обращаются деятели революции и их противники — князья церкви; и то, что Ванини становится в эти годы ниспровержения феодальных порядков объектом идеологических споров; и то, что коммунист-утопист Бабёф понимает Ванини правильнее, чем Вольтер, и по заслугам оценивает великого итальянского атеиста.

Интересна также оценка, которую дает Ванини философ и публицист Сильвен Марешаль (1750–1803), соратник Бабёфа по «Заговору равных». В своем «Словаре древних и новых атеистов», вышедшем в 1800 году, он писал о Ванини: «После долгих колебаний и сомнений он пришел к выводу, что бога не существует».

В XIX в. взгляды на творчество Ванини претерпели существенные изменения. Интересны в этом отношении труды крупнейшего немецкого философа-идеалиста Гегеля (1770–1831). Он относил Ванини к деятелям эпохи Возрождения, отмечая их горячее влечение к мыслительному познанию глубочайших и конкретных явлений, хотя бесконечная фантастика, дикое воображение, погоня за сокровенными астрологическими, геометрическими и другими знаниями помутила у них чистоту этого настроения. Они чувствовали в себе, — говорит Гегель, — неодолимое влечение добыть сущность вещей своими собственными силами. Это были люди с кипучей натурой, с беспокойным, диким характером, полным энтузиазма, мешавшего им достигнуть научного спокойствия. Эту общую характеристику Гегель относил и к Ванини, которого он именует Юлием Цезарем. Гегель ставил его в один ряд с Кардано, Помпонацци, Бруно. «Ум Ванини, — считал Гегель, — получил импульс главным образом от оригинального мышления Кардана». «В его лице мы видим восстание разума, философствования против теологии». Гегель допускает некоторую натяжку, продлевая эпоху Возрождения до второго десятилетия XVII в., но правильно подчеркивает связь философии Ванини с лучшими традициями этой эпохи, определяет ее сложность и противоречивость. Если Гегель и не приходит к четкому определению философии Ванини как атеистической, он все же говорит, что «сожгли Ванини на костре, как атеиста» ¹⁶⁹.

Европейская буржуазия середины XIX в. откровенно стала отказываться от революционных грехов своей молодости и, став безраздельно господствующим классом, снова приняла на вооружение религию и даже ненавистный ей когда-то католицизм. Последний поставил свою идеологию на службу капитализму. Примирение буржуазии с католицизмом оказало свое влияние па отношение буржуазных писателей к наследию Вапини. Бунтарь атеист стал им чужд, идеи его — опасны. В связи с этим в некоторых исследованиях Ванини характеризовали как скептика-релятивиста ¹⁷⁰, изымая из его творчества главное, «забывая» о «штурме небес», который всю жизнь вел Ванини. В доказательство его скептицизма буржуазные писатели могли привести замечания Ванини из «Диалогов». Когда Александр говорил ему: «Ты должен испытать великую радость в изучении секретов природы», Ванини отвечал ему: «Это изучение истощило меня. Весь пыл человеческой души не может дать нам совершенного знания явлений… Я готов взбеситься от зависти к Агриппе, который написал книгу о суетности наук». Это высказывание Ванини они трактуют утрированно, отрывая его от всех остальных, а главное — от всей его деятельности, направленной на изучение общества и явлений природы. Действительным девизом жизни и деятельности Ванини было другое его высказывание в тех же «Диалогах», уже приводившееся ранее: «Я никогда не отказывался от любого удобного случая обучиться чему-либо… уверенный, что мы знаем гораздо меньше по сравнению с тем, чего мы не знаем» ¹⁷¹. До конца жизни Ванини придерживался этого правила. Его высказывание о «суетности наук» говорит о его ненасытной жажде знаний, о стремлении применить их к жизни, о противоречии между желанием и возможностью.

Скептицизм античной эпохи высоко оценивался Марксом, который говорил об образованности и критических суждениях философов-скептиков древности. В то же время он отмечал, что в их учении сказалось вырождение некогда сильной философской мысли. В эпоху Возрождения скептицизм как философское учение сыграл в достаточной мере прогрессивную роль, так как он был направлен па борьбу с средневековой феодально-церковной идеологией. Так, французский прогрессивный мыслитель Пьер Бейль (1647–1706), как говорится в работе Маркса и Энгельса «Святое семейство», «не только разрушил метафизику с помощью скептицизма, подготовив тем самым почву для усвоения материализма и философии здравого смысла во Франции. Он возвестил появление атеистического общества, которому вскоре суждено было начать существовать…». «Его оружием был скептицизм, выкованный из волшебных формул самой метафизики». Метафизика этого периода еще «заключала в себе положительное, земное содержание…» ¹⁷².

Бейль, который «возвестил появление атеистического общества», так писал в своем «Историческом словаре» о роли и характере деятельности великого итальянского атеиста: «Ванини, сожженный в Тулузе за свой атеизм в 1619 г., всегда был достаточно сдержан в своем поведении, и если кто-либо предпринял бы против него уголовный процесс по какой-либо иной причине, чем в связи с его учением, тот сильно рисковал бы быть побежденным клеветой». Итак, философ-скептик Бейль воспринимал Ванини как атеиста.

Не исключая того, что скептицизм на определенном историческом этапе может оказать положительное влияние на решение важнейших вопросов философии, необходимо строго определить направленность скептицизма в мировоззрении каждого философа этой эпохи. У Ванини элементы скептицизма, в лучшем его смысле, лишь способствовали его атеистическому мышлению. Необходимость такого подробного рассмотрения данного вопроса объясняется тем, что буржуазная наука XIX в. пришла к отрицанию Ванини-атеиста и создала версию о Ванини-скептике, резко противопоставив атеизм скептицизму.

Одним из первых это сделал Руссело, который перевел оригинальный текст «Амфитеатра» и «Диалогов» на французский язык. Он писал в предисловии: «Ванини был великим скептиков, но пошел дальше этого, и его провозгласили атеистом. Однако, было ли заслуженным такое обвинение, так часто повторяемое, главным образом, теми, кто не читал Ванини? Чтобы быть точным, надо отметить, что ни в одной из его работ не встречается отрицания бога». И далее: «…питаясь философией Аверроэса, он был скептиком в вопросах о провидении и бессмертии души, и ничто не доказывает, что он действительно был атеистом». Более того, всех предшественников Ванини он также зачислял в скептики: «Ванини не был большим скептиком или более нерелигиозным, чем Джеронимо Кардано, Помпонацци, Телезио, Кампанелла, Джордано Бруно и другие». Руссело делает явную натяжку, заявляя, что у Ванини нет отрицания бога. Это ему нужно, чтобы опровергнуть тезис об атеизме Ванини. Более того, Руссело дает не только неполный перевод сочинений Ванини, но и искажает его в угоду своим теориям, сглаживая острые углы в формулировках, принадлежащих Ванини. Например, в «Амфитеатре» Ванини говорит о том, что бога нет, хотя он может предполагаться, так как есть перводвигатель. Руссело, сознательно «упрощая» текст, переводит: «бог дал телам, предназначенным к рождению, свойственное им движение, направленное на развитие и сочетание». В других случаях Руссело изымает из текста Ванини наиболее резкие выражения. Так, в «Амфитеатре» Ванини пишет: «…если он не хотел ничему помочь — это делает бога творцом греха, так как священное писание говорит нам: «тот, кто видит соседа в заблуждении и не помогает ему, когда мог бы помочь, тот убийца». Итак, Ванини говорит, что если существует бог при наличии обилия преступлений, значит, такой бог — убийца. Руссело, переводя этот отрывок, исключает слово «убийца», он «препарирует» Ванини, выхолащивая из текста его трудов элементы атеизма. Это тем более важно отметить, что французским переводом Руссело обычно пользовались и пользуются гораздо чаще, чем латинским оригиналом самого Джулио Ванини.

Многие буржуазные исследователи жизни и творчества Ванини были солидарны с мнением Руссело. Например, немецкий ученый Фурманн, еще до работ Руссело, хотя и вскользь, но говорил о том, что Ванини «воспользовался философско-скептическим методом и пришел к свободным мнениям и нелепым утверждениям» При этом надо отметить, что Фурманн дает большой фактический материал. Другой немецкий ученый — Каррьере, писавший после Руссело, характеризует Ванини как философа, который не дал ничего оригинального и не пошел дальше Бруно. Оба вывода не верны, как это мы показали в предыдущих главах.

Наиболее последовательным сторонником Руссело в оценке Ванини является английский философ Джон Оуэн, выпустивший книгу «Скептики итальянского Ренессанса». В форме свободного диалога Оуэн ведет рассказ о сущности философии Ванини. Один из участников этой философской беседы, Тревор, говорит: «Все считают, что Ванини был атеистом», на что мисс Лейчестер отвечает: «Ванини был не атеист, а скептик». В заключение беседы Тревор говорит: «Ванини хотя и скептик, но вовсе не атеист». Все, что угодно, только не атеизм! — таков девиз представителей буржуазной пауки, тщетно мечтавших стереть «острые углы» в прогрессивной философии прошлого.

Наиболее откровенно, пользуясь этим же девизом, на Ванини нападает Эрнест Ренан, автор многочисленных трудов, написанных в защиту христианства. В книге «Аверроэс и аверроизм» он обвиняет Ванини в мистификации и буффонаде, в том, что он якобы писал книги, чтобы защищать догмы, с которыми он сам боролся, в хитрости и лицемерии, в «скептицизме наиболее амораль ном, материализме наиболее бесчестном». Ванини вызывает ненависть Ренана именно потому, что он в XVII в. смело и остроумно разоблачает легенды о Христе и христианстве, которые в XIX в. Ренан всячески подновляет и отстаивает.

В то же время существовала и другая точка зрения: итальянский историк литературы Джираламо Тирабоски называет Ванини «дерзким и опасным новатором, который открыто поддерживает атеизм, все объясняет природой и не оставляет места божественному провидению».

Среди работ буржуазных ученых XIX в. можно отметить несколько статей и книг, специально посвященных Ванини: французских исследователей Кузена «Ванини, его жизнь и его смерть», Бодуэна «Критическая история Д. Ч. Ванини», Тулана «Исследование о Лючилио Ванини» и Becca «Лючилио Ванини, его жизнь, его учение и его смерть», а также итальянских историков Рафаелс Палумбо «Джулио Чезаре Ванини и его время», Москет-тини «Жизнь Д. Ч. Ванини» и Фьорептино «Д. Ч. Ванини и его биографы». Особенно интересен последний труд, в целом правильно оценивающий Ванини как атеиста и дающий документальный материал о жизни философа в Англии.

На рубеже XIX и XX веков, в эпоху появления империализма, буржуазная история философии почти не упоминает имени Джулио Ванини. Из работ буржуазных ученых по истории философии можно отметить книги Виндельбанда Дильтея. В ней нет глубокого анализа творчества Ванини, а лишь проводится сравнение его с Бруно Ванини представлен там, как копия, «которая в лучшем случае относится к оригиналу, как плохой гипсовый слепок к мраморной статуе». Такая же неверная характеристика дается «Диалогам», которые автор сравнивает с сочинениями Бруно, несмотря на то, что последний в очень малой степени служил для Ванини источником. Виндельбанда раздражает в сочинениях Ванини «изображение механизма природы, переплетенное с прямо-таки отвратительной полемикой против христианства». Так буржуазный философ XX в. ратует за христианскую веру не хуже защитников католицизма периода феодального строя. Стремясь умалить значение наследия Ванини, буржуазный историк новейшей философии говорит, что оно «давно было бы предано забвению, если бы его мученичество не доставило бы ему места в истории мыслителей».

Известный историк атеизма Фриц Маутнер тоже пытается умалить значение Ванини в истории атеизма. Признавая его по сути дела деистом, а не атеистом, он к тому же подчеркивает, что Ванини не был крупным мыслителем. Так же, как и Виндельбанд, он пытается объяснить причину известности Ванини его трагической гибелью: «Едва ли, — говорит Маутнер, — имя другого атеиста имеет такую универсальную известность, как имя Лючилио Ванини, но лишь благодаря имени, а не сочинениям его; и это имя не могло бы так твердо запечатлеться в памяти человечества, если бы Ванини не был за свое неверие мученически умерщвлен».

Из последних работ, вышедших в Италии, необходимо отметить прежде всего «Новые документы, связанные с перепиской и процессами инквизиции», подготовленные в 1924 г. В. Спампанато; «Новые документы о Ванини», найденные в 1932 г. Намером; «Труды Джулио Чезаре Ванини и их источники» Луиджи Корвалья, изданные в 1933 г.; «Очерки трудов Ванини» Артуро Носотти, вышедшие в 1938 г.; «Итальянские еретики Чинквеченто», исторические очерки Делио Кантимори, увидевшие свет в 1939 г., и труд Джузеппе Саитта «Итальянское мышление в эпоху гуманизма и Возрождения», изданный в 1950 г.; статьи: Джорджо Спини «Ваниниана», изданную в 1950 г., и Антонио Корсано «Из истории позднего Возрождения. Д Ч. Ванини», вышедшую в 1958 г.

Труды Корвалья не совсем обычны. Это два тома, в одном из которых дана перепечатка «Амфитеатра», а в другом «Диалогов». Само по себе переиздание обоих трудов Ванини, бывших в течение более чем трехсот лет библиографической редкостью, — весьма ценное мероприятие, сохраняющее и популяризирующее наследие Джулио Чезаре Ванини. Как мы уже отмечали, Корвалья провозгласил в 1933 г., что Ванини остается сфинксом, загадкой. Для того, чтобы «разгадать» эту загадку, Корвалья предпринимает колоссальный труд по установлению тех работ, которыми пользовался Ванини при написании своих произведений. Ему удалось найти параллельные тексты, полностью или частично совпадающие с текстами «Амфитеатра» и «Диалогов», и некоторые тексты, напоминающие высказывания Ванини. Ванини пользовался главным образом трудами философов античности, Возрождения и Реформации. Из этого Корвалья делает уничтожающий вывод: «его (Ванини) труды — это гигантский плагиат». Таким образом весь труд Корвалья затрачен на то, чтобы ниспровергнуть Ванини и стереть его имя со скрижалей истории философии и атеизма. Грек из Малой Азии — Герострат, в 356 г. до н. э., желая прославиться, сжег выдающееся произведение античного искусства — храм Артемиды в Эфесе. Итальянский эрудит в 1933 г. н. э. восстановил ценнейшее произведение атеизма XVII в., чтобы покончить с ним. Корвалья, подобно Виндельбанду и Маутнеру, оставляет Ванини только славу мученика: «Единственная причина сохранения памяти о Ванини заключается в эпиграмматической величественности его смерти. Нет способов утвердить ее в трудах Ванини». В своем абсолютном нигилизме Корвалья оригинален, но неубедителен. В античности, в средние века и в более поздние эпохи цитирование авторов без ссылок на них было широко распространенным явлением. Это отнюдь не было плагиатом, а являлось способом подкрепить свои мысли авторитетом признанных философов. Известно, например, что Джордано Бруно нередко цитировал работы своих предшественников. Так делал и Ванини, вовсе не скрывая, что он опирается на труды Аристотеля, Кардано, Помпонацци и других своих предшественников. К тому же важно не то, что Ванини использовал мысли тех или иных философов, а прежде всего то, каких именно и что именно. На это указывал Е. В. Тарле в 1900 г., отмечая, что Ванини использует всеми забытого античного философа-атеиста Диагора. Действительно, Ванини крайне обдуманно выбирает цитаты из других авторов, выделяя наиболее вольнодумные, атеистические. У Корвалья можно обнаружить явные передержки. Многие тексты других авторов, приведенные Корвалья для доказательства плагиата, далеко не совпадают с тем, что пишется у Ванини. Так, например, теория происхождения религий обдумана и изложена Ванини в «Диалогах» самостоятельно. Корвалья неосновательно приписывает ее Помпонацци, в теориях которого есть лишь отдаленное сходство с позициями Ванини в этом вопросе. Также обстоит дело с рассуждениями о свободе воли и греховном поведении человека, изложенными в «Амфитеатре». Корвалья совсем не говорит о том, что множество важных положений в работах Ванини является плодом собственных наблюдений и размышлений автора; одно лишь это обстоятельство снимает положение Корвалья о плагиате.

Характерно, что рассуждения Корвалья, который поставил своей задачей вычеркнуть из истории философской мысли атеиста Ванини, подхватила «Католическая энциклопедия», издаваемая Ватиканом. В XII томе этой энциклопедии, вышедшем в 1954 г., было сказано, что «мышление Ванини не представляет собой прогресса в истории философии… он ограничился повторением старых мотивов аристотелизма на пути распущенности, пожиная без зазрения совести чужие лавры и не скупясь черпать из трудов Кардано, Помпонацци, Скалигера». К этому можно, для уразумения официальной точки зрения католической верхушки наших дней, добавить следующую характеристику Ванини из той же энциклопедии: «Мятежная и беспокойная фигура мудрствующего аристотелиста». Ватикан не может спокойно относиться к атеистам и противникам папства, даже если они жили в XVII веке.

Джузеппе Саитта в своей интересной и содержательной работе показывает, что использование в книгах Ванини мыслей его предшественников не лишает их (работ) яркой индивидуальности автора, его решительной интонации и боевого темперамента, направленного на подрыв церковных догматов и прославление науки. Он подчеркивает глубину и пластичность стиля Ванини и показывает, в каких направлениях самостоятельно искал он решения вопросов. В то же время Саитта не считает его философом и пытается безосновательно доказать, что в трудах Ва нини проповедуется «новая религиозность» или «религиозный рационализм». Таким образом, западная буржуазная историография несмотря па частичные успехи, главным образом — в области публикации новых документов, связанных с именем Ванини, не в состоянии правильно оцепить наследие великого атеиста, а подчас пытается попросту перевести его работы в разряд «религиозных трудов» или совершенно покончить с ним, объявив все его творчество плагиатом.

В России Ванини был известен мало. В первой половине XIX в. мы встречаем лишь некоторые упоминания о нем (напр. в «Истории философских систем» Галича, 1817 г., в «Энциклопедическом лексиконе» 1837 г. и некоторых других изданиях). Блестящую характеристику эпохи Ванини и его творчества дал в 1846 г. А. И. Герцен в своих «Письмах об изучении природы». Его высказывания, равных которым по глубине и яркости нельзя найти в современной ему западной литературе, использованы нами в этой книге. В дореволюционной России творчество Ванини изучали И. В. Лучицкий и Е. В. Тарле. Особый интерес представляет статья Е. В. Тарле «Джулио Ванини», увидевшая свет в 1900 году. Написанная с свойственным автору остроумием и живостью, она к тому же заключала в себе некоторые материалы, взятые из неопубликованной рукописи, хранящейся во Франции.

Маркс еще в 1843 г. дал глубоко научную оценку творчества Ванини, определив его роль в истории философии как мыслителя, который «провозглашал атеизм» ¹⁷³. Это высказывание Маркса полностью приведено нами в начале этой книги.

В советское время некоторые философы и историки обратились к изучению наследия Ванини. Первым, еще в 20-е годы, ему посвятил несколько страниц И. П. Вороницын в своей «Истории атеизма». Он признавал, что Ванини был «злой атеист-насмешник», и в то же время, вступая в противоречие сам с собой, заявлял, что «он умер, как атеист, хотя своего атеизма, как теории, он нам не завещал». Более того, Вороницып, основываясь пе на трудах самого Ванини, а исходя из. Маутнера и де ла Кроза, считал Ванини деистом. Таким образом, характеристику, данную Ванини в книге Вороницына, нельзя считать научной.

Первой серьезной, хотя и сравнительно небольшой работой о Ванини была вышедшая в 1936 г. статья советских философов Ф. Мегружана и Ю. Когана «Лючилио Ванини», в которой дана в целом правильная и обоснованная характеристика творчества Ванини и первый марксистский обзор историографии, связанной с ним. Частично этот обзор использован в нашей книге. Небольшие статьи о Ванини были написаны также Ю. Коганом в 1939 г. и В. Рожицыным в 1940 г.

В 1957 г. в работе члена-корреспондента АН СССР Ю. П. Францева «Материалисты прошлого о происхождении религии» исследован вопрос о значении творчества Ванини для дальнейшего развития философской атеистической мысли. Автор доказал, что теория происхождения религий, которую выдвигает Ванини, более радикальна, чем у Джордано Бруно. Этот материал также использован в нашей книге.

Всесторонняя разработка проблем творчества и вопроса о роли Ванини в развитии передовой философской мысли далека от завершения. Наша работа является первой в отечественной литературе книгой, посвященной Ванини. Мы надеемся, что эта книга даст советскому читателю достаточное представление о героической жизни и философских работах великого итальянского атеиста Джулио Чезаре Ванини.